Настроения ехать на открытие ДК у Ирины не было совершенно. Однако, подавив трусливое малодушие, она всё-таки завела машину и покатила в восточную часть города. Место у Дома культуры было всё-таки замечательное — чуть вдали от пересечения нескольких главных улиц, почти центр — но в стороне от железной дороги, рынков с шумными челноками и сомнительными хозяевами, рядом — чудный тихий сквер и здание НИИ — несколько корпусов. Совершенно интеллигентный район, приятный, культурный.
Меньше всего Ирину воодушевляло то, что на празднике однозначно будет присутствовать Марк, собственно, затеявший весь этот сыр-бор с Олиной подачи. Дело для предвыборной программы было исключительно хорошее, да и сам Багдасаров неожиданно увлёкся бурной деятельностью: и ремонтом ДК, и строительством дорог, и сооружением в черте города больницы, уже готовой почти что на четверть. Марк сам ежедневно бегал по стройкам, повизгивал на рабочих, азартно изучал планы, делал замечания и вносил предложения, порой даже дельные и ценные. Кандидат в мэры явно вошёл во вкус, не только самой кампании, но и социально полезной работой в целом. Втайне Карпенко очень гордилась этой переменой в Марке, предпосылки которой она, конечно, и раньше наблюдала, но лично, как ей казалось, так и не смогла дать Багдасарову нужного пинка. А вот Ольга смогла… Едва не додумавшись до того, что начинает ревновать бывшего любовника к своей подруге, Ирина дорулила до торца здания, вокруг которого уже клубилась толпа — зеваки, рабочие, организаторы. К числу последних Карпенко не относилась, поэтому у неё в кои-то веки не болела голова по поводу того, всё ли схвачено, все ли готовы, все ли на месте. Можно было спокойно припарковаться, не спеша продефилировать к крыльцу, поискать глазами знакомые лица…
Знакомые лица, а конкретно — Настя, ажиотированная, весёлая, нашлись прямо у сооружаемой возле крыльца импровизированной сцены. С блокнотом в руках, в распахнутой курточке, она скакала взад-вперёд, зорко следя за разматывающими провода аппаратуры рабочими. Увидев Карпенко, Настя ещё сильнее заулыбалась и кинулась к ней.
— Иришка, — выдохнула она, — Наконец-то! Я уж думала, не придёшь! Ну, как тебе? А? Круто?
— Круто, — без энтузиазма подтвердила Ирина, критически оглядывая свежевыкрашенное здание, — Где начальство-то?
Настя поскучнела.
— Багдасаров речь репетирует, — сообщила она, — В ДК где-то. И хорошо, а то только под ногами путался… — она с опаской покосилась на Карпенко, но та пропустила шпильку мимо ушей, — Был бы Стрельников — побойчее бы, конечно, пошло… Тут Толя командовать пытается, строит всех. Ничего так…
— Лёха приехал?
— Не-а. Дома остался. Чего ему тут делать…
— Как он вообще?
— По-старому. Ольке всю плешь проел…
— А сама Оля?..
— Ходит тут где-то, — Анастасия неопределённо махнула рукой, — По-моему, артистов по гримёркам гоняет… Ой, тут такие кадры! Одна «Держава темноты» чего стоит. Их же сто человек, кажется, и все страшные, как моя жизнь!
— Твой-то красавчик пришёл? — с улыбкой спросила Ирина, вздрогнув от резкого звука настраиваемого микрофона. Настя расплылась в лисьей ухмылке.
— Пришё-о-ол, — протянула она, — Сидят с вокалистом в гримёрке, репетируют… Ой, не дождусь, когда концерт закончится…
— Настасья, держи себя в руках, — Ирина пригрозила пальцем, — Пойду, по зданию прошвырнусь.
— Ага… Да блин! Чего оно фонит?! — заорала Настя, кидаясь к рабочему, чешущему затылок над микрофоном, — Колонку кто-нибудь врубит?
Колонку врубили пару минут спустя, над крохотной площадью и сквером полилась весёлая популярная песенка. Народ на крохотном пятачке площади начал пританцовывать. У киоска с мороженым выросла стихийная внушительная очередь.
