Одержимость

Инженер проснулся и сделал глубокий вдох. Не вышло. Весь воздух куда-то делся, а вокруг была такая духота, влажность и темнота, что Кеша инстинктивным движением сделал рывок и выбрался из-под накрывавшего его с головой одеяла. Он тут же с облегчением отдышался и приложил ладонь к сердцу — то бешено колотилось о рёбра. Кажется, Кешу разбудил очередной кошмар, который он не помнил. Следующим, что он почувствовал, был собачий холод, нещадно пронизывающий до костей. Такое чувство, будто кто-то нарочно оставил окно открытым и впустил зиму переночевать в квартире. Точно. Так оно и есть. Инженер ещё одним рывком вскочил с постели и кинулся закрывать окно. Зверский мороз нёсся с улицы и заставлял зубы стучать друг о друга с завидной скоростью, почти до боли. И только после того как он закрыл окно, Кеша обнаружил, что в комнате Ромы нет, а инвалидная коляска, непривычно пустуя, одиноко пристроилась у батареи, как будто жалась к ней в надежде получить немного тепла. Инженер прислушался. По всей квартире не доносилось ни звука. Может, это он оглох от собственных криков во сне? «Ром?» — начиная волноваться, негромко позвал Инженер и убедился, что с его слухом всё было в порядке. Ответа не последовало, и Кеша позвал чуть громче, а затем, даже не надев тапочки, бросился на кухню. Только что успокоившееся сердце снова разогнало свой ритм до скорости адронного коллайдера, и в виски вместе с кровью ударила дичайшая головная боль. Такая, что на некоторое время у Инженера потемнело в глазах, и он, ослабев, оперся о дверной проём и медленно осел на пол. — Р-Рома? — голос, звучащий в голове тысячекратным эхом, прорывался сквозь чёрный туман. Как только он рассеялся, Кеша предпринял безуспешную попытку встать. Он так и остался сидеть какое-то время, пока не нашёл в себе силы подняться на ноги и медленно обойти квартиру, держась одной рукой за голову, а другой — за стены. Значит, Ромы его не было дома. Инвалидная коляска пустовала. А ещё окно с утра было открыто. Смутная догадка внезапно поразила Инженера, и он, не зная, держаться ли ему за сердце или за голову, добрёл до чёртового окна. Открыл его, не заботясь о том, что он может запросто простудиться, выглянул вниз, присмотрелся к засыпанной снегом земле и задумался. Глубоко задумался. Очнулся он только тогда, когда мелко задрожал от холода и инстинктивно сунул ладони под мышки. Только тогда Инженер спохватился и захлопнул окно. — Р-Рома, ты же не мог вот так вот… — неверяще сказал Кеша сам себе и кашлянул. — Ну, в окно… и по- уползти. Пронзительная трель разрезала образовавшуюся в голове Инженера тишину — будильник возвещал о том, что пора начинать новый день. Кеша кинулся к прикроватному столику, и лишь тогда обратил внимание на лежащий на письменном столе лист бумаги, щедро исчерканный простым карандашом. Остановился на полпути, забыв про будильник, и, затаив дыхание, прочёл содержимое записки. «Канарейка». Лидер с Инженером не говорили о ней, не упоминали её, словно хотели стереть из памяти. Конечно же, забыть о ней хотел только Лидер. Кеше это слово было знакомое, но, как верно подметил Рома, он не помнил о ней практически ничего. Разве только то, что на выходе из ресторана его ждали падающие хлопья снега, которые так и хотелось ловить руками, и полковник Жилин, вернувший ему лотерейный билет. Может, эта «Канарейка» и была связана с этим лотерейным билетом? Кто знает. У Ромы расспросить не выйдет. Кеша почувствовал, как его сердце тяжелеет с каждым ударом, а под ложечкой неприятно сосёт. Он в напряжении нахмурил брови и на одном дыхании прочёл последующие строки. Всё ещё любит, значит. А были ли причины и поводы разлюбить его, Инженера? Кеша, уязвлённый и задетый донельзя, косо покосился на окно, и тут его лицо сделалось жалостливым, непонимающим и растерянным, на глаза навернулись горькие слёзы, а сам он