***
Она пытается. Гермиона правда пытается, но у неё создаётся ощущение, что Драко делает всё, чтобы не услышать её. Когда они лежат, приходя в себя после умопомрачительного оргазма, она снова хочет признаться. Мысли в голове складываются в правильные слова и предложения. Гермиона открывает рот, чтобы выложить свое признание как на духу, но когда поворачивается к Драко, тот уже крепко спит со счастливым умиротворенным выражением на лице. Она вдруг ясно понимает, что не сможет рассказать ему о своём поступке. Она не желает стать одной из тех, кто разочаровал его. Драко сказал, что никогда не простит. А это значит, что всё то доверие, которое есть между ними, рассыплется, и она его потеряет… Возможно навсегда. Гермиона гладит его светлые волосы, любуясь его бледным лицом и идеальным точеным профилем. Холодный лунный свет отражается от бледной кожи, превращая его облик в нереальное видение. Она не готова его потерять… Нет! Он слишком дорог ей, чтобы из-за какой-то мелкой глупой ошибки всё испортить. И она твёрдо решает молчать. Словно на ней Непреложный обет.***
Утренний Хогвартс встречает пару Забини и Лавгуд странными взглядами. Особенно слизеринцы. Многие рады Блейзу, хлопают его по спине, расспрашивают и с недоумением косятся на Полумну, которую тот крепко держит за руку, не желая отпускать. А она приветливо улыбается, словно ребёнок неведающий зла, не замечая откровенно оценивающих неодобрительных взглядов, летящих по большей части от женской половины Слизерина. А когда за ними в зал входит Рон с хохочущей Пэнси, сидящей на его плечах, как бравая наездница, рты у всего школьного сообщества открываются ещё шире. Слизеринка чмокает рыжего в затылок, и он аккуратно опускает её на пол, а кто-то за гриффиндорским столом шокировано охает. — Вот это и называется дружба факультетов! — прыскает Невилл. Он сидит рядом с Гермионой. И они, наверно, единственные в зале, кто воспринимает новые пары спокойно. Гермиона только посмеивается. Это действительно смешно, наблюдать за реакцией людей на парочки, которые вчера не пошли на ужин и ничем себя не выдавали, лишь бы произвести фурор за завтраком. Гермиона знала об их договорённости, потому что эти четверо уговаривали её вчера притащить Драко на завтрак, чтобы повергнуть школу в полнейший шок. Но утром он убежал очень рано, ссылаясь на то, что у него по плану первый урок, а он толком не подготовился. Драко настойчиво звал её к себе на кофе, а ей пришлось отказаться из-за кучи разных организационных дел и ещё потому, что вряд ли бы обошлось только кофе. Гермиона закусывает губу и от воспоминаний о бурном сексе этой ночью её щеки покрываются румянцем. — Ты чего такая красная? И где этот блондинистый ублюдок? — усмехается Паркинсон, усаживаясь рядом. Гермиона наблюдает, как за столом многие в недоумении переглядываются. Дин Томас вопросительно поднимает брови. Но она делает вид, что ничего странного не происходит. Просто Пэнси Паркинсон за гриффиндорским столом, что тут такого? Рядом с Невиллом садятся Блейз и Полумна. Рон двигает Пэнси к Гермионе. — Да, кажется кого-то не хватает… — говорит он, а Гермиона ошарашенно открывает рот. — Рон, что ты сказал? Тебе не хватает кого-то? И это тот, о ком я думаю? — восклицает она поражённо. Неужели Рону Уизли не хватает Драко Малфоя?! А друг добродушно смеется, радуясь её реакции: — Ну, конечно! Я говорю про профессора Флитвика, Миона! У нас же с утра Заклинания! — добавляет он, чем вызывает у всех сидящих рядом с ней бурный смех. — Рон! Надеюсь, такое невероятное чувство юмора поможет тебе сдать предстоящий тест по этому предмету! — она сердито поднимает вилку с оладушком. — Потому что я тебе не помогу! — О, черт! Он чешет в затылке и бросает беспомощный взгляд на Пэнси. Та деловито наливает карамель на свой блинчик. — Не смотри на меня, Ронни! С твоей подружкой лучше не шутить. — Улыбнитесь! — из ниоткуда неожиданно появляется рыжеватый полный парнишка с колдокамерой. Щелчок, вспышка и он убегает прочь. — Деннис Алдермастон с седьмого курса, когтевранец! — мелодично вещает Полумна. — Он подрабатывает для Пророка. — Сукин