***
Месяц спустя Амасья Последняя неделя была для Айбиге крайне печальной. Лекарша подтвердила, что она не беременна, а тем временем покои для Махидевран уже полностью готовы, что свидетельствует о скором приезде свекрови. И, в отличии от прошлых приездов, терпеть ее нужно не неделями, а годами. Ибо здоровье у Султана было крепкое, и надеяться на скорую смерть нет смысла. Единственное, что хоть немного скрашивает дни, — это полное отсутствие беременных наложниц. С момента приезда в Амасью, у Мустафы были лишь две наложницы помимо Румейсы, и обе не задержались в покоях надолго, а значит, время ещё есть. Узнав об очередной повитухе, которую все нахваливают, Айбиге отправилась к ней без какого-либо энтузиазма. Эта так же её осмотрела, как делали почти все. — Я не вижу в вашем теле никаких изъянов, чтобы не получилось забеременеть. — С рождения моего ребенка прошло больше двух лет. Я ни разу не беременела. — Два года — это малый срок для волнений, особенно, когда вы так молоды, — отмахнулась женщина. Она сама-то лет на десять была старше Султанши, что не сильно внушало доверие в ее знания. — Мой муж хочет сына, если вскоре не рожу, он может взять наложницу. Я хорошо тебе заплачу, если есть какой-то чудодейственный отвар… — Глупости, — перебила ее Салиха. — Ты полностью здорова. То, что поможет больному, — здоровому навредит. Поэтому, если что-то принимала, лучше перестань. Муж молод? — Да, на три года старше. Но он здоров, проблема во мне, а не в нем. — Ты красивая, — внимательно осмотрела гостью женщина. — Сомневаюсь, что муж проводит с тобой мало ночей, — задумавшись, покачала головой Салиха. — Мало, — будто наступив себе на горло, ответила Султанша. Ей срочно нужен результат, поэтому, переступив через себя, она была честной. — Раз в месяц… Не всегда, — уже тише добавила Айбиге. Каждый четверг Мустафа ужинает с ней и Нергисшах, а после ложится спать, обняв дочь. Завтракал и уходил. В дни, когда сама Султанша приходит, специально не брав с собой Нергисшах, Шехзаде крайне редко не приказывает принести к нему ребенка. В такие моменты Айбиге с отвращением ловила себя на мысли, что испытывает злость к дочери, ведь из-за неё рушатся все надежды. — У него, похоже, глаз нет, — вот теперь Салиха действительно захотела помочь. Сначала она подумала, что к ней пришла избалованная госпожа, желающая получить все и сразу. Но несчастную в браке девушку, которой явно было стыдно говорить о равнодушии мужа, захотелось пожалеть. — Я высчитаю для тебя дни, в которые больше всего шансов забеременеть, а дальше уже дело за тобой. — Спасибо. Если я забеременею, вы в золоте купаться будете.***
Стамбул — Я не хочу, чтобы вы уезжали, — Танели с грустью посмотрела на заполняющиеся сундуки. — Кто будет сдерживать Хюррем? — Выйдете все, — скомандовала Махидевран; отложив свои вещи, она подошла к дочери. — Здесь будешь ты — и лишь это важно. — И что с того? Она уже убедила отправить Шах Султан к Бейхан Султан. Пусть и со скандалом, но заняла покои Валиде Султан. Даже вы не позволяли себе входить туда! И это лишь месяц. — И отныне что? Шах мне была бесполезной, лишь мешала, пришлось бы каждый раз думать за неё. К тому же она прекрасно и сама понимала, что сейчас не в лучшем положении, и обещала прислать в отместку Фатьму. Поэтому на твоей свадьбе будет много гостей. Покои без соответствующего титула не имеют значения, поэтому я их и не занимала. А гарем — это большая ответственность и проблемы. Моя сила остаётся в столице. Я увеличила твое содержание не просто так. Займись фондом, пусть люди тебя обожают. Будь добра и внимательна к обитателям гарема, но не играй с Хюррем в более щедрую госпожу. И, разумеется, увеличь общение с Султаном, хвали Мехмеда. Он это очень оценит. — Собственноручно делать позиции Мустафы хуже? — удивилась Танели. — В отличии от Хюррем, которая будет приходить и пытаться им манипулировать, выпрашивая и жалуясь, ты будешь безупречной дочерью, которой ничего не нужно, лишь внимание без какой-либо выгоды. Из-за отсутствия Мехмеда и невозможности часто приезжать Михримах, ты станешь самым любимым ребенком. А после — женой великого визиря, и это власть, с которой Хюррем придется считаться. Да и я все равно вернусь к тебе через несколько месяцев, чтобы помочь с подготовкой к браку. Не о чем волноваться. Я все предусмотрела, а то, что не смогла, — исправлю со временем. От тебя требуется, когда я попрошу, принести вести для Хюсрева паши. — Какие именно? — Немного терпения, дорогая, это залог успеха.***
У Хасана Хюсрев паша не вызывал никаких чувств. В отличие от предшественников, он казался самым непроблемным выбором до сегодняшнего утра, когда Султан объявил, что через два месяца уже можно начинать подготовку к свадьбе с Танели. Всего одна фраза сделала вполне вежливого пашу более раздражающим, даже чем Рустем. Лишь пару дней назад хранитель покоев получил письмо от отца, в котором он уведомил, что наконец заберет сына для помощи управления Алжиром. Это был шанс, который он давно ждал, но теперь предложение уже было не таким заманчивым, и стоило придумать предлог для переноса отъезда, ведь Танели вновь желают продать. Госпожа согласилась встретиться на пристани даже быстрее, чем он рассчитывал. Отъезд Махидевран Султан сильно ее расстроил, но на это хранитель покоев уже не мог влиять. Плеск воды о каменную набережную отвлекал от мыслей, пока он не увидел Танели. Девушка, склонив голову вбок, улыбнулась, как только их взгляды