***
Мехмед шел впереди, Аврора на расстоянии трёх шагов позади. Шехзаде, как и обещал, шел молча, но тишина, возникшая меж ними, давила. Когда они почти дошли к входу в Топкапы, Мехмед услышал шум, который был не свойственен в это время. Такого ещё не было, ни разу. Заволновавшись, наследник обернулся к Авроре, но ее позади не было. Едва он успел сделать шаг назад, чтобы найти служанку, из дворца выбежали евнухи. — Шехзаде, — закричали аги. — Весь гарем на уши подняли. Хюррем Султан места себе не находит! — Шехзаде, — обратился запыхавшийся Сюмбюль. — Если вы хотели прогуляться в саду, достаточно было сказать слугам. Все перепугались, не найдя вас в покоях, а евнухи возле ваших дверей лежали без сознания. — Они наверняка устали, — быстро придумал оправдание Мехмед. — Я что, должен отчитываться перед слугами, куда иду? — Разумеется, что нет, — склонил голову евнух. — Но Хасеки плохо стало от волнения, прошу лишь подумать о здоровье вашей Валиде. — Матушке плохо? — услышав о состоянии Хюррем, ее сын поспешил в гарем. — Теперь он никуда не выйдет, — тихо сказал Азат, прячась с Авророй за деревом. — Он за тобой бы и в Ад спустился, а ты так жестоко обрезала все пути к воле. — Если сможет выйти из дворца без меня, то этого глупца убьет каждый первый, — повернулась к брату рыжеволосая. — Твоя забота всегда так мила, — ухмыльнулся мужчина. — Мне его жаль. — Что мне выбрать, Азат? — Мы оба знаем, что у Мустафы все шансы взойти на трон. Ни один из Шехзаде не имеет его способностей, так ещё и семья подходяще расчетлива. Но Мехмед смотрит на тебя как на божественное чудо. Малец словно глина, ты сможешь слепить из него все, что захочешь. — Знаю, я думала об этом, — нахмурившись, сказала девушка. — Хасеки мне совершенно не нравится, а Махидевран Султан за предательство убьет. — Да и сам по себе мальчик не выстоит перед Мустафой, а значит, всех Шехзаде и их сыновей убьют. — Мустафа слишком сильно доверяет мне. Я сотни раз могла его убить. Теперь это проще простого, — девушка закрыла глаза и прислонилась головой к дереву. — Выбери, что лучше для тебя. Мне все равно, я просто буду на твоей стороне.***
Утро. — Хранитель покоев, — поприветствовал Али ага. — Вчера в гареме было неспокойно, — сразу же перешёл к сути Хасан. — Как такое могло случиться, что наследник Османской империи смог исчезнуть? — Евнухи уснули, а Шехзаде в этот момент решил прогуляться в саду. Мы не знаем, как так вышло, что по дороге он никого не встретил, но подобного более не повторится. Хюррем Султан увеличила количество людей, прислуживающих Шехзаде. Теперь он никогда не будет один. Махидевран Султан будет крайне благодарна, если вы не будете тревожить Повелителя столь незначительным недоразумением. — Разумеется, я не буду тревожить Султана подобным. Я часто вижу Хюррем Султан и её детей, но вот Махидевран Султан, несмотря на то, что именно она управляет гаремом, видел лишь раз. Танели Султан и вовсе словно призрак. В гареме что-то ещё происходит? Став хранителем покоев, Хасан попытался разобраться в расстановке сил. Хасеки — любимая жена, родила больше наследников, ради нее Султан нарушил законы и заключил брак. Но при этом гаремом управляет мать старшего Шехзаде. Хотя вскоре он понял причину такого решения. Рыжеволосая славилась вспыльчивым характером и ревностью. Если бы гаремом управляла она, то к Султану другие наложницы вряд ли бы ходили. Выбрать более спокойную и рассудительную — это правильное решение. Но вот расстановка сил среди детей была странной. Столь любимого всеми, как Шехзаде Мустафы, среди сыновей Султана нет, но во дворце все с трепетом относились именно к Мехмеду. — Как вы могли заметить, моя госпожа не ходит на хальветы, — подметил Али. — А беспокоить Султана без весомой причины