***
Стамбул Утром в покоях Танели все старались передвигаться как можно тише. Госпожа не срывалась на слугах, но её скорбь была ощутима почти физически. — Нет, — махнула рукой Султанша, когда ей подали три короны. — Никаких украшений, а волосы просто расчешите, — рабыни отошли, чтобы закрыть сундуки и поставить их на место. — Хотя… — девушки моментально остановились. — Подайте маленький кулон в форме розы. Нарин отложила гребень, когда с волосами было покончено, она положила на руку черную чадру с тончайшей ткани и быстро приняла кулон, надев на шею госпожи. Танели на мгновение провела пальцами по золотым лепесткам, прежде чем позволила покрыть голову. — Теперь вы можете идти, — рабыни поклонились, но едва открыли двери, девушкам пришлось расступиться, уступая дорогу Михримах Султан. — Дорогая сестра, — поднялась Танели. — Какой неожиданный сюрприз, — девушка кивнула Нарин и та, поклонившись, вместе с остальными служанками вышла из покоев. — Пришла тебя поздравить, — едва взгляд госпожи зацепился за золотой кулон, Михримах сразу же сменилась в лице. — Я благодарна, это так заботливо с твоей стороны… — Откуда он у тебя? — нетерпеливо перебила Султанша сестру, указав на кулон. Танели нахмурилась, она опустила взгляд, будто забыла, что на ней было надето, а после с таким же безразличием ответила: — Не знаю, — девушка пожала плечам, взяв золотую розу в руки. — Возможно, Валиде подарила, а может, брат. Точно не Повелитель, недостаточно роскошно. Может, я выбрала его сама? Не помню, — отрицательно покачала головой госпожа. — Но если тебе нравится, найму мастера, чтобы сделал такой же. — Нет, — несмотря на резкий отказ, Михримах все ещё смотрела лишь на украшение. Она уверена, что именно его видела у Хасана. Но Танели не выглядела обеспокоенной, она, похоже, и правда не помнила, где его получила. Если бы это был подарок от постороннего мужчины, сестра должна была как минимум занервничать. Но тогда по какой причине украшение хранителя покоев у нее? Ему отказали и он продал кулон? Или человек, которому готовился подарок, умер? — Я хотела поговорить про Эсмахан. — Это несправедливо, — до этого спокойное лицо Султанши моментально помрачнело. — Из нас троих она единственной была счастливой. Не нам обговаривать решение Аллаха, но это было слишком рано. — Валиде подозревает, что убийство, — прямо заявила Михримах. — Что за глупости? Под прицелом всегда наши братья, но Султанши в этом плане в безопасности. — Да, ведь мы бесполезны, пока не вступаем в брак, — изогнув бровь, подметила Михримах. — Вот только мы ценны в продвижении наших мужей. Для Мехмеда, как и Мустафы, в свое время брак не дал больше привилегий. Такие союзы даруют детям более чистую кровь. Покушаться на члена династии из-за наследников, которые бесполезны до восхождения отца на трон? Такая затея, как минимум, глупая. Но я не могу не согласиться с тем, что смерть Эсмахан была слишком неожиданной. На самом деле, я уже вторую ночь не могу уснуть, думая, как такое могло произойти. — И к каким выводам ты пришла? — Это не заразная болезнь, иначе были бы другие случаи, — Танели села на подушку за стол. Она взяла армуду и сделала несколько глотков чая. — В нашем роду подобных проблем со здоровьем не было, — она не смотрела на Михримах, когда та села напротив. — Возможно, подобный изъян ей передался от родственников Лютфи паши. Но вопрос в том, как давно она болеет. Я в последний раз видела Эсмахан две недели назад. А ты? — Около десяти дней, мне было не до неё. — Вспоминая сейчас наши разговоры, я понимаю, что они были краткие. Могла ли Эсмахан уже тогда скрывать болезнь? — Думаешь, она была больна и знала об этом? — уточнила сестра. — Неужели Шах Султан так бы рискнула? — Свадьбу не разрешили бы, но я сомневаюсь, что тетя не начала бы лечение дочери. Мне кажется, что сама Эсмахан скрыла свою болезнь, доведя все до столь печального исхода. Но, возможно, она что-то сказала тебе, вы были более близки. — Нет, — Михримах отрицательно покачала головой. — Я бы ни за что не скрыла такое! — Аллах, — прошептала Танели. — Могла ли она осознанно поставить свою жизнь на кон ради брака?***
