Твоя сила и проклятье - это страх

—Так, во-первых, я хочу извиниться.—с пинка, как говорится, произнес Пятый, когда все расселись в маленькой гостиной Эллиота.—Да, я облажался с этим скачком в прошлое, из-за чего все застряли. Харгривзы согласно кивнули. —Но настоящий пинок под зад это то, что мы притащили за собой конец света. —О Господи, опять?—изумился Клаус. Его братья и сестры поджали губы.—Вы все знали?—Клаус звучал по-настоящему обиженно.—Почему я всегда последним узнаю о конце света? О, боже мой...моя секта..! Бен закатил глаза, удобно устроившись за спиной Эллисон. —Она будет в бешенстве.—продолжал Клаус.—Пятый! Я сказал им, у нас есть время до 2019! —А у нас есть до понедельника.—чуть напряженным голосом ответил Пять.—Осталось шесть дней. Клаус отпил из стакана с водой. —Это все Ваня. —Клаус!—Эллисон укоризненно посмотрела на брата. —Что?—возмутился Клаус.—Обычно это Ваня. "Обычно" превратилось в один раз. —Зацепки есть, Пятый? Элизабет?—Ваня перевела тему, стараясь не особо вслушиваться в прошлое, которого не помнила. —Да, есть одна.—Пятый взял из рук Диего папку и передал ее сестрам. Там было цветное распечатанное фото Реджинальда Харгривза в день убийства Кеннеди. —Охренеть. Это папа?—Эллисон неверяще смотрела на фото. —Да.—подтвердил Диего. —Это он?—Ваня удивленно осмотрела ее...отца? Она может так сказать? —И он стоит на том самом холме. —Мы с Диего и Элизабет попытались поговорить с ним о том, что это значит...—Пятый кинул взгляд на брата.—Пока ничего не выяснили. —Выяснили.—заявил в ответ Диего.—Что он собирается убить Кеннеди. —Возможно.—заметил Пять.—Но мы не знаем, кто или что положит начало Судному дню: может быть, Кеннеди, а может быть что-то независимое. Что-то меняет хронологию и мы должны это исправить.—он почесал свою шею, размышляя над своими же словами. —И как это исправить, если не ясно, что сломано?—тут же спросила Эллисон, уже почти полностью отойдя от алкоголя. —Ой, ну сами подумайте.—Диего закатил глаза.—Папа ходит на подпольные собрания с какими-то скользкими типами, через три он будет на холме, чтобы убить президента, и мы все знаем, что надо делать.—Убить папу. —Найти папу.—Пятый и Диего сказали слова одновременно и странно посмотрели друг на друга. —Диего, пожалуйста, скажи, что ты не настолько отупел в психушке.—Элизабет сжала переносицу.—Если мы убьем отца, то Академии Амбрелла не будет, нас никто не усыновит, и тогда история поменяется на сто восемьдесят градусов.—Кто знает, может, это приведет к еще большему хаосу. Все ошарашенно моргнули. —Никто из нас не должен быть здесь,—неуверенно произнесла Ваня,—верно? Просто, что, если это мы? Никто ничего не сделал, что сломало бы хронологию? —Если ты про эффект бабочки, то мы все виноваты.—Элизабет махнула рукой. Ее уже тошнит от этих двух слов.—Даже если бы мы ничего — абсолютно ничего — не делали бы, то просто то, что нас здесь увидели, принесло свои изменения.—она нахмурилась.—Есть, конечно, одна более безумная идея, но она вряд ли сработает. —Что? Идея?—Лютер выгнул бровь. —Это лишь теория.—предупредила Элизабет.—Если бы мы могли отправить в прошлое, в те моменты, когда каждый из нас приземлился в переулке, и предотвратили бы этот момент, может, история смогла бы измениться, но тогда бы возник парадокс. И еще не известно, что хуже. —Диего преследовал Ли Харви Освальда.—натянуто протянул Лютер. —А ты работаешь на Джека Руби!—в ответ стрельнул Диего. —А Эллисон очень активно участвовала в местной политике.—Клаус надулся. —А вот ты вообще создал секту.—ее замечание было равносильным. —Вот именно!—подтвердил Бен. —Ну, а я просто няня на ферме. Я не имею к этому никакого отношения.—заступилась за себя Ваня. —Может, ты имеешь, просто мы не знаем?—предположила Эллисон, но ее слова оборвал свист. —Послушайте себя.—Диего напряженно оглядел семью.—Все в новой жизни связано с Кеннеди, это не может быть совпадением! Лютер работает на Руби, Эллисон участвует в протестах, папа стоит на том холме, Клаус...—Диего запнулся.