В здании ДК было прохладно, пахло свежей краской, ароматным деревом. Кроме того было страшно шумно — из гримёрных на первом и втором этажах раздавались душераздирающие звуки мучимых молодыми музыкантами гитар, барабанов и даже одной флейты. Из коридора второго этажа доносился бравый дружный топот и хлопки — репетировали ребята из танцевального коллектива. И где-то совсем вдалеке распевался Старозубов — его бархатный голос показался Ирине глотком свежего воздуха в этой какофонии.
Карпенко сама не знала, зачем потащилась в здание, равно как и почему вообще явилась на открытие. Поддержать девчонок? Здорово же она их поддерживает. Перекинулась парой слов со случайно подвернувшейся Настей — и всё… А, нет, не всё.
По коридору на всех парах неслась Оля со стопкой исписанных листов наперевес.
— Привет, Ириш… Фу, дурдом какой-то, — выпалила она, поравнявшись с Карпенко, обмахиваясь своими бумажками, — Поскорей бы отстреляться… Дашку не видела? Нет? Вот же… Ладно… Ир, слушай, ты, это… Марку до начала на глаза не попадайся, хорошо? Не надо…
— Чего так? — кисло поинтересовалась Карпенко. Ольга замялась.
— Ну… Не обижайся! Ты его просто… ну, сбить можешь. Он ни о чём больше думать не сможет, если на тебя переключится. Его и так клинит постоянно…
— Может, мне вообще приезжать не стоило?..
— Не надо так, Ир… Я не это имею в виду… Просто… Ну расстались вы, так не трави ему душу. Пока он тебя любит, вы не сможете просто дружить.
— Давай мы сами разберёмся, — Ира изо всех сил постаралась не звучать агрессивно, у неё почти получилось.
— Не злись, — повторила Ольга, — Я побегу… Ты походишь ещё?.. Ну давай…
После разговора с Олей Ирине стало совсем скверно. Она прекрасно понимала, что подруга была права — поговорить с Багдасаровым сейчас — то, чего подсознательно хотела Карпенко, несмотря на то, что им по-хорошему не о чем было разговаривать — значило сбить его с толку перед мероприятием, к которому он так долго готовился, помешать… его работе. О, этого он Ирине не простил бы… А может, так и поступить? Нет, это уж было бы слишком подло. А Марк, значит, до сих пор… Нет, ну, не любит, конечно, это он так называет… А теперь ещё и Ольга… Нет, он уязвлён тем, что Карпенко его бросила, вот и бесится. Вот и всё!
Из мыслей о Марке Ирину выдернула медленно бредущая по коридору Дашка, кислая и задумчивая. Вяло поздоровавшись, она буквально слово в слово повторила то, что сказала Ирине Оля:
— Там Багдасаров шарахается — не ходи к нему. Он еле-еле выучил, что ему Настёна написала, тебя увидит — забудет нафиг.
— Да не собиралась я с ним вообще разговаривать! Тебя, кстати, Ольга искала.
— Угу, — вяло кивнула Дашка, — Нафиг… Пошли в буфет? Там «Советское» припёрли.
— Пошли. Даш, нормально всё?
— Угу… Нет… Да… Идём.
До открытия оставалось чуть меньше часа.
Карпенко даже не удивилась, когда Дарья чуть ли не силой отобрала у робкого сотрудника одну (благо одну) бутылку шампанского и два почему-то гранёных стакана. Пить шампанское из неподходящей тары, с видом на сквер и вездесущим запахом краски, под какофонию разномастных голосов и настраиваемых инструментов было, по мнению Ирины, абсолютно по-катамарановски.
— Если он не придёт, я не знаю что я… — бурчала себе под нос Дашка, лихо разливая по второй.
— Ждёшь кого? — невинно поинтересовалась Ирина, безропотно опрокидывая в себя вторую порцию шипучки.
— Угу… Только давай… не надо!
— Как скажешь.
Бутылка опустела до обидного быстро.
— Пошли, — буркнула Карпенко, которую на солнышке, бившем в незанавешенное окошко уже начало потихоньку развозить, — Там уже начнётся сейчас.
У входа всех координировал маячащий ослепительно белой рубашкой, контрастирующей с портупеей, Толя. Кивнув ему, Ирина, заговорщически понизив голос, сообщила:
— Есть зацепка.
Толян с надеждой дёрнулся.
— Можешь не переживать, с ним всё в порядке, — добавила Карпенко, косясь на сцену, где уже кучковалась вся команда кандидата Багдасарова с самим Марком во главе, — Я в пятницу скорее всего смогу с ним встретиться.