Мерджан ага вошёл в покои своей госпожи. На его руках оставалась капли крови, которые он поспешно вытер, прежде чем поклониться. — Сокольничий Шехзаде Мехмеда до последнего говорил, что лишь купил украшение и передал наследнику. Я уверен, что он не врал, — Шах недовольно поджала губы. — Подарок был вручён лично Мехмедом и какое-то время пребывал у него? — евнух кивнул. — Все слуги племянника контролируются Хюррем. Возможно, если бы он приказал тому отравить подарок, — парень сразу бы доложил Хасеки. — Но сам Шехзаде не покидает дворец, ему в любом случае нужно получить яд. Во дворце такие не держат. — Но поступает, — медленно сказала Султанша. — Проверь, кто из торговок приходил во дворец к наложницам в этот период и допроси. От тела парня избавься. Для султанш и фавориток, которые обзавелись средствами, подкупить агу или калфу, чтобы те достали яд, было не так и сложно. Так или иначе у каждой госпожи появлялись свои доверенные слуги, которые возвышались вместе с ней. Но Хюррем слишком контролировала своих детей, чтобы дать им обзавестись собственными людьми. Но был ещё один способ получить что-то из внешнего мира — торговки. На них закрывали глаза, пока в гареме не происходило что-то по-настоящему ужасное. В основном девушки покупали афродизиаки, разные средства, чтобы подпортить внешность конкурентки или создать недомогание. Чтобы осмелиться забрать чью-то жизнь, нужно, чтобы на кону стояло гораздо больше, чем было в джарие. Поэтому до убийства доходили в основном уже фаворитки, не прибегая к помощи торговок. — Как прикажете, госпожа, — поклонился Мерджан.***
— Ты уверена? — повернулась к дочери Хюррем. — Танели считает, что Эсмахан скрыла свою болезнь. Мне кажется, она искренне скорбит. — Тебе кажется или уверена? — переспросила Хасеки. — Уверена, — кивнула Михримах. Хюррем знала, что ничего не сможет узнать от Махидевран, Танели тоже поспешит закончить диалог. Лишь у Михримах был шанс что-то незаметно узнать. — Хорошо, возвращайся к мужу. Вы только поженились, не нужно надолго разлучаться, — с улыбкой сказала Султанша. Лицо дочери исказилось от отвращения, но Хасеки решила проигнорировать смену в настроении. — Вы приедете к нам на ужин? Мне еще сложно находиться вдали от семьи. — Возможно, завтра.***
— Моя госпожа, — с широкой улыбкой поклонился Хасан. — Добро пожаловать на борт, — он поспешно подал руку Танели, когда та поднималась на корабль. — Я был искренне удивлен, получив от тебя письмо с пожеланием вновь посетить мою красавицу. — Хотела сбежать от траура, — честно призналась Султанша. — Как же я мог забыть принести свои соболезнования, — мужчина положил руку на сердце, изображая грусть. — Мне искренне жаль, что он не умер раньше. — Тогда бы я не получила часть его средств, как раз вовремя, — Танели впервые за день улыбнулась искренне. Наконец не нужно было притворяться. — Я что-то должен для тебя сделать? — хранитель покоев указал на свой подарок, обвивавший ее шею. — Это самое простое украшение, которое у меня было, остальные слишком ценны для траура, — равнодушно пожала плечами девушка. — Сделаю вид, что совершенно не удивлен тем фактом, что столь недрагоценный подарок столько времени в сохранности у Султанши. — Ты обещал мне плавание, — перевела тему Танели, на что Хасан лишь ухмыльнулся. — Как пожелает моя госпожа. Отдать швартовый! — крикнул мужчина. — Я искренне за тебя волновался, могла бы и намекнуть, что паша одной ногой в могиле. — Это дело семьи. — Кровное родство не нужно, чтобы решить чью-то проблему. — Хочешь стать моим вторым мужем? — Танели смотрела слишком равнодушно для такого неожиданного ответа. — Если влезешь в дела моей семьи слишком сильно, я лишь так смогу тебя защитить. — Глупая принцесса, — рассмеялся пират. — Мне не нужна защита. Мой