***
В собственных покоях Алиса не находила себе места: теперь, когда Мустафа был на встрече с Сулейманом, ей казалось, что сделанного было недостаточно. — Валиде? — она настолько погрузилась в собственные мысли, что не услышала, когда Танели вошла в покои. — Вам не стоит так волноваться за брата. — Меня раздражает, что все мои усилия были напрасны. Я тратила все время на его воспитание, а в итоге получила упертого слепца. — Не говорите так, — тепло улыбнулась девушка. — Просто он ваша копия, поэтому и делает именно то, что посчитает нужным. — Был бы он похож на меня, я бы не волновалась, — Махидевран взяла кувшин, который стоял на небольшом стуле в другом конце комнаты комнаты, чтобы налить себе вина. — Все говорят, что я ваша копия. Для меня это величайшая похвала, но правда в том, что это не так, — грустно вздохнула Султанша. — Полагаю, я взяла по равной части от вас и отца. Но Мустафа… чем старше он становится, тем меньше я вижу сходства с Султаном. Просто вы слишком за него волнуетесь и поэтому замечаете лишь промахи. Но посмотрите на ситуацию с другой стороны, — девушка подошла к матери, когда та пригубила немного вина. — В своем санджаке он все и всех контролирует. Эта необходимость за всем следить у него от вас, — Махидевран бросила на дочь взгляд, полный сомнений. — Женщина, с которой он проводит время, лучше всего показывает, что близко его душе. Он, безусловно, справедлив и проверит все, прежде чем вынести приговор, но и милосердия к виновному в нем нет. — Этого недостаточно. — Но ведь ни вы, ни я не знаем, на что способен брат. Он ещё ни за что не сражался даже в половину силы, — с этим заявлением Махидевран не стала спорить. — Мы не представляем, насколько он может быть жесток. Султанша опустила бокал и отвела взгляд. Из-за того, что именно жизнь Мустафы всегда была под угрозой, она действительно в первую очередь подмечала именно недостатки. Но по-другому нельзя, одна ошибка может разрушить все старания. Али вошел без стука, в этот раз Махидевран позволила ему такую вольность, ведь не хотела тратить драгоценные секунды в ожидании новостей. — Айяс паша передал вам послание, — ага склонился перед госпожой, протянув письмо в руке. Прежде чем принять его, Султанша бросила краткий взгляд на дочь, у которой исказилось от отвращения лицо. Достаточно было лишь упоминания о великом визире, как у Танели пропадало настроение. «Султан отправился на совет в хорошем настроении. В этот раз он простил Шехзаде нарушение приказа. Но, боюсь, если наследник еще раз сделает по-своему без одобрения Повелителя, все так просто не закончится». — Глупец, — едва слышное слово вырвалось у Алисы. — Я же говорила, что Айяс паша ни на что не способен… — Твой брат — глупец, — резко перебила её Валиде. — Передай Мустафе, что я хочу его видеть, — приказала госпожа аге. — А сейчас: оставьте меня все.***
Маниса — Пусть приготовят мне еще щербета, — приказала Айбиге служанке. — Госпожа, — тихим тоном начала Нергиз. — Возможно, вам не стоит есть какое-то время сладкое. Уже четвертый вечер вас мутит. До приезда Шехзаде вам нужно поправиться. Не дай Аллах он начнет звать в ночь четверга Румейсу. На глупые мысли новой рабыни Султанша лишь закатила глаза. На самом деле, именно по причине болезни Мустафа начнет приходить чаще и меньше звать Аврору. Поэтому свои недомогания, вызванные непереносимостью некоторых настоек для беременности, она встречала с радостью. — Щербет здесь ни при чем, после него мне становится лучше. — Возможно, вы беременны? — предположение Нергиз заставило Айбиге застыть на месте. Она даже не обращалась к лекарям из-за тошноты, посчитав это привыканием к новым лекарствам. Султанша насколько была уверена, что делает недостаточно, чтобы забеременеть, что без замедления отправила свою личную лекаршу в деревню за женщиной с чудотворными руками. — В основном, когда женщина очень долго не может забеременеть, у неё рождается сын, — с улыбкой сказала девушка. Айбиге дрожащей рукой коснулась своего живота. У неё больше месяца не было крови, и при прошлой беременности симптомы были такими же. — Получилось, — дрожащим голосом прошептала Султанша.***
