Твоя сила и проклятье - это страх

Следующий день прошел напряженно в основном из-за подготовки к свиданию Вильгельма и Адреы. Мужчина все время уходил в свои мысли, практически не обращая внимания на окружающий мир. Из-за этого он чуть не пропустил то, как Элизабет сама настроила портфель и перенесла их на три века назад. Сегодня был предпоследний день их обучения, самостоятельное задание. Целью был статный мужчина из Швеции, работавший кем-то по типу адвоката. Он был хорошим, даже лучшим в своем деле, но брал ужасно огромное количество взяток, изменял жене и склонял единственного сына на свою сторону. Элизабет по четкому шаблону в своей голове следовала плану. Они застали цель, когда мужчина находился в беседке и пил кофе в одиночестве. Выпустив весь воздух из легких, девушка сосредоточенно взвела курок и, прицелившись, выпустила пулю. Та попала мужчине в шею, порвав плоть и вылетев с другой стороны. Алая кровь хлынула на светлую скатерть некрасивыми каплями. Зажав рот рукой, Элизабет быстро схватила Вильгельма за руку Вильгельма, переместила их обратно, пока их слуха не достиг детский плач. Мужчина молча притянул к себе девушку, поглаживая за плечи. —Ты превосходно справилась.—тихо проговорил он.—Он был ужасным человеком. —У него была семья.—голос Элизабет был срывающимся, слишком учащенное дыхание мешало думать.—Женщине не выжать в то время без мужчины. —Суровая правда.—согласился Вильгельм, усадив девушка на кровать.—К сожалению, мы не в праве менять ход истории в таком направлении. Давай напишем отчет, покушаем и пойдем собираться?—он постарался сменить тему. Глаза Элизабет распахнулись. —Черт, я забыла, что у вас вечером свидание.—она потерла глаза.—Да, давайте так и сделаем. Скованность все равно не покинула ее плечи. Она половину ночи не спала, только не из-за кошмаров, а как раз-таки из-за их отсутствия, что и побудило ее в пол четвертого ночи открыть глаза и тупо уставиться в стенку в недопонимании. Она четко помнила, что использовала способность и то, как плохо ей было после этого, кошмар должен был замыкать эту адскую цепочку. Какого черта? На вопрос ей никто отвечать не собирался. Только когда ручка оказалась в ее руке, она вернулась в реальный мир. —Ты должна написать отчет более...—Вильгельм почесал щетину.—более серьезно? Чуть больше деталей, подробностей, строгий взгляд на ситуацию. —Не строгий, а нужный Комиссии.—вздохнула Элизабет и принялась писать, пока эмоции были свежими. Ее пальцы мелко подрагивали, ощущая отдачу пистолета, отчего подчерк был слегка кривым. Пого бы отругал ее за невнимательность. —Почему зонтик?—голос Вильгельма неожиданно разорвал тишину. Он тоже заполнял отчеты, но за предыдущие два дня. Элизабет моргнула. —Простите? —Почему, спрашиваю, именно зонтик.—повторил мужчина, кивком указав на правую руку девушки. Перчатка скрывала татуировку, но это не мешало понять, про что был вопрос. Номер Восемь удивленно вскинула бровь. —На самом деле...я не знаю.—призналась она, неодобрительно нахмурившись самой себе. Четыре года в Академии прожила и ни разу не спросила, почему именно такое название. Прекрасно.—Ну, думаю, это лучше, чем Академия Моноклей или Академия Воробьев.—она тихо рассмеялась.—Зонтик имеет форму шестиугольника с одним центром и одной ручкой. В сумме восемь. Может, это имеет значение, но отец говорил, что всего Земле сорок два ребенка со способностями, только нашел он восьмерых из них. —Восемь тоже много.—задумчиво произнес Вильгельм, кладя один отчет в банку. Оставшиеся отчеты они дописали в тишине. Элизабет пару раз перепроверила свою рукопись и отдала ее на проверку Вильгельму. Это было похоже на написание сочинения в Академии, только с более четкими границами. Мужчина с улыбкой кивнул и, засунув последние листки в банки, отправил их обратно Комиссии. —Обед?