Лестница вниз

      Меня выталкивает. С невозмутимой наглостью будто нашкодившего щенка вышвыривает туда, где применимы понятия пространства, где я не смогу без забот болтаться бесформенной тенью забыв о самом себе, где мне снова будет не все равно. С трудом раскрываю рот, чтобы глубоко вздохнуть и понимаю, что не чувствую половину лица. Затем понимаю, что я так же не чувствую левую руку и ногу. В панике привстаю с сидения и пытаюсь сориентироваться в обстановке. Правда это слишком громко сказано: привстать в тесной кабине так и не получилось, а открыв глаза я всего лишь подслеповато щурюсь от неожиданно яркого света. Оказывается, многое выглядит неожиданным и подлежит осмыслению. Но повинуясь главному инстинкту, чье требование убедиться в сохранности моего тела явно сильнее, пытаюсь понять куда делись мои конечности.       Хмм... Они на месте — ощупываю онемевшую руку, абсолютно лишившуюся чувствительности и подвижности. Нога тоже цела, даже не застряла при деформации кузова машины. Пытаюсь пошевелить ею, но, как и рука, она не слушается будто чужая. Надеюсь, что тоже всего лишь онемение и для этого есть основание: до прихода в сознание я прибывал определенно не в самой удобной позе. Но тело целое! Жаловаться просто не на что. Скорее наоборот — тут явно имеется повод для удивления. Убеждаюсь в этом воскрешая в памяти обрывочные образы своего полета со склона вниз. Мягкой остановки быть просто не могло. Про то же говорит и состояние лобового стекла, предстающее передо мной в виде затрудняющей обзор окружающего пространства густой паутины трещин.       Несколько секунд часто моргая просто смотрю на мокрый асфальт через чудом уцелевшее боковое стекло в попытке придать своим мыслям подобие связанности. Авария легко подается осмыслению. Это нормально — когда падаешь, то разбиваешься. Состояние машины тому свидетель. Но почему цел я? Везение? И почему так светло? Хорошо помню, что Тихий-Холм все время был по правую сторону от направления движения, то есть на востоке. Помню как часто бросал на него взгляд, пытаясь разглядеть ночные огни — темень была непроглядная! Не было видно ни самого города, ни чего-либо еще в его округе. Это было так странно, что удивление с дурным предчувствием до сих пор ощущаются, будто и сейчас нахожусь там в движении на верхней трассе. Однозначно, если бы на горизонте забрезжил рассвет, то он не остался бы мной незамеченным, так как повторюсь: я все глаза проглядел в направлении востока. А сейчас явно уже полдень! Но при этом прохладно как перед самым рассветом...       Мотаю головой. Это позволяет окончательно сбросить заторможенность и со всего разбега, даром что мысленно, до хруста в зубах впечататься в незамеченное ранее обстоятельство. Будто пыльным мешком ударенный поворачиваю голову направо и ошалело смотрю на пустое сидение, где должна сидеть Шерил. Дверь с ее стороны открыта, и это создает впечатление, что девочка сама выбралась из машины и... Пошла за помощью? Просто сбежала? Или что вообще я должен думать в такой момент? Вдруг отчетливо осознаю, что назваться отцом ребенка и понимать, предугадывать его действия, как настоящий отец, растивший его — понятия между которыми пропасть. В исступлении почти пинком открываю дверь и с грацией клоуна на подпиленных ходулях выпрыгиваю из внедорожника. Злость просто переполняет дико клокоча в висках и груди. Но на что именно злиться мною еще не выбрано. Мгновение замираю и киваю своим мыслям:       - "Еще бы мне не злиться! Хороший отец! Обещал защищать! Часу не прошло, а ее уже нужно искать по всему городу. Куда ее могло занести за половину суток?" - несоответствие субъективного и реального времени путает меня, но я не сбиваясь на такие мелочи, продолжаю накручивать себя - "А мы... Мы же даже поговорить не успели. Я даже не успел узнать кто она из себя." - при последних мыслях на глазах наворачиваются слезы от чувства, внезапно защемившего сердце. Гнев на себя и на весь этого мир стягивает грудь, мешает дышать. Не в силах терпеть до боли стискиваю зубы, с размаху хлопаю дверью и ошарашено застываю