она не желает. Что касается Танели Султан, то госпожа все время проводит или в саду, или за учебой. Должен заметить, что хранитель покоев и не должен смотреть на лицо госпожи, — уголок его губ едва дрогнул. — Это само собой разумеющееся. У меня к тебе ещё два вопроса. В гареме Шехзаде Мустафы есть девушка по имени Румеиса? Хасан даже поспрашивал людей на рынке, но Румеису никто не видел. Больше с девушкой они не сталкивались. Стоило бы не тратить столько времени на поиски, ради простой благодарности, но в этом был весь Хасан. Если он решит, что-то сделать, то не успокоится, пока не осуществит задуманное. — Нет, — впервые речь евнуха звучала неубедительно. Али крайне удивило, что Махидевран и хранитель покоев искали человека с одним и тем же именем. — Я абсолютно уверен, что в гареме Шехзаде Мустафы нет никого с этим именем. И насколько мне известно, в гареме Султана тоже нет такой рабыни. — Хорошо, — ухмыльнулся Хасан. — Кто из детей Повелителя самые важные? — Крайне рисково задавать подобные вопросы, — к голосу евнуха вернулась прежняя надменность. Али часто говорил так, будто издевается над людьми. — Все знают, что наш Повелитель любит всех детей одинаково. Я ответил на все ваши вопросы, — слуга поклонился и, не поднимая головы, продолжил уже тише: — Но я бы на вашем месте ни за что не стал бы расстраивать Шехзаде Мехмеда и дочерей Султана. Раз ко мне вопросов нет, я пойду. «Намек был более чем ясен, первенец от любимой женщины всегда будет выше остальных. Даже жаль Мустафу, сколько бы он ни старался, он уже проиграл, потому что родился не у той женщины».***
Две недели спустя. В покои вместе с Фидан калфой вошли три девушки. Не поднимая головы, рабыни остановились перед Махидевран Султан. — Госпожа, я отобрала новых служанок для Танели Султан, — обратилась калфа. — Все они покорны, смышлёные, безупречно прошли обучение. Нравятся ли они вам? — Султанша неотрывно смотрела лишь на одну девушку. Шатенка с волнистыми волосами была красивее остальных. Но не настолько, чтобы привлечь внимание всегда равнодушной госпожи. — Это Надя Франкос, — осмелилась представить рабыню калфа. — Из какой семьи и откуда? — спросила Махидевран. Фидан дала знак девушке, что та может ответить. — Я родилась в семье французской портнихи и боснийского художника, я из Боснии. — Её недостатки? — хоть тон Султанши и был безразличен, но столько внимания к заурядной рабыне было крайне странным. — Их нет. Ни с кем не спорит, быстро всему учится. — Тогда пусть прислуживает мне, остальных отведи к Танели. Если ей понравятся, то пусть служат. Две рабыни поклонились госпоже и последовали к дверям за калфой. — Для меня великая честь служить матери наследника, — с лёгкой улыбкой сказала Надя. — Какие у тебя таланты? — Махидевран не отводила от неё изучающего взгляда. Лицо красивое: светлые глаза, слегка смугловатая кожа. В чертах ее лица не было ни единого изъяна, но ничего и не привлекало внимания. Фигура хорошая для родов, но такой обладает каждая наложница в гареме. — Я красиво танцую, могу вышить любой узор, свою одежду я сшила сама, — она провела рукой по юбке простого темно-синего платья. — То есть ничего интересного, — подытожила Махидевран. — Что для вас интересно? — Надя осмелилась поднять голову на Султаншу. — Я научусь любому занятию, если это порадует госпожу. Ответа шатенка так и не получила, в покои вошла Хатидже Султан. — Какая приятная неожиданность, — Махидевран встала с софы и поклонилась сестре Султана. — Надя, можешь идти. Хатидже и не взглянула на прошедшую мимо нее наложницу. Все её внимание было сконцентрировано лишь на черкешенку. Гюльшах сказала, что между Махидевран и Ибрагимом странные отношения. Её муж почему-то присылал ей письма, подарки. Они беседовали с Ибрагимом