—занимается какими-то извращениями, что наверняка связано.—его слова звучали неуверенно.—Видите? Нас всех явно отправили сюда с особой причиной: спасти Джона Фицджеральда Кеннеди. На его слова тут же полилось море возмущений, подкрепляемые словами Элизабет и тем, что слова Диего — просто бред, что они попали сюда совершенно случайно из-за ошибки Пятого. —Ребята, вы все погибли.—его голос заставил всех замолчать. Довольно эффективно.—Я был там, я видел.—Пятый вдохнул сквозь сжатые зубы, ясно видя те картинки перед глазами.—Хотел бы забыть это, но не могу.—его голос дрожал.—Я видел. как ядерные боеголовки испепелили мир вместе со всеми вами. Эллисон, взрывающая мозги солдатам. Ваня, взрывающая ракеты. Диего, метающий ножи. Лютер, принимающий на себя все удары. Клаус и его призраки. Элизабет и ее страх. Все это было сделано с таким очевидным отчаянием и страхом смерти, что...у Пятого просто не было слов. Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы весь этот кошмар закончился. —В войне, которой не было, пока мы ее не принесли, и Хейзел отдал свою жизнь, чтобы спасти нас, так что помолчите все и просто выслушайте меня. Пятый очень редко показывал свое искреннее беспокойство о семье, предпочитая прятать все это за раздражением и колкостями, что все просто не знают. что делать, когда он так отчаянно старается придумать, как сохранить жизнь всем, и это так искренне, это так неловко, так больно, что все просто опускают глаза и послушно, как дети, поджимают губы. Как если бы их отчитывал учитель, которого они подвели. И равзе то не так? Если бы они больше слушали Пятого, больше ему доверяли, меньше давили и действительно признали, что не он виноват во всей этой неразберихе, может, только может быть, апокалипсиса не было бы. —Я не знаю, связано ли как-то все, что мы пережили здесь, я не знаю, есть ли всему этому причина,—Пятый обводил каждого брата и сестру тоскующим взглядом с каплей вины.—но папа знает, и мы должны поговорить с ним, пока всему не пришел конец. —Ну все.—Лютер резко вскочил с дивана.—Я пошел. —Ты хоть слышал меня, Лютер?—Пятый нахмурился, чувствуя ком в горле. —Слышал, как пятидесяти восьми летний мужик хочет, чтобы его папуля пришел и все наладил. Ну, на меня не рассчитывай.—Лютер с большему сарказму улыбнулся.—Пора бы всем повзрослеть. —Да?—Элизабет выгнула бровь.—По-моему, ты сейчас описал себя, потому что только ты ведешь себя, как ребенок.—она встала со своего места.—Ой, что это? Любимый папа не узнал и нагрубил? Снова обесценил твой труд?—ее голос был высоким и невинным.—Снова в нем разочаровался? Ах, бедный, бедный Номер Один.—Элизабет покачала головой, а затем ее голос резко стал серьезным.—Твои мозги совсем деградировали? Ты понимаешь, что будет, если война произойдет? Опустим даже то, что мы тогда вряд ли родимся, опустим, что Академии не будет, мир пошатнется. Ядерная война сверхдержав — это не игра, не глупость, на которую можно обидеться из-за пары слов. Ядерная война означает, что конец всему. В принципе всему. И тогда даже тогда твой любимый папаша-паршивец не обратит на тебя внимание. Что за комплекс неполноценности? Ты должен был перерасти это. По мере монолога Элизабет медленно приближала к Лютеру, который все сильнее и сильнее хмурился. —Думаешь, твоя детская обида стоит жизни миллион? Стоит всей Земли? Что за эгоцентричность.—ее радужка сверкнула огнем.—Что, так сложно хоть на секунду задуматься, что будет с миром? А ты хоть раз задумывался, что мы можем быть живы или ты решил, что раз не нашел нас один раз, то все, мы мертвы? Лютер сжал кулаки. —Ты все время твердил, что ты Номер Один, но в итоге сам положил крест на семью. Это злилось Лютера — о, еще как злило. Его пальцы врезались в ладонь даже сквозь перчатки, пока лицо не исказилось в острых и хмурых чертах. —Может, Академии Амбрелла действительно не стоит существовать? По твоей логике и действиям, это убеждение набирает силу. Это определенно стало последней каплей: Харгривзы разразились такой волной эмоций и слов, что все сливалось в один шум, но крик смолк лишь на секунду, когда Лютер, в порыве злости, чуть не набросился на Элизабет, что стояла в двух метров от нее. Только Лютер не смог подойти ближе к ней, чем на два шага: девушка без особых усилий ударила его по шее, задев нерв, который вырубил бы обычного человека, но Лютер лишь покачнулся и чуть не упал, но даже так Элизабет немного использовала свою силу, чтобы наверняка предупредить брата. Лютер закрыл глаза, думая, что так страх не подействует, но когда холодок пробежал по его спине, веки сами распахнулись. —Что, не нравится правда?