***
Румейса стояла вдали от покоев Махидевран Султан. За поворотом её не было видно, а кроме как рабыни у дверей, более никто не проходил. Аврора почувствовала приближение Мустафы позвоночником. Девушка повернулась к Шехзаде прежде, чем тот успел подойти ближе. Наследник шел быстрым уверенным шагом, наверное, если бы она не знала лицо любимого лучше, чем свое, то не заметила бы изменений, которые тенью застыли на его хмуром лице и уставшем взгляде. — Шехзаде, рада вас видеть, — улыбнувшись, поклонилась рыжеволосая, на что Мустафа удивлённо повёл бровью. За мгновение все следы усталости исчезли, оставляя лишь силу. — Иди за мной, — медленно протянул мужчина, как делал всегда, чтобы скрыть злость. — Прошу прощения, я ожидаю новостей, чтобы исполнить приказ вашей Валиде. Не имею привычки ее расстраивать, — Аврора говорила с искренней улыбкой. Ситуация ее вполне веселила. — Идёшь за мной или в темницу, — терпеливо сказал Мустафа. Его мнимое спокойствие выдавали хищные глаза, пылающие яростью, подогреваемой упрямством Румейсы. — Я буду доволен любым выбором, — от вполне серьезной угрозы девушка лишь шире улыбнулась. — Разве я когда-то могла вам отказать? Наконец получив удовлетворительный ответ, Шехзаде развернулся и быстрым шагом направился в свои покои. Из-за небольшого роста Авроре пришлось за ним бежать, чтобы не отстать. — Почему мне нужно тратить время на твои поиски, когда и без того достаточно проблем?! — его грубый голос сквозил неистовой злобой, которую Мустафа едва в себе подавлял. — Что за спектакль ты устроила? — глаза были абсолютно черные, словно их поглотила тьма, уничтожив все человеческое. — Нужно правильно расставлять приоритеты. И читать, — уже без улыбки добавила наложница. — Прежде чем делаешь выбор. — Я попросил осознать свою ошибку и впредь думать, что творишь! — он сделал шаг к фаворитке, вырастая перед ней непробиваемой стеной. — Она жива, по-своему здорова. Все так же может беседовать с тобой по вечерам и заниматься делами. Да, так получилось, что сеньора была изуродована во дворце, — все же согласилась с виной девушка. — Но это было невозможно просчитать наперед. Поэтому не вижу причин извиняться. — Не было причин так поступать вообще! — Мустафа схватил её за плечи. Румейса ощутила неприятное покалывание от сильных пальцев, впивавшихся в кожу даже через одежду. — А что поменялось? — спокойно спросила девушка. — Неужели ты сказал ей истинную причину уродства? — Что я должен был сказать? Что я добровольно и осознанно держу рядом убийцу без капли совести лишь из-за того, что люблю все худшее в ней? Он всматривался в её зелено-карие глаза, которые всегда были безразличны к страданиям других. Тонкие губы, растягивающиеся в улыбке при виде жестокости, — и он не мог заставить себя испытать отвращение. Разум без ложных мечтаний четко видел пред собой монстра. Мустафа мог обмануться в своей справедливости, но не в ее жестокости. Но при этом жестокость в его сознании не равнялась с отвращением. Самый любимый человек, воспитавший его, был до ужаса циничен и беспощаден. Любимая сестра с каждым годом все больше походила на мать, но в его глазах становилась лишь прекрасней. В итоге воспитание Валиде, которое должно было сделать Шехзаде лишь сильнее, сыграло злую шутку. Ибо единственный человек, с которым так хорошо, похож на семью худшими чертами. — Разумеется нет, я была бы разочарована таким безрассудным ответом. — Как ты вообще это сделала? — прорычал Мустафа, властно нависая над ней, смотря выжидающе, предельно серьёзно. — Тебя ведь больше всего интересовало это? — Аврора маленькими шагами начала приближаться к Шехзаде вплотную. — Как такое возможно, в твоём дворце, при тебе изуродовали человека, а ты не можешь найти ответа. Что было сильнее, когда шок ушел: интерес или сострадание? «Интерес», — ответ пронесся в голове моментально, не дав времени сознанию убедить самого себя в правильной лжи. — Я знаю, что первое, — Аврора прикоснулась теплой ладонью к его щеке. — Вижу по угасшему