Танцуй под мои слова

      То, как Глеб с Яной оттанцевали Стандарт, сама Яна предпочла бы не вспоминать ближайшие годы. И отнюдь не из-за Игоря — они и без него справились с задачей «провалиться». Точнее, нет, конечно, строчку в одном шаге от одной четвертой совсем уж провалом назвать нельзя, но когда в четверти болтаются пары на пару классов ниже, то едва ли это хороший результат. Зато очень закономерный, с учетом того, что они во втором отборочном туре умудрились серьезно ошибиться в вариации танго еще в самом начале. И вместо того, чтобы как в нормальной паре партнерша подстроилась под действия партнера, Яна включила свое «я». Половина танца — в урну. Видимо, именно во время этой половины на них внимание и обратила большая часть судейской бригады.       Как известно — пара привлекает за полторы минуты внимание одного из тринадцати судей примерно раз или два, на несколько секунд. Что он увидел, то и оценил. Простите, граждане спортсмены: вас двенадцать пар в заходе, а критериев четыре и в каждом еще до десяти подкомпонентов. Времени нет каждого разглядывать от начала и до конца.       Яне с Глебом не повезло.       Потом еще знатно не повезло на квикстепе — столкнуться с другой парой до полноценного падения. Строго говоря, это другая пара в них влетела: Глеб все же очень старался увести Яну раньше из замедленного движения, но было бесполезно. Падение украло несколько драгоценных секунд, а после еще ожидание вступления в музыку, несинхронно вступление — кто с какой фигуры решил начать. В общем, кресты (их наличие в целом) за танго и за квикстеп их изрядно подвели.       А бонусом, наверняка, подвели ошибки в корпусе, проблемы балансом и прочие мелкие проблемки. У которых был один корень.       Гребаные пропуски тренировок со стороны Глеба.       У Яны сложилось ощущение, что он погонял ее две недели в удовольствие, а потом решил отдохнуть. С семнадцатого по двадцать пятое число Яна Глеба вообще не видела. А потом у них оставалось не так много времени подшлифовать стандарт — это помимо того, что они разругались вдрызг двадцать пятого, когда Глеб наконец «соизволил» явиться. Танцевали же они тридцатого.       Если бы они до этого танцевали уже несколько лет (да хотя бы год), если бы были нормально станцованы, умели работать в паре именно друг с другом, многих проблем смогли бы избежать. Как минимум дальше в четверть бы они прошли. Но они остались четко перед разделяющей туры линией в итоговой таблице. Двадцать пятые из восьмидесяти семи. Россия по Стандарту им не светила.       Как итог, перед Латиной раздраженный сложившейся ситуацией Глеб не только сохранил количество тренировок на уровне подготовки к Двоеборью, но и впихнул в это прекрасное расписание индивы у стороннего тренера в Питере. Катастрофически не высыпающаяся Яна с ужасом посмотрела на авиабилет, прилетевший к ней в Телеге: Глеб решил, что так будет быстрее, чем Сапсаном.       Возможно, в другой ситуации Яна бы поспорила о том, так ли им это нужно. Так ли чужой взгляд что-то кардинально улучшит в их технике. Так ли стоит добавлять себе нагрузку от двух перелетов. Но сейчас она просто представляла себе блаженные сутки сна после того, как закончится третий блок Москвы и вся эта гонка. И смирялась.       Но билет все же взяла себе на позднее утро на Сапсан, чтобы немного подремать и не испытывать удачу и сосуды. И плевать, что из-за этого пришлось добираться на Ваську самостоятельно на такси и тащить чемодан лично, а не спихнуть Глебу, который прилетел раньше. Недолгий сон и отсутствие стресса от взлета-посадки того стоили.       Ближе к ночи, пережив индивидуалку и практику и даже немного прогулявшись в одиночестве по городу, Яна почти оттаяла — настолько, насколько это возможно в общем состоянии перманентного стресса. Она даже подумала, что ей жаль, что это не уикэнд, а фактически рабочая поездка: для начала февраля погода в Питере стояла чудесная — настолько, чтобы не хотеть каждые десять минут забегать куда-то в кофейню и греться после сырого, промозглого ветра и мерзкого снегодождя.       Была мысль все же забронировать столик где-нибудь здесь же, на Ваське, в панорамнике, и посидеть — хорошее местечко было в центре острова, недалеко от кладбища. Но гудящие ноги, которым завтра требовалось снова активно работать в зале, намекали, что идея провальная. Из такси Яна выбиралась с такой мукой от необходимости встать, когда ей было слишком хорошо сидеть, что все мысли о ресторане выдуло из головы напрочь. Но вот посидеть в ресторане при отеле, наверное, было бы неплохо — испанская кухня здесь была достойная.       Задумчиво пройдя через стеклянные двери, с трудом преодолев десяток ступеней вверх и отрешенно кивнув приветствующим девочкам на ресепшен, Яна уже собиралась повернуть к ресторану, но вставшая из глубокого кресла в холле мужская фигура ей помешала.       Окаменев, Яна с неприкрытым ужасом наблюдала за тем, как приближается улыбающийся Игорь. В обычных джинсах и толстовке, со смартфоном в руке, он выглядел человеком, который просто спустился зачем-то из номера, а не зашел с улицы. А судя по тому, что на его лице не было ни грамма удивления, он ожидал ее увидеть.       Или, скорее, ждал.       — Что ты тут делаешь? — ее голос охрип от паники и совсем немного от погоды и привычки забывать шарф перед выходом на улицу.       Подошедший Игорь все с той же улыбкой внезапно обнял Яну, словно они и не разбежались полгода назад. Она инстинктивно сжалась, силясь уменьшить масштабы физического контакта — если б это еще что-то дало.       — Тебя ждал, — легким тоном сообщил Игорь, будто не находил в этой ситуации ничего странного.       