***
Сначала всё было чудесно. Гермиона нарадоваться не могла на своих друзей. Рон сделал первый шаг, чтобы помириться с Паркинсон. Она некоторое время возмущённо кричала на Драко и Блейза, как же сильно ненавидит их, и на Рона, чтобы не смел её трогать. Но после того, как он тихо, но уверено произнёс: — Иди ко мне, моя луковица! — всхлипнула и бросилась на шею своему любимому рыжему парню, целуя настолько страстно, что у всех порозовели щеки. Эта горячая парочка единственная танцевала без устали несколько часов посреди гостиной под медленную мелодию, обнявшись так крепко, словно кто-то или что-то могло их разлучить, если они чуть-чуть отодвинутся друг от друга. Девчонка, два дня кричавшая на всех, чтобы они не выставляли свои чувства напоказ, жалась к своему парню, как голодная мартовская кошка. А Рон, порозовевший, но ужасно счастливый обнимал её, закрыв глаза и улыбаясь. Гермиона могла только порадоваться за них. И так же искренне она радовалась тому, что друзья поддержали её, что они забыли, хотя бы на время, о своей вражде и неприятии к Драко. Что легко веселились рядом с ним, не кидая ненавидящих или презрительных взглядов, не осуждая Гермиону за нежность и объятия, за поцелуи с их бывшим врагом. Они даже успели сделать общее колдофото. Все, кроме Дафны, которая сбежала из гостиной ровно в ноль часов и десять минут, бурча себе под нос, что это самый ужасный Новый год в её жизни. Возможно, она почувствовала себя одиноко. Невилл, как единственный парень без пары, попытался найти с ней контакт. Гермиона видела, как закатывала глаза чопорная слизеринка и как мучительно сложно было Лонгботтому заинтересовать её хоть каким-то разговором. Но они и без Гринграсс замечательно праздновали Новый год. Вместе пили шампанское под оптимистичные тосты, играли в какую-то нелепую игру Паркинсон и танцевали у ёлки под музыку из волшебного граммофона. Пока от усталости не свалились на диваны, и пока Блейз не крикнул, кивая в их сторону: — Полумна, неси свой колдоаппарат, надо заснять эту четвёрку на память! И на самом деле было что запечатлеть, впервые за всю историю на диване рядышком сидели — Джинни, устало прикорнувшая к плечу Гарри, и Гермиона скрестившая свои пальцы с пальцами Драко. Её такое соседство радовало — с одной стороны лучший друг, а с другой её любимый парень. Но Драко не испытывал похожей радости. Она заметила, что они с Гарри ни разу и словом не перекинулись за весь вечер. — Блейз, успокойся, никаких колдо! Или в школе я тебе отомщу! — ответил блондин со злой ухмылкой. — Зря ты решил вернуться в Хогвартс! — Ух ты, как страшно, профессор Малфой! Снимешь с меня сто баллов? — хохотал тот в своей обычной жизнерадостной манере. — Чёрт, мне этого не хватало! Великий Салазар, снова в школу! Я счастлив! И моя девочка будет рядом! Он горячо обнимал Лавгуд. А та смеялась и мечтательно закрывала глаза: — Это будет увлекательно! И вдруг она резко подскочила с дивана. Гермиона знала, что значит этот загадочно-уверенный блеск в её глазах. Лавгуд что-то задумала. — Блейзи прав! — провозгласила она торжественно. — Мы сейчас будем делать колдо! Только все вместе! Акцио колдоаппарат! — Ну нет! — бурчал Драко недовольно. Но в гостиной уже началось движение, все теснились на один диван. Рон и Пэнси наконец оторвались друг от друга, чтобы занять местечко на подлокотнике дивана рядом с Джинни. Полумна и Блейз устроились рядом с Драко. А Невилл прыгнул между Гарри и Гермионой и парням, чтобы уместиться на диване, пришлось посадить своих девушек на колени, . Драко не смотря на то, что не очень-то и хотел запечатлеваться на колдографию, с удовольствием прижал Гермиону к себе и почти незаметно поцеловал её в ушко, когда она приобняла его за шею. Так тепло было в его объятиях. Так хорошо на душе в компании друзей и любимого. Ей не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. Колдоаппарат завис в воздухе напротив них и предупредительно пискнул: — Скажите, сыр! — Секс! — закричала Пэнси, все рассмеялись и их на секунду ослепила яркая вспышка, оставляя в памяти счастливые искренние улыбки. — Смотрите-ка, — воскликнула Джинни. — На одном диване собралось Золотое трио, Серебряное и… — она задумалась, а Гермиона подсказала ей: — И Бронзовое? — Пусть будет Платиновое! — с усмешкой предложил Драко, Блейз и Пэнси одобрительно согласились. — Какие вы хитрые! — почти восхитилась Полумна. — Ну мы же слизеринцы! — гордо объявил Блейз, играя бровями. — Мы хитрые, умные и… очень сексуальные! — О, дааа! — почти одновременно выдохнули Рон, Полумна и Гермиона. Они смеялись, как закадычные друзья. Даже Гарри, казалось, расслабился и совершенно беззлобно улыбался, поглядывая на обнимающихся рядом с ним Гермиону и Драко. Но после что-то пошло не так и Гермиона ругала себя за то, что не уследила за этим. Они с Джинни отошли «попудрить носик», оставив Гарри и Драко по разным сторонам одного дивана. Гермиона настолько расслабилась, что даже и подумать не могла, что может что-то случиться. Они с подругой стояли у зеркала в туалетной комнате и обсуждали, что же написал Малфой в письме. — Он в своём репертуаре. — хихикала рыжая, поправляя распавшиеся косы. Она смешно скорчила мордашку изображая Малфоя и в его стиле, важно растягивая слова, проговорила: — Начинается оно так — «Привет, Поттер и сёстры Уизли!» — Что? Сёстры Уизли? — Гермиона фыркнула и звонко рассмеялась. И действительно, Драко себе не изменяет. Не может не задеть Рона. — Дааа, Рон чуть не порвал письмо в ту же секунду! — покачала головой Джинни, усмехаясь, и продолжила. — «Ваша подруга у нас, слизеринцев. И нас тут много, а Грейнджер совсем одна. Хотя это не факт. Выручайте её. Два условия: оставьте дома свои постные лица и забудьте на время непростительные и защитные заклинания… Новый год всё-таки.» — Она закатила глаза. — Ну ты представляешь? И время встречи и адрес камина в доме Забини. Мы решили, что не хотим бросать тебя в змеином логове… И я даже не предполагала, что в «плену» у слизеринцев окажется ещё и Полумна! Они рассмеялись. Гермиона поправила короткое синее платье с блёстками, которое ей одолжила Паркинсон. — Малфой умеет быть язвой… — проговорила она, мечтательно вспоминая, что с ней он совершенно другой. Первой шум в гостиной услышала Джинни: — Гермиона, там что-то происходит! — воскликнула она. Они поскорее бросились туда откуда доносились гневные крики Гарри. Гермиона почувствовала, как её сердце ускорило ход от волнения. Что могло случиться всего за пять минут их отсутствия? — Закрой свой рот! — рычал Малфой, стоя посреди комнаты со сжатыми кулаками. Он был взбешен, и его бледное лицо, казалось, стало ещё белее от ярости. А Гарри, весь красный и всклокоченный, стоял напротив него в защитной стойке и держал в руке палочку, стиснув её до побелевших суставов. Гермиона замерла у входа в гостиную вместе с Джинни, пытаясь понять в чем причина их ссоры. — Это ты заткнись, ублюдок, и не смей вякать! Пусть она тебе верит, но я не верю! — выплюнул в ответ Поттер. — И не надо! Мне срать — веришь ты мне или нет! Это твои проблемы, шрамоголовый придурок! — плевался Малфой словами, окидывая его своим самым ледяным взглядом. — Может вы остановитесь? — раздражённо проговорил Блейз, он тоже встал с дивана и был готов пресечь любое опасное движение. Но Гарри было мало. Гермиона видела, что друг разъярен и не хочет останавливаться. — И если по совести, то ты должен сидеть в Азкабане! Там твоё место, в соседней камере рядом с твоим папочкой! — бросал он зло и этим ещё сильнее резал её сердце без ножа. — Тебе повезло, что твоя мать спасла меня, и что тогда, в своём мэноре, ты почему-то не выдал нас! Как ты сказал на суде: «Я понял, что змееголовый урод ведёт нас к такой жизни, которая может присниться только в кошмарном сне!» Понял он, ага! — Ух ты, Поттер, уже цитируешь меня? Может тебе ещё автограф дать? — язвительно ёрничал Малфой