Сколько стоит твоя душа?

— Ибрагим, — Султан не повышал голоса, но это была именно та интонация, после которой становилось не по себе. — Ты нашел отравителя? — Хасибе. Изначально была отобрана в качестве наложницы, но потом её определили в служанки. Вчера ей было поручено принести ваш ужин. К сожалению, девушка не сможет предстать перед вами, так как покончила с жизнью. — Ибрагим, — уже более зло начал Султан. — Ты хочешь мне сказать, что рабыня, тихо жившая в гареме, вдруг решила подложить яд мне на стол? Думаешь, я не понимаю, кому это было нужно и кого ты защищаешь? — Махидевран Султан просила не говорить вам об этом, но боюсь, у меня просто нет выбора, — хранитель покоев избегал сурового взгляда Султана. — Она перешла все границы. Махидевран была единственной, на кого можно было подумать. Если вспомнить её прошлые истерики, то логично было предположить, что бывшая фаворитка создаст проблемы, но столь безрассудный поступок не мог предположить даже Сулейман. — Госпожа действительно переборщила, унизив хатун, но кто же знал, что девушка окажется настолько мелочной, что посмеет отравить Султаншу и Хюррем хатун. — О чём ты, Ибрагим? — Когда я начал расследование, Хасибе нигде не было. Ко мне пришла Гюльшах — Хасибе сказала ей, что я ожидаю её. А так как калфа в этот момент несла ужин своей госпоже, она попросила рабыню передать еду. Подозревая худшее, я немедленно отправил Гюльшах назад. Когда она пришла, Султанша уже лежала без сознания. К счастью, калфа додумалась сделать угольную воду и спасла жизнь Махидевран Султан. Госпожа пришла в себя недавно и первым делом приказала молчать о своем состоянии, чтобы не причинять вам больше хлопот. — Она в порядке? — Сулейман был удивлен тем, как развернулась ситуация. — Опасность миновала, но Султанша все ещё слаба. Хюррем хатун повезло больше, возле неё были вы, а Махидевран Султан терпела боль от отравления в одиночестве. *** Десять часов назад — Ибрагим, надеюсь, ты понимаешь, как в такой ситуации опасно встречаться во дворце? — спросила Махидевран Султан. — Хасибе нашли повешенной в прачечной, — быстро рассказал хранитель покоев, запирая за госпожой двери. — Перед тем, как отнести еду Султану, её проверили. То, что это она, сомнений не возникнет. — И ради этого стоило вызывать меня в ночи? — Единственный человек, с кем дружила Хасибе, была Гюльшах, — Махидевран перевела удивленный взгляд на свою служанку. Как плохо Хюррем — она рассказала в деталях, а вот то, что дружила с одной из подозреваемых, Гюльшах ни разу не упомянула. — И также единственный человек, кто может желать смерти Хюррем — вы. Простите… — Ты меня дурой считаешь? Сотворить столь глупый поступок! — Я тайно обыскал комнату служанки и там было столько золота, сколько у рабыни её ранга быть не должно. Я могу скрыть некоторые улики, но Султан все равно, скорее всего, подумает на вас. — Я поняла, — Махидевран скрестила руки на груди. Она думала, что достаточно будет не вмешиваться, но похоже, что историю просто так не обойдешь. — Гюльшах, порадуй меня своими умственными способностями. Это не твоих рук дело? — Госпожа, — у Гюльшах такие глаза, будто сейчас из орбит выпадут, — как бы я посмела… Махидевран перешла дорогу лишь двум людям. Гюльфем не хватит ни мозгов, ни ума на подобное. — Хюррем, — растягивая губы в улыбке, прошептала Султанша. Алиса испытывала смешанные чувства. С одной стороны, люди с мозгами ей нравились, к тому же рыжеволосая даже рискнула собственным ребенком. А с другой стороны, она терпеть не могла повторять дважды. — Ибрагим, мне нужно, чтобы о золоте никто не узнал, оно должно бесследно испариться. — Это будет несложно, но даже без него подозрения падут на вас. — Тогда я буду виновницей произошедшего, но на своих условиях, — спокойно начала шатенка. — Мне нужно, чтобы о смерти Хасибе никто не знал, пока я не пошлю к тебе Гюльшах. — Я сделаю все возможное, — пообещал Ибрагим. — Но нужно спешить. — Хорошо. Гюльшах, ты немедленно пойдешь за ужином для меня. Быстро поставишь в покои и пойдешь к хранителю покоев. По официальной версии, которую вы должны будете