Комната 68Б

— Зачем в универ пошёл? Надо было в айдолы, — вопили девушки на обратном пути в общежитие. Идущие рядом с ними и Чонгуком парни по-доброму посмеивались. Чон тоже был в хорошем настроении, и не только от выпитых литров пива и завала комплиментов — деньги в итоге с него никто не взял. — Да-а, в какой-нибудь бойзбенд… типа этих BTS, да? — Ты бы стал моим биасом! — А потом про тебя и Тэхёна писали бы гейские фанфики… — Знаешь, как тебя бы прозвали? Кроликом. Ты так мило зажимаешься, когда тебя хвалят. — А-а-а, прекратите, — только и выдавил из себя смущённый Гуки, вырываясь вперёд. Он поджёг десятую за вечер сигарету и глубоко затянулся. Где-то в хвосте плёлся Юнги. Все его дружки, конечно же, не проживали в общежитии, а снимали или даже имели дорогущие апартаменты где-нибудь неподалёку от университета. У Мина тоже имелось всё это в достатке, вот только преследуя воспитательные цели строгие родители наследника семейного бизнеса настояли на самостоятельной жизни, оторванной от привычного розового мира богатеньких деток. Отец не забывал припоминать, потягивая бокал роскошного виски из дубовых бочек, что построил свою империю с нуля, и хотел бы показать сыну суровость этого мира хоть самую малость. Ведь что это за лидер, который не знал никаких бед и трудностей? Но каждый день Юнги продолжал личную войну, пусть и отвлечённую от проблем людей из «иного мира», и на самом деле не менее тяжёлую и жестокую. Мин с самого детства заглядывался на детей, счастливо прогуливающихся по паркам со своей семьёй. Как они проезжают вместе на автобусах или несут большие пакеты из дешёвого продуктового. Не всегда они улыбались, но Юнги всем сердцем желал хоть раз почувствовать тепло отцовской ладони. Безжалостный папа запрещал даже супруге лишний раз баловать старшего сына, которому предназначалось место директора в неопределённом будущем. По иронии, в это время младший вовсю задыхался от блюдечек с голубой каёмочкой, грезя о судьбе братца. Чон выпустил с наслаждением дым и с яркой улыбкой обернулся, разглядев в конце поникшего Мина. — Эй, — растолкал Гук грустного пиджачка в плечо. — Ты на кофе не обижаешься? — Чего? — непонимающе покосился Юнги, засовывая руки поглубже в карманы брюк. — Ну, помнишь, кофе разлил. Разливан Кофейчук. Кулаки зачесались врезать по этой обаятельной улыбке, лишь бы в груди перестало всё трепыхаться. Мин сжал зубы, не давая себе разомлеть в ответ, отчего углы челюсти яснее очертились. — Как рубашка-то? — Не знаю, — выдавил из себя Юнги и забеспокоился, не слишком ли грубо ответил, а потом разозлился на эти мысли и взметнул подбородок выше, отвернувшись в сторону. Настырный Чон обошёл со спины и снова встретился с ним глазами. Фонари освещали потресканные губы, налитые кровью от солёных закусок. Алые лепестки то целовали ядовитый свёрток, то снова расплывались в улыбке. — Так я не должен за химчистку? — буднично спросил наглец и закусил нижнюю губу, и тогда Мин на секунду выпал из этого мира. — А? — Да забей, — пожал Юнги плечами и устремил взгляд в асфальт. — Ну ладно. Не грусти, — сказал Чон на прощание и ещё раз по-товарищески ударил в плечо. — И кстати, — говорил он уже отойдя на несколько шагов, — кран надо вот так повернуть, чтобы горячая заработала. — Спасибо, — сдержанную благодарность разнесло ветром и шумом колёс проезжающих мимо машин. Солнце ничего не услышало и понеслось себе дальше по улицам вместе с остальными ребятами, пока мрачный костюмчик надул щёки и кормился редкими взглядами звезды этого вечера, изображая крайнюю занятость своим телефоном.