взгляду. Больше всех ты требователен именно к себе. Стараешься быть совершенным даже в собственных мыслях. И это глупо, ты идеален таким, какой есть. До раздражения благороден и до дрожи в сердце жесток. Меня бесит твоя светлая сторона, но я бы ни за что в жизни от неё не отказалась. Ведь тогда получу лишь часть, а это мертвый человек. Я люблю тебя полностью, с безрассудной верой и непоколебимым чувством справедливости. Я уничтожу все преграды на твоём пути, которые мне будут под силу. Взамен лишь прошу принимать меня целиком, такую, которую ты взял в ночь первого хальвета. — Не смей больше покидать дворец без моего позволения, — Шехзаде наклонил голову, усиливая давление её ладони, а затем перехватил тоненькое запястье, крепко сжимая пальцами. — Если я отдаю приказ, то требую его исполнения. Это последний раз, когда я закрываю глаза на твою выходку. В следующий раз ты сразу же будешь наказана. — Мне нельзя нападать на людей или покидать тебя? — уточнила девушка. — Румейса, — Мустафа произнес её имя в протяжной манере. — Оба. — Я не могу гарантировать, что выполню все твои приказы, но обещаю сказать, если буду не согласна. — Ладно, — наследник тяжело выдохнул. Это был шаткий компромисс. Он прекрасно понимал, что если бы фаворитка со всем согласилась, она бы просто соврала. — Ты запрещал мне покидать дворец, чтобы я не узнала о тревогах народа касательно отсутствия наследников? — неожиданно перевела тему Румейса. Этот вопрос из разговора с Айбиге волновал ее больше всего. — Люди всегда преувеличивают, тебе не стоит обращать внимания на слухи. — Султан может не обращать внимание на слухи, Шехзаде не обладает такой роскошью, — Аврора выдернула свою руку и отошла вглубь комнаты подальше от двери. — Не имеет значения, насколько ты совершенный наследник, если не в состоянии продолжить род. Да будь хоть тысячу раз великолепный правитель, но если нет прямого наследника, после его кончины начнется смута. Это все понимают, и это пугает больше, чем немного худший Шехзаде. — Я ещё молод — и у меня есть дети. — Один сын, не проживший и недели, — это едва лучше, чем никого. — Ты родишь мне сына, тебе не нужно об этом беспокоиться. — А если нет? Если у меня уйдут годы на беременность? Если рожу девочку или будет выкидыш, или больной ребенок? Ты не можешь делать ставку лишь на меня, — Мустафа не отвечал, он лишь внимательно слушал. — Но ты не глуп. Ты понимаешь опасность слухов, — улыбка Румейсы была острой. — Ты ведь продумал запасной вариант. Каков он? — Если в течение следующего года ты не забеременеешь, у меня будет ещё одна фаворитка. Или же она появится во время твоей беременности. — Недостаточно, — покачала головой Румейса. — У Мехмеда вскоре будет гарем, за год может забеременеть несколько наложниц. А также не стоит забывать о Селиме. В его возрасте наложницам уделяют особенно много времени. У тебя нет года. Если твой здоровый наследник родится в одно время с сыновьями братьев — это ничего. Да, с опозданием, но народ вовремя получит уверенность в завтрашнем дне. Но если у любого из них дети появятся гораздо раньше твоих? То для нескольких пашей этого может быть достаточно, чтобы увидеть лучшее будущее для империи в другом Шехзаде. Я не могу этого допустить, — серьезно заявила наложница. — Я желаю быть лишь твоей силой, но никак не слабостью. — Я хотел как можно дольше оттянуть этот момент, в котором причиняю тебе боль, — наконец вновь начал подходить к ней Мустафа. — Крайне эгоистично щадить мои чувства перед болью, которое причинит вид твоего тела в гробу. Для своего положения я была слишком жадной. Это моя вина, прошу прощения. Я даю слово: не вредить твоим наложницам, но лишь до того момента, пока не увижу, что они отбирают тебя, — на такое заявление Шехзаде лишь слабо улыбнулся. — Я серьезно, — Румейса положила руки ему на шею. — Я буду учтива с теми, кто подарит тебе желанных сыновей, но я уничтожу любую, на которую ты будешь смотреть так же, как и на меня. Твое сердце лишь мое, и в этом вопросе моя жадность