— Где он?
— С Алисой, — прозвучало хлёстко, веско и даже жестоко. Подкрепила эту словесную пощёчину Ирина выразительным холодным взглядом.
Толя побледнел, медленно стянул очки, растерянно уставился на Карпенко. Та прикрыла глаза и приподняла брови. Мол, вот так вот оно всё…
— Ир, — сипло выдохнул Толя, — Ир, скажи ему, мы не хотели… То есть, хотели, но не так… Может, мне с тобой?..
— Ещё чего! Захочет он, чтобы вы перед ним извинялись — успеешь ещё. Не захочет — … Не знаю тогда! Как вы этой девчонке в глаза смотреть будете? Не знаешь? Вот и я не знаю.
Музыка смолкла. Толпа перед ДК дисциплинированно заткнулась. У микрофонной стойки нарисовался высокий изящный молодой человек в безукоризненном костюме цвета соли с перцем, в очках и с идеально уложенными волосами. Сделав глубокий вдох, он заговорил в микрофон приятным хорошо поставленным голосом:
— Здравствуйте, дорогие катамарановчане и гости нашего города! Мы рады приветствовать Вас на открытии Дома культуры!
Толпа дружно захлопала.
— Кто такой, где достали? — шёпотом поинтересовалась Ирина, наклонившись к Толе, с которым они отошли вбок от сцены.
— Ольга в телецентре договорилась, — так же тихо ответил тот, — Не узнала? Это ведущий новостей.
— Точно! Думаю, где я его видела…
Молодой человек с птичьей фамилией, которую Ирина, в отличие от самого ведущего, так и не вспомнила, немного поразглогольствовал на предмет того, как долго Катамарановск и его жители страдали в отсутствие Дома культуры, и теперь Марк Владимирович Багдасаров делает всем этот подарок.
-…кружков и секций: музыкальных, танцевальных, краеведческих, «Юный техник», — жизнерадостно вещал молодой человек, — Также будут проводиться концерты, как местных коллективов и артистов, так и гастролирующих, в том числе столичных знаменитостей. А сейчас перед вами выступит кандидат в мэры города Катамарановск, депутат городского совета Марк Владимирович Багдасаров!
Юноша первым зааплодировал — подхватила вся площадь — и дисциплинированно отодвинулся в сторону, а к микрофону бодро подскочил Марк, которого Дашка в честь праздничного мероприятия нарядила женихом — в лавандовую рубашку, жемчужно-белый матовый костюм-тройку и выдала фиалковый шейный платок — и бойко, даже слегка агрессивно затарахтел.
Девчонки потрудились над кандидатом на славу. В сравнении с прежним Марком, баллотировавшимся когда-то в президенты, это были небо и земля. Лёгкое заикание и неуверенный косящий взгляд куда-то исчезли вместе с дурацкими обещаниями и выкриками. Страшно было представить, сколько часов девицы заставили Багдасарова репетировать недлинную речь, но получалось на славу: Марк говорил медленно — в сравнении с собой прежним, основательно, словно золотые слитки взвешивал. Самолюбование, всегда идущее с Марком рука об руку, тоже куда-то делось. Багдасаров выглядел удовлетворённым, благодушным — ни дать ни взять — отец родной! Ирина мысленно зааплодировала подругам — волшебницы, да и только.
Карпенко хотела было оценить как следует речь с точки зрения построения, восприятия, но бессовестно залипла на трепещущий на ещё более трепещущей шее платок… Фу!
Дашенька, умница, из нескладного, карикатурно-смешного политика вылепила прямо-таки, как говорят на западе, секс-символ. Со своего места Ирине хорошо было видно, как несколько молодых девушек в толпе откровенно пожирали Багдасарова глазами, не вникая в то, что кандидат говорил. Ирино сердце ревниво заныло. Конечно, какая-нибудь особо безбашенная, смелая, ушлая улучит минутку да и прижмётся к кандидату в мэры где-то в укромном уголке. А он, небось, и рад будет… Конечно, Марку всегда женского внимания недоставало, может, поэтому он в неё, в Ирину, так вцепился. Увидел, что та им… заинтересовалась, скажем… естественно, решил не упускать то, что само в руки плыло… Она сама виновата! Она — и её слабость, несдержанность… Ирину чуть качнуло — от злости на себя и от выпитого шампанского.