—он с усмешкой выгнул бровь. —Слона съесть готова.—кивнула девушка. К их большому удивлению, заказ у них принимала не Андреа, а другая официантка, может, ее подруга. На вопрос, где их постоянная официантка, девушка с лукавой улыбкой ответила, что та отпросила на сегодня, отмазавшись тем, что вечером у нее важная встреча. Вильгельм густо покраснел и поблагодарил официантку, на что та тихо усмехнулась, сканируя его взглядом. В этот раз они скушали свои порции почти в два раза быстрее, потому что Элизабет не терпелось наконец пойти готовить Вильгельма к его свиданию. У них оставалось всего четыре часа, чтобы сходить в магазин и привести мужчину в порядок. Благо, магазин с приличной одеждой находился в том же торговом центре, где они покупали перчатки, но в другом отделе. Элизабет с пристальным взглядом сказала сначала Вильгельму самому выбрать себе рубашку и брюки. Впервые Вильгельм почувствовал страх ошибиться на такой простой и глупой веще, как выбор в одежде, поэтому выбирал с особой осторожностью. Когда он пришел со скромной кучкой одежды, Элизабет поджидала его напротив примерочной, удобно устроившись в одной из черных кресел. Первая рубашка была белой, совсем не во вкусе Вильгельма, брюки были классическими, чуть давящими на тазовых костях. Мысленно Вильгельм молился, чтобы Элизабет не заставила его надеть эти вещи, и, кажется, Бог его услышал, потому что девушка брезгливо поморщилась. Следующая рубашка была черной, как любил мужчина, но другого фасона от его привычной, зато брюки были более свободными, не вычурными, скорее спокойными. —Неплохо.—Элизабет внимательно рассматривала каждую складку, ища изъян. По ее прищуру, Вильгельм понял, что его не было. Зато был третий вариант. Темно-синяя рубашка и светлые брюки плотно прилегали к коже, подчеркивая мышцы мужчины. Это могло соревноваться с предыдущим вариантом. —Вы что думаете?—спросила Элизабет, облокотившись щекой на ладонь. Вильгельм рассматривал себя в зеркале, обдумывая и сравнивая. —Черный мне больше к лицу.—произнес он итог и скрылся за ширмой, быстро переоделся в свою одежду, схватил нужный вариант и вышел обратно, но девушки уже не было в кресле. На секунду паника охватила его тело, приковав к полу, но когда он увидел светлые волосы возле кассы, то со спокойствием выдохнул. —Могу я попросить вас об одолжении?—слишком официально спросила Элизабет, когда он оплатил покупку, и они вышли из магазина. Кажется, Вильгельм никогда не уговорит ее обращаться к нему на "ты". —Да, конечно. Ты можешь спрашивать и без...эээ, такого длинного вступления.—он неловко переложил пакет из одной руки в другую. —Можем мы зайти в художественный магазин, пожалуйста? —Художественный?—переспросил Вильгельм, искренне удивившись. Девушка покраснела. —Это не так важно, если мы опаздываем. —Нет, нет!—быстро спохватился мужчина.—Времени еще полно на самом деле. Показывай дорогу. Нужный магазин находился в задней части торгового центра, старый и уже немного заброшенный, но еще живой. Светлый интерьер приятно радовал глаз, а редкие, но красивые картины на стенах напоминали, где они находятся. Куча полок и стеллажей, наполненные всем, чем только можно: тетради, акварель, масло, пастель, разные по мягкости карандаши...Глаза разбегались! Элизабет со вдохом рассматривала товары, завороженно читая составы красок. На секунду в ее мыслях всплыл подарок от Клауса и Бена, который остался в Академии. Она бережно обходилась с кистями и акварелью, предпочитая ими рисовать особенно красивые пейзажи. Или карандаши от Пятого...с помощью них получались самые реалистичные портреты. Пробежавшись по полкам, Элизабет нашла ту же фирму и, не задумываясь, схватила нужный набор. Пусть это были не те, которые подарил Пятый, но хоть что-то напоминает от том потерянном времени. Вильгельм никак не прокомментировал рвение девушки, больше наслаждаясь тем, что та попала в свою среду. Недалеко от кассы Элизабет взяла черный блокнот — черный, со специально желтыми страницами и крепким переплетом. —Я верну вам деньги, как только смогу.