не имеет границ и исключений. Аврора не дала Мустафе ответить. Она поднялась на носочки и поцеловала его. Пылко, с жадностью, зная, что вскоре им придется делиться. От этого туман овладел разумом. Пальцы сжались на кафтане, не желая отпускать. Было мерзко от мысли, что его губы будут так же идеально ощущаться с другими. — Ты был предупрежден, после не смей меня обвинять, — выдохнула Румейса. — Чтобы я полюбил кого ещё, мне нужно найти женщину, превосходящую тебя, а это невозможно, — руки Мустафы обхватили её подбородок. — Сердце принадлежит лишь тебе, — губы Шехзаде крепко, до синяков прижались к ее. Он почувствовал легкую боль от укуса, и поцелуй приобрел металлический привкус.***
Следующий день Мустафа навестил Михримах. Ему было жаль сестру, которую выдали замуж за столь неподходящего для неё человека. Рядом с утонченной госпожой паша выглядел отвратительным слизняком. Они были несовместимы, как бриллиант и грязь. Но Султанша упрямо твердила, что довольна браком и вполне счастлива. Мустафе оставалось лишь сделать вид, что он поверил. Михримах будто постарела. Теперь в её одежде преобладали темные тона, глаза больше не светились, а лицо выглядело так, будто сестра недавно болела. Слишком резкая смена, чтобы не быть заметной. — Я знаю, что за этим решением стоишь ты, паша, — прямо заявил Мустафа, когда, выйдя из покоев сестры, столкнулся с Рустемом. — Простите, Шехзаде, — поклонился мужчина. — Но я не знаю, о чем вы говорите. — Посла ко мне направил ты, а после своей клеветой настроил против меня государя. Разве не так? — Мустафа это говорил совершенно спокойно. Ему доложили, с подачи кого посол заехал в Манису. Цепной пёс Хюррем сразу поспешил порадовать госпожу. — Что вы, Шехзаде, — от улыбки Рустема, наследник едва подавил в себе желание скривиться. — Для меня просто недопустимо строить интригу у вас за спиной. Кто бы что ни сказал, это все ложь. — Я закрою глаза на твое прегрешение лишь раз и то — ради сестры. Если Рустем умрет сейчас, о Михримах начнут говорить то же, что и о Танели. По столице уже начали распространяться слухи, что младшая дочь Султана приносит несчастье мужчинам. Брат, разделивший с ней утробу, родился мертвым, а паша, разделивший постель, даже до восхода солнца не дожил. Они уже заблаговременно похоронили следующего мужа, кто бы он ни был. Но Танели все равно на разговоры, а вот Михримах не так сильна, на ней это может серьезно отразиться. — Шехзаде… — Ты сказал достаточно, паша, — жестко перебил его Мустафа. — Передай тем, кому ты служишь: в следующий раз, за шаг против меня, они облачатся в черное.***
— Вот эта девушка, — поклонившись, оповестил Сюмбюль. Напротив Хюррем стояла на редкость красивая рабыня. Черные, как смоль, волосы до пояса, белая, фарфоровая кожа, благородные черты лица. — Её зовут Нурбану. — Говорят, у тебя есть особый талант. Мне интересно, правдивы ли слухи? Попав на учебу, Нурбану с разочарованием обнаружила слишком красивых и талантливых девушек. В Венеции ее внешность привлекала внимание, здесь же были собраны самые прекрасные девушки с разных уголков мира. Даже большая часть служанок имели незаурядную внешность. Шанс, что ей удастся попасть к Шехзаде, был не так велик. Она узнала, что почти у всех были собраны гаремы, а за два года, когда она полноценно станет наложницей, наследники и вовсе могут покинуть дворец. Стать фавориткой Султана не хотелось. Во-первых, у него уже было много взрослых и здоровых сыновей, а во-вторых, все знали, как ревнива Хасеки. Таланта тоже было мало, чтобы действительно выделиться. Она играла на трёх инструментах, прекрасно танцевала, но были девушки, которые превосходили её в том или ином занятии. К счастью, один талант, привезенный из Венеции, оказался уникальным. Она умела предсказывать будущее по звёздам, картам и свечам. Карт здесь не было, ночью не выпускали на улицу, но вот свечей было полно, как и желающих узнать будущее. Рабыня брала небольшую плату, которую мог позволить себе каждый. Таким образом ещё во время