Твоя сила и проклятье - это страх

Когда с мороженным было покончено, Вильгельм был более чем рад своей маленькой победой над установлением контакта с Элизабет. Хоть девушка все еще была насторожена и подозрительна ко всем, она не собиралась убивать его своим взглядом, что уже было хорошо. Так что результат медленно рос в положительную сторону. Дети Вильгельм слабо улыбнулся, доставая ключ от номера. Внезапное вспоминание о том, что им нужно заниматься подготовкой к работе, заставило его удрученно вздохнуть, но обучение нельзя было откладывать. Кажется, Элизабет заметила его резко изменившееся состояние, потому что выгнула бровь, но промолчала, лишь прокашлявшись. Закрыв дверь, Вильгельм со вздохом вытащил свой портфель из-под кровати. Элизабет сразу оказалась рядом, присев на край кровати. Ее глаза были сосредоточены на портфеле, будто она сканировала его взглядом, как под рентгеном. Вильгельм повернул портфель так, чтобы им обоим было хорошо видно его со всех сторон. —Жаль, что нужно возвращаться к этой работе и ради нее бросить мороженное,—он драматично вздохнул,—но расписание у нас плотное. Сейчас я расскажу тебе основы этой штуки,—он ткнул в портфель,—и на сегодня все. —Основы?—уточнила Элизабет, оторвав глаза от портфеля. Вильгельм кивнул. —Завтра объясню более тонкие вещи. На сегодня и так много событий. Элизабет повела плечами, собираясь возразить, что день был на самом деле довольно легкий, но отбросила эту мысль из-за нахмуренного взгляда Вильгельма, которого не скрывали очки. Он одобрительно кивнул, когда она в знак капитулирования только нахмурилась. Пряитно знать, что тебя уважает человек, которого сложно впечатлить и который никому не доверяет. Так льстило. —Самое важное, что ты должна запомнить раз и навсегда, это то, что все перемещения в любом случае отслеживаются. Не так сильно, как на детском варианте, но лучше не использовать портфель в личных целях без разрешения. Как ты понимаешь, портфель используют для перемещения во времени и пространстве, чтобы сохранить временной континуум. Временные киллеры с его помощью перемещаются в нужное время и устраняют не нужных людей.—Элизабет слегка напряглась.—Чтобы найти цель и узнать время используют банки с листком с данными. Они перемещаются по трубам по всему миру, во всех веках, прямо к нужному киллеру. Это достаточно удобно.—Вильгельм хмыкнул.—Нужно всегда выполнять задание с листка, независимо от его содержания. Думаю, ты сможешь договорить с Хендлер, чтобы у тебя были задания с определенными критериями: временные рамки, тип жертв и так далее... —Хендлер?—удивилась Элизабет, выгнув брови. —А, настоящее имя куратор.—отмахнулся Вильгельм. —Не знала, что у нее есть имя.—хмыкнула Элизабет с легким оттенком сарказма, но мужчина все равно рассмеялся. Мало кто знал настоящее имя Куратора, только определенный круг лиц, но видеть удивление людей, когда они узнают, что эта страшная женщина тоже человек с именем, то шок на их лицах безценнен. —Я тоже так думал.—отсмеявшись, проговорил Вильгельм, стараясь выровнять дыхание. —Хорошо, вернемся к нашим баранам. Заработав себе репутацию — в хорошем русле, — ты сможешь требовать определенные, более, ммм, жесткие условия для своих заданий. Для этого, конечно, нужно будет усиленно поработать, но я уверен, ты достигнешь высот.—он подмигнул девушке. —Я смогу потребовать,—осторожно начала Элизабет,—чтобы мне давали такие задания, где не страдали бы невинные?—в ее голосе слышалось сомнение и недоверие, но Вильгельм слабо улыбнулся. —Конечно.—заверил он.—И не только.—глаза девушки слегка блеснули довольным блеском, отчего она навострила уши, сосредотачивая все свое внимание на информации.—Теперь разберем эту штуку.—Вильгельм положил портфель на колени.—Ты же видишь различия? Он более классического вида, так что с виду его можно принять за простой портфель. Это помогает не выделяться из толпы.—Элизабет понимающе кивнула.