—предупредила девушка, на что мужчина только покачал головой. —Что будешь рисовать? —Я давно ничего не рисовала, хочу наверстать упущенное время. Портреты, скорее всего. Пейзажи лучше рисовать акварелями, а натюрморты — это ужас.—она с нежностью держала в руках принадлежности, будто они были самой ценной ее вещью. —Ооо,—протянул Вильгельм,—а меня нарисуешь? Девушка покраснела. —Я подумаю.—тихо произнесла она, заставив улыбку мужчины стать в несколько раз шире. —Нам еще цветы надо взять.—вспомнила девушка. —Какие лучше?—нахмурился Вильгельм. —Вообще, красные розы, но думаю, тюльпаны или пионы тоже вполне сойдут. —Тут недалеко есть цветочный. Куплю букет, когда выйду. Притянув ее к себе, Вильгельм бодрой походкой направился в отель. Ему еще нужно в порядок привести свое лицо. Поэтому, как только они зашли в номер, он тут же оказался в ванной, нанося гель для бритья на щетину. Элизабет только с ухмылкой покачала головой. Положив принадлежности на столик, она быстро переоделась и села на стул. Как только она проводит Вильгельма на свидание, которая — она была уверена — пройдет идеально, то сразу приступит к рисованию. Сначала он хотела написать портрет Пятого, пока он полностью не стерся из ее памяти. Конечно, его образ был харизматичным и довольно красивым. но со временем он медленно стирался, что совсем немного пугало Элизабет. Пока время показывало пол пятого. Как иронично. Она закатила глаза. Через пол часа Вильгельм — чистый, как младенец, — буквально вылетел из душа. На нем все еще висело одно полотенце, но озадачен он был гладильной доской и утюгом. Девушка специально смотрела в окно. —Тут есть по близости библиотека или книжный магазин? На улице люди медленно ходили из стороны в сторону так монотонно, что в горле вставал ком. —Через два квартала вниз по улице.—быстро ответил мужчина, раскладывая одежду на гладилке.—Уверена, что сможешь одна сходить? —Я не ребенок.—привычно ответила Элизабет.—Просто дайте более точный адрес и все. Я смогу за себя постоять в любом случае. —Я просто волнуюсь.—вздохнул Вильгельм.—Ты в прошлом, в незнакомом городе, считай, почти одна. Мало ли, кто ходит по этим улицам.—в его голосе скользнуло презрение. Теплое чувство разлилось в Элизабет. —Давайте ровно в семь вы позвоните на телефон номера. За час я успею сходить.—предложила она. —Если ты не ответишь в течении тридцати секунд, я прибегу в номер.—предупредил Вильгельм, разглаживая складки. Элизабет улыбнулась. —Договорились. Спустя почти десять минут Вильгельм натянул на себя мягкую, теплую рубашку со вздохом облегчения. —Ну как? Элизабет повернулась обратно, с широко раскрытыми глазами впитывая образ Вильгельма. Его выбритое лицо молодило его на пару лет, так что он выглядел не брутальным мачо, молодым казановой, что было даже привлекательно. Только его волосы походили на гнездо, а в остальном — прекрасно. —Приемлемо. —Какая ты скупая.—пожаловался Вильгельм, немного нервно поправив воротник рубашки. Восьмая видел, как в нем медленно рос страх. —Все пройдет прекрасно, я уверена.—подбодрила она его.—Выглядите подходяще, только следите за манерами и тем, что говорите. Не ведите себя, как полный идиот. Идите сюда. В ее руках волшебным образом появилась расческа. Она аккуратно стала перемещать темные пряди, нужно их укладывая. Волосы были несильно и небрежно зачесаны назад, пара прядок все равно выбивались в перед, но от этого не становилось неуклюже. —Пусть сами высохнут. Так будет лучше.—она отложила расческу, а Вильгельм кинулся к зеркалу. —Спасибо.—он потрепал девушку по волосам.