встретились. Она, как и прежде, надела черную и ничем не примечательную одежду, спрятав волосы под такого же цвета накидкой, но этого было недостаточно, чтобы не привлекать внимание. Несколько людей оборачивались ей вслед, а госпожа будто не видела или попросту привыкла и уже не обращала внимания. — Я рада возможности выйти из дворца, — Султанша широко улыбнулась хранителю покоев. — Во дворце становится все невыносимее. С ним, вдали от внимательных взглядов и правил, она может наконец искренне улыбаться, потому что вновь может дышать полной грудью, наслаждаясь этим чувством. Во дворце, где через неделю придется лишь терпеть, все же будет Хасан, и она сможет позволить себе хоть и не часто, но все же говорить с ним, возможно, изредка даже прогуляться. Этого будет достаточно, маленькие радости, чтобы чувствовать себя живой. — Поверь, мне больше тебя не нравятся изменения. — Помни, что я всегда тебе помогу, — Танели смотрела на него искоса. — Пошли на рынок? — Как захочешь, принцесса, — уголок его губ подскочил вверх, когда он перехватил её взгляд. Хасан как можно дольше откладывал разговор, желая продлить хорошее настроение Султанши. Танели так искренне улыбалась, пробуя обычную еду и примеряя украшения, что хранитель покоев не желал её расстраивать. Наблюдать, как распахиваются её глаза, когда девушка увидела очередную понравившуюся вещицу, было на редкость забавно. — У меня для тебя плохие новости, — прямо сказал Хасан, когда они уже покинули рынок. — Но ничего не решаемого, нужно лишь выбрать более правильный способ, — проследив, как губы мужчины погнулись в оскале, Танели успокоилась. — Тебя собираются выдать за Хюсрева пашу. Так как я лишь сегодня узнал об этом, придумал варианты только со смертью, но через пару дней могу дать более гуманные варианты. Все же, как великий визирь, он не плох. Султанша промедлила с ответом. Это было слишком заманчиво, чтобы Хасан помогал избегать всех возможностей брака. Это был бы прекрасный исход, но это было бы слишком эгоистично с её стороны. Союз укрепит позиции Мустафы и теперь нужен Валиде. — Тебе не о чём волноваться, это было мое решение. Он великий визирь — это возможность получить власть, которую я хочу. Я все тщательно обдумала и не представляю лучшего кандидата на роль моего мужа. Семья полностью меня в этом поддержала, — от прошлой лёгкости и беззаботности не осталось и следа. Она говорила уверенно с каменным лицом, как часто любила делать Махидевран. — Я всегда буду уважать твое мнение, но ты уверена, что не пожалеешь? Клятвы, данные в бурю, разбиваются об тихую гавань. — Ты же меня знаешь, я не принимаю решений поспешно, — как можно искреннее улыбнулась Танели. — Я устала, вернёшься со мной во дворец? — Нужно отправить письмо отцу, — поклонившись, хранитель покоев направился к пристани. От этого холодного прощания девушке стало не по себе.***
Две недели спустя Ветер ласково играл с темно-коричневыми локонами, но Султанше казалось, что она промерзала до костей. Хасан был освобождён от обязанностей по просьбе его отца. Когда служанки доложили об этом, все, что оставалась Танели, — это смотреть на уплывающий корабль. — Неужели это так много, просто оставаться во дворце? — прошептала в пустоту Султанша, не в силах оторвать взгляд от линии горизонта. «Он не вернется. Человек, так желавший покинуть это место, добровольно не вернётся в клетку», — еще одно ненужное напоминание, невластное над ее телом, над чертовыми чувствами, что теперь разъедает изнутри. — Госпожа, вам плохо? — вырвал ее из раздумий голос служанки. — Вы плачете? — с тревогой спросила она. — Нет, — отгоняя от себя образ дьявольских глаз Хасана, измученно улыбнулась Танели. — Просто из-за ветра слезятся глаза. Все так, как и должно быть.***
Два месяца спустя Амасья — Я тоже хочу пойти к папе, — Нергисшах с силой дёргала платье матери, чтобы привлечь ее внимание. — Наргиз, уложи её спать, — Айбиге поправила ожерелье, откинув каштановые локоны назад. В прошлом месяце у неё не получилось провести ночи с Мустафой. Пусть все удачно выпало на четверг, но Шехзаде все время провел с дочерью и не захотел отправлять Нергисшах. В этом месяце не должно быть промаха. День выпал на вторник, и наследник согласился с ней поужинать. — Мама, я хочу… — Хватит! — повысила голос госпожа. — Я сказала уложить её спать сейчас же. Рабыня быстро подняла упавшую на пол девочку. Она как можно скорее унесла её в комнату, чтобы плач ребенка лишний раз не выводил госпожу. Айбиге внимательно осмотрела свое отражение: приготовления завершены, можно идти к Мустафе. Но едва она повернулась к дверям, те сразу же открылись. Её служанка, вбежавшая в покои, выглядела виноватой. Уже этого было достаточно, чтобы приготовиться к плохим новостям. — Говори. — Только что пришли новости из столицы, — быстро начала рабыня. — Шехзаде Джихангир умер от болезни. Господин просил вам передать, что сегодня не желает никого видеть.***