—Элизабет немного наклонилась вперед, смотря на Лютера сверху вниз. В ее взгляде горело презрение и холодный гнев. Напряжение окунуло комнату.—Пора снять розовые очки: ты не единственный, кому отец причинил боль — мы все буквально в одной комнате, но если твоя дурацкая злость или обида позволят миру сгореть до тла, тогда разве достоин ты жить в мире, который презираешь? Тяжелая рука Диего на плече оттащила ее назад. Глаза мужчины были сердиты, а губы плотно сжаты. "Хватит" — твердило все его тело. Элизабет фыркнула, сбросив его руку с плеча, и отпустила страх. Кажется, воздух стал не такм плотным. Лютер вскачил на ноги, чуть не упав снова, сжал зубы и направился к лестнице. —Теперь ты сбегаешь?—Элизабет позволила чопорности скользнуть в своем тоне. Диего буквально закрыл ей рот рукой, пока Пятый переместился и оказался прямо перед Лютером. Лицо мужчины было бледным и сердитым. —Никто не уйдет, пока мы не разберемся.—былая эмоциональность и грусть полностью покинули его голос. Сжав зубы, Лютер просто схватил парня за пиджак и бросил его с лестницы. Если бы не реакции и силы Пятого, его шея бы определенно повернулась на триста шестьдесят градусов. Элизабет нахмурилась и до боли прикусила кожу на ладони Диего. Почистить рот она сможет потом, и даже обдумает этот грязный трюк, но сейчас она хотела найти Пятого. Не было сомнений, что он перемесился в безопасное место, но тревога все равно бурлила в ее животе. Когда она выбежала в переулок, Пятого там не было. Сжав кулаки, она пнула мусорный контейнер, сдерживаясь, чтобы не накричать на чертов контейнер. К ее сожалению, Клаус, Эллисон и Ваня покинули дом Эллиота, Диего и Лютер просто исчезли. Вернулась Элизабет в более пустой дом и без сил упала на кресло. Ее голова болела, нет, забудьте, она раскалывалась. Бинты будто давили на кожу, как раскаленный металл. Нервными движениями она начала разматывать их, пару раз запутавшись в волосах, но в конце концов белая полоска улетела на пол. Шрам горел, как в тот момент, когда энергия Вани только коснулась кожи — так же ярко, заглушая все ощущения вокруг. Это было невыносимо, даже лед не помогал — Элизабет уже пробовала его. Такая боль возникало нечасто, но очень резко и по большей части рандомно, но особенно больно, когда она использовала способность, только предугадать, когда она появится, было невозможно, по крайней мере, пока. Глаза слезились, пока боль пульсировала, медленно усиливая любую мысль. Очень отстраненно Элизабет вспомнила, что у Эллиота в аптечке не было обезболивающего, поэтому ей придется либо идти в аптеку, либо сбегать к миссис Келли — у нее есть все на свете. —Бен, тебя так не хватает.—ее голос звучал слишком громко в тихом доме. Бен, сидящий напротив, поджал губы, но встал и сел рядом с ней. Его призрачные руки прошли сквозь ее плечи, но холодок пробежал по ним. —Я скучал по всем вам.—его собственный голос звучал никак — абсолютная тишина. —Ты единственный, кто может меня сейчас выслушать.—Элизабет надавила на кожу под правым нижним веком.—Лютер такой идиот...такой идиот, почему с ним так сложно, будто с ребенком. Бен даже мысленно не стал указывать, что вся их семья была сложной. —Черт...—девушка вытерла слезы, которые лились по щекам от боли в уголках глаз. Обычное такое возникает только на морозе, когда кончик носа покалывает, а моргать приходится чаще.—Почему они не могут взять в толк, что время — это не игрушка.