***
– Эй, очнись, малец, – обеспокоенно говорил Ли Су, трепля Баама по щекам, пытаясь до него достучаться. Рядом стояла Андросси, взволнованно смотревшая на лежащего без сознания шатена и двух парней, один из которых растирал холодное тело, стараясь хоть как-то его согреть. Скорую помощь вызвали почти час назад, а врачей до сих пор не было. Шип, поняв, что смысла продолжать звать нет, прикоснулся к все ещё холодной коже, проверяя сердцебиение. – Пульса… нет… – тихо убитым голосом прошептал мужчина, смотря только на мертвенно бледное лицо молодого актёра и его синие губы. Он увидел, как мгновенно переменился Кун: побледнел и в панике посмотрел на своего друга. Позади он услышал, как рухнула Андросси, сгибаясь. Первым отмер Агеро и упрямо начал вновь пытаться согреть холодное тело, растирая. Шип лишь тихо вздохнул, поднимаясь, и с грустью посмотрел сначала на бедную девушку, потом на покрасневшего от стараний парня, и остановился взглядом на шатене. В глазах защипало, а в горле появился противный ком, не дававший нормально вздохнуть. Сердце разрывалось от боли. У него было такое чувство, словно только что от него отделили что-то очень важное, что-то, без чего он не будет жить, как прежде. Мужчина на ватных ногах, готовых в любой момент подогнуться в коленях и перестать слушаться, подошёл к Андросси и присел напротив бедной девушки. На ней лица не было: глаза вмиг утратили свой блеск, а по щекам рекой катились слезы. Шип обнял Андросси, почувствовав, какой же она была ледяной, похлопал её по плечам и помог подняться, прошептав на ухо лёгкое «Пойдём». Что-то внутри просило его уйти, не смотреть назад, где остались Кун и Баам. Что-то умоляло его поторопиться. Ли Су беспомощно смотрел наверх, где тускло мерцали огни софитов, и шёл вперёд, придерживая девушку, готовую упасть в любой момент, стоит только исчезнуть опоре. По щекам беспомощно стекали слезы. Руки дрожали, но он не должен дать слабину. Он должен продолжать держаться хотя бы ради Андросси. Позже он сможет запереться где-нибудь и зарыдать, прижавшись к подушке, хоть как-то заглушая крики. В голове мужчина всячески упрекал мальца. Ну зачем Баам умер? Почему он так жестоко поступил? Пусть он теперь сверху посмотрит на то, как страдает Андросси. Пусть он заглянет в её мёртвые, наполненные слезами, глаза, на её бледное лицо. Пусть он обратит внимание на своего лучшего друга, на то, как он старается согреть его тело, выдернуть из цепких холодных рук смерти. Да пусть он в конце концов посмотрит на него – Ли Су, мужчину, который всей душой верен всем, кто когда-либо стоял рядом с ним на съёмочной площадке, который так прикипел ко всем душой, что с лёгкостью может назвать Баама сыном. Добрым, весёлым, никогда не унывающим сыном, которому он от всего сердца желает счастья… – Баам! – внезапно услышал он за спиной голос Куна. – Баам, ты как? Андросси среагировала быстрее мужчины: сорвалась и, запинаясь, подбежала. Ли Су лишь неверующе смотрел на то, как на глазах менялся цвет лица юноши и мерно вздымалась и опадала его грудь. – Я… я отнесу его, – смог выдавить из себя мужчина, приближаясь и поднимая удивительно лёгкого Баама. Героя, которому и в фильмах не надо сниматься, чтобы их удивлять.***
Темнота. Из открытого окна в помещение проникал свежий ветер, поднимая невесомые светлые занавески. На тумбочке стоял, поникнув своей жёлтой головкой, цветок в вазе. Единственным источником света здесь была Луна, освещавшая и делавшая бледную кожу юноши, лежащего на кровати, ещё светлее. Почти белой. Но это было точно до того момента, пока не щёлкнул выключатель лампы и не появился тёплый жёлтый свет. Мягкие осторожные шаги по белоснежному ковру и скрип стула. – Кун, я пойду. Как только он очнётся, свяжись со мной. Мы тут же примчимся. Ключи положу на полку у книг, – раздался где-то позади голос Ли Су. Потом, словно в подтверждение его слов, по помещению разнеслось бряканье металла при соприкосновении с деревянной поверхностью. После этого щёлкнул замок и за закрывшейся дверью скрылся мужчина. Теперь они остались вдвоём. Агеро вздрогнул, как после пробуждения от долгого сна, встал и отошёл к стене. Вновь щёлкнул выключатель. На этот раз тёплый жёлтый свет потух, давая лунному заполнить всё помещение. Агеро прикоснулся ладонью к щеке юноши и с нежностью провел пальцем у уголка глаза, смахивая слезу, что уже хотела скатиться вниз. Опять он плачет во сне. Опять цепляется за то, что давно пора отпустить. За то, что мешает ему дышать полной грудью и идти вперёд. И опять Кун не может ему помочь, ведь тогда придётся раскрыть один не самый приятный секрет, о котором синеволосый и сам бы с радостью забыл. Но это никогда у него не выйдет. Да и если уж кому-то и придётся нести эту тяжёлую ношу, то он отлично подходил на эту роль. Где-то на стене висели часы, но они уже давно не ходят. Стрелки давным-давно замерли, показывая, что сейчас без пяти минут три часа ночи или дня. Внезапно кто-то с другой стороны резко дёргает ручку двери, а потом и саму дверь. Кун мельком смотрит на экран телефона, а потом, с неохотой отойдя от кровати, на которой все ещё лежал и спал Баам, подошёл к двери. Щёлкнул замок, и