приложил ладонь ко рту и, пустив темноту по венам, позволил ей полностью себя заполнить. А темнота помнила. Помнила и «Канарейку», и озеро, и лотерейный билет. Она помнила всё: и пальцы Ромы, облачённые в кожаные перчатки и несмело сжимающие чеку гранаты, и пару застывших во времени выстрелов, и сдавленные хрипы Лидера, и смесь боли и страха, блеснувшую на его лице — всё, всё в одно мгновение ударило в голову отравленной стрелой. Ярость и ненависть, самые настоящие, охватили Инженера с ног до головы. Он затрясся крупной дрожью и надрывно зарычал от досады — как же! С той ночи прошло немало времени, он, как ему казалось, порядком искупил свою вину перед Лидером. Он полагал, что «Канарейки» между ними больше не существует, они забыли о ней, как о страшном сне, и решили к ней не возвращаться. Но нет, как выяснилось. Ни с того ни с сего Рома вдруг вспомнил о ней, и теперь все труды Инженера (то есть своеобразная «забота» в виде держания взаперти дома) оказались напрасны. Всё ещё любит, значит? Тьма с размаху ударила рукой по будильнику, и тот резко замолчал. Последняя секунда трели застыла в воздухе. Инженер обхватил себя руками и принялся лихорадочно размышлять над тем, где сейчас мог находиться Лидер. Самостоятельно он далеко уползти не мог, да и куда ему, одному-то, в такой лютый мороз? Значит, скорее всего, ему помогли. Но кто — Кеша зло скрипнул зубами — кто, чёрт побери, мог догадаться о том, что Лидер принял решение сбежать? А на его стороне были только «Железные рукава» да дружественная ОПГ. По губам Инженера заскользила кривая ухмылка, и он, потерев пальцами подбородок, вышел в коридор. Тьма опутывала его шею, окольцовывала голову и диктовала попеременно в каждое ухо последующие его действия. И Инженер безропотно подчинялся своей тьме. Послушно наспех надел пальто, обмотался шарфом, захватил ключи, нацепил берет и бесшумно выскользнул из квартиры, имея при себе лишь точные указания той части, что пробудилась внутри него. Под ногами хрустел сухой снег, а позади оставались глубокие следы, и эта цепь следов всё удлинялась и удлинялась, всё больше отделяя Кешу от дома. Инженер скорым шагом направлялся в милицейский участок. Жилин, недовольный, заспанный и ещё не отошедший от сладкого летнего сна про дачный отдых, сидел в привычной расслабленной манере и вырисовывал на листе с отчётом столетней давности узоры, в которых угадывался редис. Полковник мечтательно улыбнулся и поднял взгляд к потолку. И первым делом наткнулся на почти нависающего над ним Инженера с полубезумными глазами. — Ох, — вздохнул Жилин, опешив. — А вы чего ни здрасьте, ни до свидания, голубчик? Вы же так моё полковничье нежное сердце до инсульта доведёте, ну. — До инфаркта… — поправил Инженер. — Да всё одно, родной мой, всё одной грядки редис, ухухух… — довольный своей шуткой, Жилин расселся на стуле поудобнее. — Значит, по какому поводу жалобы будут? — Человек пропал, — не обращая внимания на любимые Жилинские шутки, сказал Инженер. — Сегодня ночью… Вчера дома ещё у меня был, а сегодня вроде как через окно того… — Что? — глаза полковника округлились. — Ушёл… — докончил Кеша, переминаясь с ноги на ногу. В груди начала назревать паника. — Ну вышел… выполз… — Так, — Жилин сосредоточенно провёл пальцами по усам. Он порылся в одном из шкафчиков и выудил оттуда образец заявления о пропаже человека. — Возьмите бумагу, там, рядом с вами листы валяются. — Инженер косо посмотрел на изрисованные лисами и Катамарановыми листы бумаги, а полковник продолжил. — Ручку там же найдёте. Заполняйте пока, а я это… отойду. От шока. За свои восемнадцать лет работы ему приходилось искать только бешеного своего, но к тому же, он всегда знал, что Игорь ошивается либо по подвалам, либо в лесу, либо на дне какого-нибудь из болот. А в лучшем случае — с лисами по норам обнимается. Инженер живо схватил со стола ручку и