с жёсткой полуухмылкой, словно ему всё равно, но Гермиона видела, что слова Гарри заставляют его нервничать ещё сильнее. — Я помню, как ты выкручивался на суде! — продолжал Гарри с неприятной усмешкой, а Гермиона не узнавала своего обычно доброго и понимающего друга. — Ты трус и ублюдок! Схватился за Гермиону! Обрадовался, что она вытащит тебя из грязи в которую ты сам вляпался по самую белобрысую макушку! Да она просто пожалела тебя! Драко яростно сжал челюсти, его рука метнулась к палочке в кармане брюк. — Что ты делаешь, Гарри?! Зачем говоришь все эти гадости? Это неправда! — закричала Гермиона, обращая наконец на себя внимание Поттера, и кинулась к Малфою. — Драко, не надо! Он бросил на неё взгляд полный злой горечи. Резко выдохнул и сжал ладонь в кулак, остановив себя от непоправимых действий. — Лучше бы ты сдох, Поттер! — процедил слизеринец, поворачиваясь к её другу, и Гермиона в ужасе вздрогнула, жестокие слова заставили её оцепенеть. А Драко сплюнул под ноги Гарри и быстрым шагом пронёсся на улицу, грохнув стеклянной дверью так сильно, что она чуть не рассыпалась на мелкие осколки. В гостиной воцарилась неуютная напряжённая тишина. — Поттер, слушай, ты сейчас был неправ! — откашлявшись, начал Блейз сердито. — На хрена надо было всё портить? Малфой сам предложил позвать вас в гости! Можно сказать, решил протянуть вам руку дружбы!.. — А я считаю, что Гарри прав! Этот хорёк совсем охренел! — встал Рон на защиту своего друга, и охнул, когда Пэнси вдруг больно ущипнула его за бок, шипя: — Какая разница, кто прав и кто виноват! Мы так весело отмечали Новый год! Что за тупые разборки вы устроили?! — Пэнси, ты не понимаешь… — Рон покраснел, пытаясь что-то сказать, но та перебила его, кривя губы: — Я всё понимаю, я не дура! А твой героический дружок… Обстановка в комнате снова накалялась, и Гермиона резко пресекла их спор. Она сжала кулаки и, чуть не плача, закричала: — Вот только вы не начинайте! Рон, Пэнси! Вам не хватило? — те опустили взгляды в пол, а Уизли вцепился в талию слизеринки, словно та могла исчезнуть. Грейнджер обернулась к Поттеру, кусая губы, и дрожащим голосом произнесла: — Гарри, зачем ты пришёл? — она сделала к нему шаг. — Зачем? Если так ненавидишь его! Ты понимаешь, что ударяя его, бьёшь и меня? Зачем ты всё усложняешь?! Гарри неожиданно сник и отвел взгляд в сторону, кусая щеку изнутри. Когда Джинни подошла к нему и грустно покачала головой, он отрывисто проговорил: — Гермиона, я не хотел… Как-то всё само получилось… Слово за слово… Я хотел, как лучше. Я правда, старался. Мы пришли сюда ради тебя и я не думал, что закончится этим… — На самом деле первый начал Драко. — влезла Полумна. — Хотя, мне кажется, он просто шутил. В своей язвительной манере. А Гарри слишком прямолинейно отреагировал… Настроение у всех стало премерзким. Хотелось сбежать из этой комнаты поскорее и подальше. Гарри устало потер нос под дужкой очков. — Прости, Гермиона. Я виноват. Вспылил… Наговорил… — бормотал друг. — Мы, наверно, пойдём… — он потянул Джинни к камину, но та упрямо стояла на месте. — Простите за испорченный вечер… — Гарри! — Гермиона чуть не расплакалась, когда он исчез в зеленом пламени, не дожидаясь никого из тех, с кем пришёл. Джинни подошла к Гермионе, порывисто обняла её и проговорила: — Подружка, я поддерживаю тебя в любом случае! Пожалуйста, приходи к нам завтра. Мы поговорим спокойно. Гермиона безучастно ответила на её объятие невесомым поглаживанием по спине. — Да, конечно, я зайду, всё равно все мои вещи у вас… И Джинни, поблагодарив Блейза за гостеприимство, тоже исчезла в камине. Рон последовал за сестрой, настойчиво утягивая за собой не сильно сопротивляющуюся Пэнси. А Гермиона, переживая за Драко, бросилась на улицу в одних туфельках и платье. Она увидела его сгорбленную фигуру около бассейна. Его тёмный одинокий силуэт выделялся на фоне белого пара, подсвеченного уличными фонарями. Малфой сидел на шезлонге