***
— Махидевран, — Хюррем нацепила на лицо улыбку. — Какое неожиданное приглашение. Черкешенка сидела на подушках возле столика, на котором было несколько блюд и любимые перепелки рыжеволосой. Едва улыбнувшись, она указала рукой на место напротив. — Ну что ты, твоя компания всегда поднимает мне настроение. — Взаимно, — Хасеки села на подушки, не прерывая зрительного контакта, ожидая от Махидевран любой угрозы. Позади беззвучно стала рабыня. — За время моего отсутствия Фирузе дважды пытались отравить, а после в её еде начали появляться травы, которые не могли убить, но вызывали бесплодие. — Какой ужас, — рыжеволосая даже не попыталась изобразить удивление. — Но мы все перебываем в постоянной угрозе. Сколько всего я пережила в гареме, Фирузе же повезло, ей все помогают. — Давай будем честны, лишь я тебя ненавидела изначально, всем остальным было на тебя наплевать, как и на сотни рабов, которые поступают каждый год. Если пытаешься взобраться на вершину по головам остальных, глупо жаловаться, что тебя никто не любит. — Я хоть кому-то симпатична, а единственное, что чувствуют к тебе — это страх, — Хюррем наклонила голову к столу и этого жеста было достаточно, чтобы рабыня присела и начала пробовать еду. — Предпочитаю его, а не глупую, неконтролированную любовь. Кстати, о глупости: правда думаешь, что я попытаюсь отравить тебя в собственных покоях? Махидевран с ухмылкой наблюдала за тем, как служанка с явной тревогой маленькими порциями пробовала пищу. — Нет, ты сделаешь это в моих, — рабыня кивнула и поспешила вновь стать за спину госпожи. — Некоторые яды проявляются через день, — рука Хюррем так и застыла в воздухе. — Но, как я и сказала ранее, здесь нет яда, — несмотря на слова Махидевран, Хасеки все же не притронулись к еде. — У нас дружественная беседа и она намного лучше, чем одинокие вечера. Ведь за время моего отъезда и по сегодняшний день Султан призвал тебя к себе лишь трижды. Но твой оптимизм восхищает, — шатенка взяла бокал со щербетом и отсалютовала сопернице. — Наряжаться каждую ночь в надежде на чудо. Хюррем сегодня была в фиолетовом платье с серебряными узорами. Высокая корона украшала подобранные волосы, а роскошный серебряный набор украшений завершал образ. — Временные увлечения всегда надоедают, и этот день уже близко, — рыжеволосая старалась сдержать эмоции, но поджатые губы выдали её. — Боюсь, ты ошибаешься, но это ничего, даже в твоём положении есть хорошие новости. Через месяц или два, максимум полгода, к Султану вновь будешь ходить лишь ты. — Что ты хочешь сказать? — Фирузе беременна, — медленно, растягивая каждый звук, уведомила Махидевран. Хюррем будто окатили ледяной водой, на мгновение Хасеки даже перестала дышать. Даже самая любимая фаворитка никогда не станет такой же угрозой, к примеру, как мать Шехзаде. — Она сегодня расскажет эту прекрасную весть Повелителю, поэтому зря ты наряжалась, — черкешенка не переставала улыбаться в тот момент, когда рыжеволосая становилась все мрачнее. — Я уже насытилась твоей компанией, — Султанша резко встала. — Меня сегодня тошнит, не хочу ужинать. — Бедняжка, хорошо отдохни. «Фас, Хюррем», — мысленно произнесла Алиса.***
Махидевран утром доложили о несчастном случае. Фирузе потеряла сознание и, к несчастью, ударилась об угол кафеля в хамаме. Людям Алисы было приказано не вмешиваться, фаворитка Султана больше не была под защитой госпожи. Хюррем быстро заменила служанок на своих. Хоть Махидевран ожидала более умного хода устранения соперницы, но такое решение проблем чужими руками тоже сойдёт. Сейчас госпожа занималась устранением слуг Хатидже Султан. Евнухов, которые следили за пашой и Гюльшах, она убила сразу же. А вот остальных убирала в течение недель. Массовое убийство привлекло бы слишком много внимания, а вот болезни, несчастные случаи и суициды уже не так сильно бросались в глаза. К тому же трогали не всех, а лишь тех, кто гипотетически могли хоть что-то знать. — Госпожа, какой наряд вы желаете надеть сегодня? — спросила калфа. Пять рабынь держали новые наряды. Махидевран указала пальцем на темно-коричневое. Хатидже Султан не так давно умерла, стоило избегать ярких цветов.***