обучения она обзавелась нужными знакомствами и собирала деньги. — Если госпожа будет столь милосердна, что окажет мне великую честь посмотреть её судьбу, я буду самой счастливой рабой Аллаха, — с улыбкой, не поднимая головы, ответила Нурбану. Хюррем лишь кивнула, после чего Сюмбюль дал сигнал, что можно начинать. Брюнетка поставила перед Султаншей небольшую миску с водой, взяла горящую свечу и протянула Хюррем. — Пожалуйста, проведите над посудой, чтобы капли воска упали в воду, — Хасеки выполнила указания, после чего вернула свечу. — Любовь подобна пламени, — рабыня осмелилась поднять свои голубые глаза на Султаншу. — Всю вашу жизнь до последнего вздоха будет переполнять всепоглощающая любовь. В вашем будущем я вижу лишь её. — Я хочу узнать судьбу ещё одного человека. Что ждёт Махидевран Султан? — Без участия человека узнать его судьбу редко удается, — нахмурилась рабыня. Но несколько раз у неё получилось, возможно, и в этот раз сработает. — Но я могу попробовать, если госпожа согласится подождать немного дольше. — Хорошо. Нурбану сменила воду и провела на ней свечой несколько раз, чтобы воск упал трижды. И каждый раз в воде он застывал в одной и той же форме. До попадания во дворец, Сесилия ни разу не видела, чтобы человеку крест выпадал трижды. — Смерть, — вынесла свой приговор девушка. — У неё нет будущего. В основном, я не могу точно сказать судьбу человека, но в случае с Султаншей здесь нет ни сомнений, ни другого смысла. В большинстве случаев мои предсказания сбываются в течение одного или двух лет. — Это правда, — решил подать голос евнух. — Все, что она говорила за эти два года, всегда сбывалось. Хюррем широко улыбнулась. Её так не осчастливила даже собственная судьба, как скорая смерть Махидевран. — Хорошо, — Султанша протянула рабыне кошелек с золотом, но Нурбану не спешила его принимать. — Для меня была честь увидеть вас, иметь возможность предстать перед вами. У меня лишь одна просьба, позвольте прислониться к подолу вашего платья. Хюррем удивлённо приподняла брови. Рабыня оказалась более смиренной, чем рассказывал Сюмбюль. — Позволяю, — Нурбану с улыбкой поцеловала ткань. — А теперь можешь идти. К девушке стоило присмотреться. Селим уже долгое время не обращает внимание ни на кого, кроме Дильшах. Смышлёная красивая наложница могла бы развлечь сына.***
— Я ей понравилась, — заявила Нурбану Джанфеде, едва отойдя от покоев. — Уверена, через месяц другой, меня отправят к Шехзаде. — Не надейся, — закатила глаза калфа. — Госпожа уже отобрала гарем для Шехзаде Мехмеда. За каждой выбранной девушкой она наблюдала год. — А кто сказал, что я хочу попасть в гарем Шехзаде Мехмеда? — Нурбану стала перед женщиной и начала идти назад. — Я сделаю самую выгодную ставку. Из-за угла неожиданно вышла Румейса. Венецианка не врезалась в рабыню исключительно из-за быстрой реакции рыжеволосой. Нурбану быстро окинула взглядом незнакомку, после чего приветно улыбнулась. — Прошу прощения, я была неосторожной. — Ничего, — безразлично ответила рыжеволосая, пройдя мимо них. — С чего такая редкая вежливость к рабыням? — удивилась Джанфеда. — Ее платье выглядело простым, но в тоже время из дорогих тканей. У неё не низкий статус, — брюнетка продолжила рассматривать девушку, пока та полностью не скрылась из виду. — Она раньше мне на глаза не попадалась, знаешь ее? — Она не служит в Топкапы. Наверное, одна из личных служанок Шехзаде Мустафы. — Слишком красива, чтобы постоянно быть на виду и не стать фавориткой. — Уж кто-кто, а Шехзаде Мустафа с рождения был окружён женщинами редчайшей красоты. В его дворце внешность не гарантирует ничего. Так ты положила глаз на старшего наследника? — осознала калфа. — Выбирать не сына Хасеки само по себе очень рисково, — Нурбану резко остановилась, понизив тон. — Я смотрела судьбу троих наследников. Шехзаде Мустафу и Мехмета ждёт лишь смерть. — О Аллах, да отсохнет твой язык. Как ты посмела желать смерти Шехзаде! — Так было решено свыше, — рабыня оглянулась, хоть они и стояли в пустом коридоре. — Я не знаю, что произойдет, но лишь в судьбе Шехзаде Селима есть трон. Поэтому я приложу все усилия, чтобы попасть к нему. — Ты где-то ошиблась, — Джанфеда покачала головой, не веря в услышанное. — Шехзаде Мустафа всегда отличался крепким здоровьем и так любим народом. А Шехзаде Мехмед любимый сын Падишаха, Хюррем Султан следит за ним, как орлица. Я бы ещё поверила, если бы одного настигло несчастье, но двух и самых сильных? — У Махидевран Султан такая же судьба, как и у сына.***