Вот только Яна — находила. Какова вероятность того, что они столкнулись в другом городе, остановились в одном отеле, и это все — случайность? Нулевая, черт возьми. Потому что Sokos определенно не был местом частой остановки хоккейной команды, а вне игр и сборов Игорь в Питер не ездил и не летал никогда. Он скорее в Казань какую-нибудь бы поехал погулять или в Тверь, но не в Питер.       — Что ты делаешь в этом отеле? — уточнила Яна, выпутываясь из вызывающих отвращение рук.       К счастью, Игорь не стал пытаться ее удержать. Ну разве что теперь ухватил за запястье, но старался сделать вид, что это максимально нежное и слабое прикосновение. И Яна сразу же вырвала руку из его кисти. И для надежности сделала шаг в сторону.       — Говорю же, тебя ждал, — повторил Игорь, делая шаг к ней. — Может, посидим в ресторане? — он кивнул в сторону кирпичной арки.       Яна покачала головой. Мысль об испанской кухне и вечере с бокалом вина ей уже не казалась такой привлекательной. Ей сейчас вообще никакие мысли привлекательными не казались, кроме одной: оказаться как можно дальше от бывшего. От, похоже, совершенно ненормального бывшего.       — Что ты делаешь в Питере? — она пыталась хоть как-то избавиться от пугающих предположений, задавая уточняющие вопросы.       Но увы.       — Решил, что это прекрасный способ побыть с тобой наедине, раз ты одна поехала.       В ушах зашумело. Каким-то образом он узнал о поездке? Из близких знали только папа и Лика. Папа бы точно не рассказал — он не особо-то любил Игоря, хотя свадьбе не препятствовал. Да и сам Игорь бы к нему не сунулся. Лика? Подруга, в общем-то, тоже никогда не давала повода усомниться ни в верности, ни в умении хранить действительно важные секреты, ни в том, что Игоря она не переносит на дух. Глеб уж тем более бы не… Ведь правда? Да и тогда бы Игорь знал, что она поехала не одна.       Черт возьми. Он мог банально как-то подкараулить ее у дома? Подслушать разговор? Что-то еще? Каким образом он узнал?       К шуму в ушах прибавилась паническая дрожь.       — Откуда ты узнал? — онемевшими губами выдавила Яна, делая еще один шаг в сторону.       — Не важно, — Игорь отмахнулся. — Пойдем, посидим спокойно, — он снова попытался взять ее за руку, но Яна испуганно шарахнулась в сторону.       — Я не хочу с тобой сидеть, — она медленно отступала из холла к лифтам. Ей нужно было убраться отсюда.       Первой мыслью было закричать, привлечь внимание охраны (две девочки на ресепшен явно бесполезны против крупного мужчины), но она знала Игоря. Очень хорошо знала. Он мог наплести с три короба и убедить всех вокруг, что это он тут бедный и несчастный, а то, что Яна в ужасе, так это у них нормальное общение. Она просто перенервничала. Сейчас поговорят, и она успокоится. Ничего не происходит, не тратьте время и силы, господа охранники.       Поэтому чем меньше чужого внимания, тем лучше.       — Не дури, — вздохнул Игорь, медленно следуя за Яной к лифтам, — и перестань бегать от меня. Давай нормально поговорим.       — Ты не способен на нормальные разговоры, — прижавшись спиной к простенку между двумя лифтами, Яна хотела нащупать рукой кнопку, а потом ее пронзила мысль: Игорь явно успеет зайти следом, двери здесь закрывались очень медленно, и в замкнутом пространстве станет еще хуже. — Мы уже говорили. И не раз. И я тебя прошу в сотый раз — оставь меня в покое.       — Не могу, — Игорь нахмурился. — Я не хочу, чтобы мы совершили ошибку. Чтобы ты ее совершила.       Ноги дрожали. Яна не понимала, сколько еще продержится — паника захватывала ее с головой. Может, в книгах и фильмах все эти «очень настойчивые» мужчины и были примером невероятной романтики. Но в жизни, почему-то, все работало не так. Для нее, по крайней мере, так точно. Она уже начинала думать, что правда стоит мигрировать в Испанию, потому что Игорь своими преследованиями ее пугал все сильнее.       Это было ненормально. Абсолютно ненормально.       — Мы же любим друг друга, — продолжил он, подойдя ближе и коснувшись ладонью ее щеки. — Я понимаю, что тебе было страшно в загсе. Ты была на нервах. Не знаю, какая скотина тебе про Аньку рассказала, но это была глупость. Ну прости, — он резко опустился на колени, и Яна едва сдержала порыв врезать ему ногой в лицо: останавливали только камеры, на которых бы она стала агрессором. — Я просто перепил тогда. Клянусь, в жизни не прикоснусь ни к кому другому больше. Ты же знаешь…       — Касайся кого хочешь, — выдавила Яна, которую выворачивало от прикосновений когда-то любимых рук к талии, пусть и через толстое вязаное платье и пальто. — Только не меня. Оставь меня в покое.       Она уже была готова умолять. Полгода. Чертовых полгода Игорь не мог успокоиться. Но до сегодняшнего дня она не думала, что он настолько ненормален. А теперь не представляла, до чего еще он может дойти.       — Перестань, — он вновь поднялся на ноги и обхватил ее лицо руками, практически дышал ей в губы, и ее начало подташнивать от паники. — У нас же все было хорошо. И снова будет. Ну сколько тебе времени надо? Как мне заслужить твое прощение? — он начал осыпать ее лицо поцелуями, и Яна поняла, что еще немного, и она начнет рыдать от страха.       Она попыталась оттолкнуть Игоря руками, уперевшись ладонями ему в грудь, но конечности стали какими-то ватными. Или просто он держал ее крепче.       — Перестань, — шептал он, — прекрати убегать. Я же люблю тебя, люблю.       Яну колотило. Уже не внутри — снаружи. Если бы она сумела поднять руки, она бы увидела, что они трясутся, как у заправского алкаша. Но тело было слишком непослушным. Слишком тяжелым. Она мечтала рухнуть в обморок, но понимала, что Игоря это не остановит — ситуация станет только хуже. Если он остановился здесь, он явно затащит ее в свой номер.       