и волшебной палочкой наводил чары на клубы пара над водой, а те превращались в различные эфемерные фигурки, в виде летающих драконов, единорогов и птиц, которые быстро испарялись в холодном воздухе. Гермиона подошла к Драко и молча встала рядом, обняв себя за плечи. Он бросил на неё короткий взгляд, отвернулся и прекратил колдовать. Малфой сжал рот в тонкую линию. Тяжело вздохнул, убирая палочку. Они молчали некоторое время. В тишине слышался скрип деревьев, крики сов в лесу, где-то совсем далеко выл волк на полную луну. — Я всё испортил? — спросил Драко хрипло, глядя вперёд нечитаемым взглядом. — Не всё… — она вздрогнула, вырываясь из плена задумчивости и сердито проворчала. — Вы с Гарри два идиота! Он нервно пожевал губу. — Ненавидишь меня? — выговорил он, сглатывая комок в горле. Гермиона взглянула прямо в его открытое лицо. Её глаза щипало от непролитых слез. Как она могла ненавидеть его? Малфой не дожидаясь ответа, продолжил и проговорил ту же самую фразу, которую совсем недавно произнёс Гарри: — Я хотел, как лучше… Но что-то пошло не так… Гермиона присела рядом и прислонилась к его плечу. — Глупый… Я не ненавижу тебя…— прошептала она, чуть дрожа от холода. — Ты пригласил моих друзей! Это был самый необычный и приятный подарок на Новый год! Я не забуду этот милый жест никогда, Драко! — Но я желал твоему другу смерти… — хмуро кинул он. А она вдруг рассмеялась, закатывая глаза. Он непонимающе уставился на неё: — Это смешно? — Ты делал это и раньше! — она закусила губу. — Но это всего лишь слова… Глупые, злые, сказанные в пылу ссоры… И Гарри тоже был неправ! И он скорее всего уже сожалеет о том, что наговорил… — Не думаю… — Из-за чего вы поссорились? Что ты сказал ему? — Да почему я? Опять во всем виноват Драко Малфой! Я вёл себя, как ангел… — хмуро возразил Драко, а Гермиона не смогла сдержать смешок. — Грейнджер, хватит хихикать! Ну может не совсем, как ангел, но почти… Он поблагодарил меня за приглашение, а я честно ответил, что сделал это не для него, а для тебя… И… Не знаю… Поттер ответил мне, я ему, и понеслось… Возможно, сегодня я бы и прибил его наконец, если бы не ты… — Нет, ты бы не сделал этого… — проговорила Гермиона тихо. — Ты хороший человек, Драко. Ты бы не стал причинять ему вред. Драко развернулся к ней всем телом и оглядел таким изумленным взглядом, что она смутилась. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом схватил её холодные руки и сердито воскликнул: — Почему ты не накинула куртку или тёплую мантию? Совсем свихнулась! Решила свалиться с воспалением? — Я надеялась, что найду тебя и ты меня согреешь. — проговорила Гермиона, пытаясь быть бодрой, но её зубы уже вовсю отбивали чечетку. Драко резко потянул её к себе на колени, чтобы спрятать от холода в тепле своих рук и тела, и завернуть в мантию, которую успел прихватить с собой ранее. Сделал почти незаметное движение палочкой, и она почувствовала, словно тает от тепла. И дело было не только в согревающем заклинании. — Чёрт, ты такая ледышка! — Драко потирал её спину, дышал ей на шею и щеки теплым воздухом и бормотал. — Грейнджер! Я не знаю, почему ты так веришь в меня? Почему? То, что ты со мной, это невероятно… — а когда она сверкнула на него вопросительным взглядом, продолжил. — Да, помню, конечно, я хитрый, умный и сексуальный, но… Черт возьми! Я каждый раз смотрю на тебя и не могу понять, почему и за что мне так повезло? За что ты меня любишь? Может Поттер прав и это просто жалость? Гермиона почти раздражённо выдохнула ему в шею и остановила его бормотание, воскликнув: — Драко! Помнишь, что ты сказал в лондонском парке? Он остановил движение рук, хмыкнул, не понимая о чём она, и Гермиона напомнила ему: — Ты сказал, что тебе надоело слушать всех вокруг. Что ты уже наслушался и хочешь слышать только себя и свое сердце! Малфой покачал головой, припоминая это, а Гермиона ухватила его лицо ладошками и прошептала, заглядывая в серебристые глубины