наедине с поводом и без него. Что же происходит? Хатидже извела себя этим вопросом. Калфа могла преувеличить увиденное, к тому же у неё нет доказательств. Но дыма без огня не бывает. Она ещё понимала, почему муж так печется о Танели и Мустафе. Всё-таки Султанша, несмотря на все усилия, так и не смогла подарить ребенка, поэтому паша всю свою заботу и нерастраченную отцовскую любовь дарил чужим детям. Возможно, встречи были касающиеся Мустафы и его будущего. Но что было в подарках? Если предположить, что Гюльшах действительно говорит правду, то Ибрагим виделся с Махидевран почти каждую неделю, а послания посылал ещё чаще, и наложница брата их сразу же сжигала. Ибрагим никогда не присылал столько писем Хатидже, как почему-то писал чужой женщине. — Госпожа, вы присядете? — Махидевран указала на место рядом, тоже не спеша садиться. — Или же вы спешите к Повелителю? — Я никогда тебя не спрашивала, но… — Хатидже на мгновение замолчала, позволив себе немного успокоиться. — Как ты смогла пережить равнодушие моего брата? — Султанша медленно подошла ближе. — Ещё в Манисе я была очарована, с какой любовью и трепетом ты смотрела на Султана. Но почему в Топкапы я более не видела этой великой любви? — Прежде чем я отвечу, уточните, пожалуйста, что в вашем понимании великая любовь? — Ты сияла от счастья после мимолётного касания Повелителя. Он нарушил ради тебя правила гарема и продолжил звать даже после рождения наследника. — И поэтому он без раздумий заменил на другую? Причина тому сильная любовь? Вас так удивило, что во мне больше нет любви, — голос Махидевран был равнодушным, как и всегда. — Но ее убило безразличие вашего брата, которое появилось не после какого-то проступка, — когда Султанша стала напротив Хатидже, та впервые обратила внимание на то, как изменилась женщина. В ней больше не было и следа от Гюльбахар. И дело не в возрасте, время было крайне благосклонно к Махидевран. Но в её взгляде, жестах, выражении лица не было ничего, что бы напоминало знакомую рабыню. Гюльшах была права: человек, стоявший перед ней, был совершенно незнаком. — Едва я переступила порог Топкапы, любимый мужчина уже смотрел сквозь меня. После выкидыша, когда тело разрывало от боли, мне сказали не грустить, ведь это расстроит Султана. А после рождения столь прекрасной дочери, обо мне, как о женщине, просто забыли. Если для вас это любовь, то мне вас искренне жаль. Госпожа, меня никогда не любили, я была красивым украшением, которым пользовались, пока его красота не приелась, а после бросили в сундук к остальным использованным драгоценностям. В вашем возрасте уже пора прекращать быть столь наивной. Но я не совсем понимаю, о чем вы желаете со мной поговорить. — Ни о чем, хочу навестить своих племянников.***
Маниса — Нет, стой! Мне нужен реванш! — воскликнула Аврора, проиграв в очередной раз. — Это несправедливо… — Твоя проблема в том, что ты не умеешь следовать правилам, — улыбнулся Мустафа. — Ты постоянно пытаешься сжульничать вместо того, чтобы сосредоточиться на честной победе. — Но правила не нужны, если Шехзаде хочет привести в гарем наложницу, — скрестила на груди руки служанка. — Махидевран Султан это вряд ли понравится. — Моя Валиде не вмешивается в мою личную жизнь. Мы закончили этот разговор, — строго предупредил Шехзаде. Рыжеволосая поджала губы и молча начала раскладывать фигуры на доске. — Можно я задам вопрос? — не выдержала девушка. — Мой отказ тебя остановит? — черты лица Мустафы смягчились, юноша вновь пребывал в хорошем настроении. — Почему тебе нравится Елена? — Она первая, кому понравился именно Мустафа, а не Шехзаде. Большинство девушек, перешагнув порог покоев, сразу же клянутся в любви, — неожиданный смех Авроры заставил мужчину замолчать. — И это все? — Разве