Сколько стоит твоя душа?

Михримах пришла к покоям Повелителя и как только хотела приказать евнухам сообщить о её прибытии, двери открылись, и в коридор вышла Хюррем. — Как хорошо, что я тебя встретила, как раз хотела поговорить. — Сначала я увижу Повелителя, — девушка хотела обойти мать, но та преградила ей путь. На лице Хасеки появилась притворно милая улыбка. — Иди за мной, — приказала она тоном, что не терпел возражений. Михримах покорно пошла следом. Они вошли в покои Хюррем, там как раз убирались две служанки. Султанше было достаточно наклонить голову, чтобы девушки сразу же их оставили. — Мне рассказали, с какой благодарностью Танели приняла новость о браке, и как ты заставила волноваться Повелителя. Михримах, — госпожа резко повернулась к дочери. — Ты не должна давать ей возможности быть лучше на твоём фоне. Твоя сестра пробыла в покоях Султана целый день. Уже достаточно того факта, что именно ей был выбран великий визирь. Я, конечно, довольна таким зятем, как Рустем, но в последнее время Танели стала более очевидной любимицей твоего отца наравне с Мехмедом. — Я не хочу замуж за Рустема, я другого люблю. — Кого же? — Хранителя султанских покоев, — неуверенно, едва слышно прошептала Михримах. — Повелитель хочет сделать его Бейлербеем Алжира. Твоим братьям он ничем не поможет. Мустафа с лёгкостью может собрать армию, народ и янычары за него. Некоторые любят его даже больше, чем Султана. Танели не упускает ни единого шанса напомнить Падишаху, какой у него прекрасный ребенок, а Махидевран с каждым днём вербует все больше людей, заменяя моих своими. В столь опасное время самое сильное сопротивление, которое мы сейчас можем организовать, это сделать Рустема зятем династии. — Я его не люблю, — едва не плакала госпожа, понимая безвыходность ситуации. — Валиде, я просто хочу быть счастливой с тем, кто заставляет мое сердце биться быстрее. Неужели это такая большая просьба? — Михримах, алмаз души моей, — тихим и ласковым голосом обратилась Султанша, взяв изящную руку девушки. — Сейчас тебе очень больно, горько, но это пройдет. Время все лечит, — с каждой новой фразой глаза госпожи все больше наполнялись слезами. — Поверь, доченька, ты будешь счастлива. — Матушка, — она уже не в состоянии была сдержать свои эмоции. Слезы начали бежать по щекам. — Хватит плакать и причитать, Михримах! Я ведь тебе объяснила, зачем нужен этот брак. На кону жизнь твоих братьев. Пойдешь за того, кого я скажу. Этим ты должна доказать свою верность мне и братьям! Верность — это главное, это самое важное. Важнее любви. Ещё ни одни слова не ранили её так сильно. Если раньше бывший конюх был просто безразличен, то теперь от мысли о нем становилось противно. В этот момент Султанше хотелось лишь умереть. Яркие краски, которые наполняли жизнь, покинули её в один момент. Когда постучали в дверь, девушка поспешила быстро стереть слезы, но не могла остановить истерику. Хотелось кричать, а нужно были взять себя в руки. Вошедший Сюмбюль замер с немым вопросом, смотря на Михримах, но быстро опустил голову и подошёл к Хасеки. — Я пойду, — едва смогла выдавить из себя девушка. Хюррем лишь кивнула и повернулась к евнуху. — К дворцу подошла женщина, сказала, что видела тревожное будущее, оно касается вас. Если желаете, я её прогоню. — Нет, приведите. — Знал, что вам станет интересно, — едва улыбнулся довольный собой Сюмбюль и крикнул девушкам: — Это Рабия хатун, — женщина была облачена в темно-коричневую изношенную одежду. На фоне поседевших волос и таких же бровей большие карие глаза особенно выделялись. Глубокие морщины, смуглое лицо, скорее всего, она много работала на солнце. — Госпожа, — поклонилась женщина. — Ты хочешь денег за какие-то полезные слова? — Нет! — на лице Рабии отразилось искреннее удивление вперемешку с возмущением. — Ваш вакф помогает стольким людям, меньшее, что я могу сделать, — это предупредить вас. Я имею дар с рождения, иногда могу по собственному желанию увидеть участь будущего человека, но чаще всего видения приходят ко мне сами. Я не займу у вас много времени. Я видела грандиозный праздник, все счастливы и