на пороге появляется человек со знакомой копной длинных каштановых волос. Из-под чёлки на него смотрят взволнованно два глаза цвета солнца, а потом они перебегают на тёмную родную фигурку. Несколько секунд, и вот синеволосый стоит придавленным к стене яростным взглядом. Чужие руки держат за воротник рубашки, заставляя задержать дыхание и делать вдохи через раз. Носки еле касаются пола. – Что все это значит? – шипение, смешанное со сталью. Сейчас перед ним стоит не тот слабый и пугливый Виоле, которого он встретил давно в классе и с которым разговаривал на школьной крыше. Сейчас перед ним стоял зверь, который готов разорвать любого за то, что тот сделал с самым дорогим и ценным для него. Кун поднял руки в примирительном жесте и, не отводя взгляда, прохрипел: «Спокойно, спокойно. Давай поговорим». Недолгое молчание, а потом еле заметный кивок. Хватка заметно ослабла, а потом и вовсе пропала. Кун смог вздохнуть полной грудью, поправил воротник рубашки и сел на стул, на котором сидел до прихода гостя, а Виоле решил последовать его примеру и сел на соседний. – В который раз я к тебе так пришёл, готовый убить? – нарушил тишину шёпот с хрипотцой юноши. Пряди чёлки покачивалась от слабого сквозняка. «Точно… Окно ведь все это время было открыто. Не простынет ли Баам?» – внезапно пронеслись в голове синеволосого мысли. – Я давно уже сбился со счета, – попытался он улыбнуться. На лице собеседника появилась еле заметная улыбка, которая больше походила на нервную, а сам он посильнее сжал свои сцепленные в замок руки. – Когда это всё уже прекратится? – обречённо сказал он и посмотрел на своего спящего брата, чья грудь равномерно вздымалась и опадала. Кожа приобрела здоровый оттенок, но пальцы на руках заметно подрагивали. – А я ведь до сих пор помню тот день… День, когда ты вернулся с ним, – он резко поднял голову и посмотрел прямо в его синие глаза. Во взгляде Виоле проглядывалось безумие. Казалось, он смотрел в самую душу, намекая, что соврать или как-то увильнуть от ответа не получится. – Такое сложно забыть, – бросил Кун, вставая со стула. Соседняя комната была местом, где ребята любили собираться попить чай и просто подкрепиться после долгих съёмок. На столе стояли чайник и парочка контейнеров с едой, которые оставили давние друзья по площадке для юношей. Агеро краем глаза заметил, как вслед за ним Виоле зашёл в помещение и сел на стул, и лишь молча вставил вилку в розетку и нажал на кнопку. Прибор тут же засветился сначала синим, а потом постепенно, по мере закипания воды, начал переходить в фиолетовый, пока в конце не загорелся красным. Интересно и красиво. К этому моменту юноша успел достать две чашки и насыпать в них чай. Тут же по всей комнате разнесся аромат клубники со сливками, от которого Агеро зажмурил глаза, и по его лицу расплылась довольная улыбка. Этот чай любит Баам. Какое-то время они провели в тишине. Агеро старался насладиться вкусом напитка, при этом неустанно ощущая на себе прожигающий взгляд партнёра. – Если продолжишь на меня так смотреть, то дыру прожжёшь. Не знаю, понравится ли это Бааму, – холодно отметил Кун, решив попытаться пробудить в Виоле хоть чуточку совести. Это, видимо, сработало, ведь шатен отвёл взгляд, осознав, что его раскрыли. – Я жду ответ на свой вопрос, – произнёс тот. – Я работаю над этим. Сегодня мы закончили со съёмками, поэтому можем со спокойной душой взять отпуск, и тогда-то я смогу... – Кун резко остановился, обратив внимание на появившуюся в проёме знакомую взъерошенную макушку. – Баам, тебе нельзя вставать! – обеспокоенно выкрикнул он, но тот, видимо, не услышал, и, подойдя, мягко обнял, полностью наплевав на то, что нарушает личное пространство синеволосого. – Ну и зачем ты встал? – промурлыкал на ухо Бааму Агеро, отчего тот залился краской, хоть в темноте этого и не было видно. – Если это из-за чая, то я мог принести его и тебе в постель. – Кун видел краем глаза, как Виоле встал и, достав ещё одну чашку, принялся заваривать чай для брата, при этом всеми силами стараясь не смотреть на пару. – Не стоило, Агеро, – сонно бурчал темноволосый. – Я в полном порядке. Синеволосый осторожно посадил юношу на стул рядом с собой и, кивнув Виоле в знак благодарности, пододвинул к Бааму ближе горячий чай. Тот, словно маленький котёнок, ощутив знакомый аромат, потянулся лицом к чашке и начал осторожно пить горячий напиток. – Баам, что думаешь, если мы возьмём отпуск и хорошенько отдохнём перед началом второго сезона? – спросил Агеро юношу, который снова начал засыпать, клюя носом в чашку. При этом на его лице появилась хитрая улыбка, из-за чего тот успел несколько раз обрадоваться тому, что в комнате было темно и никто этого не видел. – Я думаю, это превосходная идея, Агеро. Вы ведь так мало отдыхали в последнее время, – пробормотал себе под нос Баам, удобно устраиваясь на своих руках, лежащих на столе, и проваливаясь в сон. Кун не смог удержаться от того, чтобы не погладить юношу по голове, взъерошивая волосы и убирая упавшие на глаза пряди. Он вновь начал ощущать на себе прожигающий взгляд Виоле. Хотя, он ведь и не пропадал. Хмыкнув каким-то своими мыслям, Агеро поцеловал Баама в лоб.