***
На следующий день, позавтракав с Авророй, Мустафа отправился на охоту. Ранее он всегда брал ее с собой, ведь любил оставаться на ночь в палатке, но пока Мехмед маленький, это невозможно. Румейса бы очень хотела выйти дальше, чем за пределы стен, но оставить сына одного она не могла. Все, что оставалось Султанше, — это смотреть из окна на верхушки деревьев, вспоминая те дни, когда она с лёгкостью покидала дворец. Ребенок оказался более тяжёлой ношей, чем предполагала гречанка. Она ожидала многое, но не собственное заточение. Бывали моменты, когда ей хотелось кричать во весь голос, но это бессмысленно, посчитали бы сумасшедшей и никто бы не понял. Мустафа видит в сыне лишь источник радости, женщины гарема ее осудят, но не поймут. А брата не хотелось беспокоить, он от невозможности часто видеть сестру будет слишком волноваться. В колыбели Мехмед начал плакать, проснувшись немного раньше обычного. Султанша отошла от окна и аккуратно взяла сына на руки. — Что случилось, мой хороший? — едва мать взяла его на руки, младенец замолчал и даже начал слабо улыбаться. Он был абсолютной копией Мустафы, и хоть сейчас судить было ещё рано, но Румейсе казалось, что Мехмед ничего не взял от нее. Тихо постучав, в покои вошла служанка, она принесла сундук с новыми благовониями. Султанша лишь на мгновение оторвалась от ребенка, показав пальцем, куда нужно поставить вещи. — Госпожа, Шехзаде уже уехал, — Аврора проигнорировала ее слова, лишь с грустью глянув в окно. Ничего, она потерпит, а когда Мехмед подрастет, они будут часто выбираться в лес. — Он взял с собой фаворитку. — Мне больше ничего не нужно, — сын начал крутиться в ее руках, будто ощутил злость матери. Служанка максимально тихо закрыла за собой дверь, чтобы не разгневать госпожу. — Знаешь, мой дорогой, — Румейса вновь наклонилась к сыну. — Единственный твой недостаток в том, что ты связываешь мне руки, — Мехмед начал похныкивать. — Извини, что расстраиваю тебя. Это лишь моя проблема, я научусь себя сдерживать. Особенно когда уберу от твоего отца ненужных людей.***
Айбиге вновь пребывала не в духе. Шехзаде изначально не планировал оставаться на ночь, сегодня она должна была к нему прийти. За четыре месяца она лишь раз провела ночь с мужем в высчитанный день. Чем дальше, тем сложнее ей получать от него внимание. Мало того, что она унизилась перед Махидевран, а та совершенно не оценила ее жеста, так ещё и Мустафа все меньше соглашается на их близость. Поначалу Нурбану казалась неплохим средством, чтобы позлить Аврору и, возможно, уменьшить любовь Мустафы к ней. Но фаворитка начала отбирать и отведенное для неё время. — Госпожа, — Нергис с беспокойством посмотрела на дверь, ведущую в комнату Нергисшах. — Вам не стоит так реагировать на обычное увлечение. Чем быстрее Шехзаде ею насытится, тем быстрее откажется. — Мне нужен сын! Румейса родила здорового первенца, теперь её не в чем упрекнуть. Мехмеда сам Султан назвал. А если и эта рабыня забеременеет? Все рожают, кроме меня, какой смысл от такой жены? — А это было бы хорошо, — едва промедлив, сказала служанка. — Что? — Айбиге казалось, что девушка сошла с ума. — Не редко матери умирают в родах или после них. Если нынешняя фаворитка забеременеет, вы можете просто забрать ее ребенка. С Румейсой Султан так сделать не получится, но к Нурбану Шехзаде не столь благосклонен. Если что-то случится с ней, он даже горевать не будет. — Предлагаешь мне воспитывать чужого ребенка? — Только если следующий сын будет не от вас. Подумайте об этом. Важно лишь, что это будет сын от законной жены, имеющий поддержку крымского ханства. Кто его родит, будет не важно, нужно лишь правильно воспитать.***