танцуют. — Разумеется, через пару месяцев планируется обрезание Шехзаде, все знают, что этот день уже очень близок, — Хюррем скептически отнеслась к словам хатун. — Нет. В этом празднике соединяются души. «Никях», — сразу же пронеслось в голове у Хасеки. Но об этом ещё никто не знает. Новость даже к гарему не дошла, не то чтобы вышла из дворца. — Я видела улыбки, которые заменят слезы, — продолжила женщина. — Шелка станут саваном, а вошедшее солнце огласит о завершении веселья. Я лишь хотела, чтобы вы об этом знали, — Рабия поклонилась и, не ожидая ничего взамен, вышла из покоев. Маниса Айбиге встала с первыми лучами солнца, она не могла дождаться приезда лекарши. Тем хатун, которые были во дворце, госпожа не доверяла, мало ли, что прикажет Махидевран, как только узнает о беременности. Ей могут сделать выкидыш до того, как Мустафа вернётся. Султанша была так взволнована, что даже дочь на руки отказалась брать. Лекарша прибыла после обеда, Айбиге выгнала всех из своих покоев, чтобы начать осмотр. — С ребенком все в порядке? — спросила шатенка, взяв мешочек с золотом. — Госпожа... — голова женщины с сожалением опустилась в низ. — Нет! У меня нет крови почти два месяца и по вечерам мутит. Я постоянно хочу сладкого, — лихорадочно начала перечислять симптомы Айбиге. — Мне очень жаль, но, скорее всего, вы переедаете сладкое, поэтому на вечер вам становится плохо. Задержки иногда бывают, но вы точно не беременны. — Вон, — тихо приказала Султанша, выпустив из пальцев мешочек. Деньги со звоном ударились об пол. — Госпожа... — Я сказала вон! — голос Айбиге подрагивал из-за слез. Она правда поверила, что после всего ей наконец повезло, но стоило уже усвоить урок. Судьба никогда не будет на ее стороне. Стамбул Неделя спустя Перед отъездом Мустафы, Султан взял его, Мехмеда и Танели на охоту. Шехзаде были возле отца, внимательно слушая его рассказы. Мехмед шел рядом с Повелителем, а старший сын за янычарами Падишаха. В этот раз Султанша решила ничего не говорить брату, пусть сам сделает выводы. Но сама ситуация была настолько неприятной, что она попросилась отойти, чтобы пострелять из лука. Отойдя максимально далеко, чтобы не видеть шатра отца, Танели выбрала себе за цель птицу. Потребовалось два выстрела, чтобы наконец попасть по цели. Из-за сильного ветра стрелы летели не так точно, как обычно. Черная ткань, покрывающая голову, постоянно мешала. Девушка бы предпочла охотиться не покрывая головы, но вокруг было слишком много мужчин, поэтому пришлось терпеть неудобства, пока платок не сорвался из-за ветра. — Я принесу, — сразу же сказала служанка. — Не нужно, лучше забери мою птицу, — отмахнулась Танели. Настроение охотиться сегодня не было, поэтому она хотела поскорее покрыть голову и вернуться к Мустафе. Сильный ветер занёс тонкую полупрозрачную ткань намного дальше, чем предполагала госпожа. Она прошла мимо нескольких деревьев, пока не увидела свою вещь в руках незнакомого мужчины. Судя по дорогой одежде, он был беем или пашой. На вид ему было за тридцать, возможно, сорок. Мужчина выглядел мужественно, но ещё не старым. Он застыл на месте, как только серо-зелёный взгляд остановился на Султанше. — Он принадлежит мне, — пояснила Танели. Но ага никак не отреагировал на ее слова, смотря неотрывно на Султаншу. — Платок в ваших руках, — решила пояснить госпожа. И лишь сейчас он отмер, моргнул несколько раз и, сделав шаг вперёд, протянул черную ткань. — Благодарю, — холодным тоном ответила девушка. — Паша, перед вами Танели Султан, — голос Хасана был слегка раздраженным, но Танели не придала этому значения. — Я Хюсрев паша, для меня честь познакомиться с госпожой, — наконец отвел взгляд мужчина, поклонившись. Султанша ничего не ответила, скрыв свое лицо черной тканью. Она на мгновение посмотрела на Хасана, который стоял, склонив голову. — Моя госпожа, Султан ожидает вас в шатре. Позвольте сопроводить вас самым коротким путем. — Хорошо, — прежде чем пойти за госпожой, хранитель покоев подошёл к паше. — Вы лишь недавно приехали в столицу, но должны знать, что дочери для Султана самая большая ценность, к ним нельзя проявить