будто статуя. Грохот, который я породил, гулко расходится по округе. Резко перейдя от праведного негодования к пришибленному непониманию дико озираюсь и не улавливаю ни одного звука, который мог бы хоть сколько-то приглушить стук двери о кузов. Мертвая тишина поглощает дерзкий шум и вновь наваливается на уши незримой тяжестью. Еще не имея возможности опираться на левую ногу я пячусь как получится назад и упираюсь спиной в свой автомобиль. Вращая головой из стороны в сторону я открываю для себя еще несколько шокирующих обстоятельств. Первое и самое безобидное — вокруг густой туман. Видимость ограничена десятью метрами. В отсутствии ветра он висит молочной пеленой, которую хочется смахнуть с глаз, сморгнуть, но никак не выходит. Дышать таким воздухом тяжело будто в парилке. Но с одной существенной разницей, которая и обрисовывает второе обстоятельство: здесь и сейчас, в летний полдень с неба идет снег понижая температуру на столько, что кажется вот-вот изо рта пойдет пар.       Так я и стою уже около минуты ловя на грани слышимости шелест снега, падающего на зеленую листву деревьев, откуда подтаяв он уже вполне громко каплею плюхается вниз. Летняя капель — редкий оксюморон, переставший таковым быть. Махнув головой сбрасываю с себя вновь напавшее оцепенение и открываю дверь машины, чтобы обратно сесть на свое сидение. Тело еще не слушается в достаточной мере, да и увиденное мною требует время на принятие.       Сижу как на крыльце — ногами наружу, смотрю на то, как снежинки ложатся на мокрое асфальтовое покрытие и тут же исчезают будто поглощенные его чернотой. Зубы выбивают чечётку — стоило задуматься об окружающей температуре как много часов проведшее без движения тело начало бить мелкая дрожь. Нервно кусая верхнюю губу я массажирую руку и время от времени кривлюсь ощущая под кожей злые коготки сигнализирующие, что нервные окончания наконец начинают оживать. Учитывая то сколько я провалялся в бессознательном состоянии отмечаю как положительный момент: я не лишился своих конечностей. Не знаю с чем это связано, но в моей памяти сохранилось знание, что длительное отлёживание конечностей — не редкая статья, по которой эти самые конечности ампутируют. Здоровый человек во сне так отлежать руку не сможет, ведь так или иначе организм будет бить тревогу и спящий перевернется, тем самым возобновляя кровообращение. Но пьяница или человек без сознания — другое дело. Сколько по минимальным соображениям я тут валялся? Посчитать это не сложно. В такое время года уже в четыре часа ночи небо на восточном горизонте светлеет, возвещая о ранней заре. А сейчас, судя по ощущениям, несмотря на туман, можно сказать, что солнце в зените. Выходит, что самое малое — девять часов. Впору уже беспокоиться за ногу. В отличие от руки нога была вывернута и вовсе в неприглядной позе, а значит и затекать начала раньше. Вот только для массажа ноги нужно две руки. Делать упражнение на приседание для более скорого восстановления и согрева я не рискну. Боль будет непереносимая, да и не на столько я образован в медицине, чтобы утверждать, что такая реабилитация не принесет больше вреда, чем пользы. Потому перво-наперво нужно добиться чтобы нормально функционировать могли обе руки, а зубы... Зубы надо просто сжать, чтобы не слышать их позорного марша.       Вынужденная заминка дает возможность вернуться к воспоминаниям о самом невероятном событии — встрече с “Могуществом”. Ночью я лишь принял к сведению, что таковая встреча имела место, но сейчас в стремлении отрешиться от боли в теле у меня получается очень точно восстановить перед внутренним взором те считанные мгновения. Я непроизвольно открыл рот. Среди невнятных душевных метаний человека, чью память только что стерли, обнаруживается настоящее сокровище: последняя мысль еще той моей целой личности. Эта мысль осталась со мной! Жирная мысль, полная образов и ассоциаций! Она лоснится от своей щегольской обстоятельности на фоне меньших своих собратьев, которых иначе как обрывками назвать нельзя. Я замираю от неожиданности и страха упустить нить к воспоминанию