Стамбул Войдя в покои к матери, он заранее знал, что разговор намечается тяжелый. — Больше так не делайте, — Шехзаде положил на стол указ, который утром получил от Махидевран. — Вы хоть понимаете, какое бы расследование началось? За подделку печати Султана наказание одно — смерть. — Я все просчитала наперед, — госпожа продолжала сидеть на софе, пока к ней неторопливо приближался сын. — Тебе нужно было лишь сделать, как я сказала, все остальное — мои проблемы. — Я не сомневаюсь в ваших способностях, но я никогда не буду рисковать своей семьей, даже если на кону действительно будет стоять моя жизнь. — Она и стояла, — резко поднялась Махидевран. Из-за отсутствия сна и постоянных нервов сейчас сдержать гнев ей было куда сложнее. — Поверь, при желании, уже этого было достаточно, чтобы отправить к тебе палачей. — Вы слишком плохого мнения о Султане, — возразил Мустафа, впервые с начала разговора он позволил себе немного повысить тон. — Произошло недоразумение. Я казнил виновного, как этого и желал отец. После моих объяснений он все понял и остался довольным. — Мой добрый и справедливый сын, — в голосе Султанши появилась обманчивая мягкость. — Как будущий Султан, ты, безусловно, поступил верно. Показал всем, что ты не казнишь невиновного, не поверишь лживым слухам, всегда докопаешься до правды и не дрогнешь, вынося приговор. Это качества мудрого и сильного Султана, за которое народ будет превозносить тебя еще больше, чем сейчас, — но после этих теплых слов улыбка резко сошла с лица Махидевран. — Но как Шехзаде, ты допустил непростительную ошибку, о которой снова и снова будут напоминать твоему отцу. Сам факт, что, получив приказ от Султана, ты решил его проверить, непростительно подрывает его репутацию. — Я сделал так, как вы требовали от меня с детства. В том, чтобы еще раз проверить ситуацию, от которой зависит жизнь человека, нет ничего плохого. И как оказалось, я был прав, мог пострадать невиновный, а предатель и дальше бы доносил сефивидам. — Вот именно, ты оказался прав, — Шехзаде нахмурился, не понимая, к чему ведет его мать. — Этот случай показал, что Султан, владеющий третью мира, не удосужился перед вынесением приговора своему верному паше проверить информацию. В то время как Шехзаде, не имеющих и половины его власти, получив приказ, в справедливости которого никто не имел права сомневаться, в кратчайшие сроки узнал, кто истинный виновный. То, о чем раньше лишь шептались, теперь будут говорить с уверенностью: Султан Сулейман подвержен чужому влиянию и может убить достойного человека без доказательств. И в это же время, люди начнут ждать, когда же Шехзаде Мустафа станет Повелителем, чтобы быть уверенным в честном суде. — Я не желал этого, — поняв свою ошибку, Шехзаде поджал губы. — Но сделал бы также, чтобы сохранить жизнь верного подданного и казнить предателя. — Ты сказал, что сделал как я учила. Но главным уроком было просчитать все последствия наперед. И ты его не выучил, подставив семью под угрозу. — Я хорошо выучил все ваши уроки, — Мустафа сделал шаг вперед и продолжил уже более тихим голосом: — От моей жизни зависит ваша судьба и Нергисшах. Поэтому не волнуйтесь, я переступлю через себя, но не позволю, чтобы вам причинили вред. Я всегда просчитываю все варианты, даже те, в которые не хочу верить. Меня сопровождала армия янычаров, и ни один воин в столице не попытался встать у меня на пути или хотя бы спросить, почему я пришёл. Вы достаточно хорошо следили за моим обучением, чтобы знать, что, если я войду в комнату с шестью вооруженными мужчинами, я выйду из неё живым. Как ни прискорбно было признавать, но в свои семнадцать Танели оказалась более внимательной, чем Махидевран. Слыша сейчас спокойную, уверенною речь сына, она вспомнила себя. Ведь была такой же в молодости. — Валиде, — Мустафа поцеловал руку матери, а после прислонился к ней лбом. — Вы столько лет неустанно защищали меня и сестру, не зная покоя. Теперь я беру на себя это бремя. Поспите, пожалуйста, — улыбнулся сын. — У вас усталый вид, я навещу вас позже, — Махидевран не проронила ни слова, смотря, как уходит Шехзаде.***
