Твоя сила и проклятье - это страх

Солнце высоко висело на небе, даря свое тепло не щадя. Лето здесь было сухим и удушающим, так что везде стояли ларьки с мороженным или холодной водой. Люди были одеты в легкую, воздушную одежду, поэтому легкий ветерок приятно пробегал по коже. Идя наполовину в черной одежде, Элизабет не испытывала особого дискомфорта. Может, черный цвет и притягивает тепло, но сейчас этого вообще не ощущалось. Наверное, она бы все же не отказалась переодеться в форму Академии, потому что шорты были не очень плотными, но она молчала, шагая по нагретому тротуару. Машины проезжали по дороге, разрезая воздух, отчего дул ветерок. Иногда слышался громкий смех детей, которые бегали с мороженным, веселясь. Около баров и ресторанов играла музыка, привлекая клиентов. Вильгельм, шедший рядом, тихо насвистывал мелодию. Черные очки скрывали его глаза от солнца, делая мир на пару тонов темнее. Его походка была расслабленной, так что он наслаждался их небольшой прогулкой. Некоторые люди, проходившие мимо них, оборачивались. Они рассматривали их удивленными глазами, шепчась. Девушки — большинство из них — тихо обменивались тем, какой красивый мужчина гулял по улицам столицы, при этом косо смотря на девушку рядом. Через пару кварталов от отеля располагался небольшой торговый центр, в котором находились продуктовый, магазин одежды, бытовые товары и товары для дома. Он был двух этажным, так что подниматься по лестницы было не долго. Элизабет как могла прятала руки, убирая кисти в карманы, а локти прижимала к телу. Ее поза и походка были скованными, настороженными. Некоторые люди могли вызвать враче или полицию, заметив татуировку у ребенка, хотя ей все еще не нравился этот термин. А шрам на ладони она сама не хотела замечать. Воспоминания об этом были не самые приятные, особенно взгляды семьи, полные шока и ужаса. Магазин одежды был скромным, но не безвкусным. Людей было мало, зато внутри было прохладно от вентилятора. Одна-единственная кассирша сидела за кассой, что-то черкая на листе бумаги со скуки. Вещи аккуратно висели на вешалках, обувь стояла на специальной подставке. Вильгельм поднял очки с глаз, направляясь в сторону аксессуаров. Элизабет облегченно выдохнула, полностью почувствовав прохладу, и шла за ним. Яркие лампы освещали товары, немного режа глаза. Вильгельм остановился возле одного из стендов, оценивая перчатки, которые висели на нем. —Ну-с, выбирай.—он сделал шаг в сторону, позволяя Элизабет в полной мере оглядеть товар. Девушка ненадолго останавливалась глазами на одной паре, а затем переходила к следующей. Ей не нужны были теплые перчатки, сделанные из меха. Нужны были те, которые не закрывали пальцы и позволяли свободно двигать кистью. Те, в которых она может нормально работать. Здесь висели и перчатки для велосипедов, и на зиму, даже белые для швейцаров были. Даже были те, которые носила Куратор — длинные, до локтей, из плотной ткани и с открытыми пальцами. Но Элизабет собиралась носить свой плащ на работе, так что ей подойдут и короткие. Глаза упали на пру перчаток, которые находились на самом верху — на две головы выше Элизабет. Вильгельм, заметив ее взгляд, достал нужную пару, недолго ее порассматривал и отдал девушке. Перчатки были черными, из плотной черной ткани, чем-то похожей на кожу, но не для тепла; они были гладкими и, если их надеть, то они доходили до середины предплечья, скрывая то место, где находилась татуировка. Приложив одну из перчаток к правой руке и сверив, все ли хорошо расположено, Элизабет удовлетворенно кивнула. Вильгельм кротко усмехнулся и зашагал к кассе, к которой ближе всего стоял вентилятор. Кассирша слегка оживилась, пробивая товар. —С вас четыре доллара.—сообщила она, укладывая перчатки в сторону. Вильгельм достал из кармана черный кошелек и протянул идеально ровные купюры и, взяв перчатки, отдал их Элизабет. —Примеряй. Они вышли в коридор. Оторвав от перчаток ценник и бирку, девушка медленно натянула их на руки, привыкая к новому ощущению. Перчатки плотно прилегали к коже, но так, будто они были частью человека, как вторая кожа. Элизабет сомкнула и разомкнула кулак, смотря, как охотно натягивается ткань, повторяя все изгибы ладони и пальцев. Самое главное, перчатки скрывали то, что было под ними, остальное было просто приятным дополнением. —Удобные.