***
Ночное небо начало светлеть, а состояние Мустафы было все так же опасным. Лекари разводили руками, Амон не приходил. Все, что оставалось Алисе, — это глубоко дышать. Она не имела права на панику, Танели и без того на нервах. В моменты, когда сердце сильно сжималось, принося невероятную боль, Махидевран лишь прислонялась к стене и стояла так, пока не отпустит. Иногда она закрывала глаза, как сейчас, во тьме было лучше. — Валиде? — охриплый голос сына будто вернул в ее лёгкие воздух. — Как ты себя чувствуешь, что-то болит? — резко проснулась Танели. Она задремала лишь на несколько минут. — Пожалуйста, скажи, как ты? — светлые глаза вновь стали влажными от слез. — Я бы с радостью, да ты не даёшь, — слабо улыбнулся Мустафа. — Валиде, вы бледная, — Шехзаде повернул голову к матери. — Не обращай внимание, это из-за недосыпа. Хочешь воды? — мужчина слабо кивнул. Алиса быстро отвернулась, стерев в уголках глаз слезы. Все налаживается. — Как ты себя чувствуешь? — Рука немного болит, — отмахнулся наследник, забрав у матери стакан воды. — Ты упал на неё с лошади. Синяк и несколько царапин, но, к счастью, ничего серьезного. Тебя отравили, — Махидевран старалась говорить спокойно, но её горло будто кто-то сжимал. — Стрела, — Мустафа отбросил голову на подушку. — Я понял, что что-то не так слишком поздно. Мы поймали одного из нападающих. — Да, Валиде сдержалась, чтобы не приказать разорвать шайтана, — Танели сжимала ладонь брата двумя руками. Ей это было так необходимо, будто если отпустит Мустафу, он исчезнет. — Ты нас невероятно сильно напугал. — Больше не буду, — Мустафа хотел встать, но мать среагировала быстрее и, надавив на плечи, уложила назад. — Ты будешь лежать, пока лекари не скажут обратного, — суровым тоном предупредила Махидевран. Убедившись, что сын не будет спорить, госпожа подошла к дверям. — Позовите лекарей и принесите завтрак для Шехзаде. — Султанша, — Айбиге подбежала к двери, едва увидев Махидевран. — Шехзаде уже лучше? Я могу войти? — Иди. Крымчанка быстрым шагом вошла в покои. Несмотря на побледневшее лицо, глаза мужа блестели жизнью, это немного успокоило девушку. — Шехзаде, — она поцеловала руку мужа, пальцы были холодными. — Как вы себя чувствуете? — Прекрасно, это лёгкое недомогание. Почему ты проснулась так рано, Нергисшах беспокоила? — Она, наверное, ещё спит… — Не оставляй нашу дочь одну. Сегодня я к вам зайду, а сейчас можешь идти. — Я бы хотела пробыть здесь ещё немного, — в покои вошли слуги и лекари. — Мне нужно лично услышать, что с вами все хорошо, иначе не смогу успокоиться. — Тогда постой возле стены и не мешай осмотру, — приказала Махидевран. Девушка встала, подчиняясь Султанше. Пока лекари осматривали Шехзаде, слуги принесли завтрак. — Шехзаде ещё слаб, ему нужно отдыхать в эти дни, но угроза миновала. Аллах снизошел, чтобы явить свое чудо. — Нурбану хатун молилась о вашем здоровье всю ночь, — невзначай напомнила калфа. Фаворитка послала ее к наследнику, как только ей сообщили, что Шехзаде очнулся. — Пусть в первую очередь позаботиться о нашем ребенке. Сообщите Румейсе, что со мной все хорошо, пусть не волнуется, — приказал Шехзаде, махнув рукой, чтобы слуги выходили. Айбиге точно видела, как девушку вывели аги из покоев. Служанки доложили, что Султаншу бросили в темницу, почему же сейчас Махидевран молчит? Что сделала наложница, чтобы разозлить госпожу, которая ее так любила? Эти вопросы волновали крымчанку ещё с ночи, но сейчас ее больше обижал тот факт, что, едва очнувшись, его вновь заботила лишь Румейса. — Айбиге, иди к дочери. Моя внучка не должна проводить дни без матери. — Как пожелаете, — поклонилась Султанша. — Шехзаде, мы с дочерью будем ожидать вас сегодня вечером.***
Махидевран вышла из покоев сына по обеду. Танели пробыла с братом весь день. Ей было страшно отходить, плохое предчувствие не покидало. — Шехзаде, — в покои вошла Джанфеда. — Нурбану хатун умоляет вас увидеться с ней сегодня. Хоть ей и сказали, что вы поправляетесь, девушка все равно не находит себе места. — Да, ее стоит навестить, — согласилась Танели. — Все же хатун беременна. Женщины так уязвимы в таком состоянии. Не дай Аллах из-за волнений что-то случится с ребенком. — Я к ней сам зайду, — согласился Шехзаде. — Тебе тоже пора отдохнуть, Танели, со мной правда все в порядке. — Эта неделя была самой ужасной в моей жизни. Вы все, что у меня есть, а оба так небрежно относитесь к своей безопасности! — Я обещаю быть осторожнее, а ты иди к себе. — Ты обещал, — Танели крепко обняла брата. — Я не переживу, если с вами что-то случится.***