отец принял сторону Шехзаде Мустафы, значит, я больше не могу стоять в нейтралитете. — Хорошо, если брату нужна будет помощь, я сообщу. Но, пожалуйста, не вмешивайся просто так. Иногда ужасные стечения обстоятельств — это именно то, что нужно, — на этот раз Хасан больше не ответил шуткой. Танели смотрела с волнением, это было слишком редкое явление. Султанша хорошо помнила тот раз, когда хранитель покоев нарушил планы Валиде. Если бы не брат, мужчина уже был бы мертв. Она готова отпустить, но не похоронить. — В гареме вновь будут проблемы? — Нет, на этот раз все должно быть спокойно, — Султанша пошатнулась. Она привыкла к строптивым лошадям, но не к неустойчивой земле. Несмотря на то, что девушка точно бы не упала, Хасан в мгновение ока оказался слишком близко, придержав за локоть. — Я умею держать равновесие, — Танели сделала шаг назад, ещё раз пошатнувшись. — Так все время? — Это ты ещё во время шторма не была в плавание. Думаешь, почему многие моряки на суше ходят, пошатываясь? Они привыкают к постоянной качке на море и всегда пытаются поймать равновесие, даже на суше. — Поэтому многих моряков считают пьяницами? — спросила Султанша, направившись к носу корабля. — Не могу сказать, что это слава уж так несправедлива, — ухмыльнулся Хасан, став рядом. — Спасибо, — Танели закрыла глаза, наслаждаясь ветром, который приятно холодил лицо. Капюшон слетел с головы, освободив темные локоны. Вид не был так интересен моряку, как лицо госпожи. У неё была холодная, подобно утру ранней весны красота. Драгоценная дочь Султана, скрытая от всех взглядов за высокими стенами и многочисленной охраной. По своей природе Хасан был противником заключения, но в ее случае был согласен с правилами. Слишком красива, чтобы ее мог увидеть каждый. — У меня есть вопрос, — Танели открыла глаза, но не спешила поворачиваться к моряку. А есть ли смысл даже в попытке получить брак, который сделает её счастливой? Ведь цена ему будущее брата, а значит, и жизнь Мустафы. Даже если она сможет предложить Хасану достаточно выгодные условия, чтобы тот согласился заключить никях, насколько ее счастье будет полезно семье? Совет может оказаться в руках сторонников Хюррем. Султан и так не хочет видеть брата на троне, ситуация и без того медленно оборачивается против Мустафы. Если бы был жив отец, она бы получила все без особых усилий. Ибрагим паша сдерживал и Хюррем. Да и совет безропотно поддерживал Мустафу. Но сейчас будущее слишком туманно. Валиде и брат поддержат любой выбор, но из-за ее эгоизма их судьба будет под ударом. — Что ты хочешь знать? — Передумала, забудь. Я плохо себя чувствую, — Султанша надела капюшон так, чтобы он как можно больше закрывал ее лицо. — Хочу вернуться.***
Шах вошла в комнату подвала. Торговку пытали, не трогая лица. Если не присматриваться, создавалось впечатление, что с ней все в порядке. — Едва мы начали засовывать иглу под ноготь, она сразу же заговорила, — рассказал Мерджан. — Ты утверждаешь, что сам Шехзаде купил у тебя яд? — Я столкнулась с ним случайно. По одежде поняла, кто предо мной, но с каким именно Шехзаде говорила — не знаю, — быстро рассказала женщина, все время оглядываясь на агов. — Хочешь наклеветать на наследника Османской империи и остаться безнаказанной? — повысив тон, спросила Султанша. — Я уже сказала, что имею доказательство. Шехзаде расплатился своей брошью. Она у меня дома, я ещё не успела продать. — Это правда, — подтвердил Мерджем, едва Шах перевела на него взгляд. — Ее дом обыскали, вот, — он вытащил из-под пояса серебряное украшение в форме полумесяца, усыпанное бриллиантами. — Я расспросил служанок из гарема, некоторые видели её на Шехзаде Мехмеде. — А если какая-то рабыня украла брошь, продала тебе, а сейчас ты пытаешься оправдаться? — продолжила сомневаться госпожа. Она до последнего не хотела верить, что именно племянник виновен во всем. — Он меня узнает! — воскликнула женщина, на мгновение замолчав. — Если я ещё раз смогу увидеть Шехзаде, он меня узнает! — Если ты солгала, — Шах схватила ее за подбородок. — Отправишься в преисподнюю.***