Ей были нужны силы. Совсем немного. Капля. Она не могла позволить ему… что угодно. Ничего не могла позволить.       Черт, и почему этот отель такой немноголюдный? Лучше б в вечно забитом Ибисе в центре остановилась.       Умоляя саму себя выдержать еще немного и надеясь, что на камерах она не будет выглядеть злодеем, Яна с огромным трудом сконцентрировалась и вмазала Игорю коленом промеж ног. Насколько точно, она не могла судить, но он резко сгорбился и отпустил ее, что-то бормоча сквозь зубы.       У нее были всего несколько секунд.       Рванув в сторону, Яна поспешила к лестницам. Никакого лифта.       — У меня есть ключ, — процедил Игорь ей вслед, давая понять: он действительно в курсе, где она остановилась.       И, черт возьми, он смог договориться с персоналом.       Борясь с тошнотой и с неустойчивым равновесием на высоких шпильках, Яна преодолела шесть пролетов меньше чем за полторы минуты. Легкие выпрыгивали из горла вместе с печенкой, но она обязана была успеть. Судя по звуку лифта, Игорь решил не носиться, а доехать. И сейчас ей это было на руку.       Ее номер находился на седьмом — так вышло из-за ошибки персонала, ей вручили номер повышенной комфортности в знак извинения. Но сейчас она бы под страхом смерти не пошла к себе. Только Игорь этого не знал.       Проскользнув в холл четвертого этажа, Яна на полупальцах, чтобы не стучать каблуками — на всякий случай — пронеслась до самого конца и свернула направо. А потом что есть силы забарабанила в дверь, молясь, чтобы удача хоть раз за последние три года повернулась к ней лицом.       Ей казалось, прошла целая вечность (а она наверняка грохотом разбудила всех постояльцев на этаже и выдала себя Игорю в лифте), прежде чем дверь наконец приоткрылась.       Озадаченный Глеб приподнял вопросительно брови, всем видом показывая, что не понимает, какие причины заставили партнершу нарисоваться в дверях его номера в одиннадцатом часу ночи. И, вероятно, встревоженность на ее лице не делала ситуацию проще.       Не дожидаясь вопросов, Яна протиснулась между Глебом и косяком в номер, после чего настойчиво захлопнула дверь. И, словно для надежности, прислонилась к ней спиной, тяжело дыша.       — Вечерняя пробежка? — хмыкнул Глеб, осмотрев ее с головы до ног и задержав взгляд на разрушающих эту теорию сапогах с высоченными шпильками в руках.       — Почти, — в том же тоне отозвалась Яна и скинула сапоги в сторону. Туда же полетели пальто и сумка кросс-боди.       После чего прекратила подпирать дверь, но для надёжности все же повернула защелку и только после этого прошла в номер, чтобы рухнуть на идеально застеленную кровать и вцепиться пальцами в распущенные волосы. Ее все еще колотило — возможно, сейчас даже сильнее, чем десять минут назад. Поведение Игоря начинало пугать.       Если раньше Яна еще думала, что это просто какая-то глупость с его стороны — раз попытался, два попытался, потом решил мстить с этим судейством, — то сейчас она начала допускать мысль, что все намного серьезнее. В первую очередь, в его голове. Потому что здоровый психически человек не поедет за ней в другой город. И ладно поедет — еще и остановится в том же отеле, будет выяснять, в каком номере она остановилась. Игорь не отрицал, что приехал специально. И это преследование вызывало ужас.       — Все в порядке? — уточнил Глеб, видимо, устав гадать, зачем она явилась. Просто помолчать можно было и в другом месте.       Усевшись в жесткое кресло рядом с постелью, Глеб вперил недоумевающий взгляд в раскачивающуюся на краю постели Яну. Та откинула упавшие на лицо волосы и подняла голову, чтобы встретиться с ним глазами.       Забавно — а может, и не очень, — что сейчас у нее практически не было вариантов к кому обратиться. Точнее, куда. Бежать на улицу, искать какое-нибудь заведение, где можно затеряться, потом искать другой отель (впрочем, на другом конце Васьки был Park inn), каким-то образом забирать вещи, — слишком многослойный план. Если же сотрудник на ресепшен не сказал Игорю, с кем Яна приехала (впрочем, они с Глебом заселялись в разное время), риски, что Игорь найдет ее здесь, минимальны.       Другое дело, что вещи завтра все равно понадобятся.       Хотелось верить, что Игорь не станет ночевать у ее номера. И что Глеб ее не выставит за дверь.       — Ты в порядке? — не дождавшись ответа, Глеб еще раз задал вопрос, и затерявшаяся в рассуждениях Яна наконец отмерла.       — Не особо, — честно созналась она и против своей воли все же произнесла: — Игорь здесь.       Она не хотела ничего рассказывать. Не хотела вовлекать Глеба в эту идиотскую историю, в свое прошлое, в свою жизнь. Они не были так близки, как были, например, с Максом. Но ей бы пришлось объяснить, что она здесь делает, если хочет просить помощи. И выдумывать какие-то лживые аргументы будет труднее. Врать несложно. Сложно — не забыть, где, о чем и кому солгал.       Поэтому, подобрав ноги в плотных колготках под себя и игнорируя подворачивающийся край вязаного платья, Яна все же неохотно выдавила:       — Похоже, он преследует меня. Я бы хотела, чтобы это было просто моей манией величия, но он приехал сюда специально, заселился в соседний номер и ждал меня в лобби. И, черт возьми, вообще все это не отрицал, — последнюю фразу Яна процедила с раздражением, граничащим с яростью, но в груди уже расцветал страх.       После того, как слова были произнесены, до нее начал доходить кошмар ситуации.       — Он нормальный? — уточнил Глеб скептично.       Яна покачала головой.       — Не уверена. Уже не уверена.       