безошибочно повторить: недавно рабыня случайно налетела на меня, за что я её унизила. Сказав что-то вроде, мол, столь жалкая девушка никогда не станет наложницей. Или подобное в этом духе. После, Хасибе, будучи полностью подавленной, отравила еду Султана, чтобы убрать новую фаворитку, которая получила то, что никогда не светит ей. Далее она встретила Гюльшах и уговорила отдать еду ей, соврав, что хранитель покоев срочно ищет калфу. В мою еду также был положен яд. Но, к счастью, Ибрагим быстро понял, что здесь что-то не так — и немедленно отправил Гюльшах за мной. Чтобы спасти от яда, она быстро сделала угольную воду и влила мне её в рот, таким образом спасая жизнь. — Угольную воду? — непонимающе спросила калфа. — Воду смешиваешь с углем из камина. План не совершенен, но это все, что я смогла придумать в столь ограниченные сроки. — Вы собираетесь принять яд? — обеспокоенно спросил Ибрагим. — Травить себя? Разумеется, нет. Просто убедительно сыграю этот спектакль. Очень важно при докладе Султану невзначай сказать, что Хюррем сразу же оказали помощь, и всю ночь её выхаживал Султан. А бедная Махидевран дожидалась помощи в одиночестве на холодном полу. — Я постараюсь все сделать. — Тогда за дело. В своих покоях Алиса быстро приготовила раствор. Сложность заключалась в яде, у Махидевран его совершенно не было. Но тут на помощь пришло успокоительное. Она обильно полила им еду. Как только Гюльшах пришла от Ибрагима и сказала, что всё идёт по плану, Алиса разлила на пол немного угольного раствора. Быстро выпила горячей воды — это временно поднимет температуру, так как тело поглощает также тепло. Прополоскав рот раствором и измазав уголки рта, Алиса отдала служанке тазик, в котором был ещё один раствор и кусочки еды. — Это вылей в первую же очередь и начинай орать, что меня отравили. Как последний штрих, Алиса перевернула столик с едой. Едва она успела лечь, как в комнату вбежал сонный Мустафа. — Мама! — с ужасом воскликнул ребенок. Вид лежащей на полу Махидевран привел его в ужас. — Мама, что с вами? — Мустафа тряс шатенку, но та не отвечала. — Лекаря! — во весь голос закричал Шехзаде, выбегая из покоев. Это самый жестокий урок, что преподавала ему Алиса. Он живёт не в розовом мире, здесь не бывает безопасно. Его мать слабый человек, и если он не научится быть сильным, то в один день у него отнимут все, что дорого. *** Утро — Если бы ты вела себя как госпожа, этого бы не случилось, — отчитывала Валиде Махидевран. Алиса лишь кивала головой. Нравоучения Валиде её нереально бесили, но пусть говорит. Пусть называет глупой и думает, что Султанша ни на что не способна, ей же лучше. — Мне надоело постоянно оправдывать твой ужасный характер. — Валиде… — хотела вмешаться Хатидже, однако наследник её перебил. — Не разговаривайте так с моей мамой! — до этого всегда ласковый и приветливый Мустафа впервые позволил себе повысить тон. — Мустафа, ты ничего не понимаешь, — ответила Валиде. — Твоя мама повела себя неправильно, что имело последствия. — Моя мама чуть не умерла, — стоял на своем Шехзаде. — Как вы можете её винить, видя, в каком состоянии сейчас находится моя Валиде? Разве моя Валиде управляет гаремом и допустила сюда убийцу? Нет. Так почему во всем вы вините её? — Мустафа! — повысила тон Валиде, однако это ничуть не поубавило уверенности мальчика. — Махидевран, как ты его воспитываешь? — Как наследника османского престола. — А я вижу, что ты пренебрегаешь своими обязанностями матери, иначе почему Мустафа позволяет себе такое? — Шехзаде хотел и на этот раз ответить, однако Султанша отрицательно качнула головой, чтобы мальчик больше не вмешивался. — Я в первый и последний раз закрываю глаза на подобное, — предупредила Валиде, прежде чем выйти. — Уведите Мустафу поиграться, — попросила Хатидже у служанок. — Нет, я останусь с мамой, а вдруг ей опять станет плохо? — Я посижу с ней, — улыбнувшись, пообещала Султанша. — А ты иди, отдохни. Хатидже Султан, несмотря на то, что была членом династии, Алисе понравилась. Девушка не была заносчивой, пыталась поставить себя на место человека и искренне