— С приездом, госпожа, — поклонилась Махидевран выходящей из кареты Шах. — Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо, Иншаллах? — с улыбкой спросила Хюррем, стоявшая рядом. В саду вместе с двумя госпожами стояла также Михримах Султан, Афифе хатун, шестнадцать рабынь и два евнуха. — Немного устала, дальняя дорога, — ответила Султанша, подойдя к женам брата. — Но мне грех жаловаться, я выехала, чтобы поддержать Хатидже, а в итоге приехала на панихиду. — Госпожа, — поклонилась стоящая позади дочь Хасеки. — Михримах? — Верно, госпожа, — улыбнувшись, девушка подошла ближе. — Иди сюда, — она обняла племянницу. — Какая ты красивая. Аллах от сглаза да убережет тебя. — Могу тоже сказать и об Эсмахан Султан, — подошла немного ближе к юной госпоже Хюррем. — Не одно сердце ею будет разбито. Дочь Шах Султан действительно была красива. Карие, выразительные глаза, обрамлённые на редкость темными длинными ресницами и черные, как смоль, волосы, доставшиеся от матери, делали её внешность притягательной. Совершенные черные брови, пухлые губы и маленький нос, она уже превосходила свою Валиде по красоте. — Вы очень добры, Султанша, — смущенно улыбнулась девушка, отведя взгляд в сторону к дочери Падишаха. — Михримах Султан, я много о вас слышала. — И что же обо мне говорят? — подняла голову выше шатенка. — Что вы очень красивы, и все слухи оказали правдивы, — с искренней улыбкой рассказала Эсмахан. — Но я хотела бы еще увидеть Танели Султан, где она? — После случившегося, она редко выходит из своих покоев, — наконец заговорила Махидевран. — Увиденное очень сильно на неё повлияло. — Бедная девочка, — с грустью сказала Шах. — Я навещу её после Повелителя. С этого момента Эсмахан, — она положила руку на плече дочери. — Будет с ней рядом, и я уверена, поможет преодолеть эти тяжелые дни. — Буду очень вам благодарна, — ответила шатенка. — Михримах, — окликнула Хюррем. — Проводи Эсмахан Султан к покоям сестры. Уверена, там вам двум будет интереснее с Танели, чем слушать наши разговоры.***
— Разумеется, я приеду к тебе в санджак, — обняла Селима Танели. — Но это будет только после похода. А в нем ты окончательно превратишься в сильного мужчину, и визиты сестры будут лишь раздражать. — Поход не сможет сделать с него другого человека, поэтому твои опасения напрасны, — с улыбкой сказал Мехмед. В отличие от брата и сестры, которые стояли перед ним, парень сидел на тахте. — Неправда, — повернулся к Танели рыжеволосый. — Я всегда буду тебе рад. Султанша лучезарно улыбнулась, но ее взгляд все время возвращался к Мехмеду. С ним явно было что-то не так. — Можешь, пожалуйста, привести Джихангира? Хочу сегодня пообедать в кругу любимых братьев. — С радостью, — кивнул Селим. Едва он вышел, Танели села возле Мехмеда. — Рассказывай, что тебя расстроило? — Моё отбытие в санджак вновь перенесли из-за похода. И не столь ясно, когда после него я смогу уехать из столицы и куда. Мне кажется, что матушка сделает все возможное, чтобы я вообще никогда не уехал из Топкапы. Она видит во мне лишь ребенка, — Мехмед сгорбился, закрыв лицо руками. — Пусть вы вернётесь с похода, — Султанша погладила брата по спине. — Я сделаю все возможное, чтобы тебе помочь. — Правда? — брюнет посмотрел на сестру. — Сделаешь это для меня? — Ты же мой брат, я сделаю для тебя все. Шехзаде повернулся, чтобы обнять сестру, но в этот момент в покои вошла Михримах с незнакомой брюнеткой. — Мехмед, Танели, познакомьтесь с Эсмахан Султан, — Султанша указала на пришедшую с ней девушкой. Эсмахан, не отрывая взгляда, смотрела лишь на Шехзаде. — Она дочь Шах Султан. — Шехзаде, Султанша, я рада вас