неуважение. — И в мыслях не было, — спокойно ответил мужчина, не смотря на Хасана. Все его внимает было сосредоточено на Султанше, которая стояла спиной. — А сам выучил это правило? — с улыбкой спросила Султанша, когда мужчина подошел к ней. — Сложно не запомнить замечание, о котором так часто говорят. Слышал о никяхе с Айясом пашой, — улыбка сразу же сошла с лица Танели. — Понимаю, ты не можешь разочаровать семью отказом, но осталось ещё одно желание, — он повернул голову как раз вовремя, чтобы заметить грустную ухмылку девушки. — Ты очень умный человек, почему же не можешь понять, насколько выгоден для меня этот брак? — перед тем как войти в шатер, госпожа на мгновение остановилась. — Я повторю это в последний раз: не вмешивайся в мою семью, иначе все твои мечты о плаванье будут похоронены на дне моря, — Султанша не ждала ответа, изобразив хорошее настроение, она вошла в шатер, где уже ожидала семья. — ... мой отец, Султан Селим Хан, был хорошим охотником. Он делал все, чтобы передать мне свои умения, — Султан рассказывал очередную историю, восседая на троне. — Да пребудет он в раю, — сказал Мехмед, который сидел рядом на подушках. Дальше находился Мустафа. Танели с грустью смотрела на брата: тот смотрел на отца таким жалостливым взглядом, будто его бросили. — Аминь. Это кольцо, — Султан достал кольцо из белого кварца в форме когтя. На нем были тонкие золотые узоры, которые обводили шесть рубинов разного размера в виде ромбов и маленьких круглых изумрудов. — Принадлежало моему покойному отцу. Он подарил мне его на охоте в Манисе. Думаю, и мне пришло время сделать подарок. Это кольцо теперь твоё, Мехмед, — Мустафа неотрывно смотрел на украшение, его взгляд стал более жёстким, а плечи опустились. — Надеюсь, в один прекрасный день ты подаришь его своему сыну. — Это честь для меня, Повелитель. Вы очень щедры, — Мехмед искренне улыбался, как всегда, не понимая, в какую ситуацию его втянул отец. — Повелитель, если позволите, — голос, как и лицо Шехзаде, не выражало ни единой эмоции. — Мне уже пора возвращаться в санджак. — Доброго пути, Мустафа, — кратко попрощался Султан. На мгновение Шехзаде замер, с надеждой ожидая, что отец скажет немного больше сыну, которого давно не видел, но надежды были напрасны. — Доброго тебе пути, брат, — как обычно, Мехмед лишь искренне улыбался, не замечая, в каком настроении были остальные окружающие его люди. — Я проведу Мустафу, с вашего позволения, — с улыбкой попросила Танели. Султан кивнул, и лишь сейчас в его лице появилось немного теплоты. Поклонившись ещё раз, госпожа и Шехзаде вышла из шатра. — Султан выбрал Мехмеду невесту из Османской династии с фразой, что они продолжат род. Сегодня отдал кольцо, которое предназначалось наследнику. — Я допустил ошибку, он таким образом меня наказывает. — Будь ты хоть сотню раз идеальным наследником, это ничего не изменит. Повелитель уже выбрал следующего Султана. А так как Мехмед взойдет на трон лишь в случае твоей смерти, он мысленно вынес тебе приговор. Посмотри внимательно, Мустафа, у тебя уже забирают трон. — Это не случится, — устало пообещал Шехзаде, обняв на прощание сестру. Маниса Айбиге вторые сутки была не в себе. Узнав, что она не беременна, госпожа так сильно разозлилась, что разгромила свои покои. Нергиз смогла вернуться с Султаншей лишь под вечер, потому что Айбиге целый день никого не желала видеть. Если бы не дочь, то и вечером не пустила бы слуг. На следующий день рабыни начали уборку. Успокоившись, Султанша даже решила поиграть с дочерью. Ее состояние почти полностью пришло в норму, когда Румейса решила навестить. — Госпожа, — поклонилась рыжеволосая, широко улыбнувшись. — Мне сказали, что вам было плохо, — фаворитка даже не попыталась изобразить соболезнование. — Так жаль, я принесла вам отвар из мяты, он лучше всего успокаивает. — Нергиз, — рабыня сразу же подбежала к госпоже. — Погуляй с Нергисшах в саду, — приказала Султанша. Аврора проследила за ребенком с завистью. Эта крохотная девочка для Мустафы дороже всего. Айбиге хватило нескольких ночей, чтобы забеременеть, а ей недостаточно и года. С каждой