торопливо начеркал заявление, стараясь максимально подробно описать внешность Ромы, не скупясь на сравнения и образы. До мельчайших деталей расписал и прошлый вечер, и сегодняшнее холодное утро, и «сломанный» телефон, но ни слова — ни единого слова — не упомянул о записке, что Лидер оставил на столе. Посему Жилин, окидывая заявление взглядом, решил, что это было похищение. Самое настоящее похищение. А потом до него дошёл, казалось бы, незначительный факт. — Постойте, голубчик, товарищ Стрельников это же?.. — «Железные рукава», — кивнул Инженер, справляясь с разбухшим в горле комом. — Да-а… — задумчиво протянул Жилин сам себе. — Ну, он точно попал. Кажется, чьих-то мерзких лап это дело. Но вы не переживайте, главное, — спохватился полковник, услышав, что Инженер хлюпает носом. — Мы его всем отрядом искать будем, и найдётся ваш… красивый товарищ с «кошачьими усами», ухух… Инженер поморщился — странная поддержка Жилина хлёстко резанула его по сердцу. Он встал и уже было собрался уходить, но вспомнил, что сегодня вообще-то рабочий день и следовало бы либо идти на работу, либо взять отгул хотя бы на этот день. Кеша, опустив взгляд в пол, застенчиво попросил у полковника разрешение на звонок, а затем сообщил Виктору Сергеичу, что на работе его можно не ждать. Захворал. Ужасная в этом году зима. Выйдя из здания милицейского участка, Инженер сунул ладони под мышки — ледяной ветер завывал меж домов и кусачей собакой бросался на прохожих. На востоке небо окрасилось в синий цвет из пепельно-чёрного — где-то занималась заря. Кеша прищурился, всмотревшись в даль, и задумался над тем, а насколько быстро найдётся Рома, если искать его будет один только Жилинский отряд. На одни только силы милиции Инженер не рассчитывал. Именно поэтому он, побродив из стороны в сторону и вспоминая направление, отправился на поиски вездесущего Катамаранова. Катамаранова просто так никогда нельзя было найти. Местные говорили, что он сам является в час нужды, как древнее божество, и только тот, кому Игорь по-настоящему нужен, мог отыскать его в любой точке Катамарановска. Первым делом тьма нашептала Инженеру, что чаще всего Игорь ошивался по подвалам, и в голове пронеслось одно слово — «Канарейка». Самое первое место, где можно было проверить. Проклятый ресторан находился примерно в тридцати минутах ходьбы от участка, и за эти тридцать минут Кеша едва не отморозил нос с пальцами — те вообще почти потеряли способность сгибаться и разгибаться и безжизненными розовыми полосами виднелись из рукавов. Игорь и вправду находился в соседнем подвале, развалившись в неестественной для человека позе на груде какого-то хлама. Скорее всего, медитировал. К груди он прижимал запачканную каску и, почёсывая одну ногу другой, бормотал под нос что-то нечленораздельное. Поначалу Инженер не хотел отвлекать Катамаранова от столь важного занятия — сам до ужаса не любил, когда его будили посреди ночи кошмары. Но затем он смекнул, что зимняя спячка у Игоря обычно длится неделями, и осторожно тронул друга за плечо. Тот невнятно буркнул и отмахнулся от Инженера, как от пресловутого кошмарика. — Игорь… Ну, Иго-орь… — жалобно протянул Кеша, вложив в голос всё своё детское простодушие и наивность. — Ты п-прости, конечно, что тут я, ну, так вот заявился к тебе непр… не… неподобающем в виде. Но мне помощь нужна твоя, очень. Игорь, ну, проснись, пожалуйста, ты сейчас мне о-очень нужен… — Бргх… — Игорь издал непонятный звук, а потом квакнул и разлепил намертво слипшиеся глаза. — М? Чего надо? И-инженерушка? Эт ты, что ль? — Я, Игорь, я, — обрадованный пробуждением Игоря, Инженер едва не захлопал в ладоши от счастья. — Ты уж прости, если я тебе в тот раз, ну, хвост немножко подёргал… Ну, нельзя лисам на территорию НИИ заходить. — Да я это… — Игорь протёр глаза кулаком, но из-за этого на веках осел толстый слой грязи. Он