***
Хюррем влетела в свои покои, срывая по пути с себя шаль с такой силой, что едва корона не полетела с её головы. Она так долго ждала, когда же яд начнет давать плоды, и теперь оказалось, что все усилия были впустую. — Заберите Джихангира! — сразу же приказала госпожа. Ребенок не должен видеть её с такой стороны. Однако вместо того, чтобы исполнить приказ, Эсма лишь медленно начала идти к ребенку, вытирая слезы. — Что случилось? — Махидевран Султан отзывает от службы тех, чьей работой недовольна, а также тех, чей возраст уже подошел. Тех, что хорошо себя проявили, выдадут замуж, других продадут. — Она лишь утром получила власть и уже начала наводить порядки? Махидевран не может решать судьбу людей, которые у меня во служении. У неё нет на то права! — Но есть и те, которые вам не служат: калфы, евнухи, наложницы… — Я сказала: никто никуда не поедет или я сожгу этот гарем! Следи за детьми и без моего разрешения из покоев ни шагу.***
— Я не собираюсь ждать! - Хюррем ворвалась в покои Махидевран с криками. Та лишь закатила глаза и, отложив отчёт по гарему, бросила взгляд на кувшин с вином. — Как ты смеешь решать судьбу рабынь, которые мне служат? — Власть теперь у меня, я имею право вынести любое решение, которое сочту нужным. Мне не нужно спрашивать у тебя разрешения. — Ты не гаремом хочешь управлять, а мной, так ведь? — подошла ближе госпожа. — Одно время это хотела сделать Валиде Султан, но у неё ничего не вышло, почему? Потому что я не рабыня больше, а законная жена Султана Сулеймана! Никто, кроме Повелителя, не смеет мне указывать! — А я управляю гаремом, — спокойно напомнила Махидевран. — Ты правда думаешь, что решать проблемы шестисот жителей гарема — это верх моих мечтаний? Или же сама мысль подчинения тебе хоть немного ценна для меня? — Ты, как всегда, врешь! Двери резко отворились, и в покои вошла Хатидже Султан. Хюррем сразу же поклонилась, а Махидевран с неохотой встала, чтобы выказать свое уважение сестре Султана. — Что за шум? — спросила госпожа. — Вас слышно даже за дверью. — Моих личных рабынь отсылают без моего на то ведома, — начала жаловаться Хюррем. — Махидевран не имеет на это права! Госпожа, она даже Эсму приказала забрать, а ведь она с моими детьми с их рождения. Кому ещё я могу доверить детей? — Хюррем права, — немного подумав, ответила Хатидже. — Махидевран, у тебя нет подобных полномочий. Так что все её рабыни останутся. — Хатидже Султан, при всем моем уважении, но я управляю гаремом, а значит, имею полное право распоряжаться рабынями, как будет нужно. К тому же, это не моя прихоть, а вынужденная мера экономии. — Какие ещё меры экономии? — устало выдохнула Султанша. Ей надоели постоянные разборки между женщинами её брата. — Так неожиданно, когда империя процветает? — Сколько вы платите своим рабыням? — спросила Махидевран. — Что? — Хатидже не была готова к такой смене разговора. — Сколько денег идёт на содержание одной служанки? А какие средства выделяются в месяц для содержания всех слуг? — продолжала задавать вопросы Султанша. — А в год? — К чему этот допрос? — спросила Хатидже, не зная, что ответить. — К тому, что вы не знаете, сколько денег уходит на содержание собственного дворца. Как вы можете так уверенно говорить о делах гарема? Здесь сто шестьдесят семь наложниц, из которых лишь трое смогли провести ночь с Повелителем. Остальных одевают и кормят за счёт казны просто так, с надеждой на то, что Султан на них взглянет. Помимо этого, выделяется жалование. Также здесь около трехсот служанок, почти двести евнухов и девяносто