Марк уверенно договорил, словил бурные аплодисменты, после ухватил карикатурно огромные ножницы и ловко, одним движением лихо разрезал широкую красную ленту, натянутую поперёк входной двери. Из колонки грянула бравурная музыка, народ ломанулся в ДК.
Ирина зайти не успела. Пропустив в двери всех, кого было можно, она чуть-чуть замешкалась — и тотчас же рядом с ней возник Марк, явно дожидавшийся момента.
Улизнуть как ни в чём не бывало у Карпенко не вышло. Теряешь хватку, Ирина Николаевна…
— Ириш… Как хорошо, что ты пришла… — голос Марка поменялся необычайно, стал ниже, мягче, тише, — Я хотел поговорить…
— Давайте позже, Марк Владимирович, — отрезала Ирина, изо всех сил стараясь не дать Багдасарову поймать её взгляд, понимая, что просто прошмыгнуть в такую далёкую и такую близкую дверь не удастся — Марк начисто отрезал путь.
— Без нас не начнут, — легкомысленно тряхнул головой Багдасаров, и Ирина неожиданно и с досадой отвлеклась на то, как рассыпались на миг и вновь безупречно легли его волосы. Вдруг некстати вспомнилось, какие они на ощупь — прохладные, как вода, густые, мягкие… Ире безотчётно вдруг захотелось запустить в них пальцы, уткнуться носом, ещё сильнее почувствовать аромат горьковатого одеколона… А потом в какой-нибудь хорошо запирающейся гримёрке на втором этаже не спеша вытряхнуть Багдасарова поочерёдно из пиджака, жилетки, корсетом обхватывающей его стройную фигуру… А этот чёртов платок забрать после с собой, как трофей… Ирина едва не захныкала от досады и злости на себя.
— Ир, я скучаю, — жалобно гнул своё Марк, — Ну объясни, в чём дело? Я что-то не так сделал? Я тебя чем-то обидел? Я исправлюсь…
— Прекрати, — брезгливо перебила его Карпенко, наконец взявшая себя в руки, — Всё когда-нибудь заканчивается, пойми это наконец!
— Я люблю тебя…
— Марк! Хватит! Тебе ещё не надоело?
— Говорить, что люблю тебя? Нет!
— Заниматься ерундой! У тебя столь дел, кампания, выборы, а ты себя неизвестно на что тратишь!
— Я не понимаю…
— Так постарайся понять. Тебе нужно думать о работе, о политике, мне — о своих делах. Мы прекрасно провели время, пора бы и честь знать. Дальше мы друг другу будем только мешать. Я понимаю, ты обижен на меня за то, что это я от тебя ушла. Если так — извини.
— Я не обижаюсь, — промямлил совершенно сдувшийся и деморализованный Марк, побледневший, с погасшими глазами, слегка ссутулившийся.
— Ну и славно! — отрубила Ирина, у которой в голове было светло, пусто и холодно, — Тогда оставь меня, пожалуйста, в покое!
Ловко обогнув застывшего, как жена Лота, политика, Карпенко юркнула в двери ДК, оставив Марка на крыльце.
В холле дербанила допотопный телефон Даша. Заметив Ирину, мчавшуюся по холлу, она съёжилась и спряталась за стойку. Карпенко промчалась мимо, а Даше в ухо прилетел щелчок из трубки, и приятный усталый голос поинтересовался, чего ей, Дашке, угодно.
— Добрый день, — протараторила Дарья, — Подскажите, пожалуйста, Альберт Зурабович сейчас на рабочем месте?
— Да, по какому Вы вопросу? — осведомилась секретарша, — Вас соединить?
— Нет-нет, — торопливо отреагировала Даша, — Я просто… А до которого часу он будет?..
— Не могу сказать, — вежливо, но прохладно ответили в трубке.
В общем-то Дашке особо и не надо было. Главное — незаметно улизнуть из ДК… Совесть грызла — это всё-таки её работа, а она так бесстыже филонит… Вытурят и не заплатят… И пёс с ним, с гонораром! Дашка вся извелась, и точно знала, что это не пустая скука. Когда с ней подобное происходило в прошлый раз, она едва успела снять палец Алика со спускового крючка. Стоило, конечно, сейчас у кого-нибудь отпроситься… Только у кого? Гриши нет, Олю ищи-свищи, Настя… Смешно! Толя? А где он?