этого мало? — А что, в тебя так сложно влюбиться? Для этого совершенно нет причин? А ты давно на себя в зеркало смотрел? — теперь служанка говорила совершенно серьезно, без тени улыбки. — Тебя природа красотой не обделила, тело здоровое и сильное. Уже этого достаточно, чтобы я поверила в правдивость слов твоих наложниц. Давай посмотрим правде в глаза. Даже в простой одежде можно заметить, что ты ходишь как господин по своим владениям. По твоей речи сразу же можно понять, что ты был воспитан не у бедных людей. Взглянув на руки, понять, что меч ты держал часто, но черная работа тебя не касалась. Если Елена не слепа, то она все это заметила и, разумеется, выбрала воспитанного, красивого, молодого парня, чье положение уж точно выше её семьи. — Не все такие внимательные, как ты, — мягко подметил Мустафа. Видя непонятно откуда взявшуюся раздраженность Авроры, он не хотел вступать с ней в спор. — Да, до меня ей далеко, но и в её влюбленности нет ничего уникального. Был бы ты калекой или страшным, я бы восхитилась тем, что ты смог ей понравиться. Но перед ней красивый мужественный воин. Тут нет ничего удивительного, — девушка резко встала со стола. — С вашего позволения, я удалюсь. Проверю, как идёт подготовка комнаты нашей «не такой, как все» Елены. — У твоей злости нет повода, — устало выдохнул наследник. — У твоего восхищения ею тоже. Аврора редко злилась, раздражалась, когда не давали, что она хотела. Стоило бы хоть раз послушать сестру и установить для служанки строгие правила поведения, но смысла в этом Шехзаде не видел, ведь сам никогда не злился на своевольность служанки. Наверное, она была единственным человеком, кроме матери и Танели, которому прощалось все. Из всех своих людей он до сих пор не мог читать лишь Аврору. С одной стороны, она никогда не надоедала, могла отвлечь от чего угодно, поэтому просить быть как все было крайне неприятно, в первую очередь для самого Мустафы. Но больше всего останавливал страх, что если ограничить её в чем-то, она может просто исчезнуть. Мурад говорил, что Аврора ему преданна и за эту верность он будет постоянно платить. И Мустафа платит, своими фаворитками и слугами. Большинство из них были шпионами Хюррем, с ними у рыжеволосой был разговор короткий. Другие же ей по какой-то причине просто не нравились. И по-хорошему, стоило наказать её хоть раз, но Мустафа, нарушая уже свои собственные правила, этого никогда не делал. *** Стамбул — Почему мой брат грустит? — сразу же спросила Танели, войдя в комнату Мехмеда. — Он, как обычно, недоволен, что его все ещё не отправили в санджак, — закатила глаза Михримах. — Селиму уже готовят Конью, но для меня даже не выбрали санджак! — возмутился Мехмед. — Просто я несколько дней упрашивала Повелителя исполнить мечту брата, — невзначай сказала Танели. Брат и сестра сразу же повернулись к ней. — Что? Селим рассказал мне, как мечтает уже управлять своей провинцией, я просто не могла отказать брату. К тому же он был весьма расстроен после того, как Михримах отказала ему в столь простой просьбе. — Ему лишь четырнадцать! — вспылила Михримах, встав с тахты. — Во дворце безопасно, а за его пределами… — Они становятся мужчинами, — перебила её Танели. — Мустафа был значительно младше, когда отправился в Манису. — На него никто не будет нападать… — Его постоянно пытались отравить! — вышла из себя Султанша. — Дважды яд доходил до нашего стола. Да, есть риск, — уже спокойнее продолжила Танели. — Но он будет ещё больше, если всю жизнь братья проживут, скрываясь за юбкой Хасеки. — Моя Валиде знает, как лучше для своих сыновей. — Довольно! — громко воскликнул Мехмед. — Танели, ты сможешь попросить отца за меня? — Мехмед, тебе нужно подождать, — подошла к брату Михримах. Девушка стала перед