семь калф. Через два года Шехзаде Мехмету нужно будет выбирать девушек, а значит, мне уже нужно купить наложниц, и не пару, а хотя бы сорок, чтобы Хюррем было из чего выбрать. Недавно была выделена щедрая сумма на свадьбу Мустафы и нужно выделить ещё на проводы и обстановку его дворца. И все это в то время, когда через пять месяцев Султан отбывает в поход на неопределенный срок. Вы из личных средств на это мне деньги выделите? А если, не дай Аллах, пока Султан будет в походе, что-то случится, и сумму, которую выделяют на гарем, придется урезать? Я отослала также и своих слуг, и слуг детей, не делая исключения ни для кого. — Я не подумала об этом, Махидевран. — И разумеется, я не могу отказать Хасеки нашего Повелителя. У Хюррем семь личных служанок и три калфы. Я готова оставить хоть всех при условии, если она будет выделять по сто акче в день за каждую и по двести за калф. — Они столько не стоят! — возмутилась рыжеволосая. — Тогда их продадут, раз в них нет ценности. Ты получаешь две тысячи акче в день и эта сумма вполне обоснована. Хочешь своих людей — изволь платить, а раз нет, то не нужно тратить моё время. Султанша, — Махидевран повернулась к Хатидже. — Приношу извинения, что вместо заботы о Валиде Султан, вы тратите время на наши глупые ссоры. Надеюсь, мы не сильно вас расстроили. — Ничего, — ответила Хатидже. — Госпожа, — не выдержала Хюррем. — Разве вы не видите, что она все придумала лишь для того, чтобы навредить мне? — Извините, у меня есть срочные дела, — поклонилась черкешенка Султанше и направилась к выходу. — Махидевран! — воскликнула Хюррем. — Свое слово я сказала, — оборвала её мать наследника. — Оно неизменно. Не хочешь платить — не трать моё время.***
Проще было оставить этих женщин в своих покоях, чем вести пустые беседы. Махидевран без стука вошла в комнату хранителя покоев. После смерти Бали бея эта должность все ещё не была занята, и Ибрагим по старинке выполнял эти обязанности. Когда Махидевран вошла, Ибрагим держал Нигяр за горло, прижимая к стене. Но удивило женщину не это. Паша мог быть грубым и жестоким, более того, вывести его из себя было не так уж и сложно. Странным был взгляд калфы. Нигяр смотрела на своего мучителя с таким обожанием, будто перед ней Бог. — Госпожа, — сразу же отпустил калфу Ибрагим. — Чем я могу быть полезен? — Оставь нас, — строгим тоном приказала Махидевран, не отрывая взгляда от Нигяр. На её шее остались ярко-красные следы от пальцев паши. Но во взгляде, который женщина бросила на пашу перед уходом, не было ни злости, ни боли, ни обиды. Лишь этот глупый влюбленный взгляд. — Жди меня возле двери. — Как скажете, госпожа. Махидевран и Ибрагим стояли в тишине, пока дверь за Нигяр не закрылась. — Ибрагим, — женщина резко выставила руку, как только паша сделал шаг вперёд. — Я зашла лишь на мгновение. До меня дошли слухи, что ты у себя во дворце установил золотой трон и во время приема с послом назвал себя важнее Султана. Ты же умный человек, и я очень сомневаюсь, что не знаешь, к чему может привести такое поведение. — Я принимал послов и должен был выглядеть соответствующе, — спокойно пояснил мужчина. — Я представлял Султана, поэтому так и говорил. — Давай будем честны друг с другом, как и всегда. Ты значительно переступил черту дозволенного. Султан уже дважды закрывал на это глаза. Третьего раза может и не быть. От приговора Повелителя не спасет никто. Не в моих правилах отговаривать людей от смерти. Я прошу лишь хорошо подумать о цене, которую придется заплатить за твою гордыню. — Это не