Так и не придумав ничего дельного, Даша задумчиво выскользнула на крыльцо и едва не налетела на сидящего на ступеньках сгорбленного Багдасарова. Решение пришло мгновенно.
— Марк Владимирович! Я ведь больше не нужна Вам? Я себя не очень хорошо чувствую, можно я поеду? Марк Владимирович…
Багдасаров вяло повернул к ней безжизненное лицо, медленно хлопнул глазами.
— Уже закончилось?
Даше стало тревожно. Она неловко присела на ступеньку плечом к плечу с Марком.
— Только началось… С Вами всё в порядке?
— Да… — безразлично сообщил Багдасаров, — Всё хорошо, Дашенька… Ты что-то хотела?
— Я… Мне нехорошо что-то… Можно я…
— Конечно, поезжай домой… Ты чудесно поработала… Спасибо… В понедельник увидимся…
У Дашки защемило сердце, и тут ж с другого края его куснула тревога.
— Спасибо, Марк Владимирович… А Вы на концерт не идёте?..
Багдасаров махнул рукой.
— До свидания…
Добежав до противоположного конца сквера, Дашка едва не взвизгнула от радости — в тени полураспустившейся сирени виднелся автомобиль такси, возле которого маячил мужчина в форменной куртке. Подбежав ближе, Даша узнала таксиста, который подвозил её в прошлый раз.
— Здрасте! Ой, как здорово, это Вы! Вы свободны?
Симпатичное усатое лицо таксиста вытянулось — он явно не планировал куда-то ехать, наверняка хотел послушать концерт, который с минуты на минуту должен был начаться.
— Мне близко! — умоляюще затарахтела Дашка, _ В похоронное бюро, помните, Вы меня возили…
Таксист сдвинул фуражку на затылок и крякнул.
— Зачастили Вы, барышня, туда… Я хоть надеюсь, не по делам самого бюро?
— Нет, все живы, не волнуйтесь, — заверила она, — Но мне очень, очень надо! Пожалуйста! Это же близко — раз — и на месте. Пожалуйста! Двойной тариф! А на концерт Вы успеете, там фуршет ещё, а в антракте продолжится… Ну?
— Это откуда вы, девушка, знаете и про концерт, и про фуршет? — весело осведомился таксист, споро руля по направлению к бюро Альберта Зурабовича.
— Я организатор… Неважно… Вот здесь остановите… ага. Спасибо. Вот, двойной тариф, как обещала, — Дашка сунула таксисту несколько купюр, бросила взгляд на букет на заднем сидении и, подмигнув, добавила:
— Ещё успеете. До свидания.
Машина, взвизгнув шинами, рванула обратно к ДК, а Дашка кинулась в контору.
Секретаря в приёмной не оказалось — девушка в белой блузке и чёрной юбке удалялась по коридору. Даша помедлила секунду — чувство тревоги не только не отступало, но стало ещё сильнее — и решительно поскреблась в дверь знакомого кабинета.
— Да? — глухо-недовольно раздалось оттуда. Даша проскользнула внутрь.
Алик возвышался над столом, серьёзный и мрачный, низко склонившись над ворохом исписанных бумаг. Белый пиджак был наброшен на спинку кресла, рукава чёрной рубашки закатаны до локтей.
— Здравствуйте, можно?..
Он вздрогнул. Даша мялась на пороге, а в груди её тяжело ворочалось чувство, заставлявшее сердце колотиться чаще.
— Извините, если отвлекаю, — несмело начала Даша, видя, что Альберт молчит, — Вы работаете… Вы очень заняты?.. Я надеялась, Вы приедете на открытие ДК, но у Вас очень много работы, да?.. Я так хотела Вас увидеть… Знаете, — она очень медленно двинулась к столу, — У меня такое… нехорошее предчувствие… Оно меня никогда не подводит, Вы же знаете… Ну, как в тот раз… Как будто Вас надо от чего-то защитить… предупредить…
— Вы надо мной издеваетесь? — с металлом в голосе осведомился Алик, — Чего Вы добиваетесь? Я могу заявить на Вас. За преследование.
Даша совсем погрустнела.
— Я хотела Вас увидеть.
Алику не то, чтобы было приятно видеть Дашу, но и прежнего раздражения он уже не испытывал.