сестрой. — Валиде с Султаном выберут для тебя лучший санджак, когда посчитают, что пришло время. — Если ты того желаешь, я поговорю с отцом, — едва улыбнувшись, предложила Танели, подойдя к парню с правой стороны. — Ты сделаешь это для меня? — Я сделаю все, чтобы ты был счастлив, — широко улыбнулась Султанша. — Думаю, во время поездки в Манису, когда Повелитель будет счастлив от появления первого внука, настанет прекрасная возможность попросить о тебе. — Нам не стоит вмешиваться, — стояла на своем Михримах, но по счастливому виду брата она поняла, что ее никто не будет слушать. — Танели, Повелитель подарил мне несколько прекраснейших украшений. Я хочу, чтобы ты выбрала себе что-то, — дочь Хасеки моментально изменилась в лице, изобразив почти искреннюю улыбку. — Сейчас? — Михримах кивнула. — Как же я могу отказать любимой сестре. Мехмед, ты не против, если мы тебя оставим? — Не забудь об обещании, — попросил Шехзаде. — Я всегда держу свое слово, навещу тебя вечером, — улыбнувшись напоследок брату, Танели последовала за сестрой. — Не припомню ни разу, чтобы ты делилась подарками Повелителя, — сразу же перешла к сути шатенка. — Оставьте нас, — приказала Михримах служанкам. Она развернулась к сестре и стояла молча, смотря на неё, пока в коридоре они не остались одни. — Хватит притворяться, что ты хочешь добра моим братьям, ты им лишь вредишь. — Когда это? — Ты вывозила больного Джихангира на охоту, сделала так, чтобы Селим был далеко от дома. А сейчас хочешь и Мехмеда держать подальше от семьи. Зная, что на главного наследника будут покушаться. — Главный наследник — Мустафа, — понизила тон Танели. — И да, твоя мать и ее сторонники регулярно пытаются отправить его на тот свет. Что касается Джихангира, то он не больной, просто его кости срослись немного по-другому. Мы с Мустафой не отходили от него ни на шаг, каждый раз, когда брали на охоту. Чего стоит жизнь, если вы вечно держите его взаперти? Селим и Мехмед желают стать самостоятельными, я лишь помогаю им. — Ты пытаешься их разделить, чтобы у Мустафы был открыт путь трону, — возразила Михримах, схватив сестру за руку. — И сколько раз твоих братьев пытались убить? Открой глаза, здесь лишь Хюррем пытается открыть путь к трону Мехмеду, убив Мустафу. — Не смей клеветать на мою Валиде, — Султанша сильнее сжала руку сестры. — А что не так? Тебе меня обвинять можно за то, что, в отличие от некоторых, мне есть дело до моих братьев, пусть и рождённых от другой женщины. В детстве Танели имела прекрасные отношения со всеми детьми Султана, кроме Михримах. Ожидая всегда худшего от сестры, та была единственной, которая почти всегда видела истинные намерения дочери Махидевран. Валиде попросила помочь Ибрагиму паше уговорить Повелителя отправить сыновей. Единственное, что им мешает, — это Михримах и Хюррем. Единственное, в чем ошибалась сестра, так это в неискренности к Джихангиру. Он был единственным ребенком Хасеки, к которому Танели относилась с искренней заботой. Ещё в детстве взяв на себя ответственность за Шехзаде, девушка до сих пор продолжала волноваться о брате. — Я люблю Мустафу, — на это заявление Танели лишь ухмыльнулась. — А тебе советую больше не лезть к братьям, иначе мне придется сказать о тебе матери. — И что она сделает? — Султанша вырвала свою руку из слабой хватки сестры. — Ты говоришь о Хасеки Хюррем Султан, она, словно пламя, уничтожит всех. — Власть твоей матери из всех женщин династии османов распространяется лишь на тебя. И следи за своим поведением. Ты не выше меня, мы обе дочери Султана, рожденные от рабынь, родивших ему сына и в итоге став свободными. Но в отличие от тебя, я не разделяю братьев на родных и нет. — Это ты следи за тем, что ты говоришь. Как ты смеешь ставить Хасеки в ряд с обычными наложницами? Даже сестры Султана ниже ее по статусу! — Моя любимая сестра, — улыбнулась Танели, что больше походило на оскал. — Если бы все наложницы были столь же обычны, как моя Валиде, титула Хасеки не было бы, как и Хюррем Султан. И, пожалуйста, более не смей говорить пренебрежительно о моей семье, а то я становлюсь такой нерассудительной и делаю всякие глупости. Давай не будем ссориться, мы же сестры. — Тогда не смей вмешиваться в дела моих братьев, я тебя предупредила.***