чихнул, подтянул к себе колено и вытерся им. Всё так же глядя на Кешу вверх тормашками, он спросил. — А чего хотел-то? Инженер сложил руки в молитвенном жесте и жалобно шмыгнул носом. — И-игорь, ты же вездесущий п-почти… ну, то есть… ты везде. И где не надо, ты там тоже, — Кеша смутился, а затем он вспомнил, зачем, собственно, сюда пришёл, и глотку снова расцарапала нарастающая паника. — Вот… Рома мой пропал. С-совсем пропал. Вчера только дома был, рядом со мной, а-а теперь вообще… не знаю, где он. Катамаранов вмиг посерьёзнел, насколько мог, и даже приподнялся и сел на колени, одним из них подпирая подбородок. В глазах на мгновение промелькнуло осознание — может быть, даже большее, чем мог представить себе Инженер — и вместе с ним бесконечная усталость. Но в следующую секунду к нему вернулся привычный мутный взгляд с алкогольной поволокой. — Он это… — уточнил Игорь. — На том свете уже, что ль? — Нет! — почти что завизжал Инженер, отмахиваясь от этой мысли. — Я… просто не знаю, где он. Он ушёл. Один… Наверное. Я хотел попросить п-помощи… помочь мне найти его. — Да базар-вокзал, — Катамаранов развёл руками. — Ну, я Там его тоже посмотрю… — Ох… — чувственно выдохнул Инженер и бросился обнимать Катамаранова, невольно морщась от исходившего о него амбре. — Спасибо тебе, Игорь, спасибо тебе большущее! Если найдёшь, я так тебе спас- спасё… спасибо тебе скажу! — Да чего спасибо-то… — сонно пробормотал Катамаранов. — Да пожалуйста вот. Кеша понял, что Игорю лучше лечь спать обратно, иначе в нём пробудится злой зимний дух, который может пожрать летавшие над Катамарановском души умерших, если ему не дать поспать. Порою Игорь и сам удивлялся своей роли посредника между миром мёртвых и живых и, когда был трезвый, недоумевал, почему духи выбрали именно его. Наспех пожав Катамаранову руку, который уже отключился и прилёг на груду хлама обратно, Инженер выскочил из подвала снова в морозный воздух. Нет. Всё-таки Кеше казалось, что он сделал недостаточно. Конечно же, он верил в силу Катамаранова (даже больше, чем в силу милиции), но для надёжности, как он полагал, нужно сделать что-то ещё. Найти кого-нибудь ещё, кто мог бы помочь в поисках пропавшего Романа. Посреди улицы Инженер остановился, хлопнул себя по лбу, развернулся и быстрым шагом направился к зданию девятого канала. Уж Журналист, Юра Грачевич, тот самый человек, который из-под земли достанет нужную и ненужную информацию, точно поможет! Найти Юру оказалось сложнее, чем Инженер думал. Кажется, Кеша несколько раз перебегал с этажа на этаж в поисках Журналиста, но, совсем отчаявшись и запыхавшись, он буквально налетел на весьма довольного вида Грачевича. Грачевич, само собой, не ожидал такой встречи, и Кеша хихикнул, глядя на то, как его брови вздымаются ввысь, а глаза округляются и почти безумно смотрят на неуклюжего гостя. — А, Инженерушка, это ты? — восторженно закричал Журналист. — Как хорошо, что я тебя здесь нашёл! Ты очень вовремя! Мне нужно тебе сказать о-очень важную вещь! Такую вещь, о который ты даже не подозревал своим инженерным мозгом, да! Кеша робко прикрыл уши ладошками от внезапного наплыва такого количества бессмысленных восклицаний. И в каком ещё смысле — «своим инженерным мозгом»?! — А-а… — промычал Инженер, жмурясь. — Голова раст- раскалывается, Юра, давай п-потише и помедленнее, я не успеваю! — Я стал директором девятого канала! Ха-ха, Инженерушка, ты представляешь? — почти брызжа слюной, кричал Юра. — Я так мечтал об этом, я с младенчества засыпал с мыслью о том, что буду директором! У меня вместо соски микрофон был, понимаешь? И только теперь, только сейчас! Вот теперь с Танечкой мы заживём, Инженерушка, так заживём! Нет, ты не представляешь! Восторга Журналиста не было предела, и Кеша понятия не имел, как прервать поток его радостных мыслей вслух. И, если быть честным, Инженер всё ещё не успевал за