Новость о смерти брата застала Мустафу врасплох. Джихангир болел в последнее время больше обычного и всегда был слаб, но никто не ожидал, что тот умрет. Шехзаде корил себя за то, что так мало времени провел с братом. Следовало хоть раз взять его с собой в санджак, чтобы брат за жизнь увидел что-то ещё, кроме холодных стен дворца. Начинающее угасать пламя в камине единственное, на чем сейчас мог остановить свой взгляд Мустафа. — Мой Шехзаде, — Румейса положила руку ему на плечо. — Я не помню боли от потери семьи, чтобы сказать, что я знаю, как тебе сейчас. Мне жаль, что моих талантов хватает лишь на причинение вреда, — Мустафа пальцами накрыл её руку. — На самом деле, я не умею поддерживать, но мне бы не хотелось оставлять тебя одного. — За это я тебя и люблю, — Шехзаде поднялся, не выпуская руку наложницы. — Неспособность сопереживать? — Честность, когда другие бы начали лгать. Я не хочу ужинать, давай ложиться, — Мустафа выглядел как после самого тяжёлого дня. Хоть и с приезда в Амасью он постоянно занят работой, но даже в самые загруженные дни Шехзаде не выглядел таким уставшим. — Постой, — Румейса взяла его ладонь двумя руками. — Я не умею поддерживать в час скорби, но, думаю, сегодня у меня все же получится скрасить этот печальный день. Аллах тебя очень любит, — фаворитка положила руку Шехзаде себе на живот. — И забирая важного человека, сразу же компенсирует потерю новым членом семьи. Мустафа смотрел на наложницу не моргая. Слишком неожиданная весть никак не хотела обрабатываться разумом. — Это точно? — Узнала месяц назад, меня осмотрели две лекарши, я хотела немного подождать, чтобы быть уверенной. Я беременна, — прошептала рыжеволосая одними губами, а после улыбнулась, будучи не в силах отныне сдержать радость. Спустя мгновение Мустафа будто отмер, заключив фаворитку в объятья. — Ты превратила самый страшный день в счастливый. Я же говорил, ты родишь мне сына, нужно было лишь подождать. — Или дочь, — поправила Румейса. — Нельзя предугадать, кто будет. — Ты подаришь мне наследника, — он прижался лбом к её холодному лбу. — Сына, которым я буду гордиться, — Шехзаде выдохнул в ее губы. — Я буду учить его, уделять все свободное время, а в конце отдам империю. Мустафа нежно поцеловал фаворитку в уже не улыбающиеся губы. Румейса решила не возражать лишь в этот день, омраченный смертью брата.***
Махидевран проснулась с улыбкой на губах. Впервые за три месяца она не просыпалась ночью от боли. Смерть больного ребенка принесла ей временный покой, пока Амон вновь не начнет издеваться над ее телом от скуки. Алиса решила сегодня завтракать без сына, для него смерть Джихангира — это удар, поэтому госпожа решила оставить его в одиночестве вместо изображения скорби. Но, к ее удивлению, Мустафа выглядел вполне сносно, придя за утренним благословением. — Как ты себя чувствуешь? — спросила женщина, когда сын наклонился поцеловать ее руку. — Лучше, чем должен был, — на это Алиса молча закатила глаза. Ей стоило больше уделить внимания привязанности сына к детям Хюррем, но эту ошибку уже слишком поздно исправлять. — Румейса вчера принесла мне хорошую весть — она беременна. — Это прекрасно, — улыбнулась Махидевран. — Я лично прослежу за её здоровьем. — Благодарю, Валиде. Я желаю поужинать с вами и Румейсой после сегодняшнего собрания. — Как пожелаешь, успешного дня, — утро оказалось даже более приятным, чем думала Алиса. — Отправьте письмо Дишьшах, — приказала она Али. — И передайте через торговцев в украшениях опиум. Из-за скорби Хюррем временно ослабит хватку. Лучшего момента для второй части по Селиму не предвидится. — Немедленно все выполню. Главным конкурентом всегда являлся Селим, единственный ребенок, которому достался разум Хюррем. И что более важно — именно он должен стать Султаном. Алкоголизм — это тяжёлый недостаток, но всё ещё недостаточно. От этой зависимости можно избавиться, с опиумом дела обстоят куда хуже. — Доброго вам утра, госпожа, — поклонилась Фидан. — У меня для вас хорошие новости. — Что-то, кроме беременности Румейсы? — Вы уже знаете, — подняла голову рабыня. — Есть небольшие проблемы. Шехзаде пожелал, чтобы наложницу уже перевели в отдельные покои, но она и так живёт одна в комнате фавориток, к тому же срок ещё мал… — Пусть покои будут просторны, — отмахнулась Махидевран. — Но подальше от Айбиге, не нужно лишний раз их сталкивать. Прикажи, чтобы раздали золото и неделю во дворце давали сладости, но никаких праздников. Приготовьте еду, одежду и лекарства для бедняков. Без праздников и веселья сообщим, что род османов продолжится от моего сына. — Есть ещё один приказ Шехзаде, но это неправильно… — Говори. — Он приказал, чтобы у Румейсы было четыре служанки. Но пока наложница не родит, ей полагается лишь одна. А уже после родов — в зависимости от пола ребенка — можно их ещё увеличить. — Мустафа беспокоится за своего ребенка и небезосновательно. Румейса едва смогла забеременеть, к тому же её мать умерла при родах. Выполни все пожелания Шехзаде, я не вижу причин в отказе.***
Айбиге проснулась с головной болью: перед сном ей доложили, что Румейса заявилась в покои Шехзаде, и муж её принял. Собственной женой, которую видит раз в неделю, он пренебрёг, зато рабыню принял с радостью. Теперь ей вновь придется ждать месяц, надеясь, что Мустафа продолжит не звать рабынь, а никто из тех, что был ранее, не заявит о беременности. Головную боль не смог унять даже массаж служанок, после чего Султанша решила выйти в сад. Но по пути ее слух начал раздражать звук падающих монет, это было словно насмешкой над ее состоянием. Медленно Айбиге подошла на балкон, где Фахрие калфа разбрасывала золото. — Что ты делаешь? Рабыня резко остановилась и сразу же повернулась к госпоже. Снизу послышались недовольные стоны рабынь. — Махидевран Султан приказала. Румейса хатун беременная. Фахрие специально подняла глаза, чтобы посмотреть, как побелело лицо крымской принцессы. Какое-то время она, не моргая, смотрела на служанку, а когда заговорила, голос звучал выше обычного. — Это точно? Хатун проверили? Не стоит разбрасываться такими словами, тщательно все не проверив. — Вам не о чем беспокоиться, госпожа, она уже как три месяца беременна. Через полгода во дворце появится Шехзаде. Айбиге ничего не ответила. Девушка развернулась и быстрым шагом направилась в свои покои. Если Румейса родит сына — это сравняет их. Кто угодно, но только не она.***