Маниса Войдя в гарем, Елена постоянно оглядывалась, её восхищала красота дворца настолько, что девушка не видела, насколько ужасными были взгляды, сопровождающие её. — И что Шехзаде в ней нашел? — вырвалось у Фатьмы, наблюдавшей за новой соперницей со второго этажа. — Очередное временное увлечение, наиграется и выбросит, — стала рядом Аврора. — Хочу, чтобы она умерла, — наложница так сильно сжала перила, что Аврора была уверенна, что услышала треск. — Посмотри на неё, такую гарем уничтожит, просто не сейчас. Если Шехзаде не поиграет с новым увлечением, так и будет думать, что это любовь. — А Махидевран Султан знает? — Фидан должна ей доложить. — Она обо всем знает, — прозвучал за их спинами голос Айбиге. Аврора развернулась и поклонилась госпоже, Фатьма же так и продолжила смотреть на новую наложницу. — Раз не можешь даже поклониться, тебе стоит не выходить из покоев, — бросила девушка, посмотрев на огромный живот хатун. — Даже вы вышли посмотреть на новое увлечение Шехзаде. Раз уж интерес овладел и той, которой была несвойственна ревность, то что уж говорить обо мне. — Ревность? — Айбиге посмотрела на первый этаж. Новая наложница была менее привлекательна, чем прошлые. — Столь низкое чувство свойственно лишь рабам, не знающим своего будущего. Шехзаде мой законный супруг, и его увлечения будут меняться, в отличие от брака, заключённого перед лицом Аллаха. — Все верно, Шехзаде любит вас больше остальных, — с улыбкой сказала Аврора. Эту тень Мустафы Султанша не взлюбила сразу же. Служанка редко говорила, в основном была тихая, словно призрак. Но смотрела она всегда с насмешкой и презрением. Вот только наказать её — это единственное, в чем ей отказал муж. Отчего рыжеволосая начала раздражаться ещё больше. — Госпожа, — подошла Айлин. — Вам прибыли подарки от семьи. Вы желаете на них взглянуть? — Да, пусть занесут в мою комнату. *** Четыре сундука с шелками, два с украшениями, один с подарками для Мустафы и ещё один с золотом. — Вам ещё прибыло письмо от Сафа Герая, — служанка неуверенно протянула госпоже послание. Айлин ожидала, что Султанша вспылит, либо прикажет сжечь послание, но, на удивление, она спокойно приняла письмо. «Моя любимая сестра, надеюсь, произошедшие события никак не сказались на твоём здоровье. Мне доложили, что твоя беременность проходит гладко, уверен, будущий наследник Османской империи будет столь же силен, как и его мать. Ты всегда была моей любимейшей сестрой, поэтому можешь обращаться ко мне за любой просьбой. Наверное, ты уже знаешь, что твоя мать и сестры живут в моем дворце. Я лично о них забочусь, поэтому тебе не о чем волноваться. Надеюсь, мои подарки придутся тебе по вкусу, лично осмотри их, среди них есть много интересного. И не забудь порадовать Шехзаде моими дарами. Я пришлю следующие дары на рождение твоего сына». — Отправить подарки обратно? — спросила Айлин. — Нет, — Айбиге разорвала письмо на мелкие кусочки. — Но он убил вашего отца. — Разложи подарки, — приказала госпожа. Айбиге положила руку на живот. Ради сына нужно потерпеть. Махидевран не даст ей и крупицы власти, значит, нужно переступить через гордость и ради будущего сына поддерживать хорошие отношения с убийцей отца. Фатьма может родить сына, но надеяться, что это будет его единственный