сын! — возмущается Блейз и порывается вскочить, чтобы догнать наглеца. Но Лавгуд удерживает его за руку: — Не надо… Это рано или поздно произошло бы. — Да, и хорошо что рано, — поддакивает Паркинсон, разглядывая себя в отражении лезвия десертного ножа. — Я сегодня чудесно выгляжу. Надо позвать его переснять кадр, а то, кажется, в этот момент я жевала блинчик. На Гермиону нападает смех, когда ей представляется колдо с жующей Пэнси, и она чуть не давится какао, разбрызгивая капли на юбку. Ребята поддерживают её добродушным хихиканьем. Завтрак продолжается в непринужденной обстановке, несмотря на напряженные и любопытные взгляды окружающих. Даже за учительским столом Гермиона замечает удивлённые лица преподавателей. Они о чём-то шушукаются, глядя на гриффиндорский стол, и тихо посмеиваются. Гермиона уверена — их общее колдо завтра же появится в «Ежедневном пророке» и произведёт фурор в магическом сообществе. Герои войны в обнимку с теми, чьи родители поддерживали прямо или косвенно Пожирателей смерти. Такое шоу не пройдёт даром. Она даже рада, что они с Драко не попали в кадр. После всего, что наговорил Гарри, Гермиона задумывалась над тем, как жестоки люди. Когда мир узнает об их с Драко связи, им не дадут спокойной жизни, будут полоскать их имена в газетах, сплетничать, мешать жить. Драко предупреждал её об этом в тот Рождественский вечер. Она в горячке, от обиды и разочарования, назвала его трусом и идиотом, но ведь он был прав. Он заботился о ней, а сейчас она хочет позаботиться о нём. О его спокойствии. О том, чтобы их связь не помешала ему идти к своим целям. Чтобы никто не посмел сказать, что Драко достиг того, чего планирует, благодаря ей. А он точно этого достигнет, она уверена. И Гермиона решает, что готова, ради него, пока не афишировать отношения. А Драко, словно прочитав её мысли, все последующие дни ведёт себя с нею немного отстранённо на людях. Он рядом, но как будто не с ней. Это нисколько не обижает Гермиону. Всему свое время. Тем более, что они всё равно встречаются. Например, на маггловедении. Эти уроки даются ей нелегко. Особенно в те моменты, когда Малфой, игриво смотрит на неё с лёгкой полуулыбкой, облизывая губы и поигрывая пером в длинных пальцах. Ей так и хочется воскликнуть: «Драко, пожалуйста, прекрати!» или выгнать всех из кабинета и наброситься на соблазняющего её слизеринца. В ответ на его сигналы, Гермиона непроизвольно кусает губы и почти задыхается, а в кабинете начинает искрить от их переглядываний, что неизменно вызывает отклик учеников. — Профессор Грейнджер, мы здесь… — закатывает глаза Гринграсс, а Паркинсон тычет ей в бок локтем. — Профессор отвлекается на посторонние предметы… — шипит Нотт. — Не порядок… — Маггловедение уже не то, — вторит ему Хиггс. — Закройте рты! — холодно кидает Малфой, а те хмуро переглядываются… и молчат. Гермиона ловит взгляд Теренса. Он хитро подмигивает ей, словно намекает на ту договорённость, когда она просила не трогать Малфоя. А она мрачнеет, берёт себя в руки и продолжает урок, стараясь не отвлекаться на Драко. Они встречаются в столовой на обедах и ужинах. Впервые Драко садится за гриффиндорский стол только на следующий день после шокирующего поведения новых парочек. Кидает новый номер «Пророка» перед Пэнси, которая теперь постоянно сидит рядом с Гермионой. И решительно усаживается на свободное место напротив неё, между Дином Томасом и Невиллом Долгопупсом. — Вы читали это дерьмо? — спрашивает он резко. — За эту хрень Скитер нужно голову оторвать! — Привет… — Невилл удивлён, но спокойно продолжает есть, а вот Дин рассерженно и брезгливо отодвигается от Малфоя с недовольным: — Что за фигня? Ты забыл, где твоё место? Драко медленно поворачивает голову в сторону Томаса и холодно разглядывает, словно тот букашка на рукаве его чёрного сюртука. Гермиона нервно дёргается, но Пэнси с невозмутимым видом кладёт руку на её ладошку. — Не лезь, — шепчет она. И Гермиона сжимает пальцы, стараясь утихомирить свое желание спасти Драко. Он тысячу раз просил её не спасать его. Но как только она чувствует опасность, внутри словно что-то щёлкает. Она, кусая