гордыня, — Махидевран приподняла брови и едва ухмыльнулась. — Тогда хорошо, но, к сожалению, не могу обещать, что навещу твою могилу. Перейдем к делу. Меня волнует неожиданная болезнь Валиде. — Меня тоже. Поэтому я и звал Нигяр, чтобы лучше узнать о положении дел в гареме. Оказывается, Валиде Султан и раньше жаловалась на плохое самочувствие лекарше, но приказала держать все в секрете. — Яда в её покоях моя проверка не выявила. Но я прошу решить этот вопрос, как только будет возможность. Если это дело рук Хюррем, то я хочу иметь этот козырь против неё. — Сделаю все возможное, чтобы порадовать вас, госпожа. — Спасибо, — Махидевран направилась к двери. — Сегодня, на закате, — на лице Ибрагима появилась улыбка от столь ожидаемого приглашения.***
— Нигяр, — обратилась к калфе Махидевран. — Я решила выдать тебя замуж. В течение месяца я найду подходящего мужчину и организую твой брак. К сожалению, пышного празднования не будет, так как Валиде болеет, но тебе будет даровано достойное приданое. — Нет, госпожа, — калфа опустилась на колени. — Я не хочу замуж, позвольте мне остаться служить во дворце. Махидевран подошла ближе и, наклонившись к рабыне, прошептала: — Нет, если не пойдешь замуж, я просто расскажу Хатидже Султан, что ты неровно дышишь к её мужу, а после подарю тебя ей. Выбирай. — Это не так… — растерянно сказала Нигяр. — Разумеется, ведь я слепая.***
— Я прошу вас… — умоляла Дайе служанок, которые охраняли вход к Валиде Султан. — Что здесь происходит? — спросила Махидевран Султан. Женщина сразу же развернулась к ней, а служанки поклонились. — Позвольте мне ухаживать за Валиде Султан, — попросила Дайе. — Моё сердце разрывается, пока госпожа в таком состоянии, я готова на все, позвольте лишь быть рядом. — Разве тебе не сообщили, что ты покидаешь дворец? — Умоляю, оставьте меня возле Валиде, я готова на любые условия, — оставалась непреклонной Дайе. — Ты попала в небольшое число рабынь, которым позволено отправиться в Старый дворец. Мои приказы не обсуждаются и не меняются. — Для меня жизнь без Валиде Султан не имеет смысла, — казалось, что ещё немного и женщина заплачет. — Тогда почему ты её предала? — Я не предавала, лишь исполняла свои обязанности. — Ты, — Махидевран подошла к ней вплотную. — Служила Валиде сорок лет, уверена, за это время, исполняя приказы своей госпожи, тебе приходилось не единожды нарушать правила. И тут какая-то обязанность стала выше воли женщины, которой ты служила большую часть своей жизни? Ты обычная предательница и сейчас я убираю из своего дома все, на что противно смотреть. — Госпожа… — Дайе хатун, — перебила её Махидевран и обернулась к Фидан,— отправляется из дворца уже сегодня.***
— Сулейман, — нежным, тихим голосом начала Хюррем. — Мехмед неустанно учится, чтобы стать достойным вас сыном. — И я горжусь им. Как никогда, — с улыбкой сказал Сулейман. Разговоры о любимейшем из Шехзаде всегда поднимали ему настроение, Мехмед просто не мог разочаровывать. — Селим тоже старается, — улыбка резко пропала с лица госпожи. — Хотя они тяжело восприняли уход служанок, которые были с ними рядом с самого рождения. Но это приказ новой управляющей гарема, даже если это причиняет боль нашим детям, у меня нет права вмешиваться в её решения. — О чем ты, Хюррем? — Я говорила, что Махидевран использует свое назначение, чтобы навредить мне, но даже я не предполагала, что таким образом она огорчит наших детей. Почти всех моих верных служанок хотят сослать, — она аккуратно коснулась руки Повелителя. — А это значит, что когда ты уедешь, я и наши наследники останемся одни, окружённые чужими людьми. К тому же на моих слугах Махидевран не остановится. Она посмела сослать из гарема Дайе-хатун, а уж её заслуги перед династией не сосчитать — и что она получила взамен? Холодные стены старого дворца.***
