Сколько стоит твоя душа?

Девушек временно отправили в дом Махидевран. Там их наконец нормально накормили и вымыли, но раны и синяки не лечили. В нужный момент у них должен быть болезненный вид. Единственное, что омрачало настроение, кроме подозрительно затихшей Хюррем, был переезд Хатидже Султан. Ибрагима на поле битвы отправили раньше, и теперь она, чтобы не оставаться одна во дворце, переехала в Топкапы. *** Маниса. — Вот она! — Аврора оборвала все листья на «сорняке». Во всяком случае, так его видел Мустафа. — И на это ты потратила столько времени? — спросил наследник, прислонившись к дереву. — Мог бы со мной и не идти. Азат бы прекрасно постоял рядом, охраняя меня от возможной опасности. — Я все равно собирался на охоту. — Вот это меня и пугает, — рыжеволосая положила растение себе в сумку. — На охоте следят за добычей, а ты следишь только за мной. Даю подсказку: я человек. — Какая неожиданность, — изобразил удивление Мустафа. — А я уже выбрал для тебя стрелу. — Благороднейший Шехзаде, боюсь, я не стою ваших усилий. — Не волнуйся, ты стоишь, — Аврора изобразила улыбку в ответ на самодовольную ухмылку Мустафы. Услышав треск ветвей немного позади, Мустафа сразу же достал стрелу и начал медленно подходить. Оленёнок, ничего не подозревая, ел траву, пока Мустафа натягивал тетиву. Но неожиданный смех спугнул животного, и тот успел отскочить за долю секунды до того, как его горло бы пронзила стрела. — Что вы здесь делаете? — раздраженно спросил Мустафа подходивших девушек. — А ты кто такой? — сразу же спросила брюнетка. Аврора аккуратно подошла ближе достаточно, чтобы рассмотреть девушек, но чтобы те не заметили её присутствия. Одна блондинка с голубыми глазами лишь стояла и улыбалась. А вот брюнетка светила дыру в Мустафе своими черными глазами. Обе были одеты просто и даже по-бедному. Глупые дурочки, вошедшие во владения Шехзаде. — Это вы кто и что здесь делаете? — стоял на своем Мустафа. В его жизни было лишь три человека, которые смели ему дерзить. — Вы спугнули мою добычу. — Значит, бедное животное спаслось, — с улыбкой сказала брюнетка, задрав голову. — Славный же ты охотник, раз тебе все мешают. — Елена! — послышался крик вдали. — Желаю тебе удачи, может, животное сжалиться и само прибежит. Аврора думала, что Мустафа разозлится, ведь девушка действительно позволила себе лишнее. Она оскорбила наследника при том, что он был прекрасным лучником. Но Шехзаде лишь молча проследил за брюнеткой. Аврора знала, что этот взгляд значил — Мустафа заинтересован. *** Две недели спустя. Стамбул. — Госпожа, — прибежала Фидан, прежде чем Махидевран успела сесть в карету. — Как вы и хотели, Хюррем Султан во время поездки увидела измученных девушек и взяла их в гарем. Все четыре уже у лекарей. — Пусть наши люди к ним не подходят, — приказала Султанша, садясь в карету. Хюррем в первую очередь будет выбирать именно из тех, кого привела сама. Дильшах идеально подойдёт Селиму, а история Фирузе пока идёт без изменений. Карета миновала рынок и, поехав по безлюдной улице, остановилась на повороте. Женщина в парандже быстро вошла в карету. Нельзя было определить ни её возраст, ни внешность. — Госпожа, у нас появилось два человека, которые начали часто захаживать, — сразу же перешла к делу Еленика. Девушка стянула с головы шаль, облегчённо выдохнув. — Айяс-паша остаётся у нас минимум раз в неделю с тех пор, как появилась