Румейса вошла в общую залу, девушки собрались в центре, рассматривая ткани, которые привезла торговка. Наложница обошла их, чтобы подойти сзади, но когда проходила мимо купчихи, зацепила ее рукой. — Ай! — воскликнула женщина, ощутив боль в руке. — Простите, пожалуйста, я вас задела? — с волнением спросила Румейса. Торговка подняла руку, но там ничего не было, кроме маленькой красной точки. — Нет, наверное, показалось, — улыбнувшись, наложница присела к девушкам, вытащив из-под низу белую ткань, местами украшенную узором с бежевых нитей. — Девушки, вы тут выбирайте, а я отойду, что-то мне душно. Румейса провела взглядом хатун, а после подняла голову. Шехзаде Мехмед как раз возвращался после занятий. Рыжеволосая аккуратно прошла мимо рабынь и, лишь почти выйдя из зала, задела рукой служанку, несущую поднос с фруктами. Метал ударился о мрамор, привлекая внимание всех. — Хатун, у тебя, что глаз нет?! — закричала рабыня. — Я сейчас же сбегаю на кухню и принесу новые, не злись. Я очень быстро всё исправлю, — Аврора быстро покинула помещение, прежде чем рабыня успела что-то ответить. Выйдя из залы, Румейса боковым зрением увидела, как Мехмед спускается с лестницы, оставив евнухов наверху. Рыжеволосая сделала вид, что не увидела его, направившись к более узкому коридору, из которого можно было спуститься на нижние этажи. Шехзаде не мог ни позвать, ни подбежать, чтобы не привлечь ненужное внимание. Но когда он завернул за угол, Авроры уже не было. Однако вдали слышались все больше удаляющиеся шаги. Наследник ускорился, но пройдя вперед, вместо рыжеволосой девушки, нашел купчиху у подножья лестницы. Голова женщины была неестественно выгнута. — Шехзаде, — обратился Али к застывшему наследнику. — Что произошло? Гарем, несмотря на прекрасную оболочку, по-настоящему ужасное место, в котором было сломано тысячи жизней. Смерть здесь приходила во множестве обличий, но Мехмед увидел её впервые. До него даже сплетни о гаремных интригах не доходили, не то что жертвы в борьбе за власть. — Я просто нашел ее здесь, — растерянно ответил наследник.***
Следующий раз Аврора попалась на глаза Мехмеду, когда кралась к стражнику. Девушка передала парню, лет приблизительно как Шехзаде, небольшой свёрток. — Что здесь происходит? — не выдержал наследник, покинув свое укрытие. Янычар спрятал передачу за спину, а рабыня быстро поклонилась и, не поднимая головы, подошла к Шехзаде. — Позвольте с вами поговорить наедине? — прошептала девушка. Мехмед кивнул, отходя в сторону, но все же продолжил сверлить воина недоверчивым взглядом. — После назначения тебя в Манису по столице начали ходить ужасные слухи, — Шехзаде лишь кивнул. Он знал, как все любят старшего брата, в глазах народа он теперь причина, по которой Мустафу несправедливо наказали. — Я стала невольным свидетелем ссоры янычар. Искандер, — она наклонила голову в сторону парня. — Пристыдил их, сказав, что они не имеют права говорить гнусности о наследнике престола и что на все воля лишь Повелителя, и один он, знает как лучше. Во время борьбы он поранил руку. Мне стало жаль парня, и я принесла ему лекарств, все-таки он лишь сказал правду, никто не имеет права тебя обвинять. — Так ты встал на мою сторону, — уже без прежней вражды обратился к янычару Шехзаде. — Благородный Повелитель назначил вас санджакбеем Сарухана. Никому не дано право обсуждать Шехзаде. Я сам-то из Манисы, поэтому очень доволен вашим назначением и не сомневаюсь, что остальные жители будут так же счастливы. — Надеюсь, оправдаю ваши