Маниса — Нергисшах с каждым днём всё красивее, — сказал Шехзаде, держа дочь на руках. — Она вся в тебя. — Спасибо, — улыбнулась Султанша. — Но характер у неё ваш. Я так рада, что сегодня вы смогли поужинать с нами. — Я соскучился за моим бриллиантом, — Мустафа с улыбкой поцеловал девочку в лоб. — Мы тоже очень по вам скучали, так давно не видели. Уверена, Танели Султан в свадебном платье была неотразимой. — Да, — улыбка сошла с лица Мустафы. — Жаль, но мне пришлось уехать утром, и письмо о кончине Айяса паши застало меня уже в Манисе. Я хочу вскоре ещё раз приехать в столицу. — Возможно, на этот раз мы отправимся вместе? — Посмотрим. — Повелитель ещё не видел свою первую внучку, да и Махидевран Султан смогла увидеть ее лишь раз. К тому же Танели Султан всегда была счастлива провести время с Нергисшах. — Танели в ней души не чает, — Мустафа сильнее прижал к себе дочь. Не получив вновь обещания, Айбиге нахмурилась, но быстро заставила себя улыбаться. Она отчаянно хотела хоть на краткий миг выбраться из этого дворца. Маниса принесла лишь боль и разочарование. — Нергисшах уже пора спать, — девочка и правда все чаще зевала. — Но я бы с радостью ещё побыла с вами, если у вас нет других дел. — Да, думаю… — слова Шехзаде прервал стук в дверь. — Войдите. Фахрие поклонилась и быстро подошла к Мустафе, она слегка нагнулась, но Айбиге все равно услышала сказанное. — Румейса хатун очень просила передать вам, — рабыня протянула две руки, в каждой из которой было письмо. — Попросила открыть лишь одно. На пергаменте, находившимся в правой руке, было написано: «Я не буду меняться» — а в левой: «Стану идеальной для тебя». Султанша не видела, что именно было написано, но задумчивость мужа заставила ее напрячься. — Уверен, вам обеим нужен отдых, — Мустафа отдал дочь Айбиге, а сам взял письмо из левой руки. — Спокойной ночи, мое сокровище, — с теплой улыбкой напоследок сказал наследник прежде, чем начал читать. — Увидимся завтра. Султанша передала девочку служанке, а сама ещё пару мгновений оставалась стоять напротив Мустафы, но муж будто забыл о её существовании. «Я больше не хочу тебя расстраивать, поэтому мой Шехзаде получит безупречную наложницу, которую заслуживает. Я уважаю твое желание». Поклонившись, Айбиге медленно стала отходить к двери. Она знала, что сердце Мустафы никогда не будет её. Единственное, на что могла надеяться госпожа, — это титул Валиде. Но без сына её дальнейшее существование рискует стать жалким. — Скажи Румейсе готовиться, хочу, чтобы она пришла ко мне сегодня, — эти слова мужа Султанша услышала, когда перед ней закрылась дверь. Рабыня снова выиграла.***
— Какое? — вместо приветствий спросила Румейса, когда Фахрие поднялась на этаж фавориток. Аврора выглядела напряжённой. Она смотрела лишь на готовящихся ко сну девушек. — Шехзаде выбрал второе письмо, — рыжеволосая поджала губы. Не отвечая калфе, она вошла в свою комнату. — Приказал приготовиться на хальвет. Как и просила, я сказала, что ты не в том состоянии и придёшь завтра. Шехзаде все понял, — казалось, фаворитка утратила всякий интерес к словам Фахрие. Она начала быстро собирать вещи в небольшой сундук. — Сегодня никого к себе не звал, даже Айбиге Султан отправил. — Зови Азата, — на мгновение подняв взгляд, ответила Аврора, не прерывая сборов. — Передумай, — попросила калфа, преградив дорогу упрямой фаворитке. — Это слишком рискованно. Шехзаде будет зол, а если он тебя накажет? Вдруг больше не захочет видеть? — Зови Азата, ты знаешь, что делать.***