видеть, — поклонилась девушка. Танели не смогла сдержать улыбки, наблюдая за тем, как на брата смотрела Эсмахан. Девушка напоминала оленёнка, застывшего перед охотником. — Я не знал о твоем приезде, как ты поживаешь? — а вот Шехзаде выглядел безразлично. Его вежливый тон был скорее обязанностью, нежели искренней заинтересованностью. — Прекрасно, я так рада быть здесь. Дома было все по-другому. Не знаю, интересно ли вам будет услышать про Конью? Мехмед бросил краткий взгляд на Танели, и та сразу же поняла, что нужно вмешаться. — О, это одна из любимых тем брата, — подошла ближе госпожа. — Но если он опоздает к учителям, Хюррем Султан будет расстроена. — Извини, — кратко ответил Мехмед и посмотрел на сестру с благодарностью. — Разумеется, я все понимаю. Эсмахан не умела сдерживать свои эмоции, поэтому и то, что расстроена, не смогла скрыть. — Но я с радостью послушаю про Анатолию. К тому же, сейчас сюда придут Шехзаде. — Буду рада познакомиться с ними. — Почему они сюда придут? — вмешалась в разговор Михримах. — У нас семейный обед, будешь присутствовать? — Разумеется, — немного прищурила глаза Михримах. — Если Валиде нас к себе позовет. Мы пришли, потому что Эсмахан очень хотела с тобой познакомиться. — А я уже подумала, что ты зашла, потому что соскучилась, — ухмыльнулась Танели. — Вы внешне очень похожи на вашу Валиде, — с улыбкой сказала брюнетка в попытке хоть немного разрядить обстановку. — Благодарю, давайте присядем.***
Неделю спустя. Шах с дочерью должны были приехать лишь на неделю или две, но Лютфи сделали пашой, и так как теперь он занимал место в совете, госпожа с дочерью оставались в столице на неопределенный срок. Хюррем это не радовало, ведь место мужа Шах Султан должен был занять Рустем. А Махидевран не устраивал такой порядок вещей, ведь она не рассчитывала на столь длительное пребывание гостей. — Говорят, Шехзаде тоже отправится в итальянский поход. Правда? — спросила Эсмахан, пока они с Михримах гуляли в саду. — Это его первый поход. А почему ты спросила? — Интересно, кто останется в гареме после отбытия Повелителя, — попыталась объяснить свой интерес девушка. — Из детей, кроме нас, останется Танели и Джихангир. Возможно, приедет Мустафа, его вновь могут назначить наместником в столице. А вот и Мехмед, — брат вместе с Селимом и Хасаном тренировался на поляне. — Пойдем к ним. Эсмахан кивнула, широко улыбнувшись. Ей почти не удавалось поговорить с Шехзаде, он постоянно был занят. И хоть девушка прекрасно понимала, что у наследника было много более важных дел, чем пустые разговоры с ней, но все равно печалилась. — Шехзаде, вскоре вы сможете с лёгкостью меня победить, — сказал Хасан старшему наследнику, хоть и без усилий выбивал у него из рук меч. — Внимание, Михримах Султан! — объявил ага. Два учителя Мехмеда отвернулись, а Хасан склонил голову, смотря лишь на зелень у себя под ногами. — Я вижу, как он упорно тренируется, — подошла ближе Михримах. — Даже спит с оружием в руках. — Шехзаде, — поклонилась брюнетка. — Надеюсь, мы вам не помешали? — Хасан — хранитель покоев, — представил рядом стоящего мужчину Мехмед. — Мне стоило раньше его попросить потренировать меня. — У меня нет такого образования как у ваших учителей. Позволите мне удалиться? — Нет, — вмешался Селим. — Я тоже хочу проверить свои силы с тобой. — Как пожелаете, — ответил Хасан, едва повернув голову к Шехзаде. Михримах неотрывно смотрела на Хранителя покоев, но тот не удостоил её и взгляда. — Уверена, он хорошо выполняет свои обязанности, — продолжила улыбаться Эсмахан, предпочитая игнорировать напряжение подруги. — Мы еще ненадолго останемся во дворце, Шехзаде. Пока что я не знаю, куда мы поедем, но мама сказала, что будем жить недалеко от дворца. — Хорошо, часто будем видеться. — Надеюсь, — более широко улыбнулась девушка, хотя, казалось, это невозможно. — У меня здесь появились новые друзья, в Конье я была одна. — Эсмахан, пойдем, — не выдержала Михримах. — Но мы только пришли, — госпожа бросила грустный взгляд на Мехмеда. — Нужно сходить к Валиде, а после навестим Танели, до того момента она уже наиграется с розами.***