ожидания, — уже без прежнего раздражения ответил наследник, немного улыбнувшись. — Если ты ранен, то стоит обратиться к лекарю. — Не хочу пропустить и дня служению Османской династии. — Шехзаде, — вновь обратила на себя внимание Аврора. — Простите, что вмешиваюсь, но разве вы не должны готовиться к охоте? — И правда. Все же позаботься о своем здоровье — это приказ, — янычар покорно склонил голову. — Если у тебя будет возможность, — все так же шепотом продолжила Аврора, идя позади наследника. — Переведи его из этого дворца, парню не дадут пожить. Люди бывают слишком жестоки к тем, кто имеет храбрость отстаивать свое мнение. — Ты тоже думаешь, что я этого не достоин? — Считаю, что тебе будет очень сложно, — тяжело выдохнула Румейса, посмотрев на него. — В окружении людей, которые будут улыбаться, а на самом деле ждать возвращения Мустафы. Хуже не то, что говорят люди, а полное одиночество. Ведь есть или люди Хюррем Султан, верные исключительно ей, или те, кто ждут увидеть на твоём месте Шехзаде Мустафу. — Но есть такие, как Искандер. — И что с того? — пожала плечами Аврора. — Думаешь человеку, который будет верен в первую очередь тебе, а не твоей Валиде, позволят приблизиться? Забудь о нем, скорее летом выпадет снег, нежели он станет твоим сокольничим. — Я Шехзаде, и имею право выбрать себе слуг. — Ты можешь выбрать, а на следующий день его куда-то отправят. Или лично пойдешь к Султану просить о назначении для янычара? Говорю же, забудь, — тепло улыбнулась Аврора. — Уверена, тебе и без того подберут лучших слуг.***
Танели была удивлена, получив письмо от Хюсрева паши с просьбой встретиться. Сначала она хотела отказаться, но посчитала, что было бы неплохо хоть немного узнать жениха до брака. Если она узнает о каком-то непоправимом изъяне сейчас, то брак можно будет отменить без лишних проблем. — Простите мою дерзость, госпожа… — паша стоял за ширмой, так что лица не было видно, но едва различимое волнение проскальзывало в голосе. — Я давно хотел вас увидеть. Судьба подарила мне эту возможность. Повелитель пожелал, чтобы наш брак состоялся через 5 месяцев. Но если вы против, — его голос заметно поник. — Я не пойду на этот брак. Танели была крайне удивлена таким заявлением, она ожидала услышать многое, но не это. — Вы откажетесь стать зятем династии? — В этой чести не будет смысла, если госпожа рядом со мной не будет счастлива. — Что ж, — на мгновение замолчала Танели. — Ожидаю никяха. Простите, не могу больше задерживаться, иначе опоздаю на охоту. Султан пожелал провести несколько дней со своими детьми. Джихангира не взяли из-за здоровья, а Михримах решила остаться с братом, чтобы ему не было так грустно.***
Следующий день обещал быть крайне спокойным. Султан с детьми на три дня отправились на охоту. Хюррем поехала к Михримах, у которой второй день гостевал Джихангир. Впервые за несколько месяцев Махидевран позволила себе проснуться позже обычного. Наконец вопрос с Мехмедом был полностью закрыт и не нужно было волноваться о Шах. Излишняя доверчивость мальчика сыграла на руку. Достаточно было подкупить торговку и подстроить их встречу. А та уже наплела о волшебном снадобье, которого достаточно дать выпить человеку, чтобы тот влюбился. Это был один из немногих плюсов шестнадцатого века. Люди слишком суеверны и часто верят во всякую чушь. Приворотное зелье, как и любое волшебство, порицается религией, поэтому во время проверки Султанши Мехмед будет подозрительно взволнован. Но Алиса и представить не могла, что мальчишка настолько запаникует и прогонит женщину. Махидевран, как справедливая госпожа, вернула торговку во дворец, но оставлять её в живых надолго было рискованно. Золото хорошо покупает преданность, но лишь на краткий период. Полностью завершила представление Румейса, та, как всегда, не разочаровала. Шехзаде обнаружили на вершине лестницы возле трупа. Так как всем было понятно, что женщина умерла от падения, на яд ее тело никто не проверил. А Шах получила последние подтверждение своих сомнений. Остальные