Три недели спустя Нурбану шла в покои Румейсы, заведомо не ожидая ничего хорошего. Она нигде не сталкивалась с Султаншей. А даже если рыжеволосая проходила мимо, то госпожа делала вид, что её не существует. Так она и прожила в гареме почти три месяца. А теперь гречанка почему-то решила с ней поговорить. Нурбану не заставили ждать у двери, ее впустили в покои почти сразу. Там была лишь калфа, которая собирала свежие и высушенные травы в какие-то мешки. — Госпожа, — поклонилась Нурбану. Румейса сразу повернулась к ней. — Подойди ближе, — безэмоционально приказала рыжеволосая. Но едва фаворитка сделала шаг вперёд, она задела ногой небольшую коробку. Крышка отпала и внутри была видна мазь. — Не касайся, — сразу же предупредила госпожа, едва венецианка потянулась рукой, чтобы ее поднять. — Уберет служанка. Мазь из крови и жира — помогает от синяков, но если на теле их нет, то появятся кровоподтеки. Беременной лучше лишний раз не наклоняться. — Откуда вы знаете? — удивлённо спросила Нурбану. Она сможет скрывать свое положение ещё не более трёх недель. Но все же фаворитка была уверенной, что вела себя абсолютно осторожно. — Не беспокойся, — Султанша оставалась так же безэмоциональной. — Мне невыгодно об этом говорить так же, как и тебе. — Не очень-то верится. — Как ты смеешь так говорить с Султаншей! — сразу возмутилась Фахрие. — Тише, — едва заметное раздражение рыжеволосой было направлено, к удивлению, на калфу. Госпожа сразу встала, чтобы проверить, не разбудили ли сына. — Оставь нас, — Фахрие более ничего не сказала, немедленно исполнив приказ. — Я не могу ходить на хальветы так же часто, как и раньше. Сейчас Шехзаде развлекаешь ты, но как только все узнают о беременности, можешь забыть о наследнике. В итоге чаще начнет ходить Айбиге Султан. Ни один сын от наложницы не будет выше первенца, но сын от законной жены явно будет особеннее. — Но госпожа последний раз рожала более четырех лет назад. Нурбану не считала Айбиге угрозой. Дочь крымского хана имела положение гораздо выше, но его можно достичь. — Она абсолютно здорова, и не забеременела ранее, потому что Шехзаде был занят мной, а после тобой. Но вскоре останется лишь его жена, а после на свет появиться сын, который будет соединением двух династий, как в свое время стал Султан Сулейман. У меня первенец, у неё сын будет благороднейшей крови, поэтому твой ребенок не представляет интереса, кем бы он ни был. — Как великодушно с вашей стороны. — Я не звала тебя, чтобы оскорбить, — Султанша подошла ближе. — Лишь пыталась пояснить свои мотивы, чтобы между нами не было недопонимания. Мне нужно, чтобы ты попыталась скрыть свое положение ещё на месяц. Чтобы прийти в былую форму мне нужно ещё где-то два. Но боюсь, вскоре тебя запрут в комнате, чтобы обеспечить безопасность будущего наследника. — А что после? — Я займу свое старое место в покоях Шехзаде, и, если до этого момента госпожа не забеременеет, нам обеим повезет. Ведь лучше родить сына, который будет на втором месте, чем в тени братьев. — А после моих родов? — Нурбану едва держала себя в руках, чтобы не начать грубить. — Ты будешь воспитывать своего ребенка. Уверяю, младенцы занимают много времени, так что ты даже не обратишь внимание, когда из твоей жизни исчезнут хальветы, — и все это Румейса сказала с милой улыбкой, будто действительно делала одолжение. Нурбану вспоминала слова Танели Султан и понимала, что госпожа слишком высокого мнения о матери наследника. Столь жалкая сделка лишь смешила. Сесилия искренне не понимала, что Мустафа нашел в рыжеволосой, что несколько лет видел лишь её. Никто никогда не говорил, что она была в чем-то талантлива. Обычная служанка, которой повезло попасть Шехзаде на глаза, и теперь она думает, что умнее всех, и ее никто не заменит. — Ты можешь попить со мной чаю, — Нурбану с опаской сразу посмотрела на указанную чашку. — Брось, пока ты беременна, то неприкасаема. Даже если член династии причинит тебе вред, то будет наказан. — Нет, благодарю. — Тогда можешь идти, — Румейса развернулась и, больше никак не обращая внимание на наложницу, подошла к колыбели сына. Нурбану, поклонившись, направилась к выходу, но остановилась на мгновение перед все ещё лежавшей на полу коробкой. Фаворитка на мгновение