Юрой. — А-а, Юра, ну, ну, постой же ты! — Кеша предпринял попытку остановить речь Журналиста. — Я ну о-очень рад за тебя. Постой-постой! Нет, я ну правда рад. Ты теперь тако-ой важный человек у нас в Катамарановске. Даже будешь важнее самого п-президента. Я, ну, честное-пречестное слово даю. Журналист многозначительно кивал, уперев руки в бока, и гордо выпячивал грудь, мол, глядите на меня! Второй человек Катамарановска, сразу после президента! Руками не трогать. — Только я ведь, ну, не совсем по этому… вопросу к тебе пришёл. Я, ну… — выкрики Журналиста отвлекли его от мыслей о том, что Рома, возможно, захоронен сейчас где-нибудь под сугробом, убитый шальной пулей какой-нибудь ОПГ. В груди снова сжалось сердце. — П-помощь мне нужна, очень. В третий раз пересказывать произошедшие события у Инженера не хватило сил, и он просто прислонился к стене, прикрыл лицо руками и затих. Спустя секунду плечи его задрожали, а воздух пронзил хлёсткий тяжёлый всхлип. Юра сразу насторожился и поумерил свой пыл. — Ты… ты чего? — как можно более участливо спросил он. — Случилось чего, что ли? — Случилось, — насилу выдавил из себя Инженер. Он вытер слёзы рукавом пальто, сглотнул и затараторил. — Всем уже рассказал, теперь тебе рассказываю… Рома мой… друг мой. Который «Железных рукавов» самый главный… пропал. Из дома ушёл… уполз… совсем один. — Кошмар! — воскликнул обескураженный Журналист с сочувствием сомнительной искренности. Его несказанно удивил тот факт, что Инженер пришёл с этой новостью… к нему. — Прими мои глубочайшие соболезнования. Кеша кивнул и продолжил. — Жилину я уже сказал. Даже И-игорю сказал. Чтобы помог. — Ага, — догадался Журналист, смекнув, к чему клонит Инженер. Он вальяжно приосанился и сложил руки на груди. — Я, конечно, давно уже не охочусь на «Железные рукава». Но тебе, так уж и быть, услугу оказать могу, да. С условием, что я из этой новости сделаю сенсацию. Но расскажи-ка сначала, как всё было. На Инженера вмиг посыпался град вопросов. Некоторые из них прямого отношения к делу не имели вообще, но Кеша, прерываясь на подавление истерики и нервные всхлипы, старательно расписывал Журналисту произошедшие до этого события во всех красках и подробностях. Заново пережил холод сегодняшнего утра, заново обошёл квартиру, сгибаясь пополам от головной боли, заново совершил путь от милицейского участка к зданию девятого канала. Но по-прежнему ни слова не упомянул об оставленной Лидером записке. Юра слушал Инженера, приподняв брови, и задумчиво почёсывал подбородок. В его голове уже в разные стороны хаотично заработали шестерёнки, рождая десятки фантастических теорий о том, куда мог деться лидер «Железных рукавов». Интуиция подсказывала ему, что без похищения тут не обошлось и первым делом стоило пройтись по окрестным болотам. — Ну ладно, — громко сказал Журналист, потирая ладони. — Я узнал всё, что мне было нужно. У меня даже уже есть парочка идей! Если я его найду, это будет большая сенсация! Инженер с сомнением покачал головой и тяжело вздохнул. Он был согласен уже даже на то, чтобы весь Катамарановск узнал о пропаже Лидера, лишь бы он нашёлся целым и невредимым. Кеша попросил Журналиста проводить его до выхода, а то, кажется, он уже успел заблудиться в ветвящихся коридорах девятого круга ада. Юра учтиво спустил товарища на первый этаж и указал на двери главного входа, а затем, как только Инженер покинул здание, тут же кинулся собираться на поиски. Лишь после этого Кеша почти пришёл в себя, поняв, что вовлёк в поиски всех своих знакомых. Пришёл в себя, но отнюдь не успокоился, и сердце всё ещё трепыхалось от страха, пальцы всё ещё мелко дрожали, а горло саднило от застоявшегося крика. Нет, всё-таки он сделал мало. Всё-таки он что-то упустил. Сейчас он был готов бросаться в ноги каждому прохожему, выпрашивая всё, что те только могли знать о пропаже лидера «Железных