—подвела итог Элизабет, опустив руки. Дискомфорт по поводу того, что люди смогут увидеть ее татуировку и шрам немного убавился.—Спасибо.—произнесла она. —Без проблем.—улыбнулся Вильгельм, смотря на свои часы. Время было без двадцати пять вечера.—Можем отправляться в номер. Готова приступить к официальному обучению? —Более чем.—кивнула Восьмая, по привычке спрятав руки в карманы брюк. Что-то не изменится никогда. —Многообещающе.—усмехнулся Вильгельм, когда они оказалась на улице. Духота сразу стала душить горло, так что кожа скучала по прохладе магазина. Люди быстро передвигались по улице, но большинство из них с любопытством рассматривали каждое здание, иногда фотографируя на пленку. Только вот сейчас они находились не в центре, не рядом с Белым домом или около мемориалов. Это был довольно простой район, в нем не было каких-то достопримечательностей, он не находился рядом с центром — на юге города. Тут не на что было смотреть, кроме как на ясное небо, но люди все равно рассматривали дания во все глаза. Туристы На уроке истории Пого объяснял, что раньше Америка была лучшим местом для туристов или путешественников, потому что это было относительно новое место. Людей будто магнитом сюда тянуло. Вообще, раньше туристы и эмигранты были бесплатной рабочей силой Америки, удивительно, что сейчас все было несколько по-другому. Через пол часа номер встретил своих постояльцев духотой и жарой. Вильгельм повесил на дверь табличку "не беспокоить". —Ужасное время для обучения.—с легким раздражением заметила Элизабет, дожидаясь, когда Вильгельм достанет из-под кровати два чемодана. —Просто сегодня так жарко.—фыркнул он.—Если мне не изменяет память, завтра или послезавтра будет дождь.—послышался свист в холодильнике. Это была железная банка. Вильгельм достал ее, радуясь прохладе железа, и достал листок.—Вовремя. Тысяча пятьсот двадцать седьмой год, шестое мая, Италия, цель — один из рыцарей, который попытается убить императора Карла V.—он присвистнул.—Далеко нас отправляют. —Это нормально?—выгнула бровь Элизабет. Вильгельм промычал, уточняя.—Что нас отправляют так далеко. Разве это не повредит истории и будущему? —Если делать все правильно, мир будет таким, каким мы его знаем сейчас.—с легкой улыбкой сообщил Вильгельм.—Иди сюда.—Элизабет покорна встала рядом.—Смотри внимательно, я быстро расскажу основы портфеля.—он присел на кровать, положив на колени портфель для новичков.—Печатная машинка для заполнения данных вот в это окошко.—Вильгельм указал на заднюю часть стенки чемодана, где был листок бумаги, от которого шли провода в ручки портфеля.—Здесь есть поля для данных: дата, время, имя цели, конкретное место для остановки, затем идет серийный номер банки и номер листка с миссией. Чтобы переместиться, тебе нужно будет заполнить каждый пункт, а затем отправить этот листок в банке с заданием обратно в Комиссию. Уже оттуда ты получишь одобрение на перемещение и, нажав на эту кнопку,—он показал на маленькую черную кнопку около ручки,—ты переместишься в нужное тебе время. Если ты не заполнишь весь листок или не отправишь его на одобрение, то не сможешь переместиться и, соответственно, выполнить задание, а за такое тебя по головке не погладят. После задания я расскажу, как действует нормальный портфель и если будут вопросы, отвечу.—Вильгельм взял свой чемодан, надел очки на глаза и настроил дату.—Готова? Элизабет только кивнула, готовясь к новому скачку сквозь века. Ноющее чувство боли заныло в висках. Она даже представить не могла, как Пятый может терпеть вечные боли и ломоту в костях с самого детства. ей даже представлять не хочется, через какие тренировки проходила Академия до ее прихода, хотя она и спрашивала. Зрелище — даже на слух — не самое приятное. Голубая вспышка снова ослепила, а затем тело обволок еще один жар, только в разы хуже. В Италии было не так душно, но более влажно из-за близости моря. В воздухе витал запах винограда и выпечки. Вильгельм переместил их на задний двор дворца, который величественно возвышался ввысь, создавая приятную тень. Люди в доспехах шумели, бегая по улицам. Крики доносились ото всюду, заставляя скривиться. Элизабет поднапряглась, вспоминая событие в данном году. Пого почти насильно заставлял их учить важнейшие даты каждой страны, а затем устно спрашивал. Да, история определенно пригодилась. —Разграбление Рима.