его глаз: — Пожалуйста, не сходи с этого пути! Не делай шаги назад! Я верю в тебя, потому что чувствую, что у тебя всё получится! Я с тобой и я люблю тебя! Он прерывисто выдохнул, опаляя её тёплым дыханием. Взял в ответ её лицо в свои тёплые большие ладони, разглядывая с любовью. Она скользнула руками по его ушам, ласково провела по шелковым белым волосам и вдруг отпрянула от него, выпутываясь из тёплого гнезда его рук. Встала и отошла. Он разочарованно и непонимающе нахмурился. Драко не знал, что она задумала. А Гермиона подошла к краю бассейна и вдруг расстегнула молнию на боку платья и скинула синий сверкающий кусок ткани на землю. Она поежилась от холода, который прошёлся по её телу волной мурашек, но решительно расстегнула лифчик и, обернувшись, кинула его в ошеломлённого блондина: — Закрой рот, а то снежинки залетят! — Г-гермиона, ты… — Драко сглотнул. А она скинула туфли и медленно сняла свои маленькие чёрные трусики. Гермиона предполагала, что её вид был самый что ни на есть развратный, когда наклонилась подобрать их, чтобы бросить в ту же сторону. — Грейнджер… Ты хочешь моей смерти? — услышала она позади хриплое рычание и нырнула в горячую воду. Драко поймал её в бассейне через короткое время, когда тоже разделся, хаотично покидав свои вещи на шезлонг. — Решила сбежать от меня? Она ухватилась за его широкие обнажённые влажные плечи, а он резко прижал её к себе, совершено не смущаясь своей болезненно твёрдой эрекции. — Я хотела согреться… — она застонала, когда его руки под горячей водой заскользили по её телу, обжигая не хуже кипятка, а мягкие губы поймали её рот. Но их планы нарушили Блейз и Полумна, выскочившие из дома совершенно не вовремя. — Вот вы где, любовнички! — воскликнул Блейз возмущённо. — У вас целая кровать в доме, а ну прочь из моего бассейна! — Забини, отвали, чёрт тебя возьми! — кричал Драко, разворачиваясь к ним спиной и закрывая собой Гермиону. — Малфой, не дерзи! — Блейз кинул на шезлонг два халата. — Даже я там не занимаюсь сексом! — Да, он говорит правду! — подтвердила Луна, с интересом разглядывая фигуру Малфоя, которую несомненно было хорошо видно в подсвеченной светильниками воде. Гермиона рассмеялась, целуя Драко в плечо: — Ладно, давай пойдём в кроватку… — Чёееерт! — разочарованно зарычал он, недовольно скаля белые зубы… Но оказавшись в кровати, от усталости и горячей воды их так разморило, что они уснули не снимая тёплые банные халаты, как только добрались до подушек. Последнее, что она слышала, как Драко сонно бормотал, подтягивая её ближе к себе: — Гермиона… Никто не заставит меня сделать шаг назад… Будь уверена… С тобой только вперёд и вверх… Следующее утро ударило горячим лучом солнца по глазам. Гермиона почувствовала всем своим существом — Драко не было в комнате. Она вздохнула и повернулась к его подушке. На ней лежала записка и бриллиантовая снежинка: — Гермиона, доброе утро! — прочитала она вслух, трогая кончиками пальцев витиеватые линии текста на шершавом белом пергаменте. — Не стал будить тебя. Рано утром мне пришёл вызов в Министерство и мы, скорее всего, увидимся только в школе. Твой Д. Послесловие: Эта снежинка твоя, прицепи её ближе к сердцу и вспоминай меня. Послепослесловие: Мне сегодня приснилось, что мы танцевали в моей гостиной в Хогвартсе. Под музыку, которую обычно ставил Слизнорт, когда напьётся настойки. Ты была в моём халате, а потом скинула его и осталась совсем обнажённой… Ты не представляешь, как я хотел разбудить тебя, еле сдержался… Эти сны и ты, Грейнджер, планомерно сводите меня с ума…***