—Здесь все намного, намного проще, чем с детским вариантом: нет печатной машинки, листка и окошка для всего этого. Можно сказать, этот портфель более компактный. А еще не нужно при каждом перемещении писать отчет и дожидаться разрешения. —Тут не надо настраивать точное время?—Элизабет указала на ручку портфеля. —Угу.—подтвердил Вильгельм. —Но разве так не неудобнее?—девушка выгнула бровь.—Настраиваешь точные минуту и час и сразу устраняешь цель. —В какой-то степени ты права.—кивнул мужчина.—Но со временем тебе будут давать такие задания, где нужно не просто устранить цель. Будут даваться задания, на выполнения которых нужно более одной минуты или дня, даже неделя. Такие задания имеют особую важность, исход которого могут повлиять на историю, поэтому и дается так много времени. Со временем ты сможешь на интуитивном уровне перемещаться в нужное тебе время. Это как накопление опыта — та же хрень.—Вильгельм небрежно повел плечами.—Нужно научиться чувствовать время вокруг себя, позволять векам протекать через себя. —Интересно. То есть, я могу управлять тем, в какой именно час мне переместиться?—уточнила Элизабет, на что мужчина кивнул.—Но не могу управлять тем, куда мне переместиться? —Совершенно верно. —На это штуке можно устанавливать страну, город? —Да, но не буквами. Для каждой страны, города, села или деревни есть свой "код". Тебе придется выучить "коды" стран. Остальные можно носить с собой на листочке. Но со временем ты запомнишь их большую часть, они не сложные на самом деле. Вот здесь,—Вильгельм указал на маленькое окошко около ручки,—крутишь колесики: сначала год, потом время, а в самом конце — месяц, "код" страны и города. Понятно?—в ответ утвердительный кивок.—Замечательно.—Вильгельм взглянул на часы. Почти девять вечера. Но день определенно прошел на ура, так что все силы покинули тело.—Можно готовиться ко сну. Ты голодна? Элизабет отрицательно покачала головой. Ее желудок все еще был заполнен мороженным — вкусным, признала она, — так что ничего она не смогла бы сейчас съесть. Вильгельм кивнул и, спрятав портфель, отправился в ванную комнату. —О, видимо, у нас были гости.—ехидно заметил Вильгельм, отчего девушка сразу напряглась. Потому что какого черта? Кто-то был в их номере, пока они отсутствовали. Но вроде ничего н было украдено, да и портфели на месте. Вильгельм вышел из ванны с пакетом в руках. Элизабет смутно заметила логотип какого-то дорого бренда.—От Куратор.—уточнил мужчина, протягивая пакет. Элизабет настороженно приняла его, заглядывая внутрь. Она тяжело выдохнула, когда увидела одежду для сна в виде пижамы серого цвета, состоящей из майки с короткими рукавами и шортами до колен. Она не помнила, чтобы брала этот комплект, так что выходит, что Куратор сама купила эту пижаму. Но, стоит заметить, этот вариант был довольно удобным. Там еще была майка, которая явно была на пару размеров больше, и черные шорты. Вильгельм скрылся в ванной, и послышался шум воды. Элизабет, стоя около своей кровати, сжимала в руках ручки пакета, не зная, что конкретно ей сделать. Она бы даже предпочла пижаму Академии — рубашку и штаны зеленых оттенков, — но с другой стороны, она теперь не в Академии. Ей нужно было отпустить это время и сосредоточится на том, что ее ждет. Выдохнув, она потерла глаза. С другой стороны она все еще не доверяла никому из Комиссии — она должна полностью убедиться, что никто в один ясный день не появится в ее комнате, чтобы убить ее, и даже если этого не произойдет, она все равно не будет кому-либо полностью доверять, — но почему-то от Вильгельма не исходила какая-либо угроза. То, что он видел в ней ребенка и старался относиться соответствующе — хотя она уже давно не ребенок — определенно было ей на руку. По его отношению она могла понять, что он ни за что не будет причинять боль детям любого возраста, и это похвально, на самом деле. Даже с учетом того, что к Номеру Восемь никогда не относились, как к ребенку. Встряхнув головой, девушка попыталась выбросить из головы воспоминания об Академии и снова потерла глаза. Она так давно не использовала способность, что от такого длительного срока ее глаза стали быстрее уставать. У ее способности крайне странная логика: если она пользуется ей, ей снится кошмар; если не пользуется, начинают болеть глаза. Прекрасно. Что за садомазохизм? Или это похоже на зависимость? Элизабет положила одну руку на бок. Один раз попробовала и теперь не может отвязаться, потому что испытывает жгучую потребность, но и из-за того, что использует все больше и больше, становится только хуже. — "Мир несправедлив" Внезапно шум воды стих, а через пару секунд из ванны вышел Вильгельм. На нем была надета свободная майка черного цвета и потертые спортивные штаны, с волос капала вода. —Иди смой с себя груз времени.