—Твоя вера и правда подбадривает.—он кинул взгляд на часы. Без двадцати шесть.—Оп! Пора бежать! На последок он быстро обнял Элизабет, еще раз поблагодарил, сказал быть осторожной, назвал адрес и вылетел из отеля, как ошпаренный. Элизабет только с легкой улыбкой смотрела ему в след, уже настраиваясь на подробное описание всего свидания завтра. Она просто представила себе, как Вильгельм обязательно ляпнет что-то не то, и от этого на ее лице появилась предвкушающая улыбка. Только брови слегка приподнялись, когда на столе она обнаружила несколько купюр. И когда только Вильгельм успел? Она скажет ему спасибо завтра. Через пару секунд Элизабет сидела за столом, краем уха слушая голос из телевизора, но упуская смысл слов, полностью погрузившись в выведение четких линий. Она впервые была благодарна отцу за то, что тот повесил портрет Номера Пять над камином — только благодаря этому образ Пятого въелся в мозг. Интересно, что сделал бы отец, если бы пропал не Пятый, а кто-то другой? Тоже повесил портрет? Или установил бы памятник, как Бену, за "службу" Академии? Последнее звучало чересчур лицемерно. Постепенно на первой странице блокнота строилось лицо Номера Пять. Холодные, расчетливые и слишком пронзительные глаза. Острый нос и линия челюсти. Пара родинок рядом с ямочкой в уголке губ, растянувшихся в озорной ухмылке. Отложив карандаш, Элизабет отстранила блокнот подальше, рассматривая с такого ракурса рисунок. Она столько месяцев не брала в руки карандаша, что ее навыки слегка ухудшились: где-то штриховка была слишком темной, где-то линия была более толстой...но радовало, что это не сильно портило сам портрет. Пообещав себе обязательно практиковаться, Элизабет бросила взгляд на часы и за минуту переоделась в уличную одежду. Она была уверена, что этот вечер будет долгим, поэтому нужно найти себе развлечение. Солнце медленно уходило за горизонт, окрашивая небо в алый и оранжевый. Температура воздуха снижалась по мере тиканья часов, но накинутое на плечи пальто спасало от холодного порыва ветра. Даже в такое время город жил своей жизнью. Люди гуляли с детьми или собаками, подростки громко смеялись, нагоняя шум. Элизабет медленно шагала, впитывая образ зданий. В паре метров от отеля было одно высокое здание, в стеклах его окон особенно красиво отражались солнечные лучи. Перейдя дорогу и зайдя в нужный двор, Элизабет заметила вывеску книжного магазина. Внутри было намного теплее, чем снаружи. В воздухе витал легкий запах пыли и дерева. Людей, кроме нее и кассира, не было, поэтому в столь плотной тишине слышалось каждое шуршание. Бодрыми шагами девушка направилась к стеллажам, рассматривая книг. Сначала она удивилась, почему на полках не было таких известных произведений, как "Зима тревоги нашей" Джона Стейнбека, "Белый шум" Дона Делилло или "Возлюбленная" Тони Моррисон, и только спустя пару минут она вспомнила, что находится в том времени когда этих книг просто не существовало. Это чуть-чуть огорчило ее, потому что в ее списке любимых книг находились "451 градус по Фаренгейту" Рэя Брэдбери и "Цвет пурпурный" Элис Уокер, которые вышли намного позднее. Сдержав рвущийся наружу разочарованный вздох, Элизабет решила набрать более классические произведения. И первая книга, попавшая в ее руки, была "Великий Гэтсби" Фрэнсиса Фицджеральда. По ее мнению, одна из величайших и грустных книг. Денег у Элизабет было не слишком много, но и тратить все она не собиралась. В ее планах было взять лишь две-три книги на пару дней. Еще две книги, оказавшиеся на кассе, были "Шум и ярость" Уильяма Фолкнера и "Принц, который был вором" Теодора Драйзера. Обе книги достаточно...