Комната 68Б

Первый день в ресторане завершился без происшествий — Чон пересчитал вырученные чаевые, на которые можно было поесть целых три раза в столовой или купить четыре пачки сигарет. Мистер Лим поблагодарил за работу и отпустил в полночь, хотя смена остальных официантов ещё продолжалась. Ночь выдалась тёплой, о позднем ужине волноваться не приходилось — на кухне кормили в любое желаемое время. Конечно, персоналу полагалась еда намного проще той, что подавали в меню — какой-нибудь наваристый суп с мясом и овощами или зажарка с лапшой. Но даже это казалось Гуку в разы лучше, чем та же стряпня из универской забегаловки. Напоминало домашнюю еду, правда куда сытнее и аппетитнее на вид. Ресторан, как-никак. Не успели студенты оправиться после начальной груды заданий, как знакомство со следующей порцией новых предметов принесло ещё больше головной боли. Чон вновь не испугался полученных материалов и радовался тому, что можно без опаски сосредоточиться на работе официанта, а все задания он успеет решить хоть в перерывах между парами. — Эй, тебе там нужна была помощь, кажется? — подошёл Гук к Юнги, нарочно задержавшемуся в аудитории после окончания крайнего по расписанию занятия. — У меня смены сегодня нет, так что можем пойти в библиотеку хоть сейчас. — Пойдём, — скрывая волнение, сказал Мин. — Я только покурить сбегаю. Пойдёшь? Юнги кивнул и молча поплёлся следом за Чоном, бодро устремившимся в специально отведённую зону для курения во внутреннем дворике университета. В хорошую погоду студенты часто устраивали здесь пикники на открытом воздухе — правда, в конце марта особенно мешались летящие лепестки сакуры в самом цвету. Сейчас деревья лишь готовились к главному представлению весеннего сезона — на ветвях набухали почки, выглядывали первые боязливые листочки. Сочная трава под ногами легко мялась под подошвой, наконец высвободившись от долгого зимнего правления. В кронах прятались птицы, заводящие высокую трель в лучах солнца, а белочки трусливо перебегали от одного ствола к другому. — Скоро зацветёт сакура, — протягивая сигарету своему ученику, заметил Чон и чиркнул зажигалкой. Юнги сделал одну затяжку и закашлялся. — Ты чё, не куришь? — Да так, редко, — прочистив горло, ответил Мин и присел на скамью. Он и правда курил очень редко и считал это глупым занятием, но чем больше он видел курящего Гука, тем соблазнительнее казались эти палочки смерти. Тётя Юнги умерла пять лет назад от рака лёгких из-за пагубной привычки, и сейчас этот факт ему впервые показался смешным и ничего не значащим. Умереть можно от чего угодно. И, как правило, люди умирают вовсе не от сигарет. — А ща чё вдруг закурил? Мин ничего не ответил и пожал плечами, продолжив безмолвно смаковать тлеющий табак. Пачка пропахла ментоловым одеколоном и фильтр отдавал этим свежим запахом. Казалось, вместе с никотином в лёгкие проникает аромат Чонгука. И от этого курить становилось вдвойне приятнее. Голова после такого перерыва немного кружилась, и нарастающая тревога вместе с приближением к библиотеке нисколько не делала легче. Юнги пытался сосредоточиться на мыслях об учёбе, но идущий рядом Чон оккупировал их. Мин пробовал распознать причину, по которой этот парень вызывает в нём такие смешанные чувства, но каждый раз заходил в тупик, не подпуская к себе самый главный вопрос. В итоге, он пришёл к выводу, что просто-напросто стыдится своих знаний по математике. Не сказать, что он не прикладывал никаких усилий. Видимо, учёба действительно не была его коньком и всякий раз давалась с непомерным трудом. Иначе как объяснить тот факт, что даже зазубривание проклятых формул нисколько не способствовало их пониманию? — А теперь понятно? — вздохнул Чон после пятой попытки разжевать простейшие пределы функций. Он не просто повторял и вдалбливал материал, но стремился подойти с разных сторон, в надежде найти подход к такому тугодуму. Юнги отрицательно покачал непутёвой тыковкой, а Гук на минуту откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. Мин уже было приготовился промакивать лоб от выступившего пота, как учитель щёлкнул пальцами, поймав эврику. Чон положил листок бумаги, придвинул учебник и всучил ручку. — Давай, объясни мне, что такое предел функции. — В смысле? — захлопал глазками глупыш. Гук тогда заметил, что этот кошачий взгляд ему давно знаком. Конечно! Точно так же смотрел на Чонгука его несмышлёный, знатно нашкодивший кот в преддверии новой порции недовольств от хозяина. — Так лучше усвоится материал, — заверил учитель и подбадривающе улыбнулся. Мин неуверенно скопировал формулу в начале параграфа и стал произносить загадочные термины, поглядывая на Чона в ожидании одобрения сказанной чуши. Тот кивал и порой подсказывал нужные слова, и так Юнги смог дойти до конца небольшой темы. На финишной прямой он с облегчением выдохнул и осознал, что теперь мозги болят гораздо меньше, и смог даже решить несколько простых примеров следом. — Всегда так раньше делал, когда сильно тупил. Представлял себя преподом и рассказывал невидимому классу лекцию по нужному предмету. Здорово помогает, — пояснил на обратном пути до общаги Гук, вновь поделившись сигаретой с учеником. Курить теперь тоже было проще. И говорить с тем, кого так стеснялся раньше. Этот препод не ругался и не стал осуждать степень тупости, с которой соображал Юнги. — Знаешь, из тебя бы вышел хороший учитель. — Что? Да ладно, это пустяки. — Не брызгаешься слюной из-за ошибок, — вспоминал Мин самых злых репетиторов. Многие из них не сдерживались и позволяли себе крики в особенно тяжёлые моменты. — Всё ещё впереди, — засмеялся Чон и ловко выкинул с двойным сальто окурок в урну.