вопросы уже были решены и лишь ожидали своего времени, поэтому Махидевран неспешно наслаждалась трапезой, пока ей не принесли новые проблемы. — Что значит: Хюррем пропала? — спросила Алиса в надежде, что подводит слух. — Вчера вечером Хасеки быстро уехала, слуги подумали, что она направилась к дочери, вот и не подняли шум. Сюмбюль сказал, что вчера пришел гонец с донесением из Коньи. Шехзаде Селим болен. И я бы не поднимал шуму, если бы агу, доставившего послание, сегодня не нашли мертвым. И… — Махидевран лишь закрыла глаза, сделав глубокий вдох. — Это наш человек. — Отправьте сообщение в Конью, пусть доложат, что там происходит, и не приехала ли Хюррем. Сколько янычаров было при ней? — Трое, а также конюх, евнух и служанка. Как я и сказал, все решили, что госпожа отправилась к Михримах Султан, поэтому их пропустили, — Али говорил медленно, но на Махидевран старался не смотреть. — Немедленно отправьте тридцать янычаров за Хюррем. Ещё тридцать пусть обыщут леса вдоль дороги. А Михримах… — Госпожа во дворце, уже начала поднимать шум. — Прекрасно, — сквозь зубы прошипела Махидевран. — Отправляй весть Повелителю, — евнух продолжал стоять, ожидая дальнейших распоряжений Султанши. — Иди выполняй, все нужно сделать в кратчайшие сроки. Все вон! — повысила голос Алиса. Пока рабыни быстрым шагом покидали покои, Алиса поднялась с подушки и направилась на террасу. Она уже знала, чем должна закончиться эта поездка Хюррем. Вот только Хатидже мертва. Так какого черта! — Судьба, — Амон, как всегда, появился неожиданно. Он оперся спиной об перила, смотря на пустые покои. — Бывает слишком щепетильна к деталям. Люди нередко меняют свое будущее, но не события в глобальном. — Ее временное отсутствие — это событие в глобальном? — с раздражением спросила Алиса. — У меня на пустом месте добавились проблемы, — женщина сняла головы с золотую корону. Ее тяжесть сейчас по-особенному давила на мозг. — Будто ты была занята, — демон брезгливо посмотрел на поднос с едой. — Я лишь вижу, как ты постоянно отдыхаешь. — Проверь зрение, тысячелетия дают свое. — Интересно, ты и в аду будешь мне так дерзить? — Разумеется, с улыбкой, — ухмыльнулась Алиса. Кончики ее губ начали подрагивать от начинающейся разливаться боли по каждой вене. — Дьявол. — Отдохни, ты выглядишь болезненно.***
Султан прибыл на следующее утро, когда янычары нашли на дороге следы борьбы и пять трупов. — Как это вышло, что Хюррем поехала в Конью и пропала?! Меня не было всего два дня, а моя Хасеки бесследно исчезает! Сулейман был вне себя от гнева, он собрал всю семью в покоях, едва ли узнал о пропаже Султанши. — Она никого не оповестила, — спокойным тоном начала Махидевран. — Как только мне доложили, что Хасеки не у дочери, а отправилась в санджак, я сразу же отправила за ней янычаров. Поверьте, мы здесь все очень огорчены. — Это неправда, что все огорчены, Повелитель, — вмешалась Михримах. — Кое-то счастлив, ведь они заманили маму в ловушку, и уверяю вас, тот, кто заманил её, сейчас стоит перед вами, — она перевела взгляд на Махидевран. — Они воспользовались вашим отсутствием, от лица Селима написали письмо, едва мама уехала, а ага, который доставил послание, был найден мертвым. — Кто, Михримах, кто обошелся так с Валиде? — спросил Мехмед. — Известно, — Султанша вновь перевела взгляд от брата на черкешенку. — Кому очень хотелось ей навредить. — Это серьезное обвинение, сможешь доказать? — вмешался Мустафа. — Михримах, Танели, Мустафа и Мехмед — оставьте нас, — приказал Султан. — Повелитель… — хотела продолжить доклад Алиса. — Пока не вернется Хюррем, ты главная виновница, Махидевран! — взорвался Султан, едва дети вышли из покоев. — Я доверил тебе гарем, а ты позволила, чтобы без твоего ведома… Как она могла пропасть? Вокруг столько служанок и янычаров, думаешь, я поверю в похищение?! Ни один мой враг на это не пойдет, разве что, если он близко!***