Маниса. Румейса была очень азартным человеком. Она готова была сто раз проиграть в шашки, лишь бы выиграть. При этом, перед тем как сделать ход, она неотрывно смотрела на Мустафу, будто пытаясь забраться в его голову. Из-за этого взгляда Шехзаде несколько раз отвлекался. Ее глаза напоминали зыбучие пески или же пламя. Что-то прекрасное, но опасное настолько, что нельзя терять бдительность, находясь рядом. — У меня пропала одна шашка, — заметил Мустафа и сразу же перевел осуждающий взгляд на свою фаворитку. — Когда? — одно слово заставило почувствовать себя ещё большим дураком. — Научись получать удовольствие от игры, — Мустафа ещё раз пересчитал фигуры и понял, что не хватает не одной, а двух его шашек. Вторая, скорее всего, была украдена после прошлого хода. — Я получаю удовольствие от победы, — одним движением девушка перевернула столик с игрой. На коленях подползла ближе. — Когда забираю то, что хочу, — медленно провела рукой по кафтану возле шеи. — Неважно, насколько интересной была игра, если горькое послевкусие поражения все испортит. Наложницам Мустафа всегда давал свою страсть, но Румейса забирала её вместе с разумом. У неё очень часто резкие и порывистые движения, наполненные обещанием, надеждой и адреналином. В отличие от прошлых фавориток, она не просила любви, и внимание она забирала все сама, когда и сколько хотела. — Проигрыш учит терпению и заставляет учиться на ошибках. — Учись, я ведь не против, — с немного безумной улыбкой прошептала рыжеволосая, но затем тотчас стала серьезной. Смотря в её внимательный, цепкий взгляд, Шехзаде не сразу заметил свой клинок в руке наложницы. — В твоём случае учеба предполагает понимание необходимости грязной игры, — чуть приподнятые уголки губ, мягкий тон голоса и слегка томный взгляд могли очень даже отвлечь от приближающегося к горлу наследника оружия. Но Мустафа все замечал, поэтому одним движением он положил Румейсу на лопатки и навис сверху. Даже на мгновение на её лице не отразился страх, лишь широкая, довольная улыбка. Она сама выпустила кинжал из рук и немного приподнялась, чтобы поцеловать Шехзаде. С ней не могло быть на половину, лишь полная чаша эмоций, выливающихся через край. Слишком крепкие объятья, слишком терпкие поцелуи. Так уж получилось, что Аврора — истинное воплощение безумия и непредсказуемости. Она всегда делала жизнь по натуре спокойного и неавантюрного Мустафы значительно ярче и интересней. Находясь рядом с ним, она чувствовала внутри что-то неописуемое, словно радость от самой сложной кражи. Эта страсть сбивала дыхание, а мышцы сводило так, что хотелось сгореть. Стук в дверь был очень некстати, но сейчас день и вполне естественно было ожидать, что к ним кто-то придет. — Можно его убить? — тихо спросила Румейса, продолжая лежать на полу, в то время как Мустафа резко встал и начал застёгивать свой кафтан. — Не смей, — с улыбкой ответил Шехзаде, хоть и понимал, что это была не шутка. — Днём я должен работать, — девушка бросила на него недовольный взгляд, но все же встала. — Войди. В покои вошёл евнух, наследника веселило, с какой ненавистью Румейса прожигала в нем дыру. ㅤㅤ ㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤ — Вести из столицы, — ага протянул письмо. Взяв послание, Мустафа дал знак, что тот может уходить. С каждой прочитанной строчкой его настроение все больше ухудшалось. — Что там? — спросила наложница. — Стамбул остается под охраной Мустафы паши, Анатолия — Мехмеда паши. Мне приказано не покидать Манису. Повелитель берет с собой Селима и Мехмеда. А я так готовился к походу! — Мустафа швырнул письмо на пол. — Когда ты станешь Султаном, пойдешь в столько походов, сколько пожелаешь. — Я хотел с отцом. — Открой глаза, — Румейса аккуратно взяла его лицо в свои руки. — Это продуманный ход, чтобы, в случае чего, трон точно не достался тебе. Если Султан умрет в походе, то самая сильная часть армии будет с Мехмедом, а ты в это время будешь не в столице, а в Манисе. — С отцом ничего не случится, — Мустафа оттолкнул её руки и отвернулся, чтобы девушка не заметила сомнений на его лице. — Да, Падишах крепок и долго будет жить, но он уже сделал все, чтобы трон уж точно не достался тебе.***