— Я не понимаю, — обратилась к матери Танели. — Почему вы тратите столько времени на дела гарема? Через месяц мы уедем и все ваши усилия пропадут. — Я привыкла всегда полностью выполнять свою работу, — ответила Махидевран не отвлекаясь от учётной книги. — К тому же, как только Валиде станет лучше, она возьмется за управление. До того момента все должно быть в порядке. Волнение в её состоянии сделает лишь хуже, а мне нужно чтобы Валиде прожила ещё хотя бы пару лет. Тогда будучи в Манисе мне будет спокойнее. Двери в покои открылись быстрее чем ага успел объявить о прибытии Султана. — Танели, выйди, — сразу же приказал Сулейман. Девушка поклонилась и бросив встревоженный взгляд на мать ушла в другую комнату. — Как ты посмела выгнать из гарема Дайе?! — сразу же начал Султан, не дав Махидевран сказать и слова. — Кто дал тебе право высылать женщину, которая служила династии сорок лет?! — Позвольте мне объяснить вам всю ситуацию, а после вы примите верное решение, которому я безоговорочно подчинюсь, — пусть её слова были полны покорности, но голос совершенно равнодушен. Но все же, Султан одобрительно кивнул, сжав губы в тонкую линию пытаясь сдержать рвущуюся наружу злость. — Из-за череды плохих событий, а после приготовлений к свадьбе Шехзаде, не было сделано ряда обязательных процедур. Сумма, которая выделена на гарем уже была растрачена почти на половину. Брать из казны дополнительные средства, когда вы в походе — недопустимая наглость. Я выслала из гарема наложниц возраст которых подходит в этом и следующем году. Соответственно и сократила количество евнухов и калф. Таким образом я не просто буду уверена, что мы в любом случае вложиться в бюджет. Но и на следующий год сможем сократить расходы гарема почти вдвое. Что позволит даже помогать народу в случае непредвиденных обстоятельств, не выделяя средств из казны. Я одинаково выслала девушек как тех, что служили мне и моим детям, как и остальным. Исключение сделала лишь для слуг Валиде Султан, так как их я не имею права трогать. А также для Хюррем Султан. Я готова оставить всех людей, которых она только захочет при условии, что Хасеки из личных средств выделит деньги на их содержание. Султанша отказалась. — Так как ты понимаешь, что не имеешь права распоряжаться людьми Валиде Султан, как у тебя хватило наглости выслать из гарема Дайе-хатун? Он уже не был так зол как в начале разговора, но гнев не полностью покинул Сулеймана. — Валиде уже давно отдалила от себя Дайе-хатун, сняв её с должности. Она чем-то расстроила госпожу, да так, что та на неё даже смотреть не могла. — Повелитель, — Танели вышла из комнаты и сразу же опустилась на колени. — Приношу извинения, что вмешиваюсь в ваш разговор. Я понимаю, что веду себя непочтительно. Однако услышав причину, по которой вы злитесь на матушку я не могла молчать. Когда Дайе-хатун просила, чтобы её впустили в покои, Валиде начало становиться плохо. Я умоляла маму, чтобы женщина из-за одного лишь голоса которой Валиде сразу же становилось плохо немедленно покинула гарем. Повелитель, прошу не возвращайте её, — в голубых глазах появились слезы. — Я не хочу, чтобы Валиде становилось хуже, я не переживу ещё одного приступа. — Это правда? — спросил Сулейман. — Наша дочь ни разу в жизни не соврала, — с едва заметным