—ее голос не звучал вопросительно, но определенно с толикой отчаяния.—Бен.—она вздохнула.—Ты мой второй любимый брат. Просто знай это. Бен грустно улыбнулся и сжал ее плечо. Легко было заметить, что ни Элизабет, ни Пятый просто так не бросаются словом "люблю" и "любимый". С минуту стояла тишина, а затем Элизабет на негнущихся ногах поднялась с дивана. —Извини, мне нужно кое-куда сбегать. Приглядишь за Клаусом и девочками, пожалуйста? Ответа, конечно, не последовало, но она знала, что Бену можно доверять. Выкинув бинт в мусор, Элизабет закрыла входную дверь так, чтобы не было видно, что замок не вставлен, и направилась в сторону библиотеки — книги она, видимо, так и не прочитает. К тому времени, как она оказалась на пороге давно знакомой квартиры, жжение превратилось в тягучую боль, похожую на расправленную карамель, что стекала по коже. Сегодня был рабочий день, миссис Келли должна была сейчас находиться в больнице недалеко отсюда — сегодня ее смена. Достав запасной ключ из-под углубления, которое скрывал коврик как раз для таких случаев, Элизабет чуть дрожащими руками открыла квартиру, которая оказалась не заперта, и настороженно зашла внутрь. Нож уже был в ее руках. На всю квартиру раздавался обеспокоенный голос миссис Келли. Вероятно, она разговаривала по телефону, но резко вышла в коридор, когда закрылась дверь. Ее морщинки на лице будто стали глубже, пока лицо с отчаянным и обеспокоенным выражением не выровнялось в тяжелом вдохе. —Господи! Элизабет!—женщина бросилась к девушке, прижимая ее к себе и сразу ища глазами видимые повреждения. Только сквозь вырез рубашки были видны пара синяков.—Где ты была?! Я чуть с ума не сошла! Девушка незаметно убрала нож на тумбочку в коридоре. —Извините, аптечка.—хриплым голосом тихо ответила Элизабет, морщась от жжения. Этих слов было достаточно, чтобы миссис Келли усадила ее на диванчик и сбегала за аптечкой. Первым делом Элизабет выпила таблетку-обезболивающее, затем миссис Келли принялась наносить противоожоговую мазь на шрам, особенно осторожно делая это на веке. —Где ты была? Ты точно в порядке?—поток вопросов не прекращался, наполненный нервозностью. —Не поверите: семью нашла.—Элизабет потерла правую щеку. Шрам чесался. Руки женщины замерли. —Они тебя похитили?—ее голос был смертоносно опасен. —Нет, нет, мы все это время искали братьев и сестер, которые еще не нашли нас.—Элизабет устало покачала головой.—Извините, что так резко все вышло, просто...—она замялась.—мы все друг друга так давно не видели.—половина правды еще не ложь. Черты миссис Келли сгладились. —Просто пообещай больше так не исчезать, хорошо?—она погладила ее левую щеку. —Да, конечно, но мне скоро нужно будет опять уйти: дурацкое семейное собрание. —На сколько?—медикаменты складывались в аптечку. —Не знаю, но постараюсь не задерживаться. Ложь, откровенная ложь. Элизабет была почти на сто процентов уверена, что это были ее последние мгновения с миссис Келли. Осталось всего шесть дней, ей и всем Харгривзам нужно будет вложить все силы в предотвращение апокалипсиса, да и оставлять не самых эмоционально стабильных людей одних не желательно. Просто ей нужно было передохнуть. —Я сделаю быстрый звонок, хорошо? —Конечно.—миссис Келли улыбнулась. Взяв телефон, Элизабет села на кухонный стул и принялась набирать номер Эллиота. Лишь бы он был дома. Долгие гудки были как тиканье часов — протяжные и давящие на виски. Первый звонок был проигнорирован, как и второй, но на третий раз трубку подняли. —Алло? Кто это?—голос Эллиота был неуверенным. —Эллиот, это Элизабет.—девушка еле слышно облегченно выдохнула. —Элизабет? Что-то случилось? Вы все так резко ушли?—Эллиот явно намекал, что Харгривзы поссорились. —Да, кое-что произошло. Пятый вернулся? —Нет, его пока нет. А ты не с ним? —Мне нужно было кое-куда вернуться. Запиши адрес, пожалуйста. —Секунду.—послышалось шуршание.—Диктуй. Квартира миссис Келли была недалеко, пару минут пешком, так что каждый из Харгривзов мог бы ее найти. —Передай адрес потом Пятому или кому-то из моей семьи. И если это не Пятый, скажи, что я приду через несколько часов. —Хорошо. Все в порядке?