2 месяца спустя Маниса — Гюльсум калфа, — оглянувшись, тихо обратилась фаворитка Шехзаде. — Айя, что с тобой? — Мне нужно вам кое-что рассказать, я больше не могу это скрывать, но пообещайте, что не расскажите Шехзаде. — Да что с тобой, хатун? — напряглась женщина. Она отвела рыжеволосую в сторону от чужих глаз. — Рассказывай. — Почти каждый раз, когда Шехзаде Мехмед зовёт меня на хальвет, он куда-то уходит, а приходит под утро. Я знаю, что не имею права задавать вопросы или возмущаться. Он уходит в ночь, непонятно куда, а вдруг с ним что-то случится? — Это невозможно, наследник не покидает дворец, я бы знала. Когда это началось? — Со дня смерти его брата, — девушка виновато опустила голову, и рыжие волосы почти полностью закрыли лицо. — Первый месяц он выходил не часто, но в этом почти каждую ночь. — Но как он выходит? Мне бы доложили. — Он переходит в комнату сокольничего, которая связана с ним. — И ты только сейчас говоришь? Гульсум своей головой поклялась перед Хюррем Султан, что с её сына и волосок не упадет. Вся еда и вещи Шехзаде тщательно проверялись, он никогда не оставался один. А как теперь оказалось, она допустила грубейшую ошибку. Калфа обвела гарем взглядом, все здесь были верные люди Хасеки, но стоило выбрать самых верных. И взгляд ее пал на двух агов, которые по десять лет служили Султанше. — Идите за мной, — скомандовала женщина, прежде чем выйти из гарема. Уже в пустынном коридоре она остановилась. — У меня к вам будет задание. Теперь вы каждую ночь будет следить за комнатой Искандера аги. Если он будет куда-то выходить, проследите за ним и разузнайте, где и как часто он бывает. Все ясно? — Не беспокойтесь, и глаз не сомкнем.***
Десять часов спустя. — Шехзаде, — схватил наследника за руку Искандер, прежде чем тот успел зайти в здание. — Это мейхана — место, где женщины продают свое тело и распивают вино. Здесь могут быть паши, но не вы. — Аврора отправила письмо, что ждёт меня здесь. — Так мы из-за этого покинули дворец среди ночи? Знал бы, что там, никогда бы не передал вам это письмо. Женщина, которая переступила порог этого заведения, — опорочена. Мехмед вырвал свою руку, не желая больше медлить и слышать оскорбления в сторону наложницы. — Если она остановилась здесь, значит, на то были причины. Мы быстро заберем ее и вернёмся во дворец, — Шехзаде надел капюшон и уверенно зашел внутрь. Следившие за ним аги лишь ошарашенно посмотрели на друг друга, не зная, что сказать на увиденное. Промедлив немного, они вошли следом. Быстро найдя в помещении самый дальний столик, они, стараясь не привлекать внимание, сели за него. Шехзаде говорил с одной из девушек, пока Искандер ага стоял рядом, закрыв лицо рукой. — Эй, красавица, — Рейхан ага подозвал девушку, разливающую за соседним столиком вино. Та улыбнулась и, виляя бедрами, подошла к двум хорошо одетым мужчинам. — Вам вина или других развлечений? — Видишь того парня? — евнух указал взглядом на Шехзаде. — Он здесь раньше бывал? — В последнее время постоянный гость. — Ты уверена? — слуга, что ранее лишь молчал, не выдержал навалившейся информации. Он почти с рождения знал Мехмеда, и тот бы ни за что такого себе не позволил. — Может, обознались? — Я его здесь раньше видел, — вмешался мужчина, который выпивал за соседним столиком. — Парнишка тихий, в основном выпивал себе в сторонке, но из-за красивого лица девки вокруг него так и вились. Евнух сел на место, зарывшись пальцами в волосы. Он не представлял, как о таком можно доложить. — Только пил? Больше ничего? — уточнил Рейхан. — К сожалению, лишь дважды он поднялся с девушкой. А жаль, ведь платил так щедро, как никто, — разочарованно вздохнула работница. Евнух хотел ещё спросить, но его отвлёк шум позади. Пьяный в стельку мужчина едва поднимался с пола, опираясь на стул. Это произошло возле Шехзаде, перед которым уже стоял Искандер, закрывая собой. С этого расстояния сложно было нормально оценить ситуацию, но наследник вроде не пострадал. Пьяницу быстро вывели, а Шехзаде поднялся наверх вслед за девушкой, с которой ранее разговаривал. — Нас убьют, — произнес Рейхан. — Как только Хюррем Султан доложат, она нас всех прикажет казнить. — Сначала поговорим с Гюльсум хатун. Аллах, — прошептал евнух. — Зачем Шехзаде, у которого гарем из прекраснейших девушек, посещать такое место?***
— Нам нужно было сразу же уйти, — сказал Мехмед, пока его руку перевязывали. Рана была небольшой, такая за неделю сама заживёт. Пьяница едва его зацепил, размахивая ножом. — Рану необходимо обработать и сейчас же, чтобы дома не пришлось объяснять, как вы ее получили, — Искандер зашторил окна на всякий случай. — Ты уверена, что девушки, которую я тебе описал, никогда здесь не было? — Говорю же вам, — завязав узел, уже третий раз повторила хатун. — Рыжих у нас не было. — У вас есть отсюда ещё выход? — Зачем это? — спросил Мехмед. — В зале все больше людей, не хочу, чтобы мы лишний раз кому-то на глаза попадались. — Да, есть такой, — девушка закатала рукав рубашки и протянула руки к напитку, чтобы угостить гостья. Но Мехмед слишком быстро встал, и она, повернувшись, вновь облила его вином. — Хатун, где твои глаза! — закричал Искандер. — Простите… — Довольно, — приказал Шехзаде своему слуге. — Ничего страшного, выведи нас сейчас. А это, — Мехмед отдал ей кошелек с золотом. — За твое молчание. — Хорошо, — засияла девушка, но на Искандера смотреть боялась.***