—вспомнила Номер Восемь, аккуратно выглядывая из-за каменной стены замка. Рыцари — их можно так назвать? — строго шагали по улицам столицы, захватывая дома и бедных людей.—Война Коньякской лиги. —Вижу, историю ты знаешь.—одобрительно хмыкнул Вильгельм.—Хорошо. А теперь идем. Нас не должны увидеть. Ты ведь не хочешь умереть от рук разбушевавшегося рыцаря?—вопрос, конечно, был риторическим, поэтому Вильгельм сразу направился к деревянной, огромной двери за замком, чтобы их не увидели. Внутри дворца царила суматоха: служанки кричали, стараясь убежать из здания, пока рыцари настигали их, на дорогих коврах и полу была кровь, некрасиво запятнав их, гобелены разорваны. Вильгельм быстрым взглядом обвел этаж, направляясь к лестнице, игнорируя металлический запах и оглушающие крики. Он четко шагал прямо по лестнице, затем по коридору, даже не обернувшись на крики, и вскоре оказался около богато украшенной деревянной двери. Даже малый ребенок смог бы догадаться, что за этими дверями находились покои императора. Но охраны не было, что не удивительно. —Постарайся смотреть внимательно и не попасться под оружие.—тихо предостерег Вильгельм, доставая свой пистолет. Проверив магазин, он удовлетворенно кивнул и потянул тяжелую ручку двери. Та тихо скрипнула, открывая вид на богато украшенные покои: огромная кровать с толстым матрасом, куча дорогих, покрытых золотом, ковров и одна свечка, освещающая тьму. На кровати было движение и раздавалось кряхтение. Рыцарь в тяжелых доспехах заносил меч над императором, который пытался отползти подальше на кровати, чтобы его не задело. Прищурив правый глаз, Вильгельм прицелился в место скрепления частей металла между плечом и спиной. С того ракурса, в котором находился Вильгельм, можно было легко попасть в это маленькое местечко, пуля бы попала в плечо, задев кость. А так как расстояние было близким, то пуля сможет пройти насквозь через кость, что приведет к смерти. Когда рыцарь поднял меч, раздался выстрел. Через секунду мужчина упал на пол, выронив меч. Секундный крик, и он умер. Так быстро и так просто. Элизабет взглотнула, когда в ее поле зрения попал труп рыцаря. Хоть он и был скрыт полнын комплектом доспех, она могла на яву видеть, как широко были раскрыты его глаза от страха и боли. Восьмая давно не видела животного страха в глазах других людей, почти четыре года с тех пор, как пропал Пятый. Жаль, что не использование способности спасло ее от кошмаров, но это уже другая тема. Император, который вжался в стену, затаил дыхание, ошарашенными глазами смотря на труп. Наверное, от выстрела у него шумело в ушах. Вильгельм встряхнул свой пистолет и повесил его на пояс, а затем закрыл огромную дверь. Элизабет поджала губы, думая, через сколько она сможет привыкнуть к отдаче в кисти от выстрела, к тяжести пистолета, к трупам под ее ногами или стеклянным глазам. Проморгавшись, она поспешила за Вильгельмом, который настраивал дату будущего. Его карие глаза переместились на ее лицо, оценивая эмоции. Сейчас это была рассеянность, отстраненность и напряжение. Ему почти хотелось спрятать ее от этой кошмарной работы, уберечь от выстрелов и постоянному перемещению. В конце концов, Элизабет было всего шестнадцать — это даже не возраст совершеннолетия. Она ребенок, который слишком рано стал взрослым — Вильгельм понял это по ее решительным взглядам и небольшой информации об Академии. Ее глаза рассеянно бегали по интерьеру, а в мозгу крутились шестеренки, пытаясь догнать информацию. Вильгельм аккуратно положил свою руку ей на плечо, заставляя вздрогнуть. Номер Восемь на рефлексах схватила его за руку и, он бы уверен, собиралась перекинуть его через плечо на спину, но когда ясные глаза наткнулись на его лицо, пальцы тут же разжались. —Извините. Привычка.