—по-филосовски сказал он, таща ноги к кровати. Элизабет только с легким удивлением оглядела его, но потом просто взяла пакет со сменной одеждой и закрыла дверь в ванной на замок. Ванная комната было широкой, с раковиной и полотенцами, как полагалось. У дальней стены находилась душевая кабинка, а рядом — санузел. Достав майку — она была больше Элизабет чуть ли не в два раза — и шорты, девушка стала снимать перчатки с рук, аккуратно укладывая их на край раковины. Затем была рубашка, отчего дышать стало физически легче. Обувь была поставлена под раковиной. Стараясь не смотреть в зеркало, Элизабет сразу зашла в душевую кабинку и принялась настраивать воду. Первые ледяные капли дрожью отозвались на коже, но затем полила теплая, почти горячая, вода. Стенки кабинки и зеркало тут же запотели. Волосы под тяжестью осели на шее, прилипая к коже. Расслабленно прикрыв глаза, Элизабет пару секунд постояла под потоком воды, прежде чем начать смывать с себя остатки прошлого. Влажный, тяжелый воздух проник в легкие. Прокашлявшись, девушка протерла горло, которое немного зассадило. Когда воды была выключена, то Элизабет непроизвольно поежилась из-за ухода тепла. Капли стекали по каже, ударяясь о плитку пола. Замотав волосы в белоснежное полотенце, девушка принялась вытирать тело. С организма будто тонна тяжести спала, позволяя лениво сгорбиться. Глаза случайно упали на зеркало,по которому текли капли воды, но так, чтобы можно было рассмотреть свое отражение. Элизабет поморщилась при виде того, какой худой и серой она стала, ребра выпила из-под тонкой кожи, так что становилось дурно. Редкие полоски шрамом почти не били видны, потому что сливались с оттенком кожи, но черная татуировка на руке бросалась в глаза на белом фоне, так что девушка поспешила натянуть перчатки. Только когда она закрепила их, то поняла, что все равно будет спать, а в перчатках это было бы не очень удобно. Откинув дискомфорт куда подальше, Элизабет оставила перчатки на кистях. Надев майку и шорты, она сняла полотенце с волос, которые остались просто влажными, и вышла из ванны. Вильгельм лежал на своей кровати, скрестив ноги, и листал каналы на телевизоре. Изображение было черно-белым, редко появлялись цветные каналы, иногда звучала музыка, иногда появлялись ток-шоу, но тут же исчезали. Элизабет забралась под одеяло, устало выдыхая. Она даже и не подозревала, что настолько сильно устала. Видимо, в скором времени она будет каждый раз засыпать от переутомления из-за путешествий во времени. Под одеялом было тепло и в какой-то степени безопасно, поэтому девушка сильнее в него закуталась. Где-то на периферии слуха раздался добрый смешок. —Спокойно ночи.—свет телевизора пока не погас, но звук был убавлен. Элизабет смога выдавить "Спокойной", а затем погрузилась в темноту, наслаждаясь парами мгновений отдыха. Пустота и тьма не стали чем-то особенным за последние года три, потому что к ним было слишком легко привыкнуть. Поэтому Элизабет только вздохнула, когда в спину дунул холодный ветерок, заставивший вздрогнуть. Она давно заставила себя перестать вздрагивать каждый раз, когда оказывалась в том месте, что обычно не предвещало ничего хорошего. Прямо сейчас, в реальном мире, вне этой темноты, она спала на кровати в номере в Вашингтоне, рядом спал Вильгельм. Он не причинил бы ей вреда потому, что он защищает детей — это понятно по его поведению и взгляду, так что она могла не беспокоиться из-за безопасности сна.