Утро — Ваши глаза вас подвели! — ошарашенно воскликнула калфа. — Вы что-то перепутали. — К сожалению, — выдохнул евнух. — Рабочие сказали, что он ходит туда уже два месяца. Что мы будем делать, если доложим о таком… — Я приму решение. Гульсум направилась к Искандеру. Она не могла спрашивать у Шехзаде, но расспросить сокольничего было в ее власти, однако прежде приказала служанкам обыскать его комнату. Кроме грязных вещей, от некоторых из которых воняло вином, рабыни ничего не нашли. Но этого было достаточно для калфы, которая за эти сутки начала седеть. Она нашла сокольничего возле зала совета. Это было единственное время, когда Искандер был не с Шехзаде. — Наследник Османской империи посещает мейхану? — сразу же перешла к сути женщина. — Что за бред ты сейчас говоришь? — напрягся ага. — За вами вчера проследили. — Это было лишь раз. Шехзаде стало любопытно, мы зашли посмотрели. Он увидел, что это недостойное место, и мы сразу вышли. — Что ты мне рассказываешь? — сквозь зубы прошипела женщина. — Евнухи прождали вас до утра, рабочие рассказали, что Шехзаде к ним часто захаживает, — сокольничий тяжело выдохнул, потерев переносицу. — Он тяжело переживал смерть брата. Там ему становилось лучше. Но вчера был последний раз. Шехзаде поклялся, что больше туда ни ногой. — Ты поощрял такой стыд! — Это был единственный способ быть рядом, чтобы он сам не сбегал. — Вот это и расскажешь Хюррем Султан! — женщина уже собиралась уходить, но Искандер схватил ее за плечи. — Нас всех за это убьют. Да, я заслужил смерти, но в чем виноваты служанки, аги и ты? — Я? — Ты главная калфа. Поэтому либо соучастница, либо дура. И при любом раскладе и мне, и тебе не жить. Шехзаде слово дал, что это был последний раз. А ты же знаешь, наш господин слово держит. Давай сделаем так, — сокольничий убрал руки. — Если он хоть раз туда пойдет, я лично доложу обо всем Хасеки, взяв вину на себя. Но если этого не случится — мы молчим. Потому что не знаю, как ты, а я хочу жить. — Ты уверен, что он больше туда не пойдет? — Да. Гюльсум согласилась, но с этого момента приказала следить за Шехзаде и Искандером в день и в ночи.***
Три дня спустя — Шехзаде, — поклонился Искандер. — У меня для вас плохие новости, — Мехмед отложил перо, полностью повернувшись к сокольничему. — Ваша фаворитка, Айя хатун, покончила с собой. — Что? Почему? — У неё было недомогание, подумали, что девушка беременна, поэтому позвали к ней лекаря. Но оказалось, девушка была бесплодна. — Она должна была поговорить со мной, — устало прошептал наследник, потерев лоб. Его реакция была слишком вялой, непохожая на обычную. — Вам плохо? — Просто устал. В мейхане обнаружили оспу. Пришлось очень быстро принимать меры. — Вы, разумеется, знаете лучше, но, возможно, стоит сжечь мейхану. Все же там остаются заражённые вещи, и кто-то может проникнуть внутрь. — Хорошая идея, я над ней подумаю, — Мехмед откинул голову назад, закрыв глаза. — Может, стоит позвать лекаря? — ещё раз предложил сокольничий, заранее зная, что Шехзаде откажет. — Не уподобляйся женщинам. Все хорошо. Как только закончу с делами и нормально отдохну, все пройдет.***
Неделя спустя — Я написал письмо для Хюррем Султан, — протянул бумагу Искандер. — Описал даже походы в мейхану. У Шехзаде оспа, а все знают, что очагом заразы была мейхана. Нужно все решить так, чтобы люди не узнали, чем болеет наследник. — Хорошо, — забрала послание калфа. — Сейчас же отправлю птицу. — Нет, существу без разума нельзя поручить репутацию Шехзаде. — Ты прав, — кивнула Гюльсум. — Как он? — Тело все больше покрывается язвами, а лекари разводят руками. — Сохрани Аллах.***
Неделя спустя Стамбул — Госпожа, у меня для вас крайне ужасные вести, — начал Рустем. Он несколько раз прочитал донос, надеясь, что слова изменятся. — Шехзаде Мехмед болен оспой. — Нет, — Хюррем отрицательно замотала головой, сделав шаг назад. — Нет, ты ошибся, мне бы доложили, мой сын здоров. — Вам отправили письмо, его перехватили и пустили по рукам народа. В нем говорится, что Шехзаде подцепил болезнь в мейхане. — Это грязная ложь! — воскликнула Хюррем. — Тише, госпожа, — Рустем посмотрел на тропинку, ведущую к ним. — Недовольство людей только растет. Они желают доказательств, что Шехзаде здоров — или возвращения Шехзаде Мустафы. — Я немедленно отправляюсь в Манису.***
— Госпожа, — Хюсрев паша подорвался с места, как только увидел Танели Султан на пороге своего кабинета. — Чем я обязан чести видеть вас, — обуздав радость, великий визирь склонил голову. — Закройте двери, — приказала Султанша, прежде чем пройти внутрь. — У меня к вам просьба, ничего, чтобы не являлось вашими прямыми обязанностями. — Я сделаю для вас все, что пожелаете. — В Манисе была вспышка оспы. — Я лишь недавно получил доклад, что её успешно остановили, — паша указал на свой стол. — К сожалению, Шехзаде успел заразиться. Ходят слухи, якобы он заболел после похода в мейхану. Санджак на грани бунта. Из-за слухов Мехмеда не лечат должным образом, а от Падишаха все скрывают. Я прошу немедленно доложить ситуацию Султану, чтобы успеть спасти здоровье брата. — Вы уверены, что информация правдива? Хюсрев всегда привык полагаться лишь на ту информацию, которую достал сам. Так проще избежать проблем. Но сейчас ему стоило принять решение о нарушении своих принципов. Ведь требовательный тон его невесты явно намекал, что замедление её разочарует. — Да, я готова свою жизнь поставить на кон, настолько я уверена в правдивости информации. — Это не требуется, — возразил великий визирь. — Я выполню свою работу, вам не стоило утруждать себя и приходить. — Благодарю, — и прежде, чем паша успел сказать что-то ещё, госпожа уже постучала в двери.***