упреком напомнила Махидевран. — Тебе незачем падать передо мной на колени, — Султан наклонился к дочери и поднял её с пола. — Я не злюсь на тебя, ты лишь заботилась о Валиде как и всегда, — он аккуратно вытер слезы Танели. — Этот вопрос мы оставим за Валиде как только ей станет лучше. — Спасибо, — девушка с благодарной улыбкой крепко обняла отца. — Я распоряжусь, чтобы тебе из казны выделили сумму, которую ты посчитаешь нужной для содержания служанок Хюррем. Их должны немедленно вернуть ей. И более не смей решать судьбу её слуг. — Как прикажете, — склонила голову Махидевран. — Тогда пусть и моих оставят, — Султанша посмотрела на отца все ещё влажными от слез глазами. — Я согласилась отдать дорогих мне людей, так как матушка сказала, что это вынужденная мера экономии. Но раз вы можете, не раздумывая выделить средства из казны на стольких людей, то и трёх моих вернёте? — Разумеется, как я могу отказать моей красавице? — Султан поцеловал Танели в макушку. — А теперь мне пора, — госпожи одновременно поклонились, когда Повелитель ушел. — Ты соврала, — взглянув на дочь подметила Махидевран. — Это было не обязательно, но спасибо. Твоя ложь становится безупречной, придет момент, когда её не смогу различить даже я. — Благодарю, — улыбнулась, Танели стёрла слезы. — К вам приходила Гюльшах, но я ее прогнала. Я знаю, как вам портят настроение бесполезные люди.***
Месяц спустя Махидевран направлялась в покои Повелителя в прекрасном настроении, через неделю они отправляются в Манису. Не нужно будет видеть Хюррем. Но больше Султаншу, наверное, радовало будущее отсутствие разговоров с Хатидже. Из-за того, что состояние Валиде стало ухудшаться, жена Ибрагима едва ли не переехала во дворец, и избегать её стало крайне сложно. Если раньше постоянные жалобы надоедали, то сейчас уже откровенно начали бесить. Радовало лишь то, что свадьба Нигяр прошла без приключений, и на этот раз Ибрагим не стал отбирать жену у лучшего друга. Хоть тут проблем не прибавилось. — Султан, — поклонилась Махидевран. — Вы желали меня видеть? — Я хочу, чтобы ты продолжила управлять гаремом до момента, пока Валиде полностью не поправится, или же я не вернусь с похода. Будем молить Аллаха, чтобы первое случилось быстрее. — Аминь, — более верующей, чем сейчас, Алиса редко когда была в своей жизни.***
Перебывая в отвратительнейшем настроении, Махидевран для полного набора лишь не хватало Хюррем. Но эта маленькая деталь была быстро исправлена рыжеволосой, идущей навстречу. — Доброе утро, — едва выдавила из себя приветствия Султанша. — Оно было добрым, пока я тебя не встретила, — Хюррем прям светилась от счастья. — Наши чувства взаимны, — Махидевран хотела, как можно быстрее пойти к себе, однако Хасеки преградила ей путь. — Как мило. Наверно, ты так грустна, потому что уже очень скоро тебе придется уехать в Манису с сыном. — К сожалению, пока Повелитель не приедет с похода, он желает, чтобы я продолжала следить за порядком в гареме, — Махидевран подошла ближе к сопернице. — Ты меня очень разочаровала Хюррем, я думала, ты хорошо постаралась, чтобы получить управление над гаремом как можно скорее, — зацепив рукой рыжеволосую Султанша пошла к себе. Она более не желала тратить время на бесполезные разговоры.***