можно сказать, печальные, так что Элизабет задалась вопросом: это ее душа или мозг так тянутся за чем-то грустным? Немолодая женщина за кассой ярко улыбнулась Элизабет, рассматривая выбранные ею книги. —Нравится классика? Девушка кивнула. —У этих произведений есть свой шарм. Женщина добродушно усмехнулась, аккуратно складывая книги в бумажный пакет с ручками. —Желаю приятного чтения. Улыбнувшись и расплатившись, Элизабет с нетерпением вышла из магазина и поспешила в отель — часы вот-вот должны были показать семь вечера. Когда девушка вошла в номер, солнце окончательно скрылось за горизонтом. Положив книги на стол, она быстро заказала себе чашечку кофе и печенье для чтения. Не успела она положить трубку, как телефон зазвонил. —Надеюсь, ты в номере, и отвечает мне не официантка.—голос Вильгельма был хрипловатым и радостным. —Только зашла.—Элизабет усмехнулась.—Как у вас дела идут? —Все лучше некуда!—голос мужчины сорвался на радостный возглас.—Я выбрал пионы, и оказалась, что они были любимыми цветами Адреы, представляешь?—он рассмеялся. —Вот совпадение. —Сходила за книгами? —Да, спасибо вам. —Всегда пожалуйста. Что взяла? —Так странно заходить в книжный и не видеть популярные произведения, которые появились после шестидесятых.—пожаловалась Элизабет, на что получила тихий смешок на другом конце трубки.—Классику, в основном, все печальные. —Только не реви. Элизабет закатила глаза, и, будто почувствовав это, Вильгельм рассмеялся. —Хорошо. Не выходи из номера без нужды, веди себя прилично, не шуми. Наслаждайся вечером. Я буду еще не скоро.—быстро перечислил мужчина, дождался ответа, попрощался и повесил трубку. Потянувшись, Элизабет переоделась в домашнюю одежду и уже хотела взять книгу, как вовремя раздался стук. Та же официантка, что обсуживала их в обед, с улыбкой держала поднос. Забрав еду и напиток, девушка поудобнее устроилась на своей кровати, расположив поднос на тумбочке и держа книгу на коленях. Выдохнув, она приступила к чтению "Шума и ярости", невольно сравнивая семью из романа с ее собственной. Часы монотонно тикали, успокаивая. Время незаметно приблизилось к одиннадцати часам вечера. Поняла это Элизабет только тогда, когда дочитала последние строки книги и с выдохом закрыла книгу. Она даже не заметила, как выпила кофе и доела печенье. За окном давно горели фонари, освещая переулки. Быстро сполоснув и убрав посуду, девушка выключила свет и с легким послевкусием от книги легла на кровать. Ей не сильно хотелось думать, что следующее утро будет последним, но мысли о том, что будет дальше, сами лезли в ее голову. Она должна спасти Номера Пять от его же ошибки. За секунду до того, как погрузиться в сон, Элизабет задумалась, будет ли с ней общаться Вильгельм после того, как она будет самостоятельно работать. Этот мужчина действительно был странно дружелюбным, и ей бы не хотелось, чтобы он просто забыл про нее. Это было бы обидно. А затем — пустота. Элизабет сразу насторожилась, когда вокруг себя увидела лишь темень, которая была непроглядной, хоть глаз выколи. Конечно, кошмар рано или поздно настиг бы ее, может, она просто надеялась, что этот момент оттянется. Невольно она поняла, что раньше кошмары так не запаздывали. Вздохнув, она просто сжала ладони в кулак. Идти куда-то всегда заканчивалось неприятной встречей, но и стоять на месте особо не хотелось. Оставалось гадать, что ее странное подсознание покажет ей на этот раз. Снова двойник? Или семья? Сценариев было много, так что каждый вариант походил на русскую рулетку — может повезти, и пуля не пробьет твою кожу, а может и наоборот. Никогда не знаешь наверняка. Тишина затягивалась, сгущаясь в животе неприятным комом. Элизабет нервно поправила форму Академии на себе, даже заботясь о том, почему на ней были эта рубашка, эти шорты и эти гольфы. Просто не имело смысла. Лишь когда раздался далекий смех, эхом отскакивая от невидимых стен, он на секунду расслабилась, поняв, что шаблон кошмара начинался, а уже потом напряглась, когда перед ней возник образ отца. Такие же седые волосы, тот же монокль, только черты лица были расплывчатыми, но строгий взгляд не исчезал. Это было что-то новенькое. —Я разочарован, Номер Восемь.