переживала. — Валиде очень сильно нервничала этой ночью, поэтому не принимай её слова близко к сердцу, — попросила Султанша. — Она не желает тебе зла, — Алиса опять лишь кивнула. Ссылаясь на слабость, ей не нужно было сильно поддерживать беседу. А этот разговор она считала бессмысленным, ведь каждая останется при своем мнении. — К счастью, Ибрагим смог во всем разобраться. Возможно, ей лишь показалось, но имя хранителя покоев Хатидже сказала с каким-то трепетом. По истории они должны пожениться, но сейчас на это ничто не указывает. — Я считаю, что Ибрагим один из самых способных людей Султана, а вы? — настороженно спросила черкешенка. — Да, — Хатидже стыдливо опустила взгляд, на её щеках вспыхнул румянец. — Хороший, честный, верный, а на скрипке как играет… Бедная девочка влюбилась, вот же глупышка. Наверное, уже настроила себе воздушных замков, вот только все они разобьются об реалии жизни. *** Неделя спустя — Хюррем, — широко улыбнулась Махидевран, войдя в покои рыжеволосой. — Чего тебе надо? — наложница даже не пыталась сделать вид, что рада видеть Султаншу. Она показательно повернулась к окну. — Из-за моей ошибки ты пострадала, — шатенка щёлкнула пальцами и в покои начали вносить подносы с едой. — Мне только недавно стало лучше, поэтому я лишь сейчас смогла тебя навестить. — Я не буду есть принесенную тобой еду, — несмотря на слова Хюррем, служанки не остановились. Девушки расставили блюда и, поклонившись, покинули покои. — Что за грубость, — наигранно расстроилась Махидевран. — Я приказала приготовить твои любимые перепёлки, — Султанша показательно попробовала мясо. — Неужели ты думаешь, что я отравлю принесенную лично еду? Откуда в такой светлой голове столь глупые мысли? — Думаешь, я поверю в благо твоих намерений? — рыжеволосая встала с софы и подошла к серебряному кувшину с нектаром. — Даже если буду умирать от голода, то не приму от тебя и крошки. — Откуда эта необоснованная злость? — Махидевран спокойно наблюдала, как наложница пьет из стакана. — Знаешь, что мне интересно, — женщина удобно села на подушки. — Ты правда влюбилась в Султана? Или это холодный расчет? — Никто не любит Сулеймана больше, чем я! — скучно, а ведь девушка подавала такие надежды. — А мурашки бежали по спине, когда ты влюбилась? — возможно, именно в тот момент здравый смысл покинул её тело. — Что ты… — Хюррем пошатнулась. Девушка схватилась за голову, а второй рукой оперлась об стол. — Знаешь, — Махидевран медленно встала, — неделю назад меня хотели обвинить в твоём отравлении. Я считаю это несправедливым. Я бы так не поступила. Можно было отравить твой напиток, — рыжеволосая с ужасом перевела взгляд на свой стакан. — Подождать, пока ты умрёшь, — мир вокруг начал расплываться так, что Хюррем едва стояла на ногах. — После выпить немного того же яда и быстро начать звать на помощь. И представляешь, окажется, что до этого за отравлением стоял совершенно другой человек, и сегодня он решил закончить начатое. И только лишь чудом, — у Хюррем подкосились ноги, а Махидевран придержала её, чтобы падение было безболезненным, — я смогу выжить, а ты и твой ребенок умрет. *** Хюррем очнулась на полу. Она медленно открыла глаза. Тело не болело, но все вокруг было как в тумане. Будто просыпаясь после слишком длинного сна, она никак не могла прийти в себя. Опираясь на локти, рыжеволосая привстала. Махидевран как раз с наслаждением доедала перепелок, будто ничего и не случилось. — Ты проснулась, — с улыбкой подметила госпожа. — Как спалось? — Что ты со мной сделала? Из-за ненависти хотела убить? — полностью поднявшись, спросила рыжеволосая, держась за голову. — Ты думаешь, я тебя ненавижу? Мне наплевать на тебя. Но, дорогая, ты попыталась обвинить меня в отравлении, а я попыталась доходчиво тебе объяснить, что если я кого-то хочу убить — он умирает. Я предупреждаю тебя в последний раз, — Махидевран подошла к сопернице. — Ещё раз создашь мне трудности — и я буду милой и глупой жертвой, на которую никто не подумает, а ты трупом. — Ты двулична, — прошипела Хюррем, ей уже начало становиться лучше. — Я не двуличная, а многогранная!