— Шехзаде Мустафа хазретлери, — объявили евнухи. Все девушки поклонились и вышли, в покоях остались Аврора и Фатьма. Наложница махнула рукой, чтобы та уходила, но Аврора лишь улыбнулась и осталась стоять на месте. — Шехзаде, Вам приготовили суп из барашка, ножки ягнёнка, плов и на десерт мухаллеби с розовой водой. Не угодно ли что-либо ещё? — Нет, можешь идти, — сказал Мустафа, даже не взглянув на брюнетку. Фатьма вновь бросила недовольный взгляд на Аврору, которая наблюдала за наложницей с лёгкой ухмылкой. Поклонившись, девушка направилась к двери, однако, проходя мимо Шехзаде, неожиданно потеряла сознание. Мустафа успел подхватить девушку до падения на пол и быстро отнес на кровать. — Аврора, позови лекаря! — быстро приказал Шехзаде, наклонившись над наложницей. — Шехзаде, простите меня, — едва слышно сказала Фатьма, открыв глаза. — Не нужно, вы рядом… — Что случилось? — встревоженно спросил Мустафа. — Просто давно не ела… — Тогда сядь и поешь. — Но это неудобно! — Ваша еда ей будет тяжелой, — быстро вмешалась Аврора. — Со мной такое тоже было, — девушка едва смогла подавить улыбку, наслаждаясь, с какой ненавистью на неё сейчас смотрела Фатьма. — Такая жирная пища сделает лишь хуже. — Тогда иди на кухню, скажешь, что я приказал дать тебе все нужное. Аврора отведет тебя. — Шехзаде, простите, — с покорно опущенной головой обратилась служанка, — но лучше попросить агу. Если девушке ещё раз станет плохо, я не смогу удержать ее от падения. — Ты права. Фатьма, завтра можешь отдохнуть. Тебе не нужно прислуживать мне, евнух тебя проводит. — Благодарю, Шехзаде, — девушка едва сдерживала разочарование. Но все же встала с кровати и, поклонившись, ушла, задев плечом Аврору. — Не расстраивай меня, пожалуйста, и скажи, что ты понял, что она лжёт, — попросила рыжеволосая, садясь за стол. — Я понял, что ты не хочешь делиться едой, — Мустафа улыбнулся на то, как Аврора довольно кивнула. — Мне её стало жаль, но должен признать, что это был самый оригинальный способ привлечения моего внимания. А ты так жестоко уничтожила её надежды, — Шехзаде сел напротив. — Я тебя пыталась убить — вот самый оригинальный способ привлечения внимания. — Не могу не согласиться и очень надеюсь, что тебя никто не превзойдет.***
Следующий день. — Госпожа, — поклонилась Гюльфем. — Хотела вам сказать, что Повелитель назначил меня новым казначеем гарема. — Хорошо, можешь идти, — однако женщина не спешила исполнить приказ. — Я проверила финансовые записи, необоснованных трат очень много: шелк, позолоченные тарелки. Мы должны сделать подготовку к отъезду Шехзаде более скромной. Каждая вещь, отправленная вместе с Мустафой, была чрезмерно дорога. Пока Махидевран управляла гаремом, она должна была забрать максимально большое количество денег из казны. Просто отправить деньги она не могла, но вот накупить вещей, которые в последствии можно продать и обеспечить сына дополнительным доходом, о котором никто не знает, было не так сложно. — Не лезь не в свое дело, — спокойно предупредила госпожа. — Тебе нужно лишь приносить мне отчет, когда я захочу. — Госпожа, перед вами не просто казначей гарема, а наложница Повелителя. Я проявляю уважение к вам и прошу, чтобы вы учитывали мои слова. — Вот именно, — рассмеялась Махидевран, однако её улыбка резко пропала. — Передо мной бывшая наложница Султана, которая не смогла уберечь единственного сына. Которая давно забыта Повелителем и осталась во дворце лишь из-за жалости Хатидже Султан. У тебя нет никакого опыта в управлении гаремом или же финансами. Поэтому твоё мнение мне не интересно и на будущее: помни свое место. — Сам Повелитель назначил меня на эту должность, — возразила Гюльфем. — В таком случае он же и снимет… — дальнейший разговор прервал стук в дверь. — Войдите! — Госпожа, — Фидан быстро вбежала в покои, — Валиде Султан отправилась к Аллаху.