Она хмурит брови, вспоминая его записку и останавливается у окна в узком коридоре вагона, пропуская компанию слизеринцев. — Привет, Грейнджер! — Теренс как-будто случайно прижимает её к стеклу, проходя мимо. — Извини, не хотел… Она не в том настроении, чтобы шутить. Раздражённо толкает его от себя. — Хиггс, отвали… Он посмеиваясь, уходит за своими и кидает ей. — Грейнджер, могла бы быть и повежливее… — Не с тобой, придурок… — сквозь зубы шипит Гермиона и поворачивается к окну, погружаясь в свои мысли. Что будет, если Драко узнает правду о её самоуправстве? Она конечно же понимает, что её действия были не безобидны. И от этого так трудно открыть рот и прямо сказать: « — Драко это не сны, это воспоминания, которые я пыталась стереть…», а потом увидеть его реакцию… Гермиона не раз замечала, что он слишком идеализирует её. И одному Мерлину, известно как он отреагирует… Одна надежда на его любовь и понимание. На то, что она сможет ему всё объяснить, а он сможет к этому отнестись спокойно.***
Драко задумчиво царапает ногтем сбитый край железного стола в комнате для встреч с заключёнными. Перед глазами её лицо. Её изящная обнажённая фигурка темнеет соблазнительным силуэтом на фоне светящегося белого пара. Её элегантный наклон за трусиками… Великий Салазар и все боги мира! Если бы она знала, что делает с ним! Маленькая кудрявая богиня! Лучшая во всём! Умная, добрая и красивая! Почему он не замечал этого раньше? Нет, он замечал, но именно это его и раздражало… А потом вдруг всё перевернулось с ног на голову и она вошла в этот его перевернутый мир. Или наоборот — мир наконец встал так, как и положено, на ноги. И он был с той, с кем и должен быть. День изо дня. Всегда. Резкий голос обрывает его романтические думы. — Заключённый номер тысяча четыреста пять! Мистер Люциус Малфой! Драко выпрямляется. С противным лязгающим звуком открывается дверь и в небольшую серую комнату, где из мебели только обшарпанный стол и два стула, входит его отец в сопровождении аврора. Драко не шевелится, чтобы встать и поприветствовать его, как и положено воспитанному аристократу и сыну лорда. Он хмуро наблюдает за действиями аврора, который пристегивает магией руки отца к столу, а ноги к стулу. — Благодарю вас, аврор Берти! — произносит тот важно, словно ему принесли заказ в ресторане, а сам он не в полосатой робе заключённого, а в идеально отглаженном смокинге. Отец даже в таком унизительном положении себе не изменяет. Всё такой же чопорный аристократ до кончиков ногтей, несмотря на то, что ногти грязные, а волосы не мыты и висят жирными паклями у лица. Люциус, оценивающе сверкнув серым острым взглядом, резким движением головы откидывает мешающиеся длинные седые волосы назад. — Здравствуй, сын! — чеканит он, разглядывая Драко. — Здравствуй, отец. — отвечает тот, копируя его снисходительный тон. — Как ты? Зачем вызвал так рано? Наша встреча была назначена на середину января. Драко кажется странным не только это. Отец вызвал его одного, хотя обычно встречи проходили вместе с матерью. Люциус вскидывает голову и в его глазах мелькает что-то. Драко не понимает что это. Отчаяние? Сожаление? Решимость? Или всё сразу? — Эмм… Драко… — начинает тот не совсем уверенно, но берёт себя в руки и продолжает твёрдым голосом. — Я в порядке, спасибо, что беспокоишься. И… Всё дело в твоей матери, её целитель написал мне. Он запрещает нам с ней видеться, потому что эти встречи, оказывается, очень сильно подрывают её здоровье. Всё лечение насмарку, так он сказал. И они каждый раз начинают заново. А это значит, что она вновь и вновь проходит тот же курс терапии, что не так уж и приятно… Драко молча слушает отца. Его злит, что целитель не предупредил его об этом. Не сказал и слова, когда он был на днях в Мунго. Успокаивал, что Нарцисса идёт на поправку. — Ясно… — выдыхает он недовольно. — Мама этого не поймёт… Несмотря ни на что, Драко всегда приветствовал общение родителей. Они являлись для него показательной парой. Что бы ни происходило вокруг, эти двое всегда протягивали друг к другу руки, поддерживали и любили. И хотя отец был частенько слишком строг с ним, бывали и счастливые дни в жизни семьи Малфоев. Люциус дергается на стуле, пытаясь склониться ближе к сыну. Драко замечает, как сильно он постарел, лицо в глубоких морщинах, под глазами тёмные круги. Он