Маниса Румейса вышла из своей комнаты, чтобы посмотреть, с чего на первом этаже играет музыка. Наложницы веселились, но её внимание было сосредоточено на улыбающейся Айбиге. Султанша сидела на подушках в центре зала и наблюдала за всеми. Радость соперницы сразу же напрягла рыжеволосую. Жена Шехзаде ходила всегда с недовольным лицом, она не проводила время в общей зале. Фаворитка быстро отыскала Фахрие, наблюдающую за порядком у дверей, и поспешила к ней. — В честь чего праздник? — тихо спросила Румейса. — Никто не знает. Султанша приказала — Фидан калфа не имела права ей возразить. Было лишь две вести, способных так порадовать Айбиге. Смерть или болезнь Махидевран Султан. Но если крымчанка покажет подобное неуважение к матери Шехзаде, Мустафа ей этого не простит. Она же не настолько глупа? Второе — беременность, но это слишком большое чудо, чтобы стать реальностью. Не желая стоять и гадать Румейса направилась к госпоже. Едва Султанша её заметила, на мгновение с её лица слетела довольная улыбка, но почти сразу же она вновь пребывала в хорошем настроении. — Госпожа, — широко улыбнувшись, поклонилась Аврора. — Благодарим вас за оказанную милость, вы так нас осчастливили этим праздником. Надеюсь, за ваше доброе сердце Аллах наградит вас еще одним здоровым ребенком, — на это пожелание Айбиге лишь ухмыльнулась. Она ликовала и едва сдерживала свои эмоции. Беременна — подтвердились опасения Авроры. — Благодарю, станцуй нам. — Простите меня, госпожа, но танцы не входят в число моих талантов. — Разумеется, у служанок другие навыки. Еще шире улыбнувшись, Румейса еще раз поклонилась и отошла к девушкам. Даже если она правда беременна, то уже достаточно отравлена, чтобы не выносить ребенка или родить больного, или мертвого. Но эти мысли не успокаивали фаворитку. Если Айбиге родит сына, расстановка сил в гареме изменится не в лучшую для неё сторону.***
Стамбул Утром вместе с рабынями в покои матери вошла и Танели. — Доброго вам утра, валиде, — с улыбкой поприветствовала Султанша. Когда Махдевран села на кровать, девушка поцеловала руку госпожи. — Я бы хотела поужинать сегодня с вами и Мустафой, как вы на это смотрите? — Разумеется, я согласна. Выйдите за двери, — рабыни поклонились и быстро покинули покои. — Валиде, что-то не так? — Танели села рядом на кровать. — Вы плохо себя чувствуете? — Я чувствую себя отвратительно… — Я позову лекаршу, — подорвалась с места Султанша. — Стой, — Махидевран холодным тоном остановила дочь. — Я приношу извинения, но обязана нарушить слово. Ты не сможешь сама выбрать себе мужа. Султан выбрал тебе в мужья великого визиря. — Нет, — Танели замотала головой, отказываясь принимать сказанное. — Но вы ведь с легкостью что-то придумаете… — Я согласна, — на это заявление матери Султанша так и застыла с открытым ртом. — Айяс паша предложил свою помощь Мустафе взамен на брак с тобой. — Это нужно брату? — уже без эмоций, не смотря на валиде, спросила девушка. — Да, после смерти Ибрагима паши нужно, чтобы диван вновь был за Мустафу, — это значит, что паша должен оставаться жив до восхождения брата на трон. — Ясно, — другая девушка, возможно, заплакала бы, разбушевалась или побежала умолять свою мать. — Как пожелаете, с вашего позволения, — поклонилась Танели принимая свою участь и то, во что превратится её жизнь в ближайшее время.***