Так странно было осознавать, что мужчина, которого она знала только сутки, так сильно внушал доверие, в отличие от первой встречи с ее новой семьей, где только из-за слов отца, что у нее нет имени, она сразу захотела уйти. Наверное, это было эгоистично по отношению к ее братьям и сестрам. Найдя в себе силы усмехнуться, Элизабет осмотрелась, но кроме тьмы — ничего. Иногда хоть была белая дверь, означающая выход. Поежившись, девушка сделала шаг вперед, хотя "вперед" — слишком сильное понятие. Раздался стук каблука. Это заставило Элизабет на секунду замереть, а затем осмотреть себя. На ее ногах были туфли из Академии, а не те ботинки, похожие на армейские. Черные гольфы, шорты, пиджак, рубашка, жилет и галстук — полная форма Академии Амбрелла, только знак на левой стороне был расколот. На ее руках не было перчаток, с которыми она засыпала. Но этого не могло быть, она давно перестала полностью носить форму. Черт, у нее вообще другая повседневная одежда. Она не могла находиться в этой одежде. Все мышцы разом напряглись, как на тренировке с отцом, но Номер Восемь все же двинулась вперед, стараясь снять с себя удушающие пиджак и галстук. Напряжение росло по мере того, как долго она ходила, но ничего не появлялось, что только наводило подозрение. Пиджак был успешно потерян где-то по пути вместе с галстуком, но дышать не стало легче. Колючий жилет будто был приклеен к рубашке, потому что она никак не могла стянуть его через голову. Каждый шаг отдавался эхом от небольшого каблука, сводя с ума. —Что-то этот кошмар затягивается.—с презрением бросила она в пустоту, но ответа ей не дали. Такая же мёртвая тишина. Подождав пару секунд, девушка еще раз попыталась снять жилет, и на этот раз он неохотно ей поддался. Тряпка улетела в противоположную сторону от ее тела. Внезапно что-то изменилось в атмосфере вокруг. Будто воздух стал плотнее, тягучее, как вода, заполняя легкие. Зрение слегка помутнело, а тело наклонилось, готовясь упасть. Кое-как сохранив равновесие, Элизабет сжала кулаки, ощущая, как ногти впились в ладонь, и стала искать глазами хоть что-то. Тени в темноте, которые по законам физики должны были сливаться с ней, вышли на два шага вперед. И видела они их так четко, будто где-то в этом месте был источник света, которого не было. Сжав зубы, она посчитала тени, которые окружили ее, но все еще держали на расстоянии двух или трех метров. Восемь. Восемь фигур. Хотела бы она пошутить, что судьба даже во сне играет с ней в злую шутку, пихая везде это проклятое число, но слова застряли в горле, когда тени стали светлеть, приобретая цвета. Теперь стало совсем не до шуток, потому что вокруг нее стояли ученики первого курса Академии Амбрелла, одетые в строгую форму. Элизабет взглотнула, когда повернулась и увидела свое отражение. Рефлекс "бей или беги" стучал в мозгу, но ее ноги будто приросли к земле. Очередная волна дрожи победила вдоль позвоночника, потому что двойник медленно растянула губы в притворной улыбке. —Ты ушла.—хор голосов в дребезги разбили мертвую тишину тьмы, отражаясь эхом от несуществующих стен. Какого черта? Почему это происходит? Она ведь не использовала способность! —Бросила нас, как ненужную игрушку.—голос Эллисон был полон призрения, но он был будто искажен. Был более высоким, более осознанным, чем она помнила. —Всегда была куском льда в Академии.—Клаус был необычаянно серьезен в своих обвинениях, но Элизабет не могла сейчас смотреть на него. Все внимание было приковано к двойнику, которая смотрела в ответ. Ее поза была расслаблена, будто она наслаждалась этим шоу, отчего дыхание резко стало прерывистым. —Эгоистка и лицемерка.—голос Диего заставил поежиться и, наконец, повернуться лицом к семье. Глаза Элизабет резко расширились, когда на нее смотрели размытые лица братьев и сестер. Как если бы на камере не настроили фокус, отчего фотография на пленке вышла мыльной. Она...она не могла так быстро забыть лица своей семьи, прошло не так много времени, а ее память была отличной. —Как давно ты видела их вживую?—подала голос двойник.