— Увидели? — холодно осведомился он, — Чего Вам ещё нужно?
Снаружи раздались торопливые шаги. Мужские.
— А Вашей секретарши на месте нет, — успела наябедничать Дашка прежде, чем дверь распахнулась.
На пороге стоял всклокоченный, бледный, весь какой-то измученный и болезненный Лёша, без очков, без телефона в руке. Чёрная одежда подчёркивала тёмно-фиолетовые круги под глазами. Он резко захлопнул за собой дверь, молча сверля застывшего в кресле Алика, зашарил в кармане пиджака и только тут, кажется, заметил Дашу, отшатнувшуюся к стене. Заметил и узнал. На Лёшином лице за пару секунд удивление сменилось ужасом, ужас — яростью, ярость — досадой, досада — безразличием. Он молча повернулся к Алику и наконец выудил из кармана небольшой чёрный пистолет с глушителем. Даша ахнула.
— Напрасно Вы пришли сюда, Дарья, — ровно произнёс Алик, не сводя глаз с Алексея.
— Лёша, пожалуйста… — залепетала Даша, боясь шелохнуться.
Лёха молчал и это было жутко. Пистолет в его опущенной руке подрагивал.
— Даша уйди, — так же на удивление ровно попросил Альберт, не шевелясь.
— Нет, подождите, Лёша, что ты…
— Уйди! — рявкнул Алик, чуть приподнявшись.
Лёша дёрнулся и вскинул руку с пистолетом.
Даша, не договорив, бросилась вперёд.
Выстрел был почти неслышим.
***
Ирина внеслась в актовый зал вовремя — народ ещё толкался на фуршете, зато Оля уже сидела на последнем ряду, что-то строчила в блокноте. Карпенко плюхнулась рядом.
— Ну что, вроде, хорошо идём, — задумчиво произнесла Ольга, — Как тебе?
Ирина молча подняла вверх большой палец. Оля смерила подругу недоверчивым мрачным взглядом и спросила:
— Опять Марк на уши присел?
Кивок.
Оля вздохнула.
— Кремень… Не пожалеешь?
— Оль…
— Ир…
— Расскажи лучше, что он в телецентре учудил, — кисло попросила Карпенко.
Ольга фыркнула.
— Журналист что-то не то ляпнул, — пояснила она, — Про тебя и про Марка… Ну, гадость одну… Багдасаров — на дыбы, попытался ему врезать, промахнулся, зато орал — любо-дорого послушать было. Бедный журналист не знал, куда деться. Кажется, Марк пообещал его закопать, потом откопать, посадить… и ещё много чего сделать с ним пообещал…
Ирина нахмурилась и отвернулась. Подумаешь…
— Кстати, где Багдасаров-то?
— Я ему не нянька, — буркнула Карпенко. Оля закатила глаза.
— И Дашка куда-то делась… На фуршете, что ли…
Немного погодя, когда все уже расселись по своим местам, на сцену под красивую музыку взобрался давешний молодой ведущий, как его отрекомендовала Ирине Ольга, «Венечка Лебедев», и объявил начало концерта. Открывал мероприятие, конечно, всеобщий любимец Всеволод Старозубов. В бирюзовом облегающем костюме, с песней «Ша-ла-ла». Повеселевший после фуршета народ бойко аплодировал.
После Старозубова и шампанского танцевальный ансамбль «Осинка» зашёл на «ура». Пока полдюжины девчонок в красных сарафанах лихо топали по свежим доскам сцены сафьянными сапожками, к Ире с Олей присоединилась Настя.
— У меня две новости, — свистящим шёпотом сообщила она, — И обе плохие. Багдасаров сказал, что Дашка свинтила куда-то. Он её отпустил.
— Ну и что? — легкомысленно спросила Ольга, сверяясь со списком — на сцену потащилась толпа парней в тёмных балахонах с музыкальными инструментами наперевес, — Отпустил и отпустил. Сам-то он где?
— Это вторая новость. Он в буфете коньяк пьёт, его никому показывать нельзя, нужно увезти.
— Чёрт, — выругалась Ольга; по ушам вдарила оглушительная музыка вышедшей на сцену группы, — Толя за кулисами? Пойду скажу ему.
— Давай, кандидат в дрова уже, — напутствовала её Настя.
Когда Ольга скрылась, Настя нагнулась к Ире.