Когда Султан призвал к себе Мехмеда, Михримах и Танели на завтрак, лишь дочь Хюррем не подозревала причин собрания детей. Непонимание Султанши лишь увеличилось, когда в покои вошла и Эсмахан. Сулейман с улыбкой указал племяннице на место возле Мехмеда. — Вы выросли очень быстро, и я горд, наблюдая, какими вы стали. Поэтому, прежде чем принять решение, я желаю узнать ваше мнение. Мехмед, Эсмахан, я считаю, что вместе вы сможете создать достойное продолжение для рода османов, согласны ли вы с моим пожеланием? Танели не смотрела на брата и сестру, она, не отрываясь, следила за Султаном. Он даже не скрывает, что хочет, чтобы именно Мехмед стал новым Падишахом. — Я сделаю, как Вы прикажете, — на фоне сверкающей от счастья Эсмахан Шехзаде был неживой статуей. Как покорный сын, обученный выполнять приказы, он поступил, как и всегда, покорно склонив голову. Сулейман был счастлив, он не замечал, что Мехмед выглядел так же, как и приговорённые, смирившиеся со своей участью. Мудрый Падишах смотрел на будущую невестку, которая из-за смущения лишь кивнула. Но Султанше не нужно было говорить, все согласие написано у неё на лице. — Мехмед, Эсмахан, — улыбнувшись, начала Михримах. — Я поздравляю вас. Уверена, они будут счастливы, — эти слова уже сказала девушка, смотря на Султана. Шехзаде перевел взгляд на Танели, та лишь сочувствующее покачала головой. — Для моих любимых дочерей я тоже желаю лучшей судьбы. Поэтому выбрал для вас хорошие партии, — улыбка резко сошла с лица Михримах. — Для тебя, Танели, я посчитал достойным Айяса пашу, — Султанша заставила себя улыбнуться. Она подошла к Султану и поцеловала его руку. — Спасибо, что среди столь важных забот о государстве нашли время позаботиться о моей участи, — Михримах закатила глаза на очередное притворство сестры. Танели же, прежде чем поднять голову, сделала глубокий вдох и вновь заставила себя улыбнуться. — Уверена, что нет более достойного мужчины, чем тот, которого выбрали вы. — Не сомневайся в этом, — Султан был доволен ответом. — Михримах, для тебя я выбрал Рустема агу, — ухмылка на лице дочери Хюррем превратилась в ужас. — Тебе, наверное, нужно время, чтобы подумать, — предположил Падишах, не ожидая такого замедления от Султанши. — С вашего позволения, я бы хотела уйти, что-то мне не хорошо, — Михримах начала медленно отходить. — Здесь как-то душно. — Лекаря! — крикнул Султан. — Нет, не нужно, — девушка не поднимала головы. — Я… — У Михримах уже началось предсвадебные волнение. Повелитель, — Танели взяла отца под руку. — Позвольте сестре выйти на воздух, она переволновалась. — К тебе пришлют лекаршу, я должен убедиться, что с тобой все в порядке. — Благодарю, — поклонившись, не смотря на отца, быстро вышла из покоев Султанша. Она не знала, что делать. Поможет ли Валиде? Она благосклонна к Рустему. Девушка замерла напротив комнаты хранителя покоев. Не подумав, госпожа оставила служанок снаружи, а сама вошла к Хасану. — Госпожа, что-то произошло? — мужчина почти столкнулся с ней у двери. Он хотел выйти, но увидев Михримах с мокрыми глазами, отошёл с пути госпожи, пропуская её внутрь. Какое-то время Султанша молчала. Хранитель покоев терпеливо ожидал приказала, склонив голову. — Повелитель пожелал выдать меня и Танели замуж, — Хасан резко поднял глаза, забывшись на мгновение. Синий цвет был немного темнее обычного, ведь зрачки расширились. Но мужчина почти сразу опустил голову, прежде чем Михримах могла распознать появившуюся эмоцию. Но от такой реакции, обычно безразличного моряка, у Султанши сердце забилось быстрее. — Мне выбрали Рустема. Взгляни на меня, — Михримах подошла ближе. Она понимала, эту сдержанную напряжённость, что появилась на лице аги. Эта ужасная новость расстроила и её. — Я поздравляю вас со скорой свадьбой. Если у вас нет ко мне приказов, вам стоит уйти, — не подчиняясь приказу, ответил Хасан. — Хасан, — Михримах кончиками пальцев, коснулась запястья мужчины. — Я постоянно ловлю твой взгляд, а мое сердце сгорает… — Госпожа, — жестким тоном перебил хранитель покоев. Он смотрел прямо глаза девушки. Под этим взглядом голубых глаз Султанше стало неуютно, и она убрала руку. — Я приношу свои извинения, если сделал или сказал что-то, что вы могли неверно истолковать. Вы — член Османской династии, поэтому для меня важнее собственной жизни. Но я ни на мгновение не посмотрел на вас как на женщину. — Ты боишься, — начала отрицать госпожа. — Вы плохо меня знаете, — перебил ее мужчина. — Если я что-то захочу, то получу это. Буду искать не оправдания, а возможность. Вам не нравится ваш жених? Соболезную. Но вам не на что жаловаться, вы дочь султана. Одно ваше слово — и брака не будет. Мне жаль, что я вас расстроил, не оправдав ожиданий. Но отвечаю лишь за вашу безопасность и никак не за личную жизнь. Хасан открыл дверь и, поклонившись, отошёл в сторону, красноречиво намекая, что Султанша должна уйти.***