Стамбул Утро Мехмед направлялся на урок, когда на его пути возникла торговка. За ней стоял Мерджан как всегда с каменным лицом, которое заставляло чувствовать напряжение. — Шехзаде, — медленно протянула женщина. Наследник остановился и нервно оглянулся на евнухов, которые с любопытством рассматривали хатун. — У меня множество товаров, возможно, вы пожелаете сделать кому-то подарок. — Как ты смеешь без позволения обращаться к Шехзаде! — возмутился евнух, стоявший позади. — Мерджан, как вышло, что эта женщина появилась на пути Шехзаде? — Она не там свернула, я как раз вел ее к выходу. Приношу извинения, — ага ещё ниже поклонился Мехмеду. — Но у меня есть уникальные вещи, которые господину могут вновь понравиться, — торговка говорила с улыбкой как можно естественней, стараясь не показывать страха. Мехмед вновь неосознанно оглянулся на слуг. Евнухи обо всем докладывали матери, это может вылиться в проблему. Валиде будет разочарована. — Мерджан, — Шехзаде повысил тон, чего раньше почти никогда не случалось. Но несмотря на всю строгость, голос едва заметно подрагивал от волнения. Старший сын Хюррем султан не умел играть на публику или скрывать свои эмоции. — Эта женщина нахальна и не в себе. Я прощаю ей это странное поведение, но больше не желаю видеть во дворце, — он говорил слишком быстро, взгляд старательно избегал торговку, а пальца сжаты в кулаки, выдавая неуверенность парня. — Как прикажете, — для Мерджана больше не было смысла продолжать диалог, он получил то, что хотел.***
Маниса Мустафа уже давно не был так зол. Посол из Австрии позволил себе предложить союз. Неверный говорил так, будто его отец лежит на смертном одре. Неслыханная наглость. Но на этом ужасные сюрпризы не кончились. Когда Шехзаде приказал позвать Румейсу, чтобы любимая подняла настроение, вместо нее пришла какая-то рабыня. Многим ошибкам можно было найти оправдание, но не такой очевидной глупости. — Простите, Шехзаде, вчера Румейса хатун сказала, что вы ссылаете ее из дворца, а в покои фаворитки приказали переселить Нур, — Фидан была изрядно напугана. Ей ещё вчера показался странным такой приказ, но кто она такая, чтобы оспаривать. — Ты от меня лично это услышала?! — не выдержал наследник и перешёл на крик. Калфа со страха опустилась на колени. — Какая бы фаворитка стала врать о таком? Вы уже легли спать, а Азат ага подтвердил сказанное. Разве у меня могли остаться сомнения, когда брат отправляет собственную сестру в ссылку? — Зови ко мне сокольничего! Ожидая прихода слуги, Мустафа попытался успокоиться. Если так продолжиться и дальше, то он прикажет казнить мужчину. Когда двери вновь открылись, Шехзаде не нужно было кричать. Азату достаточно было взглянуть в карие глаза, чтобы понять, насколько зол сейчас господин. — Я лишь исполнил ваше пожелание, — спокойно ответил бывший наемник. — Что за чушь ты говоришь? Где Аврора?! — Сестра сказала, что предложила вам выбор: она или безупречная рабыня вашего гарема. Как мне доложили, вы выбрали прекрасно обученную наложницу. Письма. Сразу же вспомнил наследник. В выбранном нем, говорилось, что Шехзаде получит безупречную фаворитку. Стоило бы догадаться, что Румейса не капитулирует так просто. Гнев начал немного утихать на фоне осознания неправильного выбора. — Где моя фаворитка? — уже спокойнее снова спросил Мустафа. — В отведенных для неё покоях. — Где твоя сестра?! — снова начал закипать наследник. — Не располагаю такой информацией, — Азат говорил спокойно, покорно склонив голову, но в те редкие мгновения, когда он смотрел на Шехзаде, в его взгляде читалось лишь осуждение. — Я ее даже из под земли достану. — Это ваше право. — Ты же знаешь, какое наказания для наложницы, сбежавшей из гарема Шехзаде? Смерть. Это несказанное слово повисло в воздухе тяжёлым грузом. Лишь сейчас Азат полностью выпрямился, но Мустафа не увидел в его глазах и капли беспокойства за сестру. — Я знаю, что сделают с рабыней, посмевшей ослушаться своего хозяина. Но мы говорим о моей сестре. У неё нет бога, в которого она верила, повелителя, которому она была предана. Даже я не могу рассчитывать на ее полное подчинение. Думаете, ее остановит формальная преданность господину, которым вы сами себя назначили? Три года прошло, — срок, который Мустафа так старательно убирал из своих мыслей был озвучен. — Долг за три попытки лишить жизни уплачен, даже больше, чем было оговорено изначально. Если вы пожелаете, я немедленно покину дворец.***