неделей все ближе появление новой фаворитки. — Уберитесь потом, уходите, — девушки двигались медленно, им было интересно увидеть перепалку между женщинами Шехзаде. — Вон! — Султанша забрала отвар и швырнула на пол. Теперь уже рабыни быстро выбежали из покоев. — Как жаль, — надув губы, Румейса отодвинула осколки носком обуви. — Я так старалась. Там нет яда, — на лице фаворитки вновь появилась ухмылка. — Махидевран Султан довольна вашим поведением, она приказала остановить наказание. Я принесла подарок от чистой души. — У тебя её нет! — Возможно, — пожала плечами рыжеволосая, не переставая улыбаться. — В любом случае, у меня нет фальшивых представлений о себе. Желаю и вам того же. Если нет неоправданных ожиданий, — она окинула комнату, где еще оставались следы вчерашнего огорчения Султанши. — Не будет и столь сильных разочарований. — Говоришь, знаешь кто ты? — Румейса кивнула. — На колени, — соперница медленно опустилась на колени, не разрывая зрительного контакта. В ее зелено-карих глазах плясало лишь веселье. — Запомни свое место. Не важно, насколько сильно ты будешь любима моим мужем, ты всегда будешь на коленях предо мной. И даже если я не смогу родить, это не изменит моего положения. А вот у тебя появится ещё одна женщина, у ног которой ты будешь находится. И в момент, когда Шехзаде устанет ожидать чуда от твоего пустого чрева, — голос Айбиге дрожал от злости. — Ты потеряешь то единственное, из-за чего все ещё смеешь поднимать голову, — благосклонность наследника. Мне однажды сказали, что за все приходится платить. То, что ты сделала со мной, обернулась для тебя собственным бесплодием. — Если ваши слова правдивы, — Аврора прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться слишком громко. — Тогда вы зря тратите столько денег. Женщина, которая убила маленького ребенка, достаточно виновата, чтобы никогда не забеременеть. Вы все ещё слишком взволнованы, — совершенно спокойно с милейшей улыбкой говорила девушка. — Желаете, я приготовлю для вас напиток ещё раз? — Султанша занесла руку, чтобы ударить. — Мустафа, не простит, если на мне будет хоть один синяк, — госпожа сжала руку в кулак, медленно опустив вниз. — Видите ли, — Аврора приподняла платье и в момент, когда она перестала улыбаться, взгляд стал до безумия холодным, почти безжизненным. — Не имеет значения, перед сколькими людьми я обязана преклониться по правилам, — Румейса поднялась с колен. — Ведь в итоге лишь одного моего слова достаточно человеку, который по этим же правилам может разрушить любую жизнь. Госпожа, — на лице Авроры вновь появилась радостная улыбка, будто она рассмеется в голос в следующее мгновение. — Завтра возвращается Шехзаде, не стоит расстраивать его таким грустным лицом. Хорошего вам дня, — поклонилась фаворитка. Стамбул Месяц спустя Шах Султан собрала всех в своем дворце. Она пожелала лично заказать ткани для своей дочери и племянниц. Султанша не экономила средств, поэтому большая зала была переполненная разными тканями, большинство из которых были красных оттенков. — Эту, — Михримах указала на самую простую ткань белого цвета среди огромного количества. — Здесь столько красивых тканей, — Эсмахан показала рукой на множество других шелков, лежащих на подушке. — Тебе стоило выбрать что-то роскошное. — Для погребения подойдёт, — Султанша едва сдерживалась, чтобы не накричать на подругу. — Тебе стоит выбрать вот эту, — Танели отвлекла внимание Эсмахан от сестры, показав ярко-красную ткань. — Она безупречно украсит твои сияющие глаза, — девушка благодарно улыбнулась. — Я поговорю с ней, — она посмотрела на Михримах. — Не обращай внимание, — еще раз улыбнувшись Эсмахан, она подошла к сестре. — На свадьбе придется улыбаться, рекомендую уже начать тренироваться, — Михримах с ненавистью посмотрела на младшую сестру. — Это не свадьба, а похороны, мне этот наряд станет саваном, как и тебе. — К сожалению, это цена, которую мы обязаны заплатить за роскошную жизнь. Во всяком случае, твой муж младше моего более, чем на десять лет. — Твой раньше умрет. — К сожалению, некоторые старики живут слишком долго, — с досадой выдохнула