ребенок на стороне, крайне глупо. Новая наложница пусть и не столь красивая, но, судя по фигуре, выносить ребенка ей будет просто, а если она не будет терять расположение Мустафы долго, то сможет родить и не одного. Ребенок внутри толкнулся, отчего госпожа скривилась от боли. Сыну тоже не нравится, что нужно принимать измену как что-то обыденное. Пока они не делили кровать, на фавориток Мустафы было наплевать. Но теперь каждая является потенциальной угрозой ей и ребенку. *** Неделя спустя Топкапы В последнее время Танели нечасто покидала гарем, а все дело в том, что Хасан начал постоянно ускользать от шпионов. Его передвижение удается отследить лишь наполовину, а значит, и собственный дворец уже не так безопасен. Отпустив слуг, Танели отправилась на поляну, где проходила тренировка Селима. Прогулки в саду теперь свелись к одной в неделю. Даже уход за любимыми розами ей временно пришлось поручить слугам. Султанша остановилась возле кустов с цветами. Начали появляться первые бутоны в этом году. — Красный, безусловно, твой цвет, — Танели резко обернулась, едва не впечатавшись в широкую грудь Хасана, полностью потеряв равновесие. Хранитель покоев хотел покинуть дворец, как вдруг заметил знакомое лицо. На мгновение он даже застыл на месте, не ожидав увидеть Румеису в таком виде. Пусть красная накидка и скрывала от него девушку, когда та повернулась к цветам, но Хасан смог хорошо её рассмотреть. Врожденная красота была усилена нарядом из красной ткани. Но несмотря на столь прекрасный вид, который для мужчины мог сравниться лишь с закатом на море, доставлял усладу для глаз и одновременно беспокойство. Одежда госпожи, причем не низкого статуса, навевала нерадужные мысли. — Что ты тут делаешь? — так и не отошла от шока госпожа. — Сейчас удерживаю тебя от падения, — улыбнулся хранитель покоев. Немного отойдя от такой неожиданности, Танели лишь сейчас заметила, что рука Хасана лежала на её талии. Султанша резко отошла в сторону. Ситуация крайне сложная. Её нахождение в гареме можно было объяснить, но с дорогим нарядом и украшениями дела обстояли куда хуже. К тому же нужно очень быстро от него избавиться, пока к ним кто-то не подошёл. — Пожалуйста, уйди сейчас, — Танели поспешно надела спавший капюшон. — Я изображаю госпожу и не должна привлекать лишнего внимания. — Что? — У меня с Танели Султан одинаковый рост и волосы, пока она гуляет за пределами замка, я изображаю госпожу. Поэтому не привлекай ко мне лишнего внимания. — Могут пойти слухи, — Хасан начал медленно подходить к девушке. — А слухи — это плохо, — едва он приблизился впритык к госпоже, та начала отходить назад. — Но, к счастью, я на хорошем счете у Султана и из вполне влиятельной семьи, поэтому максимум, что мне грозит — это брак. Как-то очень неожиданным для Танели был тот факт, что тему её брака подняли не родители, а хранитель покоев. — Всю жизнь с женщиной, которая будет выше тебя по статусу. Так ещё и семья, которая вечно будет напоминать твоё место. — Слышал, что Танели Султан очень красива. Махидевран Султан со мной почти не общается, а значит, у меня уже идеальные отношения с тёщей. И с Шехзаде Мустафой у меня нет ссор. — Тебе не позволят часто выходить в море, — и лишь сейчас лицо мужчины стало мрачным. Танели победно улыбнулась, найдя нужный аргумент. — Вряд ли у тебя будет право оставлять надолго дочь Султана. — Черт, брак отменяется. На такие жертвы я не пойду, — когда Хасан развернулся, чтобы уйти, Танели выдохнула с облегчением. — Жду тебя завтра на месте, где ты исчезла прошлый раз. — С чего ты решил, что я приду? — Хочешь сейчас погуляемся по саду за ручку? — обернувшись, спросил хранитель покоев. — Буду вовремя. В тот момент, когда Хасан обворожительно улыбнулся, Танели захотелось взвыть.