Глеб молчал. Яна тоже. Она просто не знала, что сказать и как, сколько вообще имеет смысл пояснять так, чтобы просто аргументировать свою последующую просьбу, при этом не вывалив слишком многое. Потому что они, в сущности, посторонние люди. И пусть в определенной степени сближаться им все же придется, если они хотят построить успешное спортивное партнерство, маловероятно, что истории про неудачные отношения, потерю ребенка и суицид так уж нужны.       Пытаясь вспомнить, что из этого Глеб успел услышать в «Плазе» в августе, Яна тяжело сглотнула, прежде чем опять заговорить.       — У нас были долгие отношения. Игорь несколько месяцев, можно сказать, добивался, чтобы я стала его девушкой. И потом старательно склонял меня к браку. Возможно, он даже любил меня сильнее, чем я его. Но наша история не сложилась, я разорвала отношения. И почему-то он никак не может успокоиться. Сначала я думала, что это такая реакция на разрыв. Я все же бросила его в загсе, это, наверное, очень неприятно. Но прошло полгода. Думаешь, это нормально?       Какое-то время Яна и правда пыталась оправдать Игоря. Все же, она поступила не лучшим образом — корректнее было бы все отменить, пока дело не дошло до загса. Но она оказалась слабохарактерной, мялась до последнего. Если он злился за это, она могла понять. Только так ли нормально преследовать ее полгода после разрыва? Ведь уже давно должно было стать понятно, что это не спонтанное решение.       Комкая пальцами край вязаного платья-футляра, Яна пристально смотрела на Глеба. То ли ждала вердикта и приговора, то ли просто была без сил перевести взгляд куда-то еще — после выброса адреналина ей резко овладела слабость. С огромной радостью она бы сейчас просто завернулась в одеяло и уснула.       Изучающий ее в ответ спокойным, безэмоциональным взглядом Глеб спустя несколько минут все же произнес:       — Нет — для психически здорового человека. Что в голове твоего бывшего, я не знаю.       — Даже я после шести лет не знаю, — с горечью призналась Яна. — И не очень хочу узнавать. Поэтому, как бы это ни выглядело, я останусь сегодня здесь.       Вообще это должно было прозвучать как просьба. Но почему-то язык не повернулся сформулировать нормально. Возможно, мешали натянутые отношения между ними. Возможно, общее состояние стресса.       Ее не смущало, что в номере всего одна кровать. Отправлять Глеба оформить еще один номер, как и ссылать в свой — опасно: Игорь может понять, куда делась сама Яна. Поэтому как-нибудь переживут одну ночь бок о бок. Все же, не подростки. Чудесно, что Глеб себе забронировал с двуспальной — тоже, видимо, пространство любил. И одеяла вон, раздельные, что еще лучше. Так что дискомфорта минимум.       — На здоровье, — пожал плечами Глеб и поднялся с кресла, чтобы взять со стола макбук и пересесть на постель: у Яны за спиной. И добавил: — Только я пока спать не собираюсь.       Обернувшись, она увидела, что он напряженно изучает что-то на экране, периодически тапая по трекпаду.       — В мои планы в ближайший час сон тоже не входил, — успокоила его Яна и, встав с постели, направилась в душ.       Следующий час они провели в комфортной тишине: сидящий на постели Глеб что-то просматривал и периодически печатал в макбуке, а устроившаяся с ногами в глубоком кресле Яна, прорыдавшаяся в душе и теперь завернувшаяся в безразмерный халат (на ее счастье, номера здесь были исключительно двухместные и халата оказалось два) переписывалась с Ликой, которая сначала выдала огромную гневную тираду относительно сталкерства Игоря, а после пыталась отвлечь Яну и показывала последние примерки новых платьев на Москву.       Но мозг был далек от обсуждений предстоящего соревнования.       Разум, по которому снова потоптались обвинениями в том, какая она скотина, забывшая о великой и прекрасной любви из-за какой-то мелочи, пытался анализировать. Несмотря на то, что Яна месяцами прорабатывала с психотерапевтом свое чувство вины в том, что она как-то неправильно любит Игоря, в том, что не хочет замуж, не испытывает сумасшедшего трепета, и соглашалась с тем, что в ее реакциях нет ничего криминального, она снова начинала думать, что с ней что-то не так. Возможно, она действительно эгоистичная дрянь, которая постоянно думает только о себе и не ценит человека, который был рядом. Который хотел подарить ей весь мир, а она так жестоко его бросила в загсе. Даже не до дня свадьбы.       Ведь могла поговорить раньше. А могла и вообще не бросать. В какой-то момент все равно пришлось бы оставить спорт, стать женой и матерью. К чему было какие-то прыжки в прошлое совершать? Надо было банально перетерпеть. Она просто сломалась из-за потери ребенка. Ей надо было попытаться снова забеременеть, родить, и она бы переключилась. Игорь прав, проблема только в этом. Она бы забыла обо всей этой спортивной дури. Все равно она была посредственностью, как твердила мать. Результаты последнего года это доказывали. Да и сейчас тоже.       Она сама все разрушила. И сломала человека, который ее любил. А она просто ничерта не любила — потому что не умеет. Принимала, позволяла, но не любила. Первая же большая трудность, и для нее оказалось легче его бросить.       Закрыв лицо ладонями, Яна стиснула зубы. Дура. Чертова дура.       Ни один мужчина не будет все это терпеть. Игорь прав. Кому приятно, когда девушка, невеста, жена крутится вокруг другого, позволяет себя обнимать, пусть это и всего лишь в рамках вариации. Некоторые вариации выглядят слишком интимно. Слишком вседозволенно. Ей действительно придется делать выбор, если она захочет нормальных крепких отношений.       Только захочет ли. То, как она себя ощущала последние три года, заставляло сейчас думать, что едва ли у нее вообще было какое-то желание. У нее не было эмоций даже до переломного момента. Она принимала. Она отвечала. Но едва ли когда-то активно инициировала что-либо: поцелуи, секс, свидания. Она разрешала Игорю делать все это, она улыбалась, благодарила, но ощущала — словно вполсилы. А то и меньше. Хотела — едва ли.       