— Валиде, не сказать Повелителю… — Сейчас не время, поживее! — дрожащим голосом приказала Хюррем, не смотря на дочь. — Я поговорю с Султаном сегодня вечером и уже завтра отправлюсь в Манису. — Я поеду с вами… — Нет, — перебила Султанша Михримах. — Если у Мехмеда действительно оспа, я не хочу подвергать тебя опасности. — Но вы… — Я обязана быть с сыном. Михримах была в панике и злости. Состояние брата ее пугало, она не хотела терять ещё одного дорогого человека. От оспы умирает половина, а те, что выживают, не всегда полностью восстанавливаются. Так ещё и Рустем, вместо действительно важной информации, говорит лишь о своей любви. В собственном доме приходится заводить своих шпионов, чтобы узнавать новости не самой последней. Султанша хотела продолжить настаивать на своем, но неожиданно для всех без объявления в покои ворвался Падишах. — Оставьте нас все! — грозно прокричал правитель. — Отец… — И ты, Михримах, — перебил он дочь. Хюррем наклонила голову в сторону двери, при этом требующее смотрела в глаза Михримах, говоря, чтобы та немедленно исполнила приказ. — Как это понимать, Хюррем? — Султанша не успела даже покинуть покоев, как Сулейман взорвался от гнева. — Мой сын болен, а я узнаю об этом последний?! — Я тоже только узнала, приказала слугам собираться в дорогу, а сама уже хотела прийти к тебе, — не сдерживая слезы, Хасеки бросилась к мужу. — Наш бедный Шехзаде болен… Лишь убедившись, что Валиде сможет обуздать гнев Падишаха, Михримах вышла из покоев.***
Дорога в Манису была как никогда тяжёлой и долгой. Из-за плохой погоды, даже несмотря на то, что они делали лишь необходимые краткие остановки, раньше, чем через шесть дней, Султан с Хюррем никак не смогли приехать в Манису. Город встретил их недружелюбно. К каретам бросались несколько человек, требуя сместить Шехзаде. Но Сулейман видел в настроении народа лишь чей-то злой умысел, чтобы очернить имя самого безупречного из сыновей. Поэтому, как только они въехали в город, Султан отправил своих людей, чтобы те узнали, кто распускает лживые слухи. Но едва они вошли во дворец, все проблемы за каменными стенами стали безразличны. Их первенец, настолько любимый ребенок, отправился к Аллаху, не дождавшись приезда родителей всего на час. Сулейман от горя заперся в покоях, рыдая как никогда ранее. Для Хюррем же мир исчез, как в тот день, когда Фирузе забрала ночь четверга. Люди вокруг что-то говорили, но она их не слышала. Обоняние, тактильность и даже зрение начали ее подводить, отказываясь нормально функционировать. Лишь сердце в бешеном галопе напоминало, что она все ещё жива. Их не пустили к телу сына. Приехать для Султана само по себе уже было чрезвычайным риском. Поэтому в последний раз на Мехмеда была возможность взглянуть лишь через самое дальнее окно, прикрыв лицо. Некогда красивое лицо сына было изуродовано нарывами, а смуглый цвет кожи стал синим. Но на скорбь времени было мало, ведь во всём дворце оспой заразились лишь две служанки и то, уже после Шехзаде. Допрашивали всех, без жалости, несмотря на возраст и пол. Но, к величайшему разочарованию Султана, единственные заговорившие рассказали лишь то, что Шехзаде тайком посещал мейхану. Пару найденных работников публичного дома, в точности описали Шехзаде, а несколько точных названных дат, во время которых к ним приходил наследник, совпали с хальветами. Исход поверг Султана в не менее сильный шок, чем сама смерть сына.***
Амасья — Это было смотрибельное представление, — заявил Амон. Алиса в этот момент играла в шахи в своей комнате. Полная тишина помогла справиться с ожиданием новостей. — Он мертв? — спросила Султанша, замерев с занесённой рукой над доской. — Смерть настигла старшего сына Хюррем, — Махидевран облегчённо выдохнула. Поставив шашку, она наконец повернулась к демону с улыбкой. — Как видишь, в моих мучениях не было смысла. — Не согласен, — Амон сел напротив. — Я получил один из видов удовольствия. Гордецов всегда приятно ломать. — Надеюсь, теперь я смогу насладиться телом сорокалетней женщины с крайне сильным здоровьем? — Да, — осмотрев внимательно расклад фигур на доске, Амон походил белой шашкой. — Но если в течение года не будет ещё одной смерти, я вновь тебе напомню, как плохо заставлять меня ждать. — В течение года я посажу Мустафу на трон, — уверенно заявила Алиса, но когда опустила взгляд, поняла, что некоторые фигуры изменили свое положение и теперь она в шаге от проигрыша. — Ты смухлевал. — Как неожиданно, правда? — ухмыльнулся демон. — Всегда следи за всем. Проиграть можно за один день. — Я не смогу выиграть, — спокойно прокомментировала женщина. — Ты обрезал все пути к маневрам. — Правда думала, что у тебя был шанс обыграть меня? — У меня нет шанса выиграть, — Султанша встала. — Но это не значит, что я не смогу закончить игру, забрав победу, — резким движением ноги Алиса перевернула стол. Демон растворился в воздухе до того, как на шум вошли слуги.***
