Осеннее признание

Сегодня свершилось то, что Лёша не мог терпеть. То, что разрушило все планы. Да, это была простуда, а нечего было стоять возле окна, одевшись как на курорт. Почти тоже можно сказать и про его прогулку ночью. И именно поэтому Хесусу сейчас просто оставалось разглядывать свой белый потолок, который с осуждением глядел на него в ответ. Температура не сбивалась, а когда Лёша хотел встать, думая, что ему полегчало, то сразу же начинала кружиться голова. Не сказать, что он чувствовал себя очень плохо. У него просто был насморк и головокружение. Он бы давно забил на это всё и подрубил бы стрим, если бы не Братишкин, летящий к нему в квартиру на всех порах. Именно поэтому Джесусу оставалось просто лежать и залипать в телефоне, иначе его бы ждала взбучка от Вовы, который был очень силён для Хеса в таком состоянии. Братишкин был одновременно зол и рад. С одной стороны, если бы Лёша не забил тогда на холод, то этого бы всего не было, но с другой стороны, он и был виновником всего этого. А если посмотреть и с третьей стороны, то для Вовы это был повод побыть рядом с Хесусом лишний раз. Раздался стук в дверь квартиры Губанова. Еле поднявшись, он наконец открыл дверь на площадку, где стоял весёлый Вова с лекарствами.  — Привет, а я тут прихватил тебе, — сказал Братишкин, показывая взглядом на пакет с аптеки.  — Вижу я, не слепой. Заходи давай, — буркнул Алексей, пропуская стримера с улицы. Вова лишь зашёл, огляделся, поставил пакет и сел напротив кровати, где уже лежал Хесус. Им обоим было до безумия неловко смотреть друг на друга. Мало того, что им было не о чём разговаривать, так ещё в их последнюю встречу произошло то, чего эти двое так долго ждали. С того поцелуя прошло три дня, за которые стримеры ни разу не связались. Они не знали, что делать и задавались вопросом: «а что дальше?». Но тут резко заболел Хесус и это стало причиной их новой встречи. Если бы не сторис Джесуса в инстаграмме о том, что стрима сегодня не будет скорее всего, то Вова бы и не узнал о его болезни. Просидели они в полной тишине минут десять и Братишкин уже не выдерживал, в то время как Джесусу было комфортно и так.  — Дождливо сегодня, да? — задал самый тупой вопрос на свете Владимир.  — Ну, да… Дальше последовала вновь тишина. На этот раз её разрушил Лёша. Увидев лицо Вовы, он понял, что ему явно не комфортно в такой обстановке. Но с другой стороны, его ведь никто не звал и от этого у Хеса были неоднозначные чувства. Ведь хотелось его проучить, мол сам пришёл, а с другой было очень жалко «друга».  — Что делал? — задал ещё более тупой вопрос Алексей.  — Да ничего такого, а ты?  — Тоже.  — Понятно.  — Может давай я чай нам сделаю? — спросил Лёша, пытаясь вывести стримера из неловкого положения.  — Ты ведь болеешь, не вздумай, — вдруг оживился Братишкин. — Давай я сделаю?  — А, ну, как хочешь, — согласился Хесус и облегчённо выдохнул, когда Вова вышел из комнаты. Кухня у Губанова была самая обычная, но отличало её лишь то, что был слышен его запах. Квартиру ещё не отапливали и потому на плитке было стоять ещё холоднее чем обычно. Владимир начал копаться в ящиках и шкафчиках, пытаясь найти пакетики с чаем, но было это не просто, так как Лёша был не из тех у кого прекрасный порядок дома. Найдя наконец заветные пакетики, он взял первые попавшиеся кружки и налил в них кипяток из обшарпанного тёмного электрического чайника. Было такое ощущение, что этот чайник побывал ещё во времена первой мировой, уж очень он был побит. Взяв две кружки, Вова направился в комнату, где лежал Хесус, прислушивающийся к каждому звуку Братишкина. Подойдя к кровати и уже практически отдавая кружку, Владимир не рассчитал время и дал её быстрее, чем Лёша обхватил ручку.  — Блять, Лёша, прости, пожалуйста. Я не хотел, — сказал ужасно расстроенный Вова, который уже собирал осколки в руки, при этом совершенно позабыв о крови, которая шла оттого, что он берёт их неосторожно голыми руками.  — Вова, не трогай! У тебя же кровь. Совсем дебил? Пофиг на эту кружку, — дотронувшись до плеча виновника, Лёша уже сидел на кровати. Братишкин медленно поднял взгляд на обеспокоенное лицо стримера. Он не мог сказать, что двигало им в тот момент, но видя эти глаза вблизи, ему захотелось вновь почувствовать тот самый вкус мятной жвачки на губах Алексея. Вова улыбнулся и нежно прикоснулся к губам Джесуса. Хесус не сразу отреагировал, но ответил на поцелуй. Медленно поднимаясь, Братишкин оказался на кровати, при этом крепко обнимая широкие плечи Лёши. Хесус лишь нежно водил руками по шее партнёра. Вова сам того не осознавая, полез холодными ладонями под кофту стримера. Лёша очень удивился его действиям, но, не показав своего замешательства, он ответил тем же. Хесус неуверенно и очень медленно начал поднимать футболку Владимира, который лишь часто дышал в поцелуй. Вова потянул на себя желанное тело. Уже совсем забывший обо всем Джесус, стянул одежду с себя и партнёра. Лежащий под Хесом Братишкин лишь заворожённо смотрел на оголённый пресс Джесуса, который в свою очередь начинал нежно целовать его шею. Дыхание Вовы и Лёши слилось воедино. И пока их руки блуждали по друг другу, луна поднималась всё выше, делая их тёмными силуэтами. Силуэтами, которые стали одним целым.  — Я люблю тебя, — сказал тихо Джесус, смотря в глаза Вовы.  — А я тебя, — ответил тот, затягивая Лёшу в очередной поцелуй. Яркие лучи солнца разбудили Хесуса. Рядом с ним лежал тот, кто перевернул его мир с ног на голову. Джесус уже хотел вставать, но его остановила рука Вовы.  — Блин, я тебя разбудил? Прости, — виновато посмотрел Лёша на проснувшегося Братишкина.  — Нет, просто ты должен поплатиться.  — Чего? — спросил Джес.  — Я задницу вообще не чувствую, так что иди мне принеси воды. Хесус лишь улыбнулся и молча пошёл за водой. С этого дня они точно были не друзьями друг для друга, а чем-то большим.