— Снова поругались? С Марком?
— Я при чём? — рявкнула Карпенко, даже не боясь, что её услышат — музыканты устроили настоящую вакханалию, особенно старался длинноволосый барабанщик.
— А чего он скис вдруг? Ладно, всё, не злись… Ща мои выступать будут…
Ведущий Веня Лебедев действительно объявил группу, названия которой Ирина не расслышала из-за визга молодёжи на задних рядах, а на сцене появились двое нестриженых парней с барабанной установкой и гитарой. Пергидрольный вокалист и по совместительству гитарист поприветствовал зрителей странным набором жаргонизмов и вдарил по струнам.
Песня, которую исполняли молодые люди, привела добрую половину зала в такой ажиотаж, что некоторые особо юные зрители повскакивали с мест и заплясали в проходе, выкидывая вверх руки с растопыренными «козой» пальцами. Настя держалась до последнего, то есть до второго куплета, после чего, виновато покосившись на Ирину, с её молчаливого одобрения, тоже подорвалась с места. Карпенко, предпочитавшей более спокойную, вдумчивую музыку, типа «Кино» и «Наутилус Помпилиус», песня не слишком понравилась, но играли ребята что называется со вкусом и публику зажечь умели. Выкрикнув напоследок что-то в толпу и получив в ответ бурные аплодисменты от юной части публики и восторженное «у-у-у», музыканты удалились за кулисы.
— Который твой-то? — поинтересовалась Ирина у раскрасневшейся Насти.
— Барабанщик. Как тебе?
— Ничего, — пожала плечами Ирина, — Талантливо…
Перед самым антрактом снова появился Старозубов, уже успевший переодеться в золотистую люрексную рубашку и серебристый костюмчик, и на радость публике исполнил всеми любимые «Чары», после чего все рванули в буфет допивать шампанское. Ира и Настя вывалились в фойе.
— Толя Багдасарова домой повёз, — мрачно доложила Ольга, — Ира, что ты ему сказала?
— Давай ты не будешь мне мораль читать, — жёстко осадила её Карпенко, — Ничего нового я ему не сказала! А то, что он напился, как свинья, это вообще не мои проблемы! Я не обязана…
— Да не обязана, не обязана, мы ж ничего не говорим, — поспешно сказала Настя, делая Оле знаки глазами, — А концерт-то хороший получился, да? Народ доволен…
— Народ доволен, что выпивки в буфете полно, — буркнула Ирина. Оля раскрыла было рот, но тут девушки услышали имя Карпенко, которое выкликнул высокий девичий голос. Все повернулись — к ним быстро приближалась высокая девушка в коротком платье и джинсовой куртке.
***
Меньше всего Рите, проводившей более-менее пришедшую в себя Машу, хотелось идти на открытие ДК. Однако сидеть дома и лить слёзы, которыми ничему и никому помочь было нельзя, казалось глупым, стоило сходить развеяться, чтобы не дойти до ручки, а главное — Рита обещала Розе поддержать их с Яшей. Это было решающим доводом. Жилина переоделась в платьице, набросила куртку, натянула любимые кеды и поплелась к Дому культуры.
Речь депутата Рита фактически пропустила мимо ушей. У неё в голове зрела мысль, которая окончательно оформилась к началу концерта. Приметив у сцены нужного ей человека, Жилина всё первое отделение собиралась с духом и в антракте созрела.
— Ирина!
Три женщины одновременно обернулись, и Рита, кроме Ирины, узнала ещё и девчонку Яшки, противную рыжую надоедливую Настю. Третья женщина — высокая худая блондинка, была незнакомой и настолько невероятно красивой, что казалась ненастоящей, поэтому Ритка решила просто не обращать на неё внимания.
— Здравствуйте… Извините… Мне нужно с Вами поговорить, — мужественно выпалила Жилина чуть ли не прямо в лицо Карпенко. Та переглянулась со своими товарками и проследовала с Ритой к противоположному окну.
— Вы что-то узнали насчёт Григория Константиновича? — спросила Ирина, не дав Ритке даже дыхание перевести.
— Нет, там всё… ну, как мы с Вами договорились… Алиса в пятницу придёт и… Не знаю…
— Я с ней встречусь и расспрошу, — подхватила Ирина.
— Ну смотрите… Только дяде Мите не говорите!