Айшегюль. Девушке шестнадцать, но она выглядит на тринадцать. Даже темные волосы не придают возраста. — Есть ли причина, по которой я должна знать, почему паша вместо жены предпочитает девушек из мейханы? — Айшегюль сказала, что он никогда не называет ее по имени, но в порыве страсти говорит на неё Танели… — Меня сейчас стошнит, — перебила её Махидевран. Её дочери лишь тринадцать. Султанша действительно выглядит немного старше своего возраста и очень красивая — это, безусловно, признают все, но ей лишь тринадцать! — Чертов педофил. — Простите, я вас не понимаю, желаете остановить карету? Алиса сейчас желала выпотрошить этого извращенца. Была, конечно, надежда, что он знает ещё одну Танели, а это лишь отвратительное совпадение. Хорошо, что дети уже отбыли в Манису, а вот по возвращению в Топкапы придется быть начеку. — Есть ли что-то полезное? — госпожа хотела как можно быстрее перевести тему. — С Айясом пашой часто начал приходить один мужчина. Его зовут Рустем. Внешность приятная, но от его взгляда становится не по себе. Девушек наших не трогает, пьет мало, да и говорит в основном лишь тогда, когда спросят. Он за всеми наблюдает. — За ним следите, — со стороны Хюррем появилась новая пешка. — И начинайте понемногу распространять слухи, что Шехзаде Мехмед — маменькин сынок, который ни на что не способен. Делайте это ненавязчиво, лишь когда будет уместно и следите, чтобы в это время Рустема не было в заведении. Особенно уделяйте внимание тем гостям, которые должны уехать из столицы. — Все сделаем, не стоит волноваться. *** — Повелитель, — поклонилась Махидевран. — Простите, что отвлекаю вас от важных дел. — Подойди, — приказал Сулейман. Мужчина стоял напротив большого зеркала, возле которого стояло два по меньше. Одно из которых — любимый подарок от Хюррем. — Я не успел проститься с Танели перед отъездом. Думаю прислать ей этот подарок, — Султан указал на второе зеркало. Серебряное украшение алмазами и сапфирами, оно выглядело дороже любого украшения. — Как тебе? — Наша дочь будет самой счастливой даже получив от вас простое письмо, не говоря уже о таком подарке. Падишах кивнул, будучи удовлетворённым ответом. — Так что ты хотела? — Я безумно благодарна, что вы выделили свое драгоценное время, чтобы найти нового казначея гарема. Гюльфем действительно очень хорошая женщина, но боюсь, случится недоразумение. — И какое же? — нахмурил брови Сулейман. — Как только я выдала замуж Нигяр, я сразу же написала письмо Афифе хатун с просьбой стать новым казначеем гарема. Простите, я не знала о ваших планах. Так как мне не хватает опыта, я хотела бы видеть возле себя человека с непоколебимым авторитетом, которая бы могла меня многому обучить. Афифе хатун уже в дороге, я посчитала, что просить её развернуться было бы грубо. Если вы желаете, чтобы Гюльфем осталась на своем посту, я, безусловно, подчинюсь, так как вы более рассудительный и мудрый человек. Но я все же хотела бы принять Афифе хатун, как женщину, которая была вашей кормилицей и заслуживает уважения. — Ты правильно рассудила. Я позволяю тебе снять с должности Гюльфем. — Благодарю за вашу мудрость, — поклонилась Махидевран. Сулейман уже давно обратил внимание, что она не целует его руку, лишь когда это вынужденная мера. Да и кланяется она ему по-другому. Не сгибая спину, не склоняя головы. Лишь взгляд опускает и немного приседает. Казалось бы, мелочи, но чувствуется