—Ты ведь заперлась в комнате и не выходила. Конечно, ты не видела их прямо перед собой, даже на портреты не смотрела. Со временем память удаляет то, на что ты не обращаешь внимание.—тон был легким, как если бы речь шла о мимолетной прогулке или выборе еды на завтрак. Глаза Элизабет метались от одной фигуры к другой, но лица так же были размыты. Только отдельные, более выраженные черты она могла заглядеть. Например, грусть в серых глазах Вани или надменность во взгляде Пятого. Сердце на мгновение замерло, а затем забилось с новой силой. Мозг просто отказывался в это верить, потому что это не была правда. Она любила свою семью, она ушла, ради того, чтобы вернуть Пятого в эту развалившуюся семью. Может, это и было самоотверженно, но она просто хотела, чтобы все было как раньше. До того, как умер Бен. До того, как Пяты исчез. До того, как появилась она. —Почему ты нас оставила?—будто прочитав ее мысли, грустно спросила Ваня. Элизабет открыла рот, собираясь объяснить, что она не оставляла семью, что она вернется через некоторое время вместе с Пятый и они смогут жить, как более-менее нормальная семья, но смех позади остановил ее. —Люди не меняются. Ты тоже не меняешься.—зубы Элизабет заскрипели из-за силы, с которой она их сжала. Это не правда, потому что она смогла изменить себя, смогла переступить через порог, за которым находились родители и бабушка, чтобы впустить в себя новую семью. —Ложь.—ее голос охрип, а в горле запершило. Приступ кашля решил напомнить о себе, как по воле судьбы. Девушка развернулась к двойнику, в глазах которой появился интерес. —Я же обещала, что всегда буду с тобой. Мои слова, что тогда, что сейчас — чистая правда: люди не меняются, и в этом нет ничего плохого. Руки затряслись от того, как сильно сжала кулаки, кажется, ногти порвали кожу на ладони. Злость выдавила страх, подбадриваемая адреналином. Элизабет сделала два больших шага вперед и схватила за ворот пиджака, притягивая к себе. В глазах горел пожар злости, так что, кажется, она могла бы не задумываясь применить страх на своем подсознании. Двойник поняла это и ухмыльнулась, не прерывая зрительный контакт. —Заткнись! Ты всего лишь мое воображение. Ты не имеешь на меня никакого влияния!—яд сочился в голосе, вот-вот готовясь обжечь всех вокруг. —О, да?—двойник выгнула бровь.—Потому что я вижу совершенно обратное. Руки на воротнике сжались сильнее, так что ткань была готова порваться в любой момент. Элизабет толкнула двойника, и та приземлилась на твердую землю, чуть не ударившись затылком. Приземление было не мягким. —Я совершенно другой человек.—голос Номер Восемь был полон презрения.—Я ушла, чтобы починить сломанную семью. До прихода в семью я бы этого не сделала бы. Все еще говоришь, что люди не меняются?!—голос сорвался на крик, ударившись о невидимые стены, будто по ним прошла дрожь. Двойник только поудобнее села на землю, скрестив ноги. Ее, кажется, вообще не волновало поведение оригинала. Будто все это было спланировано задолго до этого момента. Будто победа уже была у нее в руках. —Но они этого не знают.—не прерывая зрительный контакт, она кивнула в сторону теней, которые все еще стояли на своих местах. Голова Элизабет на рефлексе повернулась. Глаза чуть расширились, когда на пустых лицах царила пустота и скрытая злость в мышцах. Зрачки, наоборот, сузились от подступившей тошноты, так что пришлось закрыть рот ладонью. Холодная рука на шее смогла достаточно отвлечь от теней и внутренней бури, но холодок все равно пробежал вдоль позвоночника.—Они в неведении. Верят, что они для тебя ничего не значили. Что ты просто лицемерка, которая давала им шанс на семейные отношения, а потом в миг все это разрушила. Как думаешь, что еще они чувствуют?—мелодичный голос сопровождался довольным мурлыканьем на ухо, пока вторая рука медленно ползла по плечу.—Или что думает Номер Пять? Или подумает? Он всегда любил семью. Представь его разочарование, когда он узнает, что ты сбежала. Его злость на тебя, его уход от тебя,—слова приносили почти физическую боль. Глаза с ужасом бегали от одной тени к другой, но те молчали, нагнетая атмосферу. —Я-я...