Танели, сев возле сестры. Она махнула служанке рукой, чтобы та отошла. — Выбери красное, это ведь будет последний день свободы. — А ты? — уже без раздраженности, смирившись, спросила Михримах. — Я буду в зелёном, в цвете династии, правилами которой нам уготовано быть наградой за преданную службу. Мы никогда не были дружны, — Султанша взяла руку сестры. — И в будущем, к сожалению, это не изменится. Но сейчас я единственный человек в Стамбуле, который действительно соболезнует твоей участи. — Мне тоже жаль, — искренне сказала Михримах, кивнув. — Я не хочу за него выходить, — её шепот был едва слышным. — Хочу хоть день побыть такой, как она, — сестры посмотрели на Эсмахан, которая не переставая улыбаться и крутилась возле зеркала. — Ее судьбе не стоит завидовать, — в отличие от Михримах, которая смотрела с завистью, в глазах Танели было лишь сочувствие. — Гарем слишком жестокое место для таких, как она. На самом деле, в этой комнате нет счастливых невест. Просто одна не понимает, что её ждёт. — Лучше так, чем ждать своей участи. Покажите мне красную ткань, — более громко приказала дочь Хасеки. Едва улыбнувшись сестре, которая сейчас выглядела куда лучше, Султанша вернулась на свое прежнее место. — Мне нравится эта, — Танели указала на темно-зеленый шелк. Перед ней открылись двери. Хюррем с довольной улыбкой посмотрела сначала на дочь, после и на будущую невестку, и лишь в конце на вторую дочь Султана. — Танели, — Султанше стало дурно от того, насколько приторно звучало ее имя у Хасеки. — Повелитель позволил мне лично заняться подготовкой дворцов, — госпожа быстро подошла к девушке. — Дворец Енибахче тебе понравится. — Благодарю, — встала с софы девушка, едва поклонившись. — Полагаю, то, что он находится далеко от Топкапы, исключительная случайность? — безразличным тоном спросила девушка. Хюррем сохранила лицо, продолжая улыбаться. — Ты станешь женой великого визиря. Дворец паши недостаточно роскошен. Твой дом будет в разы прекраснее и больше, чем у Михримах. — Спасибо больше за ваши старания. Я искренне тронута. Людей в свой дворец я наберу сама. — Разумеется, — позволила этот каприз Хасеки. — Выберешь, кто тебе понравится. — Я наберу много умных, талантливых и красивых рабынь. Ведь из-за далёкого расположения от дворца Султан будет оставаться у нас на ночь, — безупречная маска доброты Хасеки дала трещину. Её улыбка начала медленно сходить. — А оставаться он будет часто, ведь очень любит меня. — Возможно, позже, — вновь начала улыбаться Хасеки. — Первые месяцы после брака супруги должны проводить вместе, наслаждаясь компанией друг друга. Стоит выбрать что-то посветлее, — Хюррем опустила взгляд на темно-зеленую ткань в руке дочери Султана. — Посмотри на другие шелка красного оттенка. — Она выберет то, что пожелает, — Махидевран вошла в покои с Шах Султан. — Ты достаточно проявила заботу по отношению к моей дочери. Ещё немного и я буду обязана оказывать столько заботы и Михримах Султан. — В этом нет необходимости, — словно инстинктивно желая защитить дочь, Хюррем подошла к Султанше. — Валиде, Султанша, — подошла Танели, поклонившись. — Я уже выбрала ткань для платья, благодарю за такой подарок, — обратилась к Шах госпожа. Брюнетка тепло улыбнулась. — Я пойду, — девушка ещё раз поклонилась матери, прежде чем выйти. — Она кажется грустной, — заметила сестра Султана. — Устала из-за приготовлений, — отмахнулась Махидевран. — Но на фоне Эсмахан любая девушка будет недостаточно счастливой. — Это верно. Никогда не видела её такой радостной, — на лице госпожи появилась улыбка. — Я не ставлю под сомнения вашу мудрость, но вы должны знать, что Айбиге в браке несчастлива. Мустафа, разумеется, относится к ней с уважением, но этого недостаточно. И хоть она не была влюблена, но необходимость делить мужа до сих пор приносит боль, — Шах более не улыбалась. Теперь она с грустью смотрела на дочь. — Ни для кого не секрет, что Мехмед не любит Эсмахан Султан. Хюррем пришлось уговаривать Шехзаде, чтобы он дал свое согласие. Ваша дочь слишком юна и прекрасна, чтобы столкнуться с жестокостью этого мира, — Султанша молчала, неотрывно