***

Хюррем, не совладав со злостью, разбила все вазы, что были в покоях, опрокинула столик, на котором до этого стояла принесенная Махидевран еда. — Что ты делаешь? — Нигяр вошла как раз в тот момент, когда рыжеволосая со всей силы швырнула зеркальце. — Я хочу, чтобы этой женщины не было. Её и Ибрагима! — Ибрагим ага ближе всех к Султану, — калфа начала собирать осколки зеркала, чтобы ими никто не поранился. — Сколько раз я говорила подружиться с ним? — Это не так, теперь я ближе всех к Султану, — немного успокоилась Хюррем. — Ты же умная девушка. Почему тебе так сложно склонить голову? — Потому что ни одна наложница не имеет на Султана такого влияния, как Ибрагим. А он на стороне той женщины, нам не быть с ним друзьями, тут и стараться незачем. — Махидевран Султан теряет свои позиции, — Нигяр отложила осколки и села возле Хюррем. — Валиде тебя любит больше, Хатидже Султан тоже весьма мила. А единственная сила, что осталась у Султанши — это Ибрагим. Уверена, что в этой истории с отравлением, если бы не хранитель покоев, Махидевран Султан бы проиграла. Поэтому будь умнее и подружись с ним. — Нет. Я уберу Ибрагима, но не буду перед ним преклоняться. *** — Али, — обратилась Махидевран, когда евнух вошёл в её покои. — Уже привык к новому имени? — Нет, — честно ответил парень. — Я понимаю, это сложно, — Алиса все ещё сама считает Махидевран чужим именем. — В идеале ты должен был обучаться ещё год, но у меня нет столько времени. Азы тебе рассказали, а дальше лучший учитель — это практика. Говорили о членах султанской семьи? — блондин кивнул. — Что рассказали обо мне? — Что когда-то вы были самой любимой наложницей из-за своей красоты. Но вы глупы, не можете смолчать там, где это надо, устраивали истерики, когда появлялась новая фаворитка. Султан закрывал на все это глаза, пока не появилась Хюррем. Несмотря на то, что вы мать наследника и пока единственного Шехзаде, ваше положение шатко. — Прекрасно, — с улыбкой сказала Алиса. Сулейман к ней не будет лезть, потому что надоела. Никто в гареме не будет считать Махидевран сильным противником. А значит, в будущем все будут думать, что у Мустафы нет сильной поддержки. Идеально, самый опасный враг это тот, которого ты недооценил. — Вас не волнует, что говорят люди? — нахмурившись, спросил Али. Он не ожидал такой реакции. — Самая большая тюрьма, в которой живут люди, — это боязнь того, что подумают другие. — Госпожа, — поклонившись, к ним подошла Гюльшах. — Ибрагим ага прислал вам письмо. «Недавно Хюррем посмела расстроить вас. Чтобы поднять вам настроение, я подобрал для Султана новую наложницу. Гюльнихаль единственная подруга Хюррем. Это заставит её хоть отдаленно, но испытать ту боль, от которой мучились вы. Ваш верный раб, Ибрагим». — Хранитель покоев также просил передать, что девушка уже принята, — добавила Гюльшах. Данные новости не имели интереса для Алисы. Ей было все равно, со сколькими девушками переспит Сулейман. И будет ли плохо или хорошо Хюррем. *** Месяц спустя Роды Хюррем Алиса проспала. Гюльшах её пыталась разбудить, говоря, что это очень важное событие, но шатенка отмахнулась, сказав, что родит мальчика. Что и случилось. — Тебя зовут Мехмет, тебя зовут Мехмет, тебя зовут Мехмет. Сулейман зачитал молитву, а Алиса делала вид, что ей не наплевать. Эта обязательная церемония с утра пораньше нагоняла скуку. — Пусть Шехзаде будет расти, не зная бед, — пожелала Махидевран. Она наклонилась над кроваткой и нацепила на ткань золотой оберег. — Желаю, чтобы жизнь его была беззаботной и счастливой. Позвольте мне взять его на руки. — Нет, — резко ответила Хюррем. — Я потеряла своего сына, и теперь, когда вижу маленького Мехмета, сердце наполняется необъяснимой радостью, — с улыбкой, поглядывая на младенца, созналась Махидевран. — Конечно можешь, — дал разрешение Султан. Госпожа