—голос Эллиота звучал немного настороженно. —Просто семейная ссора, ты же понимаешь.—Элизабет невесело усмехнулась.—Мне пора, спасибо, Эллиот. Ответа она уже не услышала, но с облегчением вернулась на диванчик. Ее конечности немного болели, как и синяки, а в горле першило. Рядом с ней присела миссис Келли. —У вас же сегодня смена?—голос был заглушен подушкой. —Я взяла пару дней отгула, чтобы найти тебя.—в ответе не было упрека — чистое беспокойство.—Что-то случилось, и это что-то тебя расстроило.—ее ласковые руки водили круги на лопатках и спине. —Мой брат — полный мудак. Миссис Келли слегка удивилась: девушка редко отзывалась так о своей семье, да и ругалась такими вульгарными словами нечасто. —Наша семья наконец собралась вместе — уже достижение. Мы хотели найти нашего отца и поговорить с ним, но Лют...мой брат-идиот начал говорить так, будто его проблемы пострашнее наших, что отец его обидел, какая неженка.—Элизабет сжала кулак.—Но отец причинил боль всем нам, но идиоту же надо потешить свое эго. Из-за его выходки мы можем и вовсе не найти отца, а учитывая его паранойю — это в разы сложнее. —Вы обсуждали эту проблему? Может, если разложить все по полочкам, эта дискуссия сама решится? —Он Номер Один.—Элизабет фыркнула, зная, что ее слова звучат в переносном смысле для ушей женщины.—Отец доверял ему больше всех, не ставил под сомнения его действия, да этот Номер Один единственный, кому отец действительно доверял — это многого стоит! Номер Один значит вести за собой, быть старшим, брать на себя ответственность, но Лютер ведет себя, как обиженный подросток! Миссис Келли задумчиво расправила складку на ее рубашке. —И поэтому вы все так давите на него?—ее тон был вопросительным, но предложение не звучало, как вопрос. —Нет, это он давит на нас всех своей обидой.—Элизабет закатила глаза, и хоть ее голос был полон раздраженности, женщина нисколько не обижалась. —Но что-то ведь еще произошло.—миссис Келли чуть наклонилась к девушке.—Ты бы не была так рассержена, если бы он просто раздражал вас всех, не так ли? Элизабет в который раз поразилась проницательности этой простой на вид старушки. Рука сама поднялась к горле, проводя пальцами по уже давно исчезнувшим синякам. Эту историю знали только сама Элизабет, Пятый и Лютер — больше никто, ни одна живая душа. И сегодняшний инцидент был так похож на предыдущий. —Я думаю, он хотел меня ударить.—неуверенным и сдавленным голосом ответила Элизабет. Глаза миссис Келли сверкнули. —Значит, мы должны написать на него заявление — причинять физический вред ребенку противозаконно.—ее голос был тверже стали. —В этом нет необходимости.—девушка повернула голову к женщине.—Я...хочу рассказать еще одну ситуацию, но пообещайте не делать заявление — это наши личные разборки. —Если он не может следить за своими руками, значит, ему место в исправительном учреждении.—непреклонно твердила миссис Келли. —Поверьте, я смогу вправить ему мозги.—Элизабет хмыкнула.—В прошлом, до того, как мы потеряли связь, я и мой, эээ...—она нахмурилась, подбирая слова.—Молодой человек? Фу, звучит ужасно.—она поморщилась.—В общем, мы должны были найти одного человека, который мог натворить необратимые действия, и устранить его. Номер Один вмешался, его не должен был делать, и приказал нам прекратить. Мы отказали, потому что на кону было слишком много всего. В ответ он...—она вздохнула—Поставил ультиматум: либо Пят...парень отказывается от нашего плана, либо я лечу с высоты двух с половиной этажей. —Что?!—миссис Келли буквально вскипела.—Он угрожал ему сестрой?!—она почти рычала.—Да кто он так, раз считает, что имеет право на это? Говори его адрес, я поговорю с ним. —Нет, не лучшая идея. Я не сомневаюсь в ваших силах, просто я не знаю, куда он пошел.—Элизабет мягко усадила миссис Келли обратно на диван. Женщина хмуро скрестила урки на груди. —Что это за мужчина такой? Бесстыдник!—миссис Келли сдавленно выдохнула.