Темнело. Камеру Румейсы медленно поглощала тьма, а к ней все ещё никто не приходил. Она умоляла стражника сказать лишь, жив Шехзаде или нет. За одно слово Султанша была готова отдать любые деньги, но с ней все ещё не разговаривали. Аврора пыталась не терять самообладание, мыслить трезво. Если бы Мустафа умер, и брат похитил Мехмета, Махидевран уже бы послала за ней. Но матери, потерявшей своего сына, может быть не до наложницы. А если у Азата ничего не вышло? Румейса за почти сутки не пила, не ела и не спала. Несмотря на это, жажды или сонливости девушка не испытывала, лишь страх и волнение. Ей хотелось кричать, биться об стены, но в итоге Султанша лишь прислонилась к двери в надежде услышать хоть что-то. Любое доказательство, что Шехзаде жив. Громкие быстрые шаги — были первым значительным звуком, который она услышала за долгое время. — Открывай, — одно слово, произнесённое злым тоном, было для Авроры самым прекрасным звуком в жизни. Девушка быстро отошла от двери. Свет в первое мгновение ослепил, сначала была лишь фигура, но Румейса не спутала бы её ни с чем другим. — Мустафа, — рыжеволосая бросилась к нему, едва Шехзаде успел пересечь порог камеры. Султанша впилась в его губы, зарываясь тонкими пальцами в волосы. Поцелуй нетерпеливый, жадный. — Ты должен быть осторожнее, — прошептала Румейса. — Сказал человек, который дал мне яд. — Не пытайся взывать к моей совести или чувству стыда, — заявила госпожа, на мгновение поморщившись. Когда она увидела Мустафу, усталость нахлынула на неё вместе с болью в животе. — Ты жив и нет ничего важнее. Помни, ты отвечаешь не только за собственную жизнь, но и за нашего сына. — Спасибо, — с улыбкой произнес Шехзаде. — Ты самое верное решение в моей жизни. Мне снилось, как мы гуляем в лесу, и я провожу рукой по твоим рыжим волосам. Пойдем, думаю, Мехмеду не хватает матери, а мне вас. Сначала Мустафе показалось, что Румейса просто оступилась на выходе из темницы, но резко тело девушки в его руках обмякло. — Лекаря немедленно, — приказал Шехзаде охраннику, а сам взял наложницу на руки.***
Нурбану в сотый раз посмотрела на себя в зеркало, ее вид был доведен до совершенства, но наследник так и не приходил. — Его не будет, — с порога сообщила калфа. — Шехзаде стало плохо? — Румейсе Султан стало плохо. У нее сейчас лекари, он не оставит мать наследника одну. — Она это специально сделала, — Нурбану перевернула стол с едой. — Знает, что я нравлюсь Шехзаде, и не позволяет нам провести время вместе! — Успокойся, — Джанфеда поспешно закрыла двери, чтобы никто не услышал криков наложницы. — Так даже лучше. Сегодня Шехзаде вообще должен был идти к Айбиге Султан. Если бы у тебя получилось задержать его в своих покоях, навлекла бы на себя гнев законной жены и Махидевран Султан за то, что нарушила ее приказ. Румейса Султан лишь вошла в покои без разрешения, и ее на день бросили в темницу. А она мать наследника. Ты здесь ещё никто, поэтому будь благодарной, молчи и улыбайся. — Как ты не понимаешь, если не поддерживать сейчас пламя, то после его уже не распалить! Айбиге — законная жена, но какой в этом смысл, если Шехзаде с ней почти не спит? — Если допустит ошибку она — на это закроют глаза, если ты — можешь с жизнью попрощаться. Неважно, любима или нет, законная жена — это титул, которой добивается не каждая Валиде. — Я тоже буду законной женой, — на это заявление калфа лишь рассмеялась.***