оглянулась, чтобы проверить, не смотрит ли на нее Румейса. Но та согнулась над сыном, будто забыв, что в покоях есть ещё кто-то. Венецианка быстро подняла вещь и, спрятав в рукаве, поспешно вышла. Следующий день Айбиге читала книгу в полупустых покоях. Дочь со служанками отправилась в сад, и теперь она наслаждалась временной тишиной с одной рабыней, которая махала веером на госпожу. Когда в двери постучали, Султанша подумала, что это дочь снова капризничала, и пришлось вернуть ее в покои, но внутрь вошла новая фаворитка мужа, отчего Айбиге не удержалась и от удивления подняла бровь вверх. — Что тебе здесь нужно? — госпожа подняла руку, и служанка быстро положила веер, сделав шаг назад. — Я принесла вам цветы, собирала их с самого утра, — Нурбану подняла корзину с тюльпанами на уровне грудей. — Могу ли я поговорить с вами наедине? — Мне не нужен столь жалкий подарок, — но Айбиге все же махнула рукой, чтобы служанка вышла. — Так что тебе нужно? — Вчера меня удостоила вниманием Румейса Султан. Она поприветствовала меня словно сестра, ведь понимает, что я здесь надолго. Для мира в гареме между нами должна быть дружба. Султанша поднялась с подушки и медленно подошла к фаворитке, уничтожая ее своим взглядом. — Мне, законной жене, дружить с ничтожной рабыней? — она брезгливо взяла корзину и швырнула ее на пол. Красные и розовые тюльпаны выпали на дорогой ковер. — Я из двух благородных венецианских родов — Веньер и Баффо. И теперь любимая фаворитка наследника Османской империи. Как и за пределами этих стен, так и внутри, я всегда имею значение. Звонкая пощёчина пронеслась эхом по покоям, стерев высокомерие с лица наложницы. Нурбану пошатнулась, зацепившись за ковер, упала на пол. — Это твое место, хорошо запомни его, — сказала Айбиге. — А теперь пошла вон! И не попадайся мне на глаза. Султанша была возмущена таким поведением. Наложницы сами не имели права к ней обращаться, да и не делали этого никогда. Исключением была Аврора, но так как Мустафа по отношению к рыжеволосой был слеп, и сама Султанша старалась с ней меньше общаться. Но к этой муж и Махидевран не столь благосклонны, поэтому, когда Нурбану выкинет что-то подобное ещё раз, ее можно наказать. К следующему дню Айбиге уже и забыла о случившемся. Утром ей сообщили, что Шехзаде желает поужинать с женой и дочерью, поэтому госпожа пребывала в прекрасном расположении духа, пока в покои не пришла Фидан калфа. Махидевран Султан желала её видеть немедленно и без дочери. У крымской принцессы была небольшая надежда, что свекровь зовёт ее, чтобы сгладить свои ужасные слова за прошлым приемом пищи, но больше всего по дороге в покои Валиде мужа она ощущала тревогу и страх. — Госпожа, — с правой стороны подбежала запыхавшайся Наргиз. — В зале раздают золото, Нурбану хатун беременна, — Айбиге резко повернулась к служанке. — Вчера ей стало плохо, позвали лекаря, сегодня хатун пребывает в добром здравии. — От чего ей было плохо? — крымчанка покосилась на служанок, продолжая молчать. — Идите в зал. Соберите монеты и поешьте. Мне достаточно Нергиз. Рабыни поклонились с довольной улыбкой. Никто не хотел работать, когда другие наслаждались праздником. — Насколько я узнала, у неё просто начались боли в животе. Но вчера одна девушка заметила, что Нурбану была на полу в ваших покоях. Все тело Айбиге прошиб страх. Она ударила беременную наложницу и сейчас идёт к Махидевран. В памяти начала всплывать дорога, по которой ее, едва родившую, дочь крымского хана и жену наследника Османской империи, тянули наружу без капли жалости. — Госпожа… — слова служанки звучали далеко, где-то на фоне бешено бьющегося сердца. — Госпожа! — Наргиз позволила себе ухватить Султаншу за руку, чтобы вывести её из транса, в который та вошла. — С хатун все в порядке. Я успела поговорить с лекаршей, фактически вы не причинили ей вреда, да и вы законная жена. Махидевран Султан с вами лишь поговорит. Говорите, что фаворитка была крайне непочтительной. В