Стамбул — Эти растения кажутся такими привлекательными, — Хасан стоял позади Танели. Султанша как раз заканчивала сажать новый куст красных роз. — Но в них скрыта опасность, — девушка улыбнулась, но так как она сидела спиной, хранитель покоев этого не заметил. Ага стоял возле деревьев, он не двигался, ожидал, когда ему позволят подойти. В эти моменты Танели любила уединение, поэтому личные служанки ожидали на конюшне, а здесь стоял евнух лишь, чтобы забрать инструменты. — Многое может быть обманчивым, — госпожа вытерла руки и взялась за платье, чтобы встать. — Но кто из нас не имеет секретов, — Хасан протянул руку, подойдя ещё ближе со стороны. На мгновение Султанша замерла, посмотрев на мужчину, но это промедление продлилось не долго. — Хранитель покоев, — Танели встала, проигнорировав жест помощи. — Вам не позволено ко мне прикасаться. — Скажем, мне показалось, что госпожа могла упасть, — на его лице появилась нагловатая, но какая-то теплая улыбка. — Хватит испытывать судьбу. Так долго не проживёшь, — Султанша яростно сверкала глазками из-под кокетливо опущенных ресниц. — Неужели у тебя в планах так скоро умереть? Госпожа кивнула евнуху, и тот пошел собирать после нее инструменты, а Султанша же направилась к конюшне. — В моих планах поскорее присоединиться к отцу. Султан дал свое разрешение, чтобы в этом походе я был в составе флота. Танели пыталась вспомнить, когда ещё видела в глазах столько счастья. Он даже слишком часто улыбался, но искренне радостным был редко. — Какая твоя самая заветная мечта? — Хочу получить место отца, — сразу же заявил мужчина. — Я, разумеется, надеюсь, что он проживет долго. Но сделаю все возможное, чтобы после его смерти должность досталась именно мне. — Собираешься приезжать в Стамбул? — Надеюсь, необходимость в этом будет не чаще раза в год. Я уже здесь побыл на всю свою жизнь вперёд. Танели остановилась. В итоге Валиде оказалась права, в данном случае брак лишь испортит его жизнь. Султанша бы сделала все, чтобы он был рядом, а значит, разрушила бы все мечты. Заставила бы вариться в этом котле интриг, где его жизнь всегда будет под угрозой. Возможно, через два года он бы возненавидел её окончательно, а может, и через год. Оно того не стоит. — Что-то случилось? — спросил Хасан, чуть оборачиваясь, чтобы узнать причину остановки Танели. — Ничего, — кратко ответила госпожа, поджав губы. — Тебе незачем идти за мной, здесь я специально отправляю слуг, чтобы побыть одной. — Зачем Султанше заниматься садоводством? — Это единственное занятие, которое лишь мое. Все остальное — занятия госпожи, чтобы стать лучше, — в голосе не было грусти, лишь холодное безразличие. — Что-то исключительно мое, исключительно для меня. — Слышал историю. Будто рабыня посмела сорвать розу Танели Султан, и за это была продана. — Это неправда, — девушка перевела взгляд на Хасана. — Я приказала наказать её десятью ударами палки и лишь после этого продать. Меня учили очень многому, но прощение в этот список никогда не входило. Эта черта характера за двоих досталась Мустафе. Они пришли на конюшню, и Танели, не дожидаясь реакции хранителя покоев, поспешила к своей лошади. Черная кобыла была её любимицей. — Спорим, я смогу обогнать тебя, — решил сменить тему мужчина, вновь подойдя ближе. — Недостаточно уметь ездить, чтобы обскакать меня. — Звучит как вызов, — довольно ухмыльнулся