аккуратно взяла на руки Шехзаде. «Ну, здравствуй, дорогой, — про себя сказала Алиса, не переставая улыбаться. — Расти изнеженным, глупым мальчиком, как мой брат, не зря же у тебя его внешность». Когда Алиса лишь увидела Мехмета, то была шокирована. Сейчас же она видит в этом некую иронию. В прошлой жизни он убил её, а в этот раз причиной смерти Мехмета станет она. — Хюррем Султан, — обратилась Махидевран. — Вы хорошо постарались, мальчик прелесть как хорош. Рыжеволосая едва смогла выдавить из себя улыбку. В каждом жесте черкешенки она видела неприкрытую угрозу для её сына. — Махидевран, ты опоздала, — строгим тоном подметила Валиде, когда они выходили из покоев. — Я думала, что таким образом ты выказываешь свое недовольство, однако твое поведение меня порадовало. Сегодня ты повела себя как госпожа. — Все благодаря вашим наставлениям, — с улыбкой поклонилась шатенка. — Я очень медленно учусь, но правда прикладываю все усилия. — Очень на это надеюсь, — едва Валиде развернулась, как улыбка на лице Махидевран превратилась в презрение. Лицемерие — это то, что Алиса терпеть не могла в людях. Но это время заставляло её вести себя так, чтоб противно становилось от собственного поведения. *** — Золото раздавали — Шехзаде родился. А я уже не Шехзаде? — спросил Мустафа. Алиса решила вывести ребенка в сад, он выглядел слишком грустно в последнее время. — Подобные вопросы заставляют меня сомневаться в твоем образовании. Ничто во всем мире не сможет отобрать у тебя титул Шехзаде. — И я все ещё наследник? — Махидевран резко остановилась, развернув ребенка лицом к себе. — Запомни, каждый Шехзаде имеет равные права на трон. Первенство в рождении ничего не значит, если ты не докажешь, что лучше остальных. Независимо от того, кого Султан будет любить больше и кто в какой санджак поедет, единственное, что будет иметь значение — это насколько ты превосходишь братьев в силе и разуме. Поэтому учись хорошо, совершенствуйся с каждым днём, и тебе ни у кого не придется спрашивать о своем статусе. А теперь стрельба из лука, — объявила шатенка, доставая стрелы. — Но учителя говорят, что мне ещё рано. — Вот поэтому они мне и не нравятся. Это детский лук, цель стоит близко, к тому же великих успехов сразу же я от тебя не жду. Мальчик кивнул, не желая спорить с мамой, но едва поднял оружие, как заметил направляющегося к ним Султана. — Папа! — радостно воскликнул Мустафа, побежав навстречу. — Мой Повелитель, — поклонилась Махидевран. — Что ты здесь делаешь? — спросил Сулейман, взяв ребенка на руки. — Я буду учиться стрелять, — с гордостью объявил Шехзаде. — Махидевран, ему ещё рано таким заниматься, пусть приступит к урокам года через два. — Его тело ещё слабо. Будучи женщиной, я лучше кого-либо понимаю, как физическая слабость ограничивает сферы занятий, — она не согласилась, как делала всегда, подметил Султан. — Давайте заключим сделку; если я смогу попасть в цель, то вы исполните мою просьбу, а если нет, то Мустафа до десяти лет не возьмёт в руки лук. — Договорились, — подобное предложение было весьма неожиданным, но очень интригующим. Султан прекрасно знал, что Махидевран никогда в руки не брала оружия. Хоть в последнее время он и перестал интересоваться её делами, но даже если Султанша начала учиться стрельбе, особых навыков она просто не могла продемонстрировать. Алиса специально взяла с собой второй лук, чтобы лучше продемонстрировать Мустафе, как нужно стрелять: кто же знал, что он будет так полезен? Это тело значительно слабее её настоящего, поэтому длительной стрельбы она бы точно не выдержала, но пару точных попаданий не составят труда. Без лишних прелюдий Махидевран быстро натянула тетиву и, прицелившись в дальние мишени, отпустила стрелу. Хоть она и попала в самый край очертания красного круга, но это все же считалось попадание в цель. — Валиде, вы