—голос отца был скрипучим, полный презрения. Элизабет вздернула бровь. В последние года в Академии она частенько слышала эту фразу в свой адрес, но после нее отец обычно просто качал головой и черкал что-то в своей книжке. —Ты нарушила сразу несколько правил Академии, позволив семье распасться. —Это начала не я.—перебила его девушка.—Это началось с Пятого. Не вини меня во всем сразу.—она сжала губы.—Нет, это началось задолго до моего прихода. Лютер и Диего всегда соревновались, Эллисон мечтала сбежать в большой мир, Клаус боялся тебя, а Ваня просто оставалась в тени. Разрушение семьи началось с тебя.—она обвела его фигуру рукой.—Но винишь ты меня? Это лицемерно и эгоистично. Это я должна быть разочарована: великая Академия Амбрелла, свет в будущее, оказалась прогнившей изнутри, начиная с корня. Отец повторил ее движение, вскинув бровь. —Ты не понимаешь саму суть создания Академии. Она создана, чтобы связать вас восьмерых, как фундамент, но вы сами разрушили свои нити друг с другом. Я лишь основал Академию, дал вам этот самый фундамент, а уже вы не пожелали в сотрудничестве строить одно здание, подходящее по размера и массе, предпочитая, чтобы каждый стоил свою стену сам без расчетов. —Это не так.—нахмурилась Восьмая, понизив тон.—Ты дал номера, выделив того же Лютера своим "любимчиком", из-за этого он вечно цапался с Диего. Ты не замечал Ваню, хотя та старалась изо всех сил, лишь бы ты просто упомянул ее в примерах. Пятый просто просил тебя дать ему больше знаний доступным языком. —Номер Пять был импульсивен и не готов к большему.—резко отрезал отец.—Он хотел прыгнуть выше головы, тогда как его тело и разум не были готовы к большему, и вот, что из этого вышло. Он сам устроил себе неприятности. От него требовалось только терпение — не более. Номер Семь не являлась экстраординарной, мир Академии был не для нее. Номер Четыре слаб, он отвергал свою силу, вместо этого впадая в беспамятство. Номером Два двигала зависть, а Номером Три — тщеславие. Никто из вас не был идеалом Академии, у каждого были свои пороки, но не смотря на это, я позволил вам развиваться из этих глупостей в стоящие личности.—он сделал паузу.—Жаль, что никто не оправдал мои ожидания. У Элизабет пропал дар речи от такой бравады, и теперь она просто растерянно глядела на отца, который привычно хмурился, но молчал. Если насчет Эллисон, Диего и Пятого она могла согласиться в той или иной степени, то насчет Вани и Клауса категорически нет. Клауса с самого детства буквально заставляли вести разговор с давно умершими людьми, что само по себе являлось хорошей идеей для книги ужасов, и то, что Клаус так и не смог справиться с таким давлением, — нормально, почти естественно. Также Ваня не была виновата в том, что просто отличалась от своих сестер и братьев. Генетика или неудача — неважно. Просто отец не раз указывал на эту деталь, а дети, как губки, впитывали и повторяли за ним. —Ты же сбежала, как трус.—неожиданно заговорил отец. Восьмая с щелчком сомкнула челюсти.—Устроила детский бунт только из-за некомпетентности Номера Пять, позволив эмоциям завладеть твоим разумом. Но затем ты просто сбежала, оставив позади годы тренировок и обучения. И что из этого следует? Вопрос был риторическим. —Твои способности меньше подчиняются тебе, твоя физическая подготовка неприлично упала, ты привязалась к первому встречному человеку, поклялась в верности людям, которые не заслуживают доверия. Ты пала слишком низко. —Я просто пытаюсь спасти эту чертову семью!—не выдержав, крикнула Элизабет. Громкое эхо резало по ушам, пока накаленные нервы были готовы в любой момент лопнуть, как струны скрипки.