Хасан. — Дорогу, Михримах Султан! Дочь Махидевран даже не обернулась, а хранитель покоев поклонился, отступая на несколько шагов от госпожи. — Танели, Хасан ага, какая неожиданная встреча, — в эту фразу было вложено все ее негодование. Ещё недавно мужчина не имел никакого желания разговаривать и был очень занят, а сейчас мило беседовал с сестрой. — А я решила покататься верхом. — Какое совпадение, Хасан ага тоже этого желал, а мне уже пора, — она повернулась к хранителю покоев и едва слышно прошептала: — Я спасаю твою гордость от проигрыша, — у мужчины едва заметно дёрнулся уголок губ, выдавая ухмылку, которую он все же сдержал. Сделав вид, что поправляла накидку, девушка вновь повернулась к сестре. — Пойду к Эсмахан, чтобы ей не было одиноко. — Она пошла искать тебя к твоим любимым розам, а почему ты здесь? — Михримах скрестила руки на груди. Она даже не пыталась изобразить хорошие настроение. — Ты правда спрашиваешь меня, что я делаю в месте, где бываю каждый день в это же время? — Танели приподняла брови от такого глупого вопроса. Но такой ответ успокоил сестру и даже немного поднял настроение. Она решила, что из-за ревности стала слишком подозрительной. Все же Танели вела себя, как обычно, холодно. — Лошадь госпожи приготовьте, — приказал Хасан. Михримах же подошла ближе уже с лёгкой улыбкой. — Я бы хотела попросить тебя приглянуть за моими братьями. Все-таки это их первый поход. — Буду защищать их и Султана даже ценой жизни, как только окажусь рядом. — О себе тоже позаботься, а я буду молиться за вас. И возьмите этот талисман, — она протянула треугольный серебряный оберег. — Не могу его принять. — Но я должна быть уверена, что человек, который оберегает моих родных, будет под защитой. — Хорошо, — тяжело вздохнул Хасан. Он решил, что так быстрее закончит их разговор. — Госпожа, — Михримах обернулась на знакомый голос. — В конюшне нынче многолюдно, — Рустем подошёл к ним с таким лицом, будто ему испортили что-то ценное, и этот человек сейчас перед ним. — Надеюсь, все хорошо? — Да. Думаю, мне стоит последовать примеру Танели и не оставлять Эсмахан без внимания, — Михримах сказала это скорее Хасану, нежели Рустему. Мужчины поклонились уходящей госпоже. Хранитель покоев решил тоже направиться во дворец, но другой дорогой, чтобы не идти с Султаншей. Но бывший конюх резко преградил ему путь. — Хасан ага, ты же вроде бы умный парень, должен понимать, что от некоторых людей стоит держаться на расстоянии, — сквозь зубы сказал Рустем. — Научитесь применять собственные советы, — тон хранителя покоев был крайне спокоен. — Рассказывать, что выучил, другим между уборкой за лошадьми недостаточно. — Ты говоришь с бейлербеем, — кипя от злости, напомнил мужчина. — Я говорю с бывшим рабом, который, поднимаясь по лестнице, не имеет никакой поддержки от родственников, — все тем же спокойным тоном продолжил Хасан. — И который сейчас показывает зубы члену семьи, что не слишком любит церемониться из-за глупой ревности. И сейчас я даже не пытаюсь тебя унизить, я доходчиво объясняю ситуацию, в которой ты находишься.***
11 месяцев спустя. Маниса. Айбиге ворвалась в комнату Авроры, оставив служанок снаружи. — Вон! — воскликнула разгневанная госпожа. Фидан, которая в этот момент разговаривала с Румейсой, с опаской посмотрела на рыжеволосую, но та лишь кивнула. Молодая калфа неохотно, но все же оставила девушек. В это время наложница поднялась, чтобы поприветствовать Султаншу, но не успела. Айбиге влепила пощечину фаворитке. На светлой коже сразу же появился красный отпечаток руки. — Полагаю, у вас что-то произошло? — спокойно поинтересовалась девушка, повернув голову к госпоже. Щека болела, но та не предавала этому значения. — В моих благовониях в больших количествах была лакрица. А масло для кожи почти полностью состоят из мускуса! — Я запомню ваши рекомендации, ещё что-то? — безразлично спросила