—тихо извинилась она, поведя плечами. Ее голос был пропитан сожалением и отсутствием ярких эмоций. Может, ей и было жаль, но не настолько сильно. Почему-то обращение на "вы" резануло по слуху. —Все окей. Я понимаю. Готова?—так же негромко спросил Вильгельм, поднимая очки с глаз. Элизабет слегка заторможенно кивнула. Голубые глаза все еще были прикованы к огромной двери и тому, что было за ней. Мужчина нахмурился, положил ей руку на плечо — уже зная, что она не собирается бросать его на пол — и нажал кнопку. Они исчезли за секунду до того, как в коридоре появилась личная стража императора, чтобы увести его в безопасное место. Время на часах в номере показывало, что они казались здесь через пару минут после того, как исчезли в этом веке. Значит, не должно было произойти ничего столь значимого. На улице так же светило солнце, облака медленно плыли, а люди все еще шагали по улице. Вильгельм сразу спрятал чемоданы — это было первым правилом, как поняла Элизабет, потому что чемодан был самым важным предметом для временного киллера. Даже без оружия можно было устранить цель. Без чемодана было невозможно физически выполнить задание(если не считать Номера Пять). Присев на кровать, Элизабет потерла глаза и виски, выдыхая. В этот раз перемещение было более приятным хотя бы потому, что у нее не пошла кровь. Просто тупая боль в голове и ломота в костях, но это не сильно мешало. Матрас рядом с ней прогнулся под весом человека. Вильгельм поджал губы, не зная, что ему стоит произнести. Как можно быстрее вали из Комиссии? Разорви контракт? Тебе не нужно это дерьмо? Но он знал, что девушка не уйдет, даже если будет страдать все время во время рабочего срока. Он уже понял, что это что-то личное, значит, она пойдет до конца. Было бы хорошо заставить ее убраться от Комиссии к чертовой матери, но это было бы не профессионально со стороны рабочего человека. Мораль и совесть — это уже другое. Дети они ведь...такие хрупкие и чувствительные, одно неправильное слово или движение — и они разбиты. У Вильгельма не было своих детей м даже девушки не было, — но он любил маленьких созданий, которые нуждались в защите. Во время отпусков он часто проводил время с детьми из приюта, радуя их игрушками или чем-нибудь сладким. Детская радость самая искренняя. Он не мог позволить себе детей из-за своего вида деятельности, да и он осознавал, что не справился бы с их воспитанием. Но сейчас под его наставлением находился мягко говоря сломанный подросток со сложным характером, который не подпускал к себе никого — что очень умно, учитывая, где они работают, — и который переживал все своих страхи в одиночку. Ее способность видеть страхи людей? Может ли она видеть собственный страх и противостоять ему? А если нет? Он выдохнул тягучий воздух из легких, краем глаза заметив, как девушка напряглась. Конечно, она не планировала рассказывать свою биографию никому из Комиссии, что тоже было логично. Она просто хотела отработать свой срок, получить вторую часть сделки и уйти на "пенсию". Она не хотела доверять кому-либо в Комиссии, подсознательно зная, как змеи водятся тут. Тишина слегка давила на уши своей терпеливой напряженностью. Восьмая не знала, чего от нее хотят — она все равно бы не дала этого, — а Вильгельм не знал, как сформулировать свой ответ так, чтобы не убить что-то то хрупкое, что было похоже на доверие. Потому что девушка позволяла ему находиться рядом с собой, хотя и показала, что в любом случае сможет постоять за себя — его кисть немного побаливала. Если он хочет, чтобы она не сошла с ума во время работы от вечного недоверия и одиночества, то за эту неделю ему нужно найти подход к ней. Может, они смогли бы стать друзьями..? Это было бы странно, но приемлемо. Ему нужно было, чтобы она доверяла ему. Он не настаивал, чтобы на все сто процентов, но так, чтобы они могли поговорить по душам. Бросив на ее фигуру быстрый взгляд, Вильгельм понял, что за ним наблюдают, ожидая действий. Это позволило ему собраться с силами. —Какое мороженное ты любишь?