невероятны! — восторженно воскликнул Мустафа. — Я знаю, — довольная своей работой Махидевран положила лук на место. Спасибо отцу и его странному убеждению, что дочь должна уметь стрелять чуть ли не со всех видов оружия. Не взглянув на Султана, шатенка подошла к нему вплотную и вытянула прикрепленный к поясу кинжал. — Хочу его, — кратко объяснила свой поступок Султанша, прежде чем Султан пришел в себя от подобной дерзости, что совершенно несвойственна его наложнице. Настоящее произведение искусства — нож из золота с драгоценными камнями. Рукоять выполнена из темно-зеленого нефрита. На поверхности расположено десять больших бриллиантов и больше ста изумрудов. — У меня слабое здоровье, поэтому откланиваюсь, а вы проведите время с сыном, — поклонившись, Махидевран хотела уйти, но остановилась на мгновение. — Не забудьте прислать мне ножны. Это был первый раз, когда Махидевран ушла сама, а не стала дожидаться, когда Султан её отправит. — Госпожа, — подбежала сзади Гюльшах. — Так нельзя вести себя с Султаном. — Мы заключили сделку. К тому же, я всегда получаю то, что хочу. Ты когда-нибудь видела более прекрасный кинжал? — Алиса подкинула оружие в воздухе. — Но вы должны были попросить, а тогда Султан бы решил даровать… — Я кланяюсь, молчу, когда это нужно, терплю их снисходительное обращение. Пусть радуются этому. *** — Тебе не кажется, что Махидевран изменилась? — спросил Сулейман, вновь отвлекаясь от государственных дел. — Я редко вижу госпожу, не могу судить об этом, — уклончиво ответил Ибрагим. — Наверное, она обиделась, что я её давно не навещал. Раньше Махидевран всегда была рада меня видеть. С самой первой встречи глаза черкешенки сияли, стоило ей увидеть Султана. Дни, когда она ему не улыбалась, можно сосчитать по пальцам. Махидевран всегда неотрывно смотрела на него с таким восхищением в глазах, которое не пропадало даже спустя годы. Последние несколько месяцев он видел её лишь мельком, не придавая особо значения, что у наложницы что-то поменялось. Но сегодня не заметить изменений было невозможно. Махидевран более не радовалась его приходу, она посмотрела так, будто не то что была не рада, нет, будто Султан был пустым местом. Черкешенка более не ловила его взгляд, не смотрела с восхищением. На мгновение Повелителю показалось, будто он пришел в чужой дом, будучи незваным гостем. Такого безразличия он не видел ни у одной из женщин, что встречал. Злость, любовь, надежда, страх, но не абсолютный холод некогда любимых голубых глаз. — Передай евнухам, что этой ночью я хочу видеть Махидевран. На этот приказ Ибрагим просто кивнул. Он сотни раз слышал эту фразу, но почему-то сейчас она приносила больше боли, чем когда-нибудь. *** Махидевран пришла в мраморный павильон, как только получила сообщение от хранителя покоев. В ближайшие несколько месяцев не должно ничего случиться, поэтому госпожа пребывала в хорошем расположении духа, не ожидая подвоха. — Ибрагим, — едва улыбнулась шатенка. — Ты хотел меня видеть? — Рабыня, которую я выбрал — Гюльнихаль, очень понравилась нашему Султану, он зовёт её к себе все чаще. — Меня это не интересует, — честно призналась Махидевран. — Сколько у Султана наложниц и кто ему нравится — мне наплевать. Пока они не лезут ко мне или Мустафе, это не имеет значения. Поэтому не трать свое время на столь бесполезное занятие. Она ожидала, что Ибрагим расскажет какую-то интересную новость, а не очередные сведения о постели Султана. Хватает и того, что в гареме разговоры лишь об этом. — Вы правда более ничего не чувствуете к Султану? — с некой опаской спросил мужчина, боясь услышать такой нежеланный ответ. Алисе захотелось его ударить. Почему до людей в этом времени так медленно доходит? Неужели так обязательно повторять по нескольку раз, чтобы твои слова были услышаны? Раз уж слова здесь так медленно