совершенно по-другому. — Я бы перед вашим отъездом хотела устроить для вас небольшой праздник. Будет ли уместно? — Позволяю. — Благодарю. Хорошего вам дня, Повелитель, — Махидевран развернулась и быстро покинула покои. Она всегда прощалась и с равнодушием уходила. А не как Хюррем, не ловила каждый взгляд и до последнего, не поворачивалась к нему спиной. — Передай Гюльфем, — сразу же сказала Махидевран, ожидавшей её у двери калфы. — Что она снята с должности по приказу Султана. И пусть приготовят комнату для Афифе хатун. Она ни в чем не должна нуждаться. С ней едет евнух, Кираз ага, кажется. Пусть ему тоже выделят комнату. Нового казначея гарема должны принять со всеми почестями. — Султанша, разве не лучше было на эту должность поставить своего человека? — спросила Фидан. — Моего человека Хюррем уберет, как только получит гарем. А это и ни ей, и ни мне. Мне достаточно и того, что женщина будет хорошо выполнять свою работу. Как Фирузе? — Девушка просто сокровище. Язык знает в совершенстве, на арфе играет словно ангел, да и манерам обучена. Ещё месяц и учителям не будет о чем ее учить. *** Маниса. — Хоть бы лучше спрятал, — сказала Аврора, рассматривая белую шаль. И точно такая же была у той язвительной девчонки. — От тебя? А это возможно? — спокойно спросил наследник, забрав у девушки шаль. — Она же не красивая, да и уверена, кроме как говорить что-то, не используя голову, больше ничего не умеет! — рыжеволосая искренне не понимала этот выбор Шехзаде. — Она красивая, — заявил Мустафа, спрятав белую ткань в шкаф. — И, как по мне, отличается от остальных. — Глядя на то, что тебе нравится, я немного горда тем, что не нравлюсь тебе. Шехзаде не успел ей ответить, как открылись двери, и в покои вошла Танели. — Надеюсь, не помешала? — спросила Султанша у брата. — Позвольте оставить вас, — склонившись в поклоне, попросила Аврора. Мустафа лишь кивнул, и рыжеволосая быстро оставила их одних. — Отец прислал мне зеркало как извинение за то, что не попрощался, — рассказала Танели, но девушка не выглядела довольной. — Он любит тебя больше остальных, тебе не на что жаловаться. — Я любимая дочь. Пока что, — быстро добавила Султанша, понимая, что пока она здесь, Михримах возвращает себе былое расположение отца. — Но не любимый ребенок, как и ты. — Младших всегда любят больше, — пытался оправдать поведение отца Мустафа. — Именно поэтому Мехмед в любимчиках. Но я пришла поговорить не о распределении любви в семье. Ты мрачен с самого утра, что случилось? — Султанша подошла ближе к брату. — Повелитель прислал приказ, я не еду с ним в поход, а остаюсь наместником в столице. — Это прекрасно! — радостно воскликнула Танели. — Но я хотел поехать с отцом, — Мустафа не разделял радости сестры. — Людей ты можешь поубивать и в столице, — к сожалению, по скептическому взгляду, брошенному на неё, сестра поняла, что её шутку не оценили. — Ни один поход не даст тебе опыта управления страной. Мустафа, — едва улыбнувшись той искренне-доброй улыбкой, которая не так часто бывала на её лице. — Ты был уже в двух походах, время получить другой опыт. В боях тебе и так равных нет. — Пока есть, — он до сих пор проигрывает Азату. Но теперь мужчине приходится приложить все силы для победы. — Селим отправляется с Султаном. Полагаю, Мехмеда не взяли, так как Хюррем Султан слишком боится за его жизнь. — Хюррем делает только хуже, сама этого не понимая.