Айбиге игралась с дочкой, незаметно посматривая на дверь. Вскоре Шехзаде должен был прийти. Ей сообщили ранее, что Нурбану выпросила встречу, но Султанша решила спустить эту ситуацию, ведь Мустафа всегда держал слово. Но, к разочарованию госпожи, в покои вошла Наргиз, а не муж. Девушка остановилась ближе к дверям, не спеша подходить к госпоже. — Шехзаде в покоях Румейсы Султан, слуг уведомили, что он останется у неё на ночь. — Папа не придет? — спросила Нергисшах, переводя взгляд на маму, которая аж побелела от злости. — Уложите Султаншу, — приказала госпожа, вставая с подушек. — Но, мама, вы обещали, что сегодня будем играть, пока мне не надоест! — закричала девочка. — Вы меня не услышали?! — Айбиге повернулась к служанкам. Девушки подошли к Султанше и начали ее уговаривать пойти с ними. — Румейса же была в темнице, — крымчанка подошла к Нергиз, которая предпочитала держаться на расстоянии от госпожи. — Шехзаде выпустил ее. Румейса Султан потеряла сознание. — И что на это сказала Махидевран? — Госпожа легла спать пораньше. Даже Шехзаде не посмел будить Валиде, которая ещё поправляется. Но вряд ли она пойдет против приказа сына. Особенно, когда Шехзаде приказал завтра рассыпать золото, — Айбиге застыла на несколько мгновений. — Скажи, что это в честь выздоровления Мустафы. — Мне очень жаль, госпожа. Она беременна. Поэтому даже если Румейса Султан как-то расстроила Султаншу, боюсь, ей все простят. Следующие восемь месяцев госпожа неприкосновенна. Позвольте мне выйти, возможно, я ещё что-то узнаю. Айбиге просто махнула рукой. Вторая беременность соперницы выбила ее из колеи больше, чем первая. У рабыни уже был сын, первый и пока единственный наследник. И, как насмешка над госпожой, у Румейсы получилось почти сразу вновь забеременеть.***
Азат ходил по коридору вперёд-назад, ожидая вести о состоянии сестры. Ему доложили, что Аврора потеряла сознание. Шехзаде так и не возвращался, вестей не было, и единственное, что мог сделать хранитель покоев, — это ждать. Когда послышались шаги, мужчина встал к стене, изобразив полное спокойствие. Вместо ожидаемого аги к нему вышла Наргиз. Девушка шла прямо, с едва опущенной головой, несмотря ни на кого, как вдруг остановилась возле Азата. — Госпожа здорова, а сознание потеряла из-за беременности, — служанка подняла на него глаза и с лёгкой улыбкой добавила: — Вы станете вновь дядей, поздравляю. Этой краткой фразы было достаточно, чтобы хранитель покоев тотчас стал невероятно счастливым. — Спасибо, — девушка кивнула и, опустив, голову пошла дальше.***
Следующий день Утро для Махидевран началось с приема лекарши, постоянные нервы сильно ударили по ее здоровью. Лекарша несколько раз повторила, что госпоже нужен отдых, видно заметив, что ее слова проигнорировали. — В честь беременности Румейсы Султан были разбросаны монеты, — оповестила Фидан. — И уже готовится угощение. Шехзаде навестил узника. — Как ее здоровье? — Султанша вновь повернулась к лекарше. — Госпоже нужно себя беречь и не переутомляться, вчера она могла потерять ребенка, и угроза все ещё есть… — лекарша не успела договорить, как в покои вошел Шехзаде. — Оставьте меня с Валиде, — приказал Мустафа, подходя к матери. — У вас будет ещё один внук, Румейса беременна. — Да, это прекрасная новость, — Махидевран протянула руку сыну, которую тот, несмотря на злость, поцеловал, как и каждое утро. — Ей в услужение будет отправлено больше рабынь. — Если в будущем вы захотите ее наказать, отправьте слугу ко мне. Я лично все сделаю, вы занимайтесь другими делами гарема. — Мне жаль, что я бросила беременную наложницу в темницу, я не знала о её положении. Но если Румейса пойдет против моего приказа, она будет наказана. — Валиде… — Я хоть раз вмешивалась в управление санджаком? — вопрос был скорее риторическим, и наследник в ответ лишь промолчал. — Нет, потому что уважаю тебя. Того же требую и к себе. Я никого не наказала из-за плохого настроения. Рабыня посмела отравить тебя на моих глазах. Наказание заслужено. А тебе, сынок, стоит помнить, в один день эта женщина так же даст тебе отраву, вот только на утро ты уже не проснешься. — Румейса так не поступит. — Сейчас, — Махидевран кивнула. — Но что будет, когда ты взойдешь на трон, когда ее сын подрастёт, а у тебя появится новое увлечение? Больше всех в империи Султану желает смерти мать, которая хочет, чтобы ее сын выжил. — Вы судите по себе? Алиса ухмыльнулась, встав с кровати. Женщина неспешно поправила