Неделя спустя Новость о смерти Мехмеда Румейсу порадовала. Чем меньше Шехзаде остаётся, тем проще будет Мустафе сесть на трон. Вот только причина, по которой Шехзаде заразился, была более чем бредовой. Мехмед, конечно, хотел свободы, но у него были высокие моральные качества, и он бы ни за что… — Черт, — прошептала фаворитка. Ее глаза медленно расширились до максимума, будто впереди возникло что-то пугающее. — Живот болит? — спохватилась Фидан. Она как раз помогала укладывать травы, к которым Румейса боялась прикасаться из-за беременности. Рыжеволосая, ничего не ответив, медленно села на кровать. — Плохо? Звать лекаря? — Ты смогла бы что-то спланировать три года назад и все время спокойно ожидать исполнения плана? — Что ты такое говоришь? Мы же рабыни, нам и завтрашний день не принадлежит. — Вот и я так не умею. «Три года назад» — Шехзаде Мехмеду, что ты решила отказать в службе моему сыну и теперь бы хотела служить ему. Будешь ждать его в мейхане, — Аврора замерла с пером в руке. — Наследник Османской империи туда не войдёт. — В твои обязанности входит лишь написать письмо, — Махидевран продолжила расхаживает по покоям, наблюдая, как служанка выводит буквы. — Так как письмо может попасть не в те руки. Напиши, что выйдешь из мейханы, лишь если Мехмед лично тебя заберёт. Посмотрев ещё раз на госпожу из-под нахмуренных бровей, девушка все же дописала письмо, а после протянула Султанше. — Прекрасно, а теперь собирайся, ты временно отдохнёшь от гарема. Уже в дверях служанка столкнулась с Али агой, но решила не задерживаться, чтобы не злить госпожу. — Строительство в мейхане началось, — поклонился евнух. — Но я не понимаю, зачем вам дополнительный выход. У нас уже есть второй. — Он на виду, мне нужно, чтобы без лишних глаз можно было покинуть здание. Из моих личных средств нужно будет создать тайный выход и из этого дворца. И чтобы он был ближе всего к покоям Мустафы. Сын не против. — Как вы пожелаете, моя госпожа. Но должен заметить, что такой выброс денег не окупит ся, — Махидевран ухмыльнулась. — Как раз напротив. И найди для меня четырех людей. Наложницу, максимально похожую на Аврору. Янычара, безгранично преданного моему сыну, но который нигде не выделился, чтобы было сложно понять, на чьей он стороне. Парня, который будет в точности, как Шехзаде Мехмед. Он должен быть не просто похож, а его копией: внешность, фигура, лицо и возраст. И женщину преклонных лет, но очень сообразительную. — Ваши корректировки в здании будут исполнены через пару месяцев, но найти таких людей… — растерялся блондин. — Когда вам они нужны? — У тебя есть два года. Ищи по всей империи. Два с половиной года назад — Зовут Рабия, — представил старуху евнух. — Получала небольшой доход от того, что обманывала людей. — Из-за моей старости разум уже не так остр, как раньше, поэтому мои слова могут путаться, но разве пороки старости можно назвать обманом? — Подходит, — удовлетворённо кивнула Махидевран. — Помогите ей совершить несколько правдивых предсказаний. Нужно обелить репутацию. Мне нужно, — теперь уже Алиса обращалась к Рабии. — От тебя лучшее представление, справишься — и какую бы сумму ни назвала, я тебя осыплю золотом. — Сделаю для вас всё, что угодно. Старые люди усыпляют бдительность, на лице Алисы появилась довольная улыбка. И эта старуха придется Хюррем по вкусу. Ведь будет давать пророчества, которые сбываются, и регулярно предупреждать об опасности для сына. Такую Хасеки подпустит к Джихангиру, поверив в магию. — Можешь идти. Али вывел Рабию и привел молодую рыжеволосую девушку лет четырнадцати. — Она самая похожа из всех, которых я видел, да и здоровье имеет крепкое. — Подходит, отправь её на обучение, и пусть с ней дополнительно занимаются наши люди, но так, чтобы об этом никто не знал. — Как прикажете. От наложниц многого ума не потребуется. Лишь в нужный день сказать правильные слова. К тому же по окончанию все четверо будут мертвы. Год тому назад — Я нашел того человека, о котором вы просили. Сходство действительно поразительное. — Превосходно. Вы можете быть свободны, — сказала госпожа служанкам в ее покоях. — От него требуется мелочь. Всего лишь выпивать в мейхане в нужные дни, а когда все будет исполнено, убейте его. — Госпожа, простите, но некоторые ваши приказы лишенные смысла. — Я собираюсь создать повод за поводом, — улыбнулась Алиса. — Чтобы Султан покинул свой сверхохраняемый дворец. Рабия отравит Джихангира. Смерть Шехзаде, который всю жизнь мучался от боли, не вызовет слишком сильных подозрений. Но будет обоснованием для падения Мехмеда. С момента его смерти, найденный тобой мужчина начнет появляться в мейхане. В нужный для меня день я заставлю слуг Хюррем на собственные глаза убедиться, что Мехмед ходит в публичный дом. Идеальная охрана Хюррем будет бессильна за стенами дворца, где бедняга заразится оспой через открытую рану. Едва Мехмед заразится, в мейхане начнется вспышка этой болезни, которую Шехзаде самостоятельно завершит, скрыв все следы. Я подготовлю все заблаговременно и разорву веревки со своими куклами прежде, чем спектакль начнется. Связать все со мной, которая будет далеко, у них не получится.***