***

Стамбул. Во дворце было пугающе тихо, именно такая тишина настает каждый раз перед бурей. Новость о том, что в покоях Повелителя будет праздник, не стало чем-то удивительным, но, зная нрав Хюррем Султан, все ожидали скандала. — Мехмед, — подошла к брату Михримах. — В последнее время ты какой-то грустный. — Что ты хочешь? — спросил парень, отводя взгляд от вида из окна. — Я не могу проведать любимого брата? — улыбнулась девушка. — Ты никогда не приходишь просто так. — Попроси у Повелителя, чтобы взял меня вместе с тобой на охоту, — не стала больше увиливать Михримах. — Мы в последнее время мало видимся, а он вскоре отбывает в поход. — Хорошо, я попрошу Султана, но не могу обещать, что он разрешит. Тебе на охоте нечего делать. — Я же не буду охотиться, — скрестила руки на груди Султанша. — Просто проведу время с вами. *** Маниса. — Что ты здесь делаешь? — так и застыла у выхода из дома лекарши Аврора. — Это мои владения, — напомнил Мустафа. — Азат должен был меня сопроводить назад. — Я отправил его собрать для меня информацию и раз уж и так гуляю, то решил зайти за тобой, — пояснил Мустафа. Даже в простой одежде его осанка и манеры выдавали в нем воспитание, которое несвойственно обычным людям. — Премного благодарна, мой господин, — девушка присела в поклоне, на что Шехзаде лишь слегка поднял уголок губ. — Почему ты бегаешь к разным женщинам на обучение? — спросил Мустафа, когда рыжеволосая подбежала к нему. — Если перестану учиться, то в какой-то момент стану бесполезной. Чтобы быть ценной, нужно быть лучшей, а, значит, нужно постоянно узнавать что-то новое. Когда ты был при смерти, — девушка больше не улыбалась. — Я поняла, что могу быть бесполезной. Я не знала ни что это за яд, ни как тебя спасти. Я могу убить человека, на которого ты укажешь пальцем, но если при этом умираешь ты сам, то смысла от моих знаний нет. Ненужных людей выбрасывают, а я не хочу быть одной из них. — Не говори о людях, как о вещах, особенно о себе, — строго приказал Шехзаде. — Ты один из самых ценных людей, что находятся на моей стороне. Всегда будут люди, которые лучше тебя или меня, это не означает, что твоя ценность станет меньше. — Султана может заменить лишь его наследник, по-другому — бунт. А вот человека, знающегося на ядах, любой такой же. Не сравнивай нас, мы не на одной ступени. Хочу украшение! — Аврора резко сменилась в лице. Вместо грусти появилась счастливая улыбка. Рыжеволосая подошла к лавке, где продавали драгоценности. — Какая красота, — девушка взяла в руки небольшой серебряный кулон с изумрудом в форме слезы. — У вашей жены хороший вкус, — обратился ага к подошедшему Мустафе. — Купите, не пожалеете, как раз к её глазам. — Думаю, такой подарок будет уместен в следующий раз, — спокойно сказала девушка, подавив улыбку. — Спасибо, — она положила кулон на место и, взяв Шехзаде за руку, потянула подальше от лавки. — Я мог бы купить его, это же мелочь. — Я сама возьму все, что захочу, — с широкой улыбкой девушка достала из рукава тоненький золотой браслет с жемчугом. — Аврора, — сдерживая злость, сквозь зубы прошипел наследник. — Зачем? Если тебе мало денег, я скажу, чтобы платили больше. Я ведь мог его купить, зачем ты это делаешь? — Мне нравится, — пожав плечами, спокойно ответила рыжеволосая. Мустафа, ничего не ответив и также сдерживая злость, вернулся к торговцу. — Я все же хочу купить этот кулон, — выдавил из себя улыбку Шехзаде. — Конечно, эфенди. Такую красивую девушку нужно баловать украшениями, — добродушно улыбнувшись, мужчина протянул серебряный кулон. До того, как он успел назвать цену, Мустафа дал ему мешок, набитый золотом. — Этого слишком много, — сказал удивленный мужчина. — Вот и хорошо, — Шехзаде быстро вернулся к Авроре, которая наблюдала за покупкой с улыбкой. — Не делай так больше, — он