Стамбул — Я его нашел, — тихо сказал Али Махидевран, когда они направлялись в покои госпожи. — Прекрасно, — улыбнулась Алиса. — Смотрите за ним, в нужный момент он должен быть безупречен. — Так и будет, — пообещал евнух. — В последние два дня Рустем паша слишком много крутится возле Повелителя. — Я бы забеспокоилась больше, если бы было по-другому. — Госпожа, — поклонились рабыни, когда Алиса уже была у своей двери. — В покоях вас ожидает Танели Султан. — Все свободны, хочу провести время с дочерью, — приказала она слугам, сопровождавшим её. Рабыни быстро открыли двери, когда Махидевран сделала первый шаг вперёд. — Я как раз хотела тебя увидеть, — женщина едва улыбнулась Танели, когда та встала поклониться матери. — Думаю отправить тебя в Манису, как на это смотришь? — Я хочу остаться возле вас. — Как пожелаешь… — И я подумала над другими вашими словами, — сделав глубокий вдох, быстро продолжила девушка. — Я все ещё настаиваю на браке с Хюсревом пашой. Я все обдумала, это хороший вариант. — Все? — Танели уверенно кивнула. — А как будешь с ним спать? — на столь прямой вопрос Султанша растерялась. Ей стало неловко под таким серьезным взглядом холодной синевы. — Брак это не только совместное проживание в одном доме и беседы, — Алиса начала медленно подходить к дочери, не разрывая зрительного контакта. — Тот, кого ты выберешь, будет иметь доступ к твоему телу, не раз и не два, а пока будет жив. Разумеется, будучи Султаншей, ты можешь отказать, но сколько раз, требуя столь много взамен? Если человек не будет привлекать, как мужчина, и это я не говорю о чувствах, то тебе будет противно от каждого прикосновения. А ты красива, — Махидевран взяла её за подбородок, подняв опустившуюся голову. — Безупречно прекрасна и будешь вызывать желание, сама тоже не желая. — Валиде, мне неловко от таких разговоров, — Танели резко отошла назад, вновь опустив голову. — Мы обсуждаем твое будущее и насилие, которое над тобой может быть совершено. — Паша не посмеет взять меня силой. — Дорогая, каждый раз, когда ты будешь ложиться к нему в кровать не по собственному желанию, а потому что обязана, как жена, — это будет насилие. И каждая такая ночь будет делать тебя все несчастливее. Помни, брак — это самая невыгодная сделка и прежде, чем на него согласиться, нужно обдумать все условия. Я приму любое твое решение, ведь лишь ты имеешь право портить свою жизнь. Но хорошо все обдумай. — Я все обдумала, — твердо заявила Танели. — Пожалуйста, не теряя времени, договоритесь о браке. — Хорошо, — лицо Алисы не выказывали эмоций, хоть дочь отчаянно пыталась в нем увидеть удовлетворение или разочарование. — Но помни, что это твое решение и с его последствиями тебе придется справляться самой, — Шах Султан вошла в покои без объявления, лишь успели постучать в дверь. — Госпожа, — поклонилась Махидевран, не согнув спины. — Я не могла найти в себе силы, чтобы проведать вас, — подошла к тете Танели. — Все мои слова соболезнования были бы жалкими в сравнении с тем, что вы чувствуете. Эсмахан стала для меня единственной подругой, и ее уход будто убил меня, — глаза девушки начали наполняться слезами. — Поэтому я даже представить не могу, как сейчас больно вам. — Твоя поддержка придает мне сил, — Шах держалась достойно, ни одним движением не выдав собственного горя. — Спасибо, дорогая. Танели поклонилась и, ещё раз склонившись уже перед матерью, вышла из покоев. — Простите, что не навещала. Если бы я потеряла ребенка, то не хотела бы никого видеть. Подумала, вы тоже, извините, если проявила грубость. — Нет, мне нужно было время, — без приглашения, Шах села посреди софы — место, которое в основном занимала Махидевран. — Сейчас, не имея собственных детей, я решила найти утешение в племянниках. — Танели это пойдет на пользу, она близко к сердцу принимает