рыжеволосая. — При постоянном чрезмерном употреблении они вызывают бесплодие. Мои служанки признались, что после родов именно ты сказала им добавлять эти травы! — Султанша едва сдерживалась, чтобы не влепить ей ещё одну пощечину. Айбиге тратила все силы, чтобы забеременеть. Проблем добавляет и то, что за все время Мустафа привел с ней лишь пять ночей, а это и при былом здоровье не повышает шансы. Она обращалась к нескольким лекаршам, но результата не было. Последняя сказала, что от Султанши исходит подозрительный запах. Проверив все, она нашла слишком большое количество лакрицы и мускуса. Сами по себе эти травы не ядовиты и напротив, очень полезны. Их нельзя употреблять лишь при беременности. Но если использовать постоянно, ещё и смешивать, то есть опасность наступления бесплодия. — Мне очень жаль, я не знала, простите меня… — речь оборвалась на полуслове, в полных грусти глазах вспыхнула насмешка. Лицо Румейсы за долю секунды исказилось жестокостью. Фаворитка ядовито усмехнулась, продолжив холодным, нелишённым иронии тоном: — Вы это желали услышать? Напомнить вам пожелания Махидевран Султан? В отличие от вас, я понимаю, как важно не разочаровывать госпожу. Айбиге хотела ещё раз ударить наложницу мужа, но та схватила её руку в воздухе. — Посмотрим, как долго ты ещё сможешь служить ей после того, как Мустафа тебя накажет. Улыбка рыжеволосой стала ещё шире, а в глазах появился тот безумный блеск. — Видите ли, я очень хорошо понимаю, что мне простят, а что нет, — её ногти начали вписаться в кожу госпожи. — Это мне простят. И то, что я сделала вас бесплодной, тоже. Ведь, заговори вы об этом, и придётся объяснять Шехзаде, почему его Валиде издала такой приказ. Давайте посмотрим, кого в итоге накажут? Айбиге кипела от злости, несколько раз пыталась вырвать свою руку, но у неё не получалось. Аврора, словно гадюка, что не отпускает жертву, пока не введет яд. Но, несмотря на все сказанное, не могла возразить. Мустафа все же сын своей матери и, скорее всего, может отдать приказ о казни. — К счастью, в итоге ты исчезнешь без моего вмешательства, — Султанша пыталась успокоиться и не кричать. — Мы обе знаем, что увлечение Шехзаде не длится вечность. В итоге появится новая фаворитка, — ногти рабыни начали окрашиваться в кровь соперницы. — А после ещё одна. А о тебе забудут, ведь в этой смене любви единственное, что может помочь зацепиться, — это ребенок. Ты почти живёшь в покоях Шехзаде, — Айбиге уже говорила почти спокойно, не обращая внимания на руку. Это означало, что она задела бывшую служанку. — Но за год ни разу даже не забеременела. Тебе приходится прикладывать столько усилий, чтобы я не родила сына, а сама не в состоянии даже зачать. — Я рядом с Шехзаде четыре года и все ещё не приелась, — Румейса опустила руку с милой улыбкой. — Я видела смерть стольких фавориток и возможно увижу ещё не меньше. И все были как вы, желавшие родить сына, чтобы хоть что-то значить в глазах Мустафы. Госпожа, сейчас вы просто тратите время, меня никогда не сможет обидеть человек, которого я не уважаю. — В день, когда ты утратишь расположение моего мужа, я лично приду проводить тебя в последний путь.***
— Здравствуйте, госпожа, — Хюррем лучезарно улыбнулась, как только Шах вошла в покои. Рыжеволосая встала в знак уважения. — Я не ожидала получить от тебя приглашение на ужин. — Надеюсь, вам понравится, — на фоне излучающей радость Хасеки, Хубан выглядела холодной и даже бесчувственной. — Я хотела бы поговорить с вами по важному вопросу. — Я слушаю тебя, Хюррем, — не выражая интереса, Султанша села на подушки. — Михримах — моё сокровище, и я уже давно думаю, кто же достоин стать ее мужем. — Оставь это решение Султану, он выберет достойного человека. — Я знаю, но вы, как мать, должны меня понять. Мы желаем для нашего ребенка лучшего. Вы уже выбрали для Эсмахан Султан мужа? — Нет, мы с Лютфи пашой пока не разговаривали