протянул ей серебряный кулон. — Ему ведь тоже на что-то нужно жить. Тебе все равно на это украшение, а вот он должен закупить товар и прокормить семью. — Мой брат тоже хотел честно зарабатывать, — со злостью начала Аврора, но украшение забрала. — Он тоже хотел есть и не дать мне умереть. Эти хорошие люди или прогоняли, или заставляли работать за троих, а платили гроши. Их было много, не один и не два. А добрым к нам был лишь один мужчина, который — по иронии судьбы — убивал людей. Я без повода не буду вредить человеку, который был со мной добр, но и жалеть всех подряд тоже не собираюсь. — Не было причин воровать украшение, — без прежней злости ответил Мустафа. — И выбрасывать детей тоже, — стояла на своем Аврора. — Жизнь не бывает всегда справедливой. Тебе непременно сделают больно, просто прими это. — Не смей больше так делать. Если у тебя будут трудности, скажи мне, и я их решу, но прекрати воровать. — Обещаю больше не делать этого без повода, — сдалась рыжеволосая. — Этого мало. — Я ведь не вру тебе, Мустафа. Хочешь, чтобы так продолжалось и дальше, не заставляй говорить ложь. — И на что я рассчитывал? — скорее, сам себе задал вопрос Шехзаде и пошел дальше. — Я тебе постоянно говорю, что ты слишком веришь в людей, но они не меняются. Могут стать умнее, хитрее, талантливее, но суть останется прежней. К сожалению, мы не умеем меняться, лишь ломаемся. — Я так понимаю, мы сейчас идём продавать твои новые украшения? — решил сменить тему наследник. — Нет, браслетом я планирую подкупить калфу в гареме, а кулон оставлю себе. — Почему? — Потому что его цена — твоё благородство, — рыжеволосая надела кулон поверх накидки. — А продавать человечность — это слишком даже для нашего мира. Я же говорила, я оставляю себе то, что ценнее денег. — Ты самая странная девушка, что мне встречалась, — задумчиво сказал Мустафа, посмотрев на Аврору. — То есть твоя семья — это эталон нормы? Он ничего не ответил. Мама всегда вызывала восхищение и страх, иногда создавалось впечатление, что она не человек. Танели чем старше становится, тем больше похожа на Валиде. Но ее мышление, слова и поступки всегда были не такими, как у остальных девушек. Даже с Михримах они были абсолютными противоположностями. Мустафа резко остановился, заметив в толпе Елену в светлом платье. — Полагаю, в гарем я возвращаюсь одна? — Аврора проследила за его взглядом. — Передай Танели, что я вернусь к ужину. *** Топкапы. Ни один из людей Хюррем не смог подойти к султанским покоям, пока там шло приготовление. Хасеки нарядилась в красное платье — любимый цвет Повелителя и отправила ему послание, что сегодня ждёт его у себя. Но Сулейман так и не приходил. Врываться в покои не было смысла. Девушки лишь танцевали, это недостаточный повод для сцены ревности. Возможно, он ни одну из них и не выберет, уже несколько лет в его покои ходит лишь она, других девушек Сулейман не замечает. *** — Афифе хатун, — с улыбкой поприветствовала нового казначея гарема Махидевран. — Я очень рада наконец с вами познакомиться лично. — Госпожа, — поклонилась женщина. — Для меня честь знакомство с матерью наследника. Я благодарна вам за доверие и предложенную должность. — Хатидже Султан очень хотела вас встретить, но у неё очень болела голова, и она легла раньше. Поэтому она поприветствует вас завтра. Вы можете приступить к обязанностям с рассвета или же сегодня. Сейчас для Повелителя готовится праздник в его покоях, я была бы благодарна, если бы вы проследили за приготовлениями. — Разумеется, госпожа, я немедленно приступлю к обязанностям, вам не о чем беспокоится. — Имена девушек, которые будут на празднике, никто не должен знать. Хюррем Султан убирает со своего пути всех, на кого пал взгляд Повелителя. — Я наслышана о Хасеки и сделаю все, чтобы вам не о чем было волноваться.