смерть родных. Валиде, Хатидже Султан, а теперь и Эсмахан, — Алиса села рядом. — С каждым разом она все больше погружается в печаль. — А также ее муж. — Мы обе понимаем, какое счастье для юной девушки разделить жизнь со старым мужчиной, — уклончиво ответила Махидевран. — Но все же, как вовремя он умер, — более прямого намека на смерть паши Алисе и не нужно было. — На все воля Аллаха. К счастью, хоть Михримах узнала семейное счастье. — Для тебя было бы крайне удобно, если бы Рустема положили в третий гроб. — Госпожа, моя забота — это гарем султана и сына, а также будущее дочери. Мне и так за слишком многим нужно следить. Если я ещё начну интересоваться советом, то времени на сон совершенно не останется. — Матери наследников нередко жертвуют сном во благо будущего сыновей. Излишний отдых может иметь нежелательные последствия. — К сожалению, из-за моего низкого происхождения мне не хватает образованности. Надеюсь, госпожа сможет уделить немного времени на наставление? — Для этого я здесь. Лютфи пашу, скорее всего, назначат великим визирем, поэтому мы задержимся. — Без сомнения, разве есть в совете паша более достойный этой важной должности.***
Следующий день Махидевран попросила Султана принять сразу же после того, как Хюррем покинула покои. Сулейман будет присутствовать на диване завтра утром. Так как Хасеки сегодня уезжает к Михримах, она не сможет нашептать мужу свое мнение. — Повелитель, — поклонилась женщина, войдя. На Султана как раз одевали кафтан из черного бархата, расшитый золотыми нитями. — Проходи, — Сулейман поправил одежду и махнул слугам, чтобы те были свободны. — Я и сам хотел с тобой поговорить. Как Танели? — Эти события стали для неё ударом. В прошлый раз она год горевала по Хатидже Султан, я боюсь, что в этот раз все повторится. Поэтому я бы хотела предложить способ для предотвращения этого. — И что же ты придумала? — Султан сел на тахту и похлопал по месту рядом. — Один неудачный брак может исправить лишь другой счастливый. — Но тело Айяса паши только опустили в землю. — Я не предлагаю готовиться к свадьбе, лишь выбрать для неё мужа сейчас, — Махидевран села рядом. — Начнем саму подготовку через несколько месяцев. Никто не станет нарушать традиции. Мы лишь дадим Танели надежду на скорое счастливое будущее. Чтобы она знала, что по окончанию траура, для неё начнется новая и счастливая жизнь. — Если ты считаешь, что это поможет нашей дочери пережить утрату, то я выберу для неё подходящую партию. — Благодарю вас, — улыбнулась Султанша. — Но могу ли я попросить, выбрать пашу, который будет жить недалеко от дворца? Вы же знаете, как ранима наша Танели. Я боюсь, что, если что-то произойдет снова, а мы будем далеко, никто не сможет её поддержать. — Я и сам не хочу, чтобы она уезжала из столицы, можешь не волноваться об этом. — И ещё, — Алиса промедлила, подбирая правильные слова, чтобы не напоминать об ошибочности прошлого выбора Султана. — Я осмелюсь попросить, чтобы на этот раз муж нашей дочери был молод. Например, близок к вашему возрасту. Вы сейчас на пике своей силы, и ваше здоровье показатель остальным. Несмотря на милую улыбку госпожи, глаза её были, как и прежде, холодны. Султану уже было сорок шесть. В его бороде до ключиц начала пробиваться седина, как и на голове. Морщины более глубокие, особенно в районе глаз. Он уже выглядел как старик. А от улыбки, появившейся после комплимента, Алисе стало тошно. Этот мужчина и правда считал, что для семнадцатилетней девушки нужен муж подобный ему? — Я понимаю твои опасения. На ум мне пришел один паша. — Надеюсь, у него нет проблем со здоровьем? — Нет, Хюсрев паша никогда не жаловался на недомогание. К тому же он не был женат, ему тоже пора семью. — Я полностью доверяю вашему разуму. Уверена, вы выбрали самого достойного из всех пашей.***