смотря на дочь. — Но я уверена, что вы все просчитали. Маниса Две недели спустя Румейса вошла в покои Мустафы, но первая, кого она увидела, была сеньора. Эта женщина слишком часто приходила к Шехзаде, а он не прогонял. Сам же Мустафа смотрел лишь на Аврору, как только она вошла в покои. — Почему ваша служанка пришла? — на этот вопрос наследник удивлённо повёл бровью. Рыжеволосая лишь ухмыльнулась. Сеньера достаточно часто была во дворце, чтобы запомнить, как одеваются обычные рабыни. К тому же она годами занималась торговлей тканей и должна понимать, что девушка, одетая в красное шелковое платье со шлейфом, и кафтан, расшитый золотыми нитями, уж точно не пришла убираться. — Это Румейса, — он протянул руку к Авроре. — Моя фаворитка, — Габриэлла на мгновение поджала губы в тот момент, когда рыжеволосая приняла руку Шехзаде. — Я думала, что наложницы приходят по ночам. — Наложницы почти полтора года сюда не приходят, лишь я, — широко улыбнулась фаворитка. — Остальные умерли. — Что? — не смогла сдержать удивления торговка. — Румейса, — протянул Мустафа осипшим, низким тоном. — Имела ввиду, что они заболели. — Да, — воодушевленно начала наложница с ещё более счастливой улыбкой. — Болезнь бывает такой коварной, её не увидишь просто так. Поэтому лишний раз подумайте, приходя в наш дворец, кто знает, когда начнется новая эпидемия. Но, возможно, пока вы здесь, разделите со мной трапезу? Я делаю великолепные напитки. — В этом нет необходимости, — терпеливо сказал Мустафа. Его мнимое спокойствие выдавал осуждающий взгляд, направленный на любимицу. — Сеньора уже собиралась нас покидать, — смотря на удивление торговки, Румейса поняла, что это желание принадлежало лишь наследнику. — Как досадно, могу ли я проводить сеньору? — Аврора перевела на мужчину требовательный взгляд. Но он отрицательно покачал головой, скрещивая руки на груди, пытаясь выдать своё фальшивое равнодушие за правду. — У меня сегодня много дел, — повернулся к гостье Мустафа. — Я все понимаю, — поклонилась брюнетка. Она смотрела на Шехзаде так, будто он был большим бриллиантом. Из-за чего у Авроры появилось непреодолимое желание вынуть ее глаза. Прекрасные карие глаза. — Надеюсь, у вас появится время прийти на ужин. Была рада знакомству, — напоследок бросила она Румейсе, прежде чем уйти. — Очень милая и красивая женщина, — ее голос сквозил неистовой злобой, которую она едва в себе подавляла. Зеленые глаза почернели, и тьма поглотила радужку в свой плен, словно высасывая из него все человеческое, оставляя лишь безумие. — Я хочу, чтобы она жила, — медленно процедил Мустафа. — В чем ее ценность? — она сделала шаг к нему навстречу. — Красота? Невозможность сразу позвать в покои? — нервно усмехнулась Румейса. — Я не хочу ее, — он взял фаворитку за плечи. Девушка чувствовала неприятное покалывание от его прикосновений. Невыносимо ощущать это любимое тепло, источаемое от человека, на которого сейчас злишься. — Аврора, — в протяжной манере Мустафа впервые за долгое произнес ее истинное имя. — Твоя ревность беспочвенная. — Ты достаточно умён, чтобы запомнить, как выглядит женщина, желающая тебя. — Я хорошо запомнил, как ты смотришь на тех, кому уже вынесла приговор. Как на трупы, которые только что упали к твоим ногам. — Я бросаю тела всех, кто представляет опасность к тебе, — улыбка Румейсы была острой. — Ситуация, как с Еленой, во второй раз не повторится. — Мы завтра поедем вместе на ужин. Тебе понравится, она интересный собеседник, и ты посмотришь на неё другими глазами. Ты услышала, что её нельзя трогать? — Ты предпочитаешь, чтобы я начала врать? — Я люблю и ненавижу эту твою черту, ты... Румейса схватил его за кафтан и рванула вперед. Мустафа издал удивленный звук, оборвав предложение. Аврора целовала его со всей присущей страстью так, что туман овладел мозгом. Шехзаде наслаждался теплотой ее губ, то, как они идеально ощущались, насколько это было нужным, неистовым и правильным. Наследник, казалось, улыбался ей в рот. — Больше ненавидишь или любишь? — выдохнула девушка. — Люблю, — не задумавшись, ответил Мустафа, и они снова поцеловались.