Карпенко подавила улыбку. Очевидно, Маргарита эту присказку употребляла очень и очень часто.
— Не скажу. О чём ты хотела поговорить?
Рита набрала воздуха в грудь, выдохнула его полностью и наконец решилась.
— Ирина… э… Николаевна…
— Ирина, — подсказала Карпенко.
— Ирина, — попугаем повторила Ритка, — Вы же адвокат? Я знаю, я про Вас почитала… Вы очень хороший адвокат. Один из лучших. Лучший!
— Да, я адвокат, — дипломатично подтвердила Ирина.
— Мне нужна Ваша помощь. Мой… мой папа сидит в тюрьме. Ему очень много дали… лет… А у него здесь… невеста. И мы с дядей Митей. Вы могли бы… А хочу нанять Вас, — брякнула Рита, — В смысле… Чтобы Вы…
— Я поняла, — остановила её Ирина, — Маргарита, ты как сотрудник милиции должна понимать… Он ведь уже осужден? Отправить дело на пересмотр сложнее… Хотя возможно, конечно… Ты уверена в невиновности своего отца?
— Нет, — мрачно отозвалась Рита, которой было отчего-то страшно стыдно, — Он виноват. Просто… Ему так много дали… Может быть, можно было бы что-нибудь сделать… хоть что-нибудь…
Рите страшно не хотелось плакать, тем более при Ирине, но она всё-таки не удержалась.
— Конечно, конечно, я попытаюсь, — торопливо заверила Ирина, деликатно отворачиваясь от с силой трущей глаза кулаками Риты, — Только…
— Сколько это будет стоить? Примерно…
Карпенко, помявшись, назвала сумму — самый низкий порог своего гонорара.
Рита поменялась в лице — на эти деньги, если бы Жилина хоть раз такую сумму держала в руках, можно было бы спокойно купить хоть автомобиль. Не самый крутой, но вполне приличный. Зарплата Риты в архиве милиции была примерно раз в тридцать меньше.
Ирина понимала. Ирина всё прекрасно понимала, но не имела права занижать цену или вовсе оказывать услуги бесплатно. Это совершенно обесценило бы её как специалиста и нанесло бы страшный удар по карьере, тем более сейчас, когда юристам так недавно позволили самостоятельно устанавливать цены на свои услуги. Репутацию и стоимость работы Ирина ковала годами, снизить «ценник» сейчас означало бы снизить его навсегда. Девочка Рита Карпенко очень нравилась, однако позволить себе такую слабость… Хотя… Сама же сказала — с неё причитается. С другой стороны — куда больше? Подобная услуга должна была стоить втрое больше озвученного…
— Я… я поняла… — судя по сосредоточенному выражению лица, в голове Риты шла тяжёлая работа, — Знаете… я… А можно… Ну, типа, в рассрочку? У меня таких денег нет, но я могу занять. А сейчас где-то… если у кого-то взять… Сколько аванс?
— Двадцать процентов, — зачем-то ответила Ира, у которой ныло под ложечкой.
— Это сколько?.. А… О! У меня хватит! А остальное потом, можно?
— Мне нужно ознакомиться с делом Вашего отца, — старательно давя неловкость, почти промямлила Карпенко, — Давайте пока не будем торопиться с оплатой, это мы всегда успеем. Я готова дать Вам бесплатную консультацию, в благодарность за помощь в поисках Григория Константиновича. Я должна Вас предупредить, что, возможно, я вообще не смогу взяться за эту работу, если пойму, что не смогу помочь. Понапрасну тратить Ваши деньги я не собираюсь, и признаюсь сразу…
— А чего Вы мне «Вы» говорите?
Ирина осеклась и тепло улыбнулась.
— Вы говорите «ты», а то я себя как-то странно чувствую, — Рита повела плечами, — Но, если хотя бы немножко можно будет срок ему скостить… я заплачу.
— Мы обсудим, — быстро сказала Ирина, у которой ком в горле стоял, — Давай я заеду на следующей неделе в отделение и мы всё обсудим. Напиши мне… вот здесь, фамилию отца, статью, где сидит, я посмотрю…
Зажав в кулаке обрывок бумажки, на котором Рита криво нацарапала несколько строк, Ирина поспешила вернуться в зал, однако на полпути резко развернулась на каблуках и зашагала прочь из ДК. Досматривать концерт не было ни желания, ни настроения.