на этот счёт. Да и достойной партии для нее пока не попадалась на глаза. — Госпожа, я буду с вами честна, я хочу предложить Повелителю связать узами брака моего сына Мехмеда и Эсмахан Султан. Лучшей кандидатуры, чем наследник Османской империи, вы не найдете. На несколько мгновений Шах Султан шокировано молчала. Её брови поползли вверх от удивления, но госпожа быстро взяла эмоции под контроль. — Хюррем, у госпожи Османской династии в браке есть привилегии, которых нет более ни у одной другой женщины. Мужья — наши рабы, они обязаны выполнять все наши пожелания, о вторых жёнах и речи идти не может. Ведь мы по своему желанию имеем право развестись. А ты предлагаешь, чтобы я свою единственную дочь сделала частью гарема. — У Мехмеда до сих пор не появилось девушки, которой бы он отдал свое сердце. Мой сын предпочитает учебу любовным утехам. Я очень сомневаюсь, что есть наложница, которая сравнилась бы с Эсмахан Султан в красоте. Шехзаде молод, благороден, способен. Кого бы вы ни выбрали, он не сравнится с наследником Османской династии, — на слова Хасеки, сказанные с милой улыбкой, Шах недовольно поджала губы. — Давай поговорим открыто, — устало выдохнула брюнетка. — Я бы при первой же возможности выдала Эсмахан за Мустафу, — Хюррем резко перестала улыбаться. — За ним армия, народ и нет сомнений, что он станет сильным Султаном. В этом браке я была бы уверена, что дочь станет женой Повелителя мира. Ради такой перспективы невзгоды гарема можно потерпеть. Брак же с твоим сыном, сделает ее женой убитого Шехзаде, — на этой фразе у рыжеволосой ожесточился взгляд. — Заодно ей придется похоронить сыновей. Будучи частью династии, у неё будет шанс на достойную жизнь дальше. Но моя дочь слишком нежна и может не пережить такой судьбы. — Вы, разумеется, говорите умные вещи, но не учли три момента. — Какие же? — Мой сын — самый любимый Шехзаде, и Султан этого даже не скрывает. Сам Повелитель сделает все возможное, чтобы именно Мехмед сел на трон. — Даже если это получится, Мустафа может свергнуть брата. Как я и сказала, — едва заметно повысила тон Шах. — В том, что Мустафа будет сильным Султаном, у меня нет сомнений, однако о Мехмеде такого сказать не могу. — Поэтому я сделаю все возможное, чтобы янычары его любили, а уж с вашей помощью это сделать будет ещё проще. Госпожа, разве есть что-то, что вы не сможете? — уголок губ Султанши едва заметно дрогнул. — Во-вторых, после возвращения Повелителя с похода Махидевран уедет. А это означает, что в столице, где решаются самые главные вопросы, останется лишь Танели. Не мне вам объяснять, что ребенок в таких вопросах ничего не может решить. — Как ты уберешь женщину, которая четыре года идеально выполняла своих обязанности? — Это уже мои проблемы. Если никях между нашими детьми все же состоится, то я уверена, что после него Махидевран уедет к любимому сыну, — вновь улыбалась Хасеки. — И, в-третьих, вы можете найти для Эсмахан красивого и покладистого юношу, но ни один брак не сделает ее счастливой, ведь она уже влюблена в Мехмеда. Сейчас Шах выглядела более удивлённой, чем когда услышала предложение о браке. — Что ты такое говоришь, Хюррем? — Михримах рассказала. Да и если посмотреть на них со стороны, все станет очевидно без слов. Вы верно подметили, что госпожи династии имеют привилегии в браке, но сколько из них смогли выйти замуж по любви? Сколько были счастливы в свою первую брачную ночь? — с каждой фразой Ихубан Султан мрачнела. Это была судьба её и сестер. Она искренне хотела счастья для дочери. — Разумеется, Эсмахан Султан выйдет замуж за того, кого вы укажете, с достоинством приняв свою участь. Научится терпеть, со временем забудет, что такое слезы и единственное, что будет делать счастливой, станет ребенок. Я не просто предлагаю вам в зятья будущего правителя. Я предлагаю вашей дочери быть самой счастливой в мире от брака с тем, кого она любит.