шепчет потрескавшимися губами: — Драко, сынок… Мама поймёт! Я сделаю всё для вас, для тебя и Нарциссы… Всё, ты понимаешь? Я верну наше богатство и нашу недвижимость. А твоя задача, вернуть былое уважение и вылечить мать! Участвуй в благотворительности! Помогай больницам, школам, Министерству! Делай что-то для блага общества. Помогай бедным. Ты должен подняться и доказать, что Малфои не какое-то там отребье! Мы не падаль! Мама всегда говорит, что ты сильный, ты сильнее нас с ней и ты сможешь… — Подожди! — резко прерывает его Драко, речь отца подозрительно напоминает прощальный завет. — Что ты собираешься сделать? Люциус отклоняется от него на спинку стула и глухо усмехается: — Это уже моё дело, Драко… Помни одно, я всегда старался для нас, для семьи, я хотел вырастить тебя настоящим блестящим аристократом. Ты вырос именно таким! И ты должен взять в жены аристократку! Слышишь? Только аристократку, чтобы она была под стать тебе, умная, красивая, как картинка! Чтобы ваши колдографии в газетах притягивали взгляды обывателей… Драко прищуривается и хмурит брови. Серьезно? Ну нет. Отец не может больше указывать с кем ему быть и кому и что он должен. И говорит прямо, резко и без обиняков: — Папа, я встречаюсь с Гермионой Грейнджер… — Что?! — чуть не задыхается тот от шока. Для него это точно шок, если не сказать больше… — Да. Должен тебе сообщить, пока об этом не написали в газетах и пока наши общие колдо не стали притягивать взгляды обывателей. Мы любим друг друга и я не откажусь от неё, чтобы ты мне сейчас ни говорил… Люциус шумно выдыхает, пораженно сверкая глазами из-под седых бровей. А Драко ждёт криков разочарования, проклятий и упрёков. Но отец моргает и тихо бормочет: — Грязнокровка и чистокровный… Великий Салазар… — Отец! — Нет, подожди, сын, давай проясним… Давай начистоту… Ты трахаешь её, чтобы подняться в глазах общества? — с надеждой спрашивает он, а в душе Драко нарастает волна ярости. Он сжимает губы. Его ноздри раздуваются и он чуть-ли не рычит: — Я же сказал, что… Ты считаешь, что я пользуюсь её известностью?! За кого ты меня принимаешь? Чёрт возьми! Прими это, отец, потому что мне сейчас насрать на всё, что ты внушал мне! На весь этот долбанный аристократизм, на чистоту крови, и на твои гребаные деньги тоже! Тот совершенно неаристократично закатывает глаза и громко стонет: — Чёрт… Не будь ты идиотом! Это не только мои деньги, они принадлежат всей нашей семье. А значит они по праву принадлежат и тебе. — Люциус склоняет голову и нервно ерзает на стуле, ему неудобно сидеть в одном и том же положении. В комнате повисает тишина, нарушаемая скрипом стула. Отец наконец успокаивается и снова начинает говорить, и в его голосе Драко не слышит ожидаемой издевки: — Ладно… Хорошо. Хочешь любить эту заумную гриффиндорскую выскочку? Люби. Но помни, ты ещё разочаруешься в ней. Тебе будет сложно. Она не твой уровень! — Отец! — Драко, ты же знаешь, что я… — он качает головой и вдруг необычно мягко произносит. — Я беспокоюсь о тебе… Всё что я делал и делаю — всё для тебя и для нашей семьи! А у Драко на душе почему-то становится неприятно тяжело. Он чувствует — отец задумал пойти на какую-то жертву ради них с матерью, и поэтому так странно себя ведёт. — Спасибо тебе за это… — говорит Драко совершенно искренне, разглядывая отца внимательнее и как-будто пытаясь прочесть его мысли. — Это сарказм? — тот надменно поднимает бровь. — Нет, отец… Я действительно благодарен тебе. Всё, что произошло со мной… Это заставило меня вырасти. И на многое посмотреть под другим углом… Увидеть себя со стороны. Понять, что я так больше не хочу. Та корка, которая наросла благодаря вашему воспитанию, моим комплексам и желаниям, лопнула. Теперь у меня другие желания и… — Он хмыкает. — И другие комплексы. Но я подчиню и этих демонов… … Он выходит из Министерства, после полутарочасового общения с отцом, качаясь словно пьяный. Они говорили долго и много, вспоминали его детство, вспоминали путешествия всей семьёй, говорили о матери, и Драко за всё это время так и не смог спросить главного, что же задумал отец…***