Едва Алиса увидела в отражении зеркала Амона, она сразу же приказала слугам выйти. — Тебе снова скучно? — спросила Султанша, повернувшись к демону, который смотрел на неё с пренебрежением сверху вниз. — Старость только начинает уродовать это тело, всегда любил наблюдать за этим процессом. — Я прожила почти семьдесят лет, — Алиса ещё раз посмотрела на свое отражение. — Даже представить не могла столь совершенный вид в моем возрасте, — с холодной сталью в глазах она взглянула на Амона, пока на аккуратных губах расцветала равнодушная улыбка. — Выбери другой фактор, кроме внешности, чтобы расстроить меня. — Твой разум расстраивает меня с каждым годом все больше. — А тебе есть куда спешить, — Султанша встала с софы и приблизилась к демону. — Из нас двоих лишь мое время ограничено. После восхождения моего сына на трон, я собираюсь насладиться спокойной жизнью, а не наломать дров, чтобы как можно быстрее начать гореть в адском пламени. Поэтому наслаждайся спектаклем, ты лишь зритель. — Я признаю твое превосходство над некоторыми людьми, — он отзеркалил действия Алисы, подойдя ближе. От его бледной кожи исходил холод, неприятно покалывающий кожу. — Иногда мне даже интересно за тобой наблюдать. Но истинное удовольствие, — на губах демона появилась обманчиво милая улыбка. Амон коснулся ее подбородка почти ласково, заботливо. Даже холод кожи беса в эти секунды не причинял дискомфорта. Но разноцветные глаза смотрели с угрозой. — Как боль подчиняет любого гордеца, решившего, что превосходит других, забывшего жалкость собственного существования, — тело перестало слушаться Алису. Она словно вновь была заточена в нем, как в тюрьме, не имея и капли контроля. Она медленно опускалась на колени, не имея и шанса сопротивляться, лишь глаза, полные ненависти, показывали чувства хозяйки. — Видишь ли, ты ничего не ставишь, а лишь покорно играешь роль, которую я тебе отвел, — тело пронзила боль, никак не похожая на что-либо ранее пережитое. Каждая кость медленно одна за другой начинала болеть, как будто ломалась. Из глаз полились слезы, пока внутри она кричала, как никогда, билась в агонии. — Это ведь несложно запомнить и порадовать меня чей-то смертью? — с той же заботой он вновь коснулся ее лица, стерев капли крови, что проступили в уголке рта. — Ответь, — такой интонацией просили, а не приказывали, но Алиса знала, что ей не дадут выбора. Когда демон убрал руку, боль резко прекратилась, а ей вернулся контроль над телом. Вот только сдавленный крик все равно вырвался из её рта, который Султанша закрыла двумя руками. — Дорогая, почему ты не отвечаешь? Не заставляй меня волноваться. — Тебе не о чем волноваться, — все ещё лежа у его ног, прохрипела Алиса, сплевывая кровь. — Я могу проиграть любой бой, кроме последнего. У тебя будет интересное представление, как раз готовлю декорации, нужно собрать всех актеров. — А до того момента, — Амон присел возле своей жертвы. Она смотрела с исключительной ненавистью. Без страха, боли или подчинения, даже несмотря на то, что глаза все ещё были мокры от слез. — Ты будешь чувствовать мою нежную заботу. Не могу оставить в одиночестве твою прогнившую душу. Я бы привязался к тебе, если бы был способен на подобное чувство. — Я тронута, видишь, даже слезы выступили, — безэмоционально произнесла Алиса, все же взяв себя в руки. Демон лишь ухмыльнулся, прежде чем исчезнуть.***
Михримах несколько часов провела в саду, ей нужно было подумать. Отец принял решения, и, скорее всего, кандидатура Рустема появилась в его голове благодаря матери. Валиде не поможет, тетя тоже, она в последнее время слишком сблизилась с Хасеки. Но, возможно, Хасан был прав. И если она откажется от брака, то Султан не будет её выдавать за нелюбимого. Всё-таки ранее ей ни в чем не было отказа. И если все так хотят, чтобы она вышла замуж, то Султанша сама выберет себе мужа.