Махидевран смотрела, как маленькую записку сжигают языки пламени. Сулейман ничего не съел в Манисе. Эта новость полностью испортила настроение. В Топкапы отравить еду это что-то на грани фантастики. Но из-за плохо подготовленного путешествия и шоком от смерти Шехзаде появились пробелы в проверке еды. Вот только Султан настолько был в скорби из-за смерти сына, что почти перестал есть. Но это ничего, Алиса предусмотрела и этот исход. Во время остановки Султан либо попадет в охотничью ловушку, либо будет укушен змеёй. Как только это произойдет, будет сразу же отправлено два письма. Одно в Конью, чтобы Селим не успел доехать в столицу первым. А второе — Махидевран. Кони уже расставлены по всему пути в Стамбуле, чтобы Мустафа проделал путь в рекордно быстрый период. Осталось лишь немного подождать. Два дня спустя. — Она полностью здорова, — уверила лекарша, осмотрев Румейсу. — Спасибо, можешь идти, — Махидевран довольно улыбнулась, а после указала фаворитке сына на накрытый стол в большой части, состоящий из сладостей. — Смею предположить, что вам доложили о моих предпочтениях в еде, — поджав губы, Румейса села за стол. — Когда тянет на сладкое — это признак девочки. — Предпочтение в еде — это всего лишь предпочтение в еде. Я была равнодушна к сладкому всю беременность, и Танели не превратилась в сына, — равнодушно махнула рукой Махидевран, сев следом. — У вас была двойня. — И роды были отвратительны, надеюсь, у тебя будет один ребенок. И его пол мы узнаем только во время родов. — У меня широкий большой живот, что тоже является признаком девочки. Поэтому, я хочу у вас попросить, меньше напоминать за пределами дворца о моей беременности, — Аврора без аппетита смотрела на блюда, настроения совсем не было. — За сына всегда успеют порадоваться, но рождение дочери спустя столько лет ожидания будет скорее разочарованием. Лучше, чтобы рождение прошло менее заметно. — Главное: роди здорового ребенка. Рождение сына в гареме не самое сложное занятие, и желающих с ним справиться всегда очень много, — Румейса опустила руку, сжав ткань платья. — Ты не ешь, мутит или с едой что-то не так? — Что вы, госпожа, тошнота, к счастью, меня обошла стороной. — Султанша, — поклонилась вошедшая наложница. — К вам пришла Айбиге Султан. — Пусть войдёт. Больше гуляй в саду на свежем воздухе и не беспокойся по пустякам, — посоветовала Алиса наложнице, пока невестка не вошла в покои. — Госпожа, — поклонилась Айбиге. — Я пришла пожелать вам доброго утра. Я не вовремя? — с презрением крымчанка посмотрела на Румейсу, особо задержавшись на выпирающем животе. — Нет, присаживайся, — Махидевран указала на место по левую сторону от себя. Султанша села так, что две соперницы оказались напротив друг друга. Напряжение было ощутимо, как будто каждая из девушек ожидала, когда же начнется конфликт. — Через два месяца у Танели Султан будет свадьба. В этот раз я бы хотела сопровождать Шехзаде. К тому же Нергисшах будет счастлива увидеть любимую тетю, — Айбиге натянуто улыбалась, старательно делая вид, что фаворитки мужа здесь нет. — Разумеется, — сразу же согласилась Махидевран. — Тебе нельзя было выезжать из-за слишком малого возраста Нергисшах. Но думаю, теперь она выдержит одну поездку. — Благодарю, — склонила голову крымчанка. — Как твое здоровье? — спросила она у Румейсы. — Все взгляды направлены на тебя, будет крайне печально, если надежды не будут оправданы. — Айбиге, — поставила бокал на место Махидевран, обратившись к невестке с милой улыбкой. — Я так рада, что ты начала заботиться о будущем династии. Конечно, были дни, когда ты поставила авторитет мужа под сомнение, тем самым взвалив на ребенка Румейсы такую ответственность. Но главное, это вовремя понять свою ошибку и сделать правильные выводы. — Да, спасибо за ваши уроки, — сдавленно ответила Султанша и принялась есть, чтобы не смотреть на свекровь. — Для своей семьи я всегда найду время, — вновь улыбнулась Алиса, повернувшись к Румейсе. — Султанша проявляет о тебе заботу, ее искренние намерения нельзя игнорировать. — Прошу прощения, — улыбнулась рыжеволосая. — Я лишь не хотела прерывать вашу беседу. Всегда безгранично благодарна госпоже за её искреннее беспокойство, меня это трогает до глубины души. — Вот и славно, — шире улыбнулась Махидевран. Но ее лицо, словно маска, застыло, как только в покои вбежала Фидан. Было лишь одно послание, которое госпожа приказала доставить немедленно, забыв обо всех правилах, чтобы ни секунда не была потрачена зря. Алиса торопливо открыла письмо, прочитав содержимое: «Ткани, которые вы желали, в сохранности прибыли в столицу». — Что случилось? «Сулейман, какого черта ты такой живучий?» Алиса старалась сдержать злость, медленно вдыхая и выдыхая через нос. — Что-то произошло? — спросила Айбиге, непривыкшая видеть на лице свекрови столь сильных эмоции. — Заказанные мною товары были ограблены, — Махидевран улыбнулась той улыбкой, которую больше всего боялась Султанша. Когда выпадала лишь жестокость. — А я так долго ожидала хороших новостей, — она медленно сжала письмо в своей руке. — Придется начинать все сначала.***
— Хатун, быстрее, — Джанфеда с опаской осматривала сад, волнуясь, что их могут увидеть. Все же не стоило соглашаться на уговоры рабыни. — Я закончила, — улыбнулась венецианка, нарисовав последние символы. — Как я и говорила, вскоре Шехзаде Селима ожидает вознесение, при этом звезда Шехзаде Мустафы уже начала меркнуть. — Сколько раз говорить: думай, прежде чем что-то сказать! — Я говорила, что первых два наследника не смогут сесть на трон — и вот здоровый и молодой Шехзаде Мехмед умер от болезни. Сейчас будет очередь Шехзаде Мустафы. И как только и он ляжет в землю, я вознесусь с Шехзаде Селимом. — Это просто совпадение, — попыталась остудить одержимость своими пророчествами хатун калфа. — Нет, это действительность, которая уже сбывается.