За окном тёмная ночь, в стекла бьётся холодный ветер, а Гермиона сидит на широком подоконнике в своей маленькой гостиной старосты и ждёт. Ждёт Драко Малфоя. Она пытается читать новую тему по рунологии, но почему-то именно сейчас ни одна руна не лезет ей в голову. Она откладывает книгу в сторону и вспоминает, как помирилась с Гарри. Друг пришёл к ней в комнату на Гриммо, когда она собирала вещи. Снова просил прощения. А Гермиона давно простила, она не могла на него долго злиться. Понимала, Гарри будет переживать и беспокоиться, пока не уверится, что Драко теперь другой человек, не тот, которого он знал. И она попросила друга дать время её парню показать себя, попросила не сопротивляться её связи с Малфоем или их дружба потихоньку начнёт рушиться. А Гарри этого не хотел и обещал пересмотреть свое отношение к Драко. И это радует Гермиону. Ей нравится то, что они смогли поговорить по душам и помириться. Она снова смотрит в тёмное стекло, тревожно кусая губы, и видит только свое отражение. Драко, где же ты? Что с тобой случилось? Почему тебя вызвали в Министерство? И почему тебя все ещё нет? А если он в Хогвартсе, то почему не маякнет ей об этом? Может быть он уже отдыхает у себя и не хочет её видеть? Бежать к нему посреди ночи было бы, наверно, слишком навязчиво и неприлично, и Гермиона со вздохом спускается на холодный пол и идёт готовится ко сну. Принимает душ, переодевается в тёплую пижаму в красно-серую шотландскую клетку и забирается в постель, которая кажется невероятно пустой и холодной. Как быстро она привыкла спать не одна. Стук в стекло заставляет её вздрогнуть и резко сесть в кровати. Она бросается к окну, а за ним во всей своей красе зависает в воздухе тот, кого она так долго ждала. Гермиона открывает створки и снежная метель заносит холодный колкий воздух и рой белых снежинок в тепло её спальни. — Пустишь погреться одинокого странника? — произносит Драко с наглой полуулыбкой, подлетая ближе и присаживаясь на широкий карниз. Фалды его тёплой мантии трепещут позади, как крылья огромной летучей мыши. — А странник точно одинок? — тянет Гермиона, разыгрывая недоверчивость. — Несомненно! А ещё он замёрз и голоден! — Драко перекидывает длинные ноги в комнату и спрыгивает с подоконника на пол. — Вот теперь странник не одинок! — он обхватывает её шею и подбородок ладонями в чёрных кожаных перчатках и мягко целует её губы своим прохладным ртом. О, Мерлин, как же она скучала! Гермиона тихонько стонет, а её сердце громко бьётся о грудную клетку. Драко отпускает её, и она замечает, что в глубине его серых глаз мелькает затаённая грусть. У него что-то случилось… Его взгляд быстро меняется на насмешливо-изумленный, когда он замечает её яркую пижаму. Малфой оглядывается: — Где у тебя душ? Пока Гермиона прикрывает окно, он совершенно нахальным образом раздевается донага, бросая вещи на пол по пути в ванную, а через минуту слышится, как включается вода в душе. Драко даже не закрывает дверь. И не задвигает штору в душевой. Она подбирает его вещи, а взгляд сам собой скользит туда, где под струями горячей воды моется её красивый и чертовски сексуальный слизеринец. У неё масса вопросов к нему и она садится на кровать в ожидании. Но когда Драко выходит из душа, благоухая её мылом с ландышевым ароматом и завернувшись в малюсенькое белое полотенчико, которое едва прикрывает его пах, все мысли и вопросы странным образом улетучиваются. — Ты согрелся? — спрашивает Гермиона, облизывая губы и представляя его без этого клочка ткани. — Я согрелся… Осталось утолить мой голод… — Малфой многозначительно дергает бровью. — Мы с тобой кое-что не успели, любовь моя… Гермиона тут же вспыхивает. Любовь моя… Мерлин, этот парень поражает её изо дня в день! Она смеётся и протягивает к нему руки: — Иди ко мне, Драко…