— Иди за мной, Михримах, — скомандовала Танели, едва ли не силой утащив за собой сестру. — Шехзаде, — обратился к Мустафе Мехмед. — Если с моей мамой что-то случилось, твоя Валиде за все ответит. — Что ты себе придумал? — Тебя отослали из Манисы, вы, как и всегда, во всем обвинили мою маму, будто она это устроила. И удивительное совпадение — она пропала! — Замолчи, Мехмед, — тон Мустафы стал угрожающе тих. — Ты не смеешь так со мной говорить! Какой позор, не ожидал, что Шехзаде Османской империи может быть настолько неразумным. — Я… — Научись составлять собственное мнение, — не желая продолжать разговор, Шехзаде развернулся в сторону, куда ушли сестры.***
Танели приказала служанкам остановиться на полдороги, а едва они завернули на безлюдный коридор, толкнула Михримах в стену так, что сестра больно ударилась лопатками. — Мне все равно, что ты думаешь, какая война между нашими матерями, но ни что в этом мире не даёт тебе право разбрасываться такими обвинениями. — Ты спутала меня со своей служанкой. — Мои служанки хорошо знают, какая цена за неверно сказанные слова, — девушка кипела от злости. Она впервые так испугалась за Валиде, видя необузданный гнев повелителя, направленный лишь на неё. — Я знаю, почему ты волнуешься, без своей матери ты ничего из себя не представляешь. Но я тебе клянусь, ещё одно лживое слово о моей Валиде — и все равно, что сейчас с Хюррем, её принесут к тебе вперёд ногами, а следом полетит и голова твоего мужа. — Танели! — окликнул сестру Мустафа. — Ты не в себе, иди в сад, успокойся, — султанша кивнула. Брат был прав, она потеряла контроль, что раньше за ней не наблюдалось. Шокированная Михримах сделала шаг от стены. — Прости ее, вы обе очень взволнованы. — Да она с ума сошла! — воскликнула госпожа. Но Танели на неё даже не обернулась, продолжая идти к выходу. — Михримах, — Мустафа говорил мягко, взяв ладонь сестры в свою руку. — Я люблю тебя даже больше, чем моих братьев. Но ты уже не ребенок и должна думать, прежде чем что-то сказать. — Хватит, Мустафа, все понимают, что пропажа матушки выгодна лишь Махидевран Султан. — Тебе не стоит верить глупым разговорам. Люди так многое говорят. Например, — его голос был так спокоен. — Что твоя Валиде ведьма и ее нужно сжечь или похоронить заживо, — Михримах смотрела на брата и не узнавала его. Лицо было Мустафы, но глаза… они были так холодны, словно мертвы. — Но это ведь не значит, что завтра ты получишь плохие новости, — Султанша попыталась выдернуть руку, но Шехзаде с лёгкостью удерживал ее в своей ладони, а второй медленно гладил. — Ещё говорят, что твой муж достоин смерти. Но опять же, это ведь не значит, что завтра утром ты проснешься в окровавленной постели с трупом, у которого перерезано горло. Не верь лживым речам и впредь, прежде чем что-то сказать, подумай о последствиях. И не только для человека, на которого ты клевещешь, но и о себе. Тебе не идёт черный, — Мустафа поцеловал руку сестры и улыбнулся ей. Но лишь губами, глаза все так же не выражали эмоций. Нурбану доложили, что с ней хотела поговорить Михримах Султан, поэтому девушка поспешила к покоям Султана, ведь именно оттуда должна выйти госпожа. Но на полпути она увидела, как с дочерью Хюррем разговаривает Шехзаде Мустафа. Рабыня спряталась за стену. С такого расстояния не было слышно, о чем они разговаривают, но можно было хорошо разглядеть лица. Михримах Султан была в ужасе, она выглядела так, будто оцепенела от страха. Девушка неотрывно смотрела на брата так, будто перед ней что-то ужасное. Шехзаде же выглядел вполне спокойно, даже бережно держал ее за руку, но что-то было не так. Выражение его лица напоминало Махидевран Султан. Все так не зря говорили, что дети госпожи больше всего похожи на неё. Сказав ещё что-то, Мустафа отпустил сестру и направился в сторону Нурбану. Девушка сделала вид, что сама только вышла из -за поворота, и как только увидела наследника, поклонилась. Шехзаде прошел, не взглянув на неё, но венецианка и без того, хорошо разглядела старшего сына Султана. Он был красив так же, как и Мехмед, а это значит, что и Шехзаде Селим должен иметь приятную внешность.