покоях никого не было, Нурбану сама к вам пришла. Скажите, что она оскорбляла вас, а вы, вместо темницы или ударов палкой, дали ей лёгкую пощечину. — Хорошо, я так и сделаю. Айбиге едва смогла унять дрожь, когда вошла в покои Махидевран. Свекровь восседала на софе, возле неё, спиной к госпоже, стояла Нурбану. — Проходи, — Махидевран взмахнула рукой, подзывая невестку ближе. — Госпожа, — поклонилась Айбиге. — Я… — Повела себя так недостойно, — прервала ее Султанша, посмотрев разочарованно. — Ты законная жена, главная женщина после меня, но ты ударила беременную наложницу? — Я не могла знать о её положении. Но хатун вела себя недостойно, говорила оскорбительные вещи… — Госпожа, я лишь пришла поприветствовать жену Шехзаде, — Нурбану сделала шаг вперёд, и теперь Айбиге смогла увидеть ее левую щеку. На ней красовался красный синяк на месте удара. У крымчанки, безусловно, тяжёлая рука, но не настолько. — Оскорбили меня, — фаворитка едва ли не рыдала. — Она врёт! — попыталась оправдаться шатенка, но Махидевран подняла руку, приказывая той замолчать. — Ты законная жена. Если девушка оскорбила тебя, должно быть вынесено наказание согласно правилам. А если бы она потеряла ребенка? Ты можешь не знать множество вещей, но едва ли это тебя оправдывает. Ты всю жизнь прожила в гареме и прекрасно знаешь, что жизнь ребенка Шехзаде бесценна. Тебе запрещается ходить на хальветы следующие три месяца. — Такое решение может принять лишь Мустафа. — В гареме мое слово закон, — Махидевран медленно встала с софы. — И мой сын это прекрасно понимает, поэтому он не стал вмешиваться и сказал, что согласится с любым моим решением. А теперь ты, — госпожа повернулась к Нурбану. Едва заметная улыбка сразу сошла с лица фаворитки. — Не будь ты беременной, я бы немедленно тебя продала. С чего ты решила, что по собственному желанию можешь заходить в покои жены наследника? Даже Айбиге была удивлена таким поворотом, она считала, что Махидевран накажет лишь её и даже не будет разбираться. — Я собрала цветов и пришла лишь с лучшими намерениями… — Без острой необходимости ты не имеешь права заходить в покои, в которые тебя не звали. Для лучших пожеланий нужно оставаться наедине? У моего сына была огромная куча фавориток, но что-то не могу припомнить ни разу, когда моя невестка просто так избивала людей. Ты проявила недостойное поведение к госпоже, за такое избивают посильнее. Но так как ты в положении, ограничимся восьмью месяцами без хальветов. — Госпожа, — Нурбану стала на колени перед Махидевран. — Я виновата в том, что без разрешения вошла в покои Айбиге Султан, но это было исключительно из лучших намерень… — Довольно, — жёстко перебила Махидевран. — Вставай, не забывай, что ты в положении. У меня, по-вашему, больше нет дел, чтобы тратить время на такие глупости? Вы получаете статус, средства и возможности от Османской династии. Если не в состоянии соответствовать, в следующий раз отправлю в старый дворец. Я смогла донести до вас свою мысль? — Да, — одновременно ответили девушки. Разговор с Румейсой натолкнул Нурбану на мысль, как отодвинуть на время Айбиге Султан. Она и предположить не могла, что в итоге больше накажут ее.***
Аврора с торжеством наблюдала, как сначала кипящая от злости в свои покои возвращалась Айбиге, а после нее не менее расстроенная Нурбану. Несмотря на беременность и поздравления, девушка быстро поднялась в свою комнату, так и не насладившись триумфом. Румейса заранее приготовила несколько планов на будущее, она не думала, что все пройдет прекрасно прямо с первого раза. Теперь по состоянию здоровья ей больше не нужно уступать Мустафу другим. А если Нурбану родит сына, то двух наследников более чем достаточно для прочного положения Шехзаде, а значит, гречанке больше не придется терпеть наложниц. В момент чистой победы, Аврора неожиданно почувствовала боль в животе. Девушка кое-как дошла к своим покоям и приказала, чтобы привели лекаршу. Только когда она села на