халат, прежде чем продолжить спор. — Мой умный Шехзаде, ты видишь лишь красивых и талантливых женщин. Но почти все они видели убийство своих близких, а после были проданы, как животные. Думаешь, гаремы султанской семьи, — это сказка? Их два года учат через унижения. Напоминая, что теперь они лишь собственность и единственный путь вновь быть человеком — это родить сына. Во время обучения многих девушек уродуют, потому что соперницы видят, что они талантливее и красивее. И это не жестокость, а желание выжить. После они приходят в гарем, где есть лишь два пути. Стать госпожой, но для этого нужно каждый день ставить жизнь на кон. Или служанкой и молиться, что не стать жертвой во время борьбы господ. И многие выбирают первый путь, ведь так есть надежда, что хоть твое имя запомнят. А когда получается родить сына, ее жизнь не становится лучше, с этого момента они сражаются за жизнь своего ребенка. Это касается не только Румейсы, все наложницы твоего гарема могут убить. И мы не имеем права их обвинять, но всегда должны помнить, каких людей держим возле себя. — Румейса не проходила этот путь. — Думаешь она прошла лучший? Ее брат наемник, она искусная воровка и прекрасно разбирается в ядах явно не из-за любви к людям. А теперь у нее есть сын, и каждый мальчик, который будет рождён не от Румейсы, — потенциальная угроза. Она мне правда нравится, но проблема в том, что Аврора слишком похожа на меня в молодости. Поэтому, поверь, в будущем, между чувствами к тебе и собственным сыном, она выберет его, не раздумывая. Но, к счастью, это проблема будущего. А пока более важный мужчина, которого держат в темнице. Ты решишь его судьбу или позволишь мне отомстить за покушение на сына? Лицо Мустафы исказилось от усталости. Шехзаде отрицательно покачал головой, потерев переносицу. — Не хочу убивать члена своей семьи. Я готов окунуть руки в кровь, но не родных. Понимаю, в какой мы ситуации, но когда Селим играл с Нергисшах, я понадеялся, что у нас есть шанс избежать всего. Чтобы был пример для моих сыновей. Если я не убью своего брата, то и мои дети выживут. Но Селим приехал лишь для того, чтобы выведать, когда я буду под меньшей защитой. — Итак, его убьешь ты или я? — нетерпеливо повторила вопрос Алиса, ей нужно было знать, какие правки вносить в план. — Я запру его в кафес, как только стану Султаном. С ним никто не будет общаться. — Это более жестоко, чем быстрая смерть, — Алиса не осуждала сына, напротив, в уголках ее глаз собрались морщинки от улыбки. — Да, потому что он не просто попытался меня убить, а и поставил под угрозу жизнь моего сына. И за это будет расплачиваться до конца своих дней. Румейса ждёт за дверьми, хочет пожелать вам хорошего утра и попросить прощения. Вы ее примете? — Разумеется, — улыбнулась Махидевран. — Моя невестка беременна, как я могу ее не поздравить. — Прекрасно, — с улыбкой кивнул Мустафа. — Я пообедаю с вами после собрания. Наследник на мгновение задержался у дверей, наблюдая, как мать протянула руку подошедшей Румейсе. Удовлетворённый миром в семье, Шехзаде вышел из покоев. — Я понимаю, как непростительно вас обидела, — начала Султанша. — Этого более не повторится. Мной руководил лишь страх за жизнь Шехзаде без какого-либо злого умысла. — Я понимаю, поэтому ты жива. Но это был последний раз, когда я простила неповиновение. — Я благодарна, за вашу доброту и понимание, — Румейса склонилась, опустив голову. — Ты знаешь, что чуть не потеряла ребенка? — наложница кивнула. — В этом, конечно, есть и моя вина, но такая ранняя беременность после родов сама по себе опасна, — Махидевран неспешно подошла к шкатулке с украшениями. — Так ещё и ты почти никому не доверяешь заботу о сыне. Это, безусловно, похвально, мало кому можно верить. Но ты почти не отдыхаешь и мало спишь, — Алиса достала кольцо с большим султанитом, украшенное маленькими изумрудами. — Днём можешь смотреть за сыном, но после заката за ним смотрят лишь служанки. — Но, госпожа… — Это не просьба, — строгим тоном перебила ее Алиса. — Подчиняюсь. — Прекрасно, — Махидевран протянула ей кольцо. — Спокойной беременности, лишь здоровая мать может защитить своих детей.