убеждают людей, шатенка решила пойти уже по проверенному пути — доказать действием. Алиса быстро сократила расстояние и, не давая хранителю покоев времени осознать происходящее, впилась в его губы поцелуем. Ибрагим на несколько секунд выпал из реальности. Каждый раз возле этой женщины он сгорал от внутреннего пожара. Задыхался от собственных душащих изнутри мыслей. Держал себя самолично скованными цепями, чтобы не нарушить запрет и не подойти ближе. Он не имел права надеяться на то, что будет возможность коснуться её руки. О поцелуе он мог грезить лишь во снах, когда не контролировал свой разум. И теперь в одночасье получил больше, чем когда-либо мог просить. Он разорвал поцелуй всего на мгновение, жадно хватая воздух ртом. Хотя лучше бы умер, нежели отказался от этой женщины. Султан глуп. Он обладал самой прекрасной женщиной в мире. Махидевран всегда выглядела как самое изысканное украшение. Холодный блеск завораживал своей красотой. Она ещё и была неглупой, о чем Ибрагим узнал лишь недавно. И эту женщину он променял на веселье, так как по-другому Хюррем было сложно охарактеризовать. Но теперь Сулейман жалеет, он хочет, чтобы она вновь каждый день грустила в ожидании его прихода. — Надеюсь, теперь глупых вопросов не последует? — Махидевран не ждала ответа. Улыбнувшись, она покинула комнату. *** — Госпожа! — вне себя от счастья воскликнула Гюльшах, стоило Махидевран вернуться в покои. — У меня для вас две хорошие новости! — Почему мне кажется, что для меня ни одна из них не будет хорошей? — Что вы такое говорите? Хюррем бегала словно сумасшедшая по гарему, потому что сына не могла найти, — Махидевран тяжело выдохнула. Как и ожидалось, ничего интересного. — И сегодня Султан зовет вас к себе. Какого черта? *** — Мой сын! Найдите его! — кричала Хюррем, спускаясь по лестнице. После родов ходить все ещё было больно, но это чувство улетучивалось перед страхом. — Молчи, Хюррем, — схватила её за локоть Нигяр. — Что за позор ты тут устроила? — Отвечай: вы украли моего сына?! — Иди к себе, говорю, — калфа хотела уйти и поговорить с Султаншей после того, как та успокоится, однако на этот раз её схватила Хюррем. — А ну не указывай мне! Ты кто такая? Ты не смеешь мне указывать. Матери Шехзаде никто не указ! Я — Хюррем Султан! Хочу к своему сыну! Поняв, что сама по себе рыжеволосая не успокоится, калфа, тяжело вздохнув, решила отвести её к кормилице. — Вот видишь, — Нигяр приоткрыла дверь, чтобы рыжеволосая лично смогла посмотреть, как кормят её сына. — Все в порядке. Зачем ты этот скандал учинила? — Я очень сильно испугалась, — облегчённо вздохнула Султанша, прислонившись к стене. — Мне приснилось, что Махидевран душит моего сына, а когда открыла глаза, Мехмета не было. Кто забрал, Гюльнихаль не знала. Я так боялась, что больше его не увижу. — Да что Махидевран Султан с ним может сделать? Султанша, конечно, делала иногда необдуманные поступки, но украсть Шехзаде среди белого дня слишком глупо даже для нее. — Ты не видела, как она на него смотрела. Будто змея, что обвивает кольцами свою жертву. — Успокойся, она ничего не сможет сделать Шехзаде. *** — Вас что-то беспокоит, Валиде? — спросила Махидевран. — Хюррем меня сегодня очень расстроила, такой шум подняла. Говорит, что рассудок помутился, когда не увидела сына. Хотела забрать ребенка, чтобы в себя пришла, но так как это её первая ошибка, решила на этот раз простить. — Вы, как всегда, великодушны. — Но я позвала тебя для иного разговора. Мой сын призвал тебя к себе впервые почти за год. Думаю, не стоит объяснять, как важна эта ночь, — шатенка кивнула. Желания притворяться, что она на седьмом небе от счастья, у неё не было. — Ты пытаешься исправить свое поведение, я это вижу, но нужно больше стараться. — Я вас услышала. Любила Алиса эту фразу, что-то между «спасибо» и «идите нахрен».