кровать, Султанша заметила дорожку из капель крови, ведущую к ней. Лекаршу не пришлось долго ожидать, женщина быстро осмотрела госпожу. Под конец боль полностью отступила, и Румейса могла вздохнуть с облегчением. — Ты говорила, что я уже поправилась, — напомнила ранее сказанные слова рыжеволосая, садясь на кровать. Служанок в покоях не было, лишь мирно спал Мехмед. — Но сегодня мне стало плохо, раньше такого не было. — Дело не в родах, госпожа, у вас был выкидыш. — Я не могла так рано забеременеть. До этого, на сына я ждала три года. — Я знаю несколько женщин, которые долго не могли забеременеть. Но после первого ребенка рожали едва ли не каждый год. — Но я потеряла ребенка на раннем сроке, со мной что-то не так? Румейса не хотела сейчас детей. Роды — это одна из ужаснейших вещей, которые она испытала. Да и наличие сына лишь усложняет жизнь. Девушка во всем видит угрозу для него и боится что-то проглядеть. Ей сейчас никак нельзя беременеть, но неспособная родить наложница — это худшее, что может быть в гареме, особенно когда Мустафа молод, и у него лишь начинают рождаться дети, а их сын слаб. — Это из-за того, что вы только родили. В данном случае хорошо, что Аллах забрал ребенка к себе. Столь ранняя беременность могла очень сильно подорвать ваше здоровье. Я не вижу в вашем теле никаких проблем, поэтому вы сможете подарить ещё одного Шехзаде. Вам не о чем волноваться.***
Месяц спустя Танели спустилась на землю, заметив лошадь Селима. Они играли на перегонки до озера. Янычары не смогли поспеть за ними, поэтому на полпути сестра и брат остались одни. Но когда Султанша прибыла к озеру, Селима позади не было. Она подождала на берегу какое-то время, но Шехзаде так и не прискакал. Леса Манисы были вполне безопасными, но так как Селима здесь никогда не было, он мог с лёгкостью потеряться. Было глупо отправляться на охоту без Мустафы. Мужчине нужно было посетить собрание дивана, а Селим и Танели решили не ждать во дворце. Брат также был не против присоединиться позже. И теперь Султанша была одна посреди леса. Танели решила сразу не поднимать панику. Подождав ещё немного, она взобралась на лошадь и поскакала назад. Девушка знала этот лес лучше многих. Солнце медленно поднималось вверх, а значит, из дворца вскоре выедет Мустафа. Танели уже хотела вернуться к палаткам, как вдали заметила дом. Возможно, Шехзаде отправился туда, когда не нашел сестру. Султанша решила проверить и это место, прежде чем возвращаться. Танели спешилась возле низкого забора, когда брат вышел из дома. Он поправлял одежду, и на мгновение госпожа подумала, что, может, он упал с лошади, ведь рыжие волосы были растрепаны. Но за ним вышла миловидная брюнетка, и, судя по ее виду, с лошади они упали вместе. Танели подождала, пока женщина не зашла в дом, и лишь после подошла к брату. — Умоляю, скажи, что это не то, чем кажется, — в ответ Селим лишь закатил глаза и слабо улыбнулся. — У тебя гарем красивейших женщин, мало их, да я подарю десятки других, но это… — едва совладав с эмоциями, Танели указала на дом. — Она ведь замужем. Это позор, а если узнают… — Ты меня выдашь? — Шехзаде серьезно посмотрел на сестру. — Конечно, нет, что за вопросы? — возмутилась девушка. — Но ты больше сюда не пойдешь. — Хорошо, все, чтобы ты была спокойной, — улыбнулся Селим. — Но можешь подарить мне подарки. — Договорились, в честь твоего приезда с войны подберу лучших.***
— Госпожа, — поклонилась Айбиге. После последних событий, ей было не по себе, когда вызывала свекровь. — Проходи, — Махидевран указала на место перед своим столом. — Через три дня в гарем приедет Михриниса хатун, она дочь капудана Паши. До этого момента Танели уже уедет, а нашей гостье нужна компания. Она похожа на тебя до брака, не очень любит правила, умеет сражаться на мечах. — Мне ее развлекать? — Лишь иногда составлять компанию. Уверена, это будет полезно и тебе, завести друзей, добавить что-то новое в жизнь. — Я сделаю все, как вы прикажете.