н-нет...—заикаясь, попыталась оправдаться Элизабет, но двойник медленно отняла ее ладонь ото рта. Там блестел светлый шрам, уродливый и длинный. Один только взгляд на него наводил воспоминания и отвращение. Тот страх, те выражения на лицах братьев, сестер и Грейс, реки слез и паника, голос Эллисон, заставивший ее уснуть. Паника билась в горле вместе с застрявшими слова, отчего кислород с трудом попадал в легкие. Голова начинала кружиться от переизбытка эмоций, но холодная рука все, все еще находившаяся на шее, не давала потерять сознание, будто держа в клетке. Сердце бешено билось, готовясь в любой момент сломать ребра и улететь. —О, ты поняла?—промурлыкала двойник, положив подбородок на плечо Элизабет, чтобы лучше видеть ужас на лице девушки.—Они верят, что ты бросила их, как что-то ненужное. —Н-но это н-не так...—тихо возразила Элизабет, застыв на месте. —Пока они не знают всей правды, они будут ненавидеть тебя.—безжалостно произнесла двойник.—Но ты ведь не поспешишь, чтобы сообщить им правду?—в ее голосе сквозили смешки и веселье.—Нет...ты не отступишь от своих планов вытащить Номера Пять из будущего. Но как он отреагирует? Ты думала об этом? Тело Элизабет стало мелко подрагивать при мысли, что Пятый возненавидит ее за такой поступок, обвинит в том, что семья разрушилась, это полностью ее вина. Именно такой исход она ожидает меньше всего. Она ведь просто хотела помочь, как-то ускорить процесс восстановления. Это же не плохо? Не эгоистично? Первые слезы упали на голую кожу предплечья, почти обжигая, как кислота. Двойник заботливо стерла соленую слезинку, которая скатывалась по щеке, продолжая ухмыляться. —Так я и думала.—хмыкнула она, убирая руку, но не отстраняясь.—Что-нибудь еще скажешь?—губы Элизабет плотно сжались, почти сливаясь с коже из-за того, что кровь резко отхлынула от лица.—Тогда...спокойно ночи. Все тени резко исчезли, как и боль, сковавшая тело. Будто она падала в бездну, а ее конечности болтались около нее, пока она не могла их контролировать. И это чувство свободного падения успокаивало, прогоняя панику и свинец из мышц. Резко вдохнув как можно больше воздуха, будто он мог исчезнуть, Элизабет закрыла рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Сердце больно билось в груди, отдаваясь в висках. Мир резко приобретал очертание. Телевизор, стол и стены. Постаравшись выровнять дыхание, Элизабет медленно повернула голову в сторону и чуть не вскрикнула, когда наткнулась на крепко спавшего Вильгельма. Одна его рука лежала под подушкой, подпирая голову, пока другая свисала с края кровати. Элизабет немного успокоилась, заметив перчатки на руках. Стараясь не издавать много шума, она поднялась с кровати, которая тихо-тихо скрипнула, и на цыпочках дошла до ванной. Не включая свет, но прикрыв дверь, она умыла лицо холодной водой, даже не потрудившись снять перчатки. Холод немного привел в реальность, но тело все еще подрагивало. Давно у нее не было таких кошмаров. Вытерев глаза, Элизабет подняла взгляд на зеркало перед собой и выдохнула сквозь сжатые зубы. Она выглядела еще хуже: в темной ванной кожа казалась мертвенно-белой, но с покраснениями, где прокатились слезы, синяки под глазами были темнее, но глаза были светлыми, почти прозрачными, так что в них можно было легко рассмотреть свое отражение. Закрыв глаза и пару раз сделав глубоких вдохов и выдохов, Элизабет сжала кулаки. Неприятная влажность заставила поморщиться. Нехотя она сняла мокрые перчатки и повесила их на трубы отопления. Когда кожи коснулся воздух, это был неприятный холод. Черная татуировка и шрам так ярко выделялись, что девушка сразу убрала кисти за спину. Ложиться обратно в кровать было сложно. Не только из-за дрожащих коленей, но и из-за тихого чувства паники где-то в висках. Будто если она положит свою голову на эту подушку, то все ее тело сразу засосет в бездну. Когда же тело было положено на мягкую кровать, то все силы разом покинули организм, отправляя мозг в темную комнату для остатка отдыха.