губу, следит, как Драко и Дин сверлят друг друга глазами, а её рука дрожит, готовая в любой момент схватиться за палочку. — Томас, и где же по-твоему моё место? — спрашивает вдруг Малфой с наигранным интересом. — Удиви меня! Тот сердито сжимает губы и выплевывает: — Твоё место в Азкабане, придурок! Вали отсюда! Паркинсон разочарованно хмыкает, Забини усмехается, а Драко качает головой: — Никакой фантазии… Томас, я был там. И теперь моё место здесь! Ты понял? — Да пошёл ты! Ты не смеешь сидеть за этим столом! — брызжет тот слюной. — Не имеешь права! — Успокойся, я могу и буду сидеть там, где захочу! — невозмутимо парирует Малфой, и отворачивается от него, словно потерял всякий интерес к этому глупому спору, а Томас кидает требовательный взгляд на Гермиону: — Это вообще нормально, то, что сейчас происходит? — повышает он голос, привлекая внимание учащихся с других столов. — Почему ты молчишь? Он ищет поддержки у Рона: — Ты тоже ничего не скажешь? Рыжий хмурится и вдруг выдает: — Нет, я скажу. Что ты пристал к нему? Пусть сидит, где хочет! Тебе места мало? У всех от неожиданности открываются рты — Рон вступился за Драко. Впервые за всю историю их общения, если это так можно назвать. — Ну, знаешь ли! Не ожидал я от тебя… — рычит Дин обиженно и вылетает из-за стола, как подстреленный. Гермиона замечает, что Драко бросает удивлённый взгляд на Уизли, а Паркинсон широко скалится победной улыбкой, оглядывая остальных гриффиндорцев. Те, без сомнений, ожидали большего, может быть, драки или хорошего скандала. Они видят, что Герои войны, самые уважаемые люди факультета, спокойно воспринимают наглого слизеринца и в разочарованном недоумении отворачиваются к своим тарелкам. — Хм, Уизли, спасибо… — Драко тоже способен удивить. — Твоя щедрость не знает границ. — Не стоит благодарности… — важно отвечает тот, приобнимая свою довольную девушку за талию. Гермиона посылает Малфою сдержанную улыбку. Она никогда не просила его садиться за гриффиндорский стол, но он сделал это. А сейчас сидит напротив неё, разглядывая её тем самым взглядом, от которого у неё всегда хороводы мурашек по всему телу. И она решается на маленькую шалость. Гермиона сбрасывает туфлю, и, закусывая губу, тянется к Драко ногой. Она тихонько и очень нежно проводит пальчиками ступни по его голени. Но почему-то реагирует Невилл. Он резко подпрыгивает: — Эммм… Гермиона? — его глаза удивленно расширяются, он смотрит вниз, под стол. — Бери левее… Она одёргивает ногу, понимая что натворила, и в ужасе закрывает лицо ладонями, мгновенно краснея, как свёкла. Черт, как стыдно! Снова досталось бедному Невиллу! Она слышит, как рядом захлебывается в смехе Паркинсон, а Полумна шепчет на ухо: — Гермиона, не страшно… Бывает… Она поднимает виноватый взгляд на своего блондина, ожидая встретиться с холодом его сердитых глаз, но тот весело поглядывает на неё из-под челки, закусывая губы, и пытается сдержать смех. А Невилл, оказывается, уже сбежал из Большого зала. — Это не смешно! — возмущённо восклицает она, но Драко не выдерживает, громко фыркает и смеётся. Гермиона замирает, любуясь его искренними эмоциями. На одной щеке у него появляется ямочка, при виде которой её сердце начинает колотиться быстрее. И она желает почаще видеть Драко таким. Гермиона смущенно улыбается ему, не в силах совладать с магией его беззаботного смеха. На ужине уже никто не смеет указывать его место, и с этого дня, Драко Малфой ест за гриффиндорским столом, сидя напротив Гермионы Грейнджер. А по вечерам они каждый день встречаются в библиотеке. Сидят друг напротив друга и увлечённо читают и записывают, и как будто не замечают своего соседства, поддерживая негласное соглашение пока не сообщать миру о своих отношениях. Драко иногда дразнит Гермиону тем случаем с Невиллом — потихоньку щекочет её ногу кончиком ботинка и тихо смеётся. Еле уловимая улыбка мелькает на её лице, пока Грейнджер пытается читать, и иногда стреляет в него шутливо испепеляющим взглядом. Со стороны они выглядят как бывшие враги, которые в конце концов заключили перемирие. Когда столы в самом дальнем библиотечном отсеке пустеют, он