—Сделать хоть что-то, что смогло бы вновь собрать всех под крышей Академии! Бена я не могу воскресить, но могу вернуть Пятого! Разве этого не достаточно?! —Недостаточно.—твердо ответил Реджинальд.—Семья — это слаженный механизм, чтобы его починить, участие должны принимать все. Номер Пять сам захотел покинуть семью. У Элизабет дернулся глаз. Ей просто хотелось зарыться в теплое одеяло и больше не видеть, забыть образ отца. Реджинальд, кажется, прочитав данное желание у нее на лице, резко поморщился. ей хотелось оказаться в компании Вильгельма, его шуточек и кофе. —Ты становишься слабой, слабее, чем когда я привез тебя в Академию. Разве это не говорит о многом? —Заткнись. Убирайся! Уйди из моей головы!—Элизабет дернула себя за волосы. —Как я и говорил.—холодно подтвердил отец.—Как будешь достаточно сильна, сможешь принять верное решение, но пока что такой возможности я, увы, не вижу. —Просто уйди.—еще раз повторила девушка, и пристальный взгляд с ее фигуры исчез. Задержав дыхание, девушка неуверенно приоткрыла глаза, и к ее счастью, не обнаружила отца. Но вместо него напротив нее сидела она сама, точнее, ее отражение. Большое зеркало, с резными краями и причудливыми завитками, возвышалось над ней, так что ее отражение казалось слишком маленьким на фоне всего остального. И от своего вида Элизабет по-настоящему вздрогнула: она походила на живого мертвеца или призрака, на которых вечно жаловался Клаус. В ее кожу будто втерли свинец, сделав ее почти прозрачной, отчего синие вены ярко выступали вместе с впалыми глазами, под которыми залегли чернильные синяки. Но Элизабет точно помнила, что здоровый сон и еда сделали ее более живой. Не могла она разом сбросить несколько килограмм, чтобы кости так выпирали! Переведя взгляд себе в отражении за спину, девушка взглотнула. За ее спиной находилось огромное существо, в два раза выше нее, с длинными, маслянистыми черными волосами, которые спускались к полу. Кажется, где-то были особо глубокие раны, потому что капала алая кровь. Но серые глаза существа, полные усталости и боли, заставили Элизабет просто застыть. Это точно не был ее двойник, который являлся фактором того, что она точно спала. Но это...это нечто другое. Существо осторожно положило руку с длинными кривыми ногтями на плечо Элизабет в нежном жесте. Тугой ком встал в горле. Существо аккуратно наклонилось и осторожно поправило светлые волосы, чтобы те не заслоняли зрение. Элизабет испуганно наблюдала за этим в отражении, боясь пошевелиться. Существо попыталось изобразить улыбку, но вышло разбито, хоть оно и старалось. Присев на колени, оно притянуло девушку к себе, обнимая за плечи. Это было не так тепло, как объятья Вильгельма, но чувствовалось защищенность. Серые глаза закрылись, а плечи расслабились. Элизабет и сама не заметила, как притянула к себе колени, позволил существу делать все, что тому заблагорассудится, но ее плечи все еще были напряжены, готовясь в любой момент помочь отбиться. —Конец еще не скоро.—низким, хриплым тоном проворчало существо, усилив хватку на плечах девушки. Элизабет подняла голову, уже затем почувствовав, что тело позади отклонилось назад, увлекая ее за собой. Не успела она вскрикнуть, как ее тело оказалось в свободном падении, пока чужие руки все еще прижимали ее к себе, не позволяя выпутаться. За секунду, как поняла девушка, до падения, Элизабет резко открыла глаза, вскочив с кровати. Ее спина и плечи нестерпимо болели. Тело мелко подрагивало, все еще ощущая прикосновение ледяных рук. Сердце билось с такой скоростью, что могло легко сломать ребра, и из-за этого пульс бешено бежал по венам. Перед глазами плыло, как от пламени костра рябило воздух. Резко включенный свет заставил с болью зажмурить глаза. —Элизабет? Ее сердце было готово остановиться в любой момент.