—Хорошо, но если это еще раз — хоть один раз — повторится, я лично оттяну его в полицию.—ее взгляд был до боли серьезным. Дождавшись кивка, она встала и прошла на кухню.—Ты голодна? У тебя снова круги под глазами. —Да, есть немного.—промямлива в ответ Элизабет и пошла за женщиной. Лютер сердито шагал по асфальту, пока Диего старался не отставать от него. Раздражение и гнев Лютера чувствовались за милю. —Что с тобой такое, крепыш? —Так! Отвали от меня, Диего!—Лютер буквально отмахнулся от брата, стараясь оторваться от него. —А,—протянул Диего,—значит, повел себя как мудозвон и свалил, да? Номер Один раздраженно выдохнул. Почему в этой семье никто не мог нормально выполнить простую просьбу? А, точно. Их отец — потенциальный убийца президента. —Слышь, может, попытка остановить судный и станет его началом? Не думал? Диего нахмурился, признавая в этом предложении какую-никакую логику. —И что?—он вскинул брови.—Сдаться? Это уж точно не было в стиле Харгривзов. Лютер поджал губы. —Чего ты отлыниваешь? —Да потому что однажды я уже угробил мир, переоценив свою значимость.—наконец высказал Лютер, резко остановившись. В его голосе и взгляде слышались вина и обреченность. Диего, наверное, впервые видел, чтобы Лютер — их Номер Один, как бы они это не ненавидели — действительно отчаивался и уходил в самобичевание. На самом деле, в их семье этого в принципе не должно было происходить. Диего закатил глаза. Слова Элизабет казались правдивыми. —Значит, весь этот бред из-за того, что ты не оправдал надежд старика?—на самом деле ответ уже давно был известен всем, но не спросить было бы странно. Лютер вскинул руки. —Возможно. Я не знаю. У всех нас подгорает из-за отца. —Не у меня.—Диего самодовольно улыбнулся.—Он говнюк. Я — космос. Понять это легко.—думал он так, наверное, лет с семи или девяти. Теперь это его кредо.—это очень просто. —Ты не понимаешь, ясно?—в голосе Лютера не было привычного жара при их ссорах, лишь усталость и ясное понятие, что, даже если он все объяснит, Диего все равно не поймет и сотую долю.—Ладно. А почему ты не можешь забыть про Кеннеди, м?—резко тема переключалась на Диего. —Я — герой.—непоколебимо ответил Диего, и в его глазах была полная убежденность.—Герои побеждают преступность. Лютер тихо рассмеялся. —Нет, нет, папа сказал тебе, что ты герой.—он сочувствующе наклонил голову. К сожалению, если у кого-то в их семье были эмоциональные или спихологические проблемы, знали об этом все, только вот никто не обращался за помощью и не просил ее — негласное правило.—Он всем это сказал! А вдруг он соврал? Вдруг, мы просто кучка фриков, у которых нет права менять этот мир? —Вообще все меняют этот мир, Лютер!—аргументировал Диего, тоже повышая голос.—Все до одного! Да, это страшно, но, типа, такова жизнь.—его слова звучали жестче, чем должны были, но это была правда.—Знаешь, ты такой...—Диего обвел брата глазами.—здоровый лоб, что иногда я забываю, какой же ты чувствительный. Лютер резко повернул к нему голову, ожидая не совсем того. Диего тяжело выдохнул, когда Лютер промолчал. —Все у нас получится.—это был не обещание — факт.—Мы на верном пути. —Да ну?—Лютер пессимистично выгнул бровь.—Откуда ты знаешь? —Все это время за нами ехал длинный черный автомобиль.—Диего сверкнул глазами.—Обернись. Лютер так и сделал и сразу же напрягся, когда автомобиль остановился в паре метров от них. Рука Диего незаметно потянулась за спрятанным ножом. За рулем авто сидел старый мужчина, а когда он вышел, на нем оказалась шляпа шофера. Он молча протянул им конверт, смерил взглядом и так же молча уехал. Диего сразу распечатал конверт. —"Мои преследователи, я, Реджинальд Харгривз, с удовольствием приглашаю вас присоединиться ко мне на легкий ужин 20 ноября 1963 года...—Диего сжал бумагу.—Шестнадцать двадцать четыре, Магнолись стрит.—Диего перевел взгляд на брата. Тот неверяще посмотрел на конверт. —Легкий ужин?—Лютер поморщился. Это был так непохоже на отца, что казалось выдумкой. Ну, кажется, их ждет легкий ужин.