Мужчина ее добился, перестал удивлять, и все. Ей стало практически наплевать. Может, с ней все же что-то не так? Адреналиновая наркоманка? Или как это называется правильно? Она не может существовать в здоровых отношениях, ей никак?       Яна раздраженно потерла ладонями лицо, оперлась локтями о столешницу и вперила взгляд в стену. Та реакция на спонтанный поцелуй у «Плазы» явно была вызвана просто алкоголем и злостью. Все по канону. Избыточные острые эмоции, и всё. Наверное, она не то прорабатывала с психотерапевтом — ей стоило обсудить вот эти проблемы. Может, от них все и пошло.       Или нет. Скосив мутный от недавнего давления на глазные яблоки взгляд в сторону Глеба, Яна нахмурилась. В чем действительно тогда было дело — в эмоциях или все же в том самом «прошедшем времени», о котором говорил психотерапевт? Яна не верила, что время что-то лечит. Но вполне была готова принять, что оно постепенно снимало какие-то блоки и затирало ощущения. Может, она действительно немного отошла от травмы трехлетней давности. Но если анализировать отношения до этого… скорее, все же эмоции. Это были просто злость и алкоголь.       Или?..       Мысль не пришла — просто кольнула, вызвала возмущение и любопытство. Отмахнуться не получилось. Точнее, Яна попыталась, но какая-то слабая, тихая часть сознания зудела. Раздражала ее сильнее, чем эта идея. Требовала подняться.       Потребовались все крупицы сил, чтобы спустить ноги на пол и преодолеть метр до постели. И почти отсутствующая решимость, чтобы в ответ на вопросительный взгляд Глеба, оторвавшегося от экрана, дотронуться ладонью до его лица и, склонившись, поцеловать его. Коротко, скорее просто по-подростковому прижавшись губами к губам, чем претендуя на что-то серьезное.       Но даже от этого по спине пробежала дрожь — предвкушения и ужаса одновременно.       Потому что тело моментально отреагировало — так же, как и в первый раз. Так, как не реагировало все три года. Тело сигнализировало, что его все устраивает и оно очень не против продолжения. Не было прежнего ощущения отрешенности и «заморозки». Не было чувства, что оболочка какая-то чужая. Не было всего того, что Яна ощущала эти три года с Игорем.       Однако разум этому совершенно не обрадовался.       Потому что отсутствие отвращения было понятно. Оно предназначалось только Игорю как травмирующему объекту. И логично, что Глеб его не вызывал. Но появление желания и интереса почему-то пугали.       Встревоженно разорвав этот почти детский поцелуй, Яна отшатнулась и замерла, остановленная взглядом Глеба. Изучающим и пристальным, с едва различимым любопытством. Он смотрел практически так же, как тогда, возле «Плазы», только без того всплеска похоти — впрочем, не исключено, что она Яне просто привиделась.       — У тебя интересные реакции на травмирующие события, — прокомментировал Глеб.       — Психика вообще интересная штука, — криво усмехнулась Яна и внезапно обнаружила, что дышит так, будто пять километров бежала на десятой скорости. Либо недо-поцелуй оказался дольше, чем она думала (потому что она вновь потерялась в дурацкой рефлексии), либо так сказывалось смешение страха и возбуждения.       Медленно и глубоко вдохнув и точно так же выдохнув, Яна сделала шаг назад и попыталась уже спокойнее добавить:       — Не переживай, домогательств не будет.       Ей не очень хотелось, чтоб ее выставили за дверь из-за этого.       — Боюсь, до нормальных домогательств тебе еще лет десять.       Закрыв макбук, Глеб встал с постели. Он это явно сделал, чтобы убрать макбук в ящик подвесной тумбы, но Яна по инерции шагнула назад, реагируя на сократившееся между ними расстояние.       Только потом она прокрутила в голове его фразу.       И возмущенно засопела. Она конечно не пыталась его впечатлить и не планировала ничего серьезного, но все равно шпилька оказалась неприятной. Не только мужчинам не нравились уколы по самолюбию. Между прочим, еще ни один из ее предыдущих предметов романтического интереса не возмущался физической стороной их отношений. Психологической — да. Яна прекрасно знала, что она не образчик идеальной девушки. Особенно старательно ей это Игорь доказывал.       Опять Игорь. Черт. Яна раздраженно поджала губы и невольно стиснула руки в кулаки. Слишком много бывшего жениха за вечер.       — Ладно, может, восемь, — хмыкнул Глеб, заметив ее состояние и, видимо, посчитав за реакцию на свой нелестный комментарий. — Но не меньше. У старших Юниоров в вариациях румбы и то «домогательства» серьезнее.       Отвлекшаяся на попытки посчитать, сколько лет он ей дал сейчас, Яна упустила момент, когда Глеб оказался еще ближе: настолько, чтобы провести пальцами по ее открытым ключицам, чуть сдвинуть край безразмерного халата, и продолжить линию прикосновения вверх по шее. Дрожь по спине вернулась, только уже с непонятным ощущением в ногах — то ли онемение, то ли покалывание. Не отрываясь, Яна смотрела Глебу в глаза, пока он едва ощутимо касался пальцами линии ее челюсти.       Стук сердца почему-то отдавался где-то в центре груди, а не привычно слева.       — Ты и по домогательствам специалист? — севшим голосом уточнила Яна, чувствуя, что еще несколько секунд тишины, и она совсем забудет, как дышать. Ей остро требовалось что-то, разряжающее это странное напряжение.       Но она определенно сделала только хуже. Потому что нечто, напоминающее тень улыбки на губах Глеба, задело что-то внутри. И стало легко. Абсурдно легко.       — По чужим? Могу уже классификатор составить.       — Как я могла подумать иначе, — насмешливо протянула Яна уже более стабильным голосом, но все еще очень тихо. — Толпы женщин вокруг, конечно.       — Всего лишь пара слишком способных, — опроверг ее выводы Глеб.       Почему-то в голову пришла Полина. Яна очень сомневалась, что та была лишь «другом». И уж тем более не просто знакомой. Личность второй женщины она даже не пыталась угадать — она не настолько хорошо знала окружение Глеба.       — Рекомендуешь их? — уточнила Яна все тем же тоном, чувствуя, как сбивается дыхание, когда Глеб опустил руку обратно на ее шею.       На его лице промелькнуло наигранное сочетание удивления и жалости.       — Опыт с Игорем оказался настолько травматичным, что ты хочешь переключиться на девочек?       Имя бывшего неприятно резануло, снова вызывая волну раздражения. Зато вернулась устойчивость к ногам, и напряжение стало меньше. И все же, если это имя еще раз сегодня прозвучит, Яна не могла представить, чем это закончится. Потому что внутренняя дрожь от ярости и страха возвращалась. Она порой начинала жалеть, что когда-то влезла в отношения с ним.       — Всего лишь хочу взять пару уроков, раз ты их так высоко оцениваешь, — сообщила Яна и шагнула в сторону, разрывая и зрительный контакт, и физический.       Незримый обруч, который до этого сдавливал ребра, рассыпался. Взяв телефон со стола, Яна углубилась в кипу пропущенных сообщений, которые Лика успела прислать за эти несколько минут, что Яна отсутствовала в онлайне. И она очень старательно делала вид, что крайне погружена в беседу. Настолько, что вот совершенно не замечает, как Глеб еще секунд десять стоял на том же месте, явно смотря на нее (ну не в стену же), прежде чем покопаться в сумке и удалиться в душ.       Только после этого Яна смогла упасть спиной на постель и, уставившись в потолок, считая вдохи и выдохи, нормализовать дыхание. И попытаться успокоить дрожь в теле. Ничерта легче она не сделала: ответ получила, только радости от этого мало. Прекрасно то, что она действительно возвращается в нормальное состояние, раз и вправду начинает реагировать на мужчин. Возможно, она действительно сможет спустя какое-то время начать отношения — если, конечно, Игорь не добавит ей новых психологических травм своим преследованием.       А вот то, что она реагирует на Глеба, уже куда менее прекрасно. То есть, дело ни разу не в алкоголе, который был на Новый Год. И не в ее смешанных эмоциях после практики. И не в стрессе от разрыва с Ромой. Хотя… тогда был стресс от разрыва с Ромой, сейчас — от преследования Игоря. Может, все же в этом ключ? Ей надо просто попытаться поцеловать Глеба в спокойном, нейтральном состоянии.       Правда, вряд ли она в себе откопает решимость в такой момент.       Рывком сев на постели, Яна подтянула ноги в «бабочку» и тапнула по светящемуся экрану телефона: Лика опять возмущалась тем, что Яна пропадает посреди диалога. Это было глупо и по-детски, но подруга порой сильно обижалась.       «Никак не могу успокоиться после столкновения с Игорем», — пояснила Яна в ответ на очередное «Тебя там НЛО похитило, что ли???».       Длящееся с полминуты «печатает…» могло бы кого-то навести на мысль, что сейчас придет полотно, но Яна хорошо знала Лику: прилетят в лучшем случае три слова. Та просто будет долго перебирать варианты ответа.       Но на этот раз прилетело пять: «У тебя Глеб под боком».       Яна нервно рассмеялась. В этом направлении ее мозг, похоже, уже думал, когда подкидывал «тест». Классика жанра. Настолько стандартная, что даже неясно, как реагировать на подобные шаблонные решения психики.       «И стрип-клуб в соседнем здании», — добавила идей Яна вместе со смеющимся эмодзи. Хотя выходить из номера она бы не рискнула.       «Справку у стриптизеров только не забудь запросить», — посоветовала Лика, видимо, заинтересовавшаяся вариантом.       «А у Глеба, значит, не надо?», — уточнила Яна.       «Последние года два кроме одной рыжей девицы рядом с ним никого не было видно», — пояснила Лика, но ее аргумент едва ли выглядел для Яны весомым. Не обязательно кого-то видеть, чтобы что-то было.       Хотя она идею подруги всерьез все равно не рассматривала. Но этот дурацкий диалог отвлекал, и только потому его стоило продолжать.       Только Лика решила иначе, тут же меняя тему: «И все же, что мне с зеленым платьем делать?». Яна мысленно застонала, любуясь, как в чате появляются друг за другом пять фотографий, а следом еще два видео. Лика жаловалась на то, что бахрома юбки слишком длинная. Но с другой стороны, если подрезать так, как она хочет, там трусы будут едва прикрыты. Правила Федерации-то соблюдены, но работы юбкой почти не будет. И тут была ужаснейшая дилемма всей жизни — то ли умирать от излишней скромности, то ли сожалеть о потере динамики платья.       Конечно же, проблема мирового масштаба.       Яна смотрела на двадцатисекундное видео уже в третий раз, не зная, что ответить Лике, потому что едва ли она разделяла серьезность вопроса. Но что-то ответить было надо. Буквально пальцем в небо она выбрала второй вариант — с укороченной юбкой. И от Лики тут же последовал шквал разных «но», обрисовывающих все проблемы. Вот только выбери Яна первое, ответ был бы тот же. С этой дилеммой подруга может очень долго разбираться и в любом случае остаться недовольной.       Прекрасно понимая, что она уже ничем не поможет, Яна быстро напечатала: «Я спать. Все еще трясет».       Лика в ответ прислала грустный смайлик, и Яна наконец заблокировала экран телефона. В ней не осталось ни капли энергии на общение. Она честно попыталась себя немного отвлечь, успокоить, и отчасти это вышло. Но только отчасти. Дальше остается лишь пытаться уснуть и надеяться, что утром будет легче. В девять индив, а потом самолет. Если она просидит еще немного, утром банально не встанет.       