Маниса — Госпожа, я правда не знаю, по какой причине Шехзаде собирается в столицу, — Фидан говорила неискренне. Из-за безразличия Махидевран к невестке калфа не спешила услужить Айбиге. — Уверена, если вы спросите у Шехзаде, он непременно вам все пояснит. Эту издевку госпожа решила пропустить, все же ей ещё нужно многое узнать от рабыни, заправляющей всеми слугами в гареме. Но в первую очередь, из-за своего высокого положения, калфа не могла не знать, что Шехзаде отклоняет все приглашения Султанши последние два дня. — Меня очень удивил неожиданный отъезд Румейсы. Что она сделала? — Я не задаю вопросов, госпожа, лишь исполняю приказы. И так отвечали все, кто хоть что-то мог знать, что неимоверно раздражало крымчанку. Когда утром ей доложили, что бывшая любимица была сослана из дворца, Айбиге была вне себя от счастья. Но ситуация была слишком странной. Султанша собственными глазами видела, как повеселел Мустафа, едва получив письмо от фаворитки, что же она сделала, что её выслали ночью? При этом вещи Авроры никому не позволено трогать, другие наложницы на хальвет не ходят, а брат Румейсы все так же служит Шехзаде. Возможно, это временное наказание? Но сколько оно продлится? — И куда же отправили Румейсу? — Этим занимался лично сокольничий Шехзаде, желаете встретиться с ним? — Нет, — даже слишком резко ответила Айбиге. Брат соперницы пугал её с первого дня.***
Два дня спустя Стамбул — Госпожа! — Али нашел Махидевран Султан, сидевшую на холодном мраморном полу. Женщина согнулась, ее лицо было искажено от боли, но едва она услышала евнуха, попыталась скрыть эмоции, сжав губы в плотную линию. — Что с вами? Я позову лекаря. — Говори тише, — сквозь зубы приказала Султанша, смотря в пол. — Мне никто не нужен, говори, что хотел. — Шехзаде Мустафа во дворце, — превозмогая боль, Алиса подняла голову на слугу. Сын не должен был приехать в столицу, не так рано. — Он направился к Повелителю. — Приведи сына сразу ко мне… — Махидевран пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы продолжить. — После разговора с Султаном. Никто не должен знать о моем состоянии, — едва евнух успел открыть рот, Махидевран продолжила. — Новость о моей болезни все разрушит. А ты знаешь, что я сделаю с тем, кто нарушил мои планы. Али нервно сглотнул. Даже стоя на коленях, превозмогая боль, эта женщина все ещё могла пугать.***
— Повелитель, вы пожелали немедленно меня видеть. Я скакал без остановок. К чему была такая срочность? — Я посчитал, что так нужно, — Султан на него не смотрел, а старательно выводил узор очередного украшения. — Поговорил с послом Австрии, — догадался о причине недовольства отца наследник. Это было единственное, за что ему можно было сделать выговор. — Я указал ему на его место. — Я много раз предупреждал, говорил, что нужно уважать законы и традиции, что ты и шагу не должен ступить, не спросив меня. — Повелитель я лишь хотел служить Вам и Османскому государству, — Мустафа отчаянно пытался поймать взор Султана, но тот будто смотрел сквозь него. — Я понял свою ошибку и более не повторю ее. — Хорошо, теперь о причине твоего приезда. Я хочу доверить тебе самый важный санджак государства. Я решил назначить тебя санджакбеем Амасьи. Она находится вблизи персидских земель и Черного моря. Этот санджак намного важнее, чем Маниса. Ты будешь охранять наши восточные границы. Этот санджак действительно был самым большим и стратегически важным для Османской империи. Единственное, в чем он проигрывал, было расстояние. Не имеет значения, насколько важный санджак, если он будет дальше, чем у всех остальных братьев. — Мне казалось, что туда должен поехать Мехмед, — Шехзаде уже понимал, как изменилась расстановка приоритетов. Но в нем все ещё оставалась надежда, что из-за воспитания матери он видит ситуацию в более мрачных тонах, чем она являлась. — Брат не расстроиться, если я заберу санджак, который ранее вы готовили ему? — Нисколько, у него нет опыта управления санджаком, поэтому ему более подойдет Маниса. У тебя же столько опыта, что ты ставишь себя на мое место и принимаешь решения. — Повелитель… — Это все, можешь идти.