садится рядом, и Гермиона теряет голову от его близости. От его случайных поцелуев в шею или щеку. Или от того, как его длинные пальцы сминают ее юбку и настойчиво пробираются к её трусикам, лаская кожу бёдер горячей ладонью. Она не может и слова произнести, кусает губы, дрожит и закрывает глаза. Но как только он дотрагивается до влажной ткани между её ног, она ахает и вцепляется в его руку: — Драко, кто-нибудь может услышать… Не надо… — Здесь никого нет… Я хочу тебя… — Драко… — она умоляюще моргает. И он сразу же поднимается со стула, левитирует книги на полки и шумно скидывает пергаменты в сумку: — Грейнджер, собирайся, или я сделаю это с тобой прямо здесь! Я уже не могу ни о чём думать, ты сегодня слишком вкусно выглядишь… — Ты это говоришь каждый день… — смеётся она, а он притягивает её к себе, обнимая за талию: — Потому что ты такая каждый день… — Он медленно и сладко целует её в губы, а от света его сверкающих обожанием глаз Гермиона снова покрывается сумасшедшими мурашками. Как же я люблю тебя, Драко Малфой! Они торопятся на выход, поглядывая друг на друга, как голодные. Иногда они идут в её комнаты Старосты, а иногда он уговаривает спуститься к нему. И каждый такой несовершенный день прекрасен. Их отношения полутаинственные, о которых знают только друзья и подозревают окружающие, устраивают Гермиону. И ей ничего больше не нужно. Она чувствует внутри то, чего ей так давно не хватало. Спокойствие и счастье.***
В субботу Драко встаёт пораньше, чтобы приготовить свой невероятный кофе. А Гермиона нежится в его кровати, разглядывая потрескавшуюся штукатурку на потолке. Прошло две недели, как они вместе, и ей этого мало. Ей всегда мало Драко Малфоя и всего этого времени вместе с ним. Она блаженно потягивается, обнимает его подушку, вдыхает его запах, слушая, как он гремит чашками за стеной. Лёгкая улыбка играет на губах. Ей хорошо. Резкий стук в дверь заставляет Гермиону напрячься. Это могут быть либо Блейз, либо Паркинсон. Эти двое обожают нагрянуть неожиданно. Но тут раздаётся голос, которого она не ожидала услышать субботним утром. — Доброе утро, мистер Малфой, — слышится тихое приветствие директора Макгонагалл. — Нам надо с вами поговорить… — Э… Да, конечно… Доброе утро! — бормочет Драко неуверенно. Гермиона срывается с кровати. Натягивает ту самую серую пижамную рубашку, закрывающую её ноги до середины бедра, и осторожно выглядывает в гостиную. — Доброе, мистер Малфой! — за встревоженной Минервой Макгонагалл в комнату входит высокий черноволосый крепкий мужчина в форме аврора. — Аврор Дживс! — Малфой встречает их в своём белом халате, он подтягивает пояс, а на его лице еле заметное беспокойство. — Простите, что я в таком виде, не ждал с утра гостей. Что-то случилось? С отцом? Аврор хмурит густые чёрные брови, изучая его подозрительным взглядом: — Мистер Малфой, дело в том… Гермиона видит, как слизеринец напрягается, сглатывает и грубо торопит: — Дживс, не тяни! Что случилось?! Тот моргает от такой неожиданной наглости, но продолжает: — Твой отец сегодня ночью скончался. В комнате повисает тяжёлая пауза. Драко смотрит на аврора непонимающим взглядом: — Нет, — его голова самопроизвольно дёргается из стороны в сторону. — Нет. Он же… Директор подходит к нему ближе, протягивает руку к плечу в попытке успокоить, но её взгляд падает на Гермиону, замершую в дверях спальни. — Мисс Грейнджер? — она удивленно вскидывает бровь и оглядывает её с ног до головы. В другой ситуации Гермиона смутилась бы прямого изучающего взгляда директора и постеснялась бы показаться перед ней в одной пижамной рубашке со всклокоченными волосами, но сейчас все её мысли только о Драко и о том, что происходит. — Как умер? Почему? — Она спешит к нему, а тот оборачивается и нервно смеётся: — Нет, Грейнджер, он не умер! Это бред какой-то! Ему было всего сорок четыре года… Он же… Я видел его недавно. И мы должны были встретиться на этой неделе… — сдавленно произносит он, вспоминая последний разговор с отцом, его лихорадочно мечущийся взгляд упирается в пол. — Он не мог… Драко нервно дёргает себя за чёлку и снова повторяет: — Он не мог…