Скинув халат на кресло, Яна забралась под тонкое одеяло, завернулась как в кокон и подтянула колени к груди. Главное, не проворочаться всю ночь.       Закрыв глаза, она считала вдохи и выдохи, стараясь расслабиться. Свет от включённого ночника мешал — Яна привыкла засыпать в абсолютной темноте, но погасить сейчас не могла: Глеб вернется, все равно включит. Лучше так. Вдох-выдох.       Ледяные от страха конечности постепенно отогревались, и Яна вроде даже начала расслабляться. По крайней мере, наступило то самое пограничное состояние, когда еще слышны звуки, есть какая-то реальность, но тело уже не шевелится и нет сил открыть глаза. Сознание зацепило момент, когда Глеб вышел из ванной. Когда лег. Когда в номере наконец наступила идеальная темнота.       И, кажется, прошло еще какое-то время. Яна наверняка была готова провалиться в сон, и именно этот момент мозг выбрал, чтобы подкинуть новую мысль.       Что, если Игорь доберется до камер (раз уж и ключ-карту от ее номера получил) и увидит, куда она пошла? Он ведь явно уже проник в ее номер, успел убедиться, что ее там нет, сходил на ресепшен и к охране, выяснил, что из отеля она не выбегала. Камеры — следующий этап. Что, если он будет всю ночь караулить в коридоре? Теперь Яна уже не могла отвергать такую идею. А если вообще выбьет у сотрудников ключ-карту от этого номера и вломится?       По спине прошла крупная дрожь. Яна резко села в постели, комкая в пальцах одеяло. Почему она вообще раньше об этом не подумала? Она опять подставит Глеба под удар и лишит себя и его дальнейшей карьеры? Черт возьми.       Сердце бешено колотилось. Мозг подкинул идиотский вопрос, резко показавшийся вполне важным — далеко ли от их окон пожарная лестница и какие шансы по ней спуститься вниз? Хотя в ее номере остался чемодан с вещами. Как она утром их будет забирать? Если, конечно, до утра ничего не приключится.       Тренировочная сумка, к счастью, была у Глеба — он ее забрал, когда поехал с практики в отель, а Яна решила погулять. Но вот все остальное…       — Ты спать вообще собираешься? — раздался глухой голос справа.       Испуганно вздрогнув, Яна обернулась. Глеб лежал на боку, подперев рукой щеку, и недовольно взирал на нее — скудного света сквозь щели между неплотно задернутыми шторами хватало, чтобы разобрать выражение его лица.       Яна попыталась кивнуть, но тело слушалось очень плохо. Пришлось разомкнуть сухие губы.       — Да. Прости.       С трудом спустив ноги с постели, Яна осторожно встала. Убедившись, что равновесие не окончательно ее покинуло, она добрела до двери, где скинула пальто и сумку кросс-боди. Сначала на всякий случай она проверила защелку и накинула цепочку. А потом, подсвечивая себе фонариком айфона, чтобы не мешать Глебу еще сильнее, нашла в сумке полупустой блистер простого успокоительного, которое на всякий случай носила с собой как и препараты от укачивания и от изжоги и выдавила одну таблетку. Где-то на столе рядом с кофемашиной она видела бутылку воды.       Проглотив таблетку и постояв с минуту, опираясь о стол, Яна развернулась и замерла. Глеб так и не лег обратно — теперь уже сидел в постели, скрестив руки на груди, и смотрел на нее.       — Я ложусь, — защищаясь, сообщила Яна, и еще раз повторила: — Прости.       Все же, в ее отвратном состоянии он не был виноват. И не был обязан испытывать проблемы со сном из-за этого. Яна забралась обратно под одеяло и легла на спину. Таблетка должна подействовать где-то через полчаса. Главное, просто спокойно пролежать все это время, а там, быть может, уснет.       — Может еще заколотить дверь? Для надёжности?       Сначала Яна решила, что это ее гениальный мозг новые параноидальные идеи генерирует. Потом поняла, что к нему присоединился все еще сидящий Глеб. Видимо, услышавший ее манипуляции с дверью и вполне четко их распознавший. И сумевший сложить два плюс два.       — У тебя есть молоток с гвоздями?       — Теперь, видимо, буду с собой возить.       С губ Яны сорвался тихий, неуверенный смешок. Да уж, скоро такими темпами придется с собой и молоток возить, и пистолет. И загранпаспорт обязательно. А лучше реально мигрировать.       До нее, казалось, только сейчас начал доходить кошмар сложившейся ситуации. Ситуации, в которой оказалась не только она, но и вообще посторонний, фактически, человек. Посторонний для конкретной истории. Один раз он уже пострадал, и мог пострадать еще раз. Игорь явно взбесится, выяснив, что Яна снова с Глебом. Какой-то незнакомый мужчина его бы куда меньше вывел из себя.       — Прости, — снова произнесла Яна, устремив взгляд в потолок.       — Мой сон прерван не настолько сильно, чтобы ты трижды за пять минут извинялась.       — Не за сон. Точнее, не только за это. Игорь может выяснить, где я. И с кем. И если он легко получил доступ к моему номеру, может получить и к твоему.       В номере растеклось тяжелое молчание. Яна продолжала, не моргая, смотреть в потолок. Глеб не шевелился. Что он думал, она не знала, зато сама она все пыталась найти хоть какие-то варианты покинуть утром отель, не столкнувшись в Игорем. Если тот в ночи не вломится, конечно. Ну и сбежать, если попытается вломиться, тоже.       Мозг рисовал все эти картинки настолько ярко, что ненадолго отступивший тремор, похоже, вернулся. Наверное, надо было выпить две таблетки. Желудок как-нибудь переживет эту разовую акцию вредительства.       — Ты понимаешь, что с этим надо что-то делать? — наконец, нарушил молчание Глеб.       — Не знаешь, как далеко пожарная лестница?       — Без понятия. Но я о твоем бывшем в целом.       Яна подтянулась на локтях и присела, подпихнув под спину одну из трех своих подушек. Разговаривать лежа на спине было катастрофически неудобно.       