рукавов». Но за эти несколько часов Инженер устал до такой степени и физически, и морально, что он насилу заставил себя передвигать ноги по одному шагу в направлении дома. А ветер усиливался, пошёл мелкий колкий снег, расцарапывающий лицо, и Кеша, бредя в полузабытии домой, устало прикрывал голову одной рукой. Он то и дело машинально шептал себе под нос, как мантру, «я всё ещё тебя люблю». Может быть, надеялся, что эти слова вернут ему Рому. — И я тебя тоже… — тихо проговорил Инженер, цепляясь пальцами за обледеневшую ручку подъездной двери. Успевшая стать ненавистной квартира встретила Кешу лживым фальшивым теплом — без Ромы в этих трёх серых и одной ковровой стенах не чувствовалось ни спокойствия, ни уюта, ни заботы. Слишком тихо и слишком пусто. Даже коридорные часы поняли всю трагичность ситуации и старались идти бесшумно, чтобы лишний раз не нервировать Инженера. Тот крикнул, чтобы разбить воцарившуюся хрустальную тишину. Слишком пусто, слишком одиноко, внутри и снаружи, слишком неправильно. Что же он такого сделал, чтобы Рома ушёл от него, оставив странную записку? И лишь Инженер задался этим вопросом, он замер — тьма рвалась на волю, тьма хотела взять ситуацию в свои руки. За эти почти полгода Кеша научился жить в союзе с этой внутренней тьмой. А раз она просила, выйти, значит, нужно было. Действительно нужно. Рассерженный и растерянный одновременно, Инженер разделся, сжал замёрзшие кулаки, и подошёл к зеркалу. Разговор с собой всегда требовал зрительного контакта. А сейчас, когда тишина буквально разрывала мозг в клочья, это становилось жизненной необходимостью. — Н-ничего не понимаю, — признался Инженер своему отражению. — Я же в-всё делал правильно… как надо. Я старался. Помогал ему. Бер- оберегал от опасностей всяких. И вообще… очень любил его. С каждым словом голос Кеши становился всё громче. Это был уже не тот голос застенчиво мнущегося на пороге милицейского участка Инженера. Это был голос с нотками желания властвовать над вверенными жизнями. — Ну… п-подумаешь, ссорились мы немного. Но это же было немного. Да и чуть-чуть совсем. Да и кто же у нас в мире не ссорится? Это же очень плохо, конечно, что все ссорятся, но без этого никак. Как говорят Ромины американцы, в ссоре рождается п-правда. Истина? Истина. Значит, он этого сам не понимал? В груди Инженер почувствовал укол самой настоящей обиды. Конечно, Лидер сам говорил, что спокойно относится к ссорам! Говорил, что это неотъемлемая часть отношений. Хорошо, когда их было немного, но в противном случае могла выйти ситуация, схожая с их с Нателлой отношениями. — А теперь вот что получилось. Сам же после ссор от меня и у-ушёл… уполз. Кажется, я очень сильно его обидел. Даже так, что он мириться теперь не хочет. Но… всё равно любит меня. Инженер вспомнил слова записки, и его лицо перекосилось от злости. — Ага, как же, — хмыкнул Кеша и, сделав над собой усилие воли, поднял глаза на своё отражение. Встретившись взглядом с ним, он увидел в зеркале кого-то другого, обозлённого и полного первобытной ярости, но не себя самого. Инженер вздрогнул и отшатнулся. — Неправда. Неп-правда! Ну, врёт же! Как дышит! Отражение поддерживало его так, как умело: само проживало его боль, тоже становясь то грозным и устрашающим, то забитым, загнанным и отчаянно нуждающимся в любви. В Роминой любви. — И д-даже говорить со мной не захотел… и не поговорил. И где он сейчас? Ты же даже не знаешь, живой ли он, — всё больше Инженер путался в собственных мыслях, и говорить стало сложнее. — Ты найдёшь его. Вы найдёте его. Отражение глядело на Инженера и сочувственно кивало. Один раз даже было порвалось протянуть руку к несчастному, чтобы успокоить, но в последний момент передумало и остановилось. — Всё наладится, — сказало оно, а в глазах его плескалась безграничная ярость. — А его потом будет ждать долгий серьёзный разговор.