Фразы Глеба были резонными. Хотя до сегодняшнего дня Яна не думала, что придется реально искать какой-то выход — она не полагала, что Игорь настолько ненормален. Она искренне верила, что он успокоится. Теперь понимала — не успокоится. Вот только, что именно сделать, пока не представляла.       Версия самая мощная — рассказать папе. За этим последует появление постоянной охраны. В целом не очень удобно, зато действенно. Вот только к такому варианту прибегать совсем не хотелось. Не хотелось беспокоить папу, не хотелось устраивать цирк с охраной. Хотя прямо сейчас Яна бы точно не отказалась от пары человек за дверьми.       А вот версии альтернативные не находились. С родителями Игоря общаться бесполезно — слишком взрослый мальчик, чтобы ему указывали, да и родители его очень любили. Обвинениям Яны не поверят, решат, что она все неверно понимает. Да и они явно злы на нее за отмену свадьбы.       Обратиться к Лике, чтобы та пообщалась с братом-дзюдоистом и тот «проучил» Игоря — серьезно, но ненадолго. А с учетом того, что Игорь из довольно известной семьи, как бы потом не пришлось Лике и ее родителям расплачиваться. Полиция, соответственно, тоже отпадает. На домашнее насилие-то глаза закрывают. А уж за подобные истории с преследованием и неадекватными бывшими только на смех поднимут и все.       — Только если застрелить, — неровным голосом озвучила Яна вывод из всех размышлений.       Едва ли она на самом деле была на такое способна, просто больше ничего в голову не приходило. Ситуация выглядела безвыходной.       Отчаянно хотелось отмотать время назад.       — Зачем я только с ним связалась, — пробормотала Яна и уткнулась лицом в дрожащие ладони. Ей хотелось, чтобы эта реальность исчезла. Чтобы она никогда не привлекала внимания Игоря — потому что после уже было бы трудно отвязаться. Его настойчивость должна была ей на что-то намекнуть еще в период ухаживаний. Но она решила, что это классно: такой целеустремленный мужчина, такой романтик.       Куда б теперь от его целеустремленности деться.       На плечи легли теплые ладони; Яна испуганно дернулась и ударилась лопатками о спинку постели. К счастью, обитую чем-то мягким.       — Тише, — произнес придвинувшийся ближе Глеб, теперь сидящий уже на середине постели. Подняв голову, Яна поняла, что его лицо расплывается. Кажется, в душе она отрыдала не все.       Глеб неуверенно вновь коснулся ее плеча рукой — на этот раз Яна, уже не тонущая в панически-расстроенных мыслях, не шарахалась в страхе. Сидела, оцепенев, пытаясь дышать. Еще минут двадцать, и таблетка должна подействовать. Ей станет лучше. Если не уснет полноценно, то хотя бы немного расслабится, перестанет прислушиваться к звукам в коридоре.       Придвинушийся еще ближе Глеб, теперь находящийся сантиметрах в десяти от нее, обхватил Яну за плечи второй рукой и аккуратно потянул на себя. Она чувствовала себя каменной статуей, которую наклоняют и прижимают к груди. К обнаженной груди — запоздало сообразила, ощутив контакт своей холодной, влажной от страха кожи с его тёплой.       — Тише, — повторил глухой голос над головой. — Проспим мы точно спокойно.       Если она вообще уснет, а в этом Яна сомневалась. Извернувшись так, чтобы опираться на Глеба не плечом, а спиной, потому что так ей было проще расслабиться, Яна откинула голову ему на левое плечо и уставилась на полоску света между неплотно задернутых штор.       — Почему ты в этом так уверен? — уточнила она все еще дрожащим голосом.       — Номер забронирован на имя отца.       Ответ был неожиданным. И логика в нем прослеживалась слабо. Но больше вопросов вызывало другое.       — Не поверю, что вы настолько похожи, что на ресепшен не заметили подмены.       — Это не требуется. Номер зарезервирован только под него — либо под кого-то из членов семьи. У меня всегда есть ключ-карта.       Логика начала проясняться, но не до конца. Сама практика Яне была знакома: папа так имел постоянную резервацию люкса в дубайском Four Seasons, куда едва ли не каждый месяц последние полтора года летал по работе. Поэтому с одной стороны, становилось ясно, почему Глеб настоял именно на этом отеле — Яну вполне бы устроил и Рэдиссон на Невском, и еще что попроще и поближе к центру, а не на Ваське. Но в такой практике, присущей некоторым крупным бизнесменам, обычно фигурировали люксы и президентские номера, но не улучшенный стандарт.       А потом мозг вывел новую мысль, и Яна в ошеломлении развернулась и уставилась Глебу в лицо.       — Это если Игорь запросит информацию по номеру, он что, решит, что я с твоим отцом?       Тот хмыкнул. Видимо, тоже представил реакцию Игоря.       — Нет. Хотя теперь мне даже жаль, что нет. Имя и фамилия гостя не разглашаются. Ему просто откажут в информации, как и в проникновении. Даже если он будет плести сказки о том, какая ты неверная невеста или жена и как ему важно разобраться с твоим потенциальным любовником.       — Передай отцу мою благодарность, — со вздохом изрекла Яна, у которой определенно с плеч свалилась могильная плита.       Это все не очень-то упрощало ситуацию утром, но хотя бы действительно повышало шансы на спокойную ночь.       — Обойдется, — фыркнул Глеб с каким-то едва заметным раздражением.       Но сил (да и смысла) цепляться за это не было. Столкнувшийся с огромным стрессом организм, пребывавший и до этого в диком напряжении из-за соревновательной гонки, начал расслабляться. Кажется, тело даже перестало дрожать. Осторожно выпутавшись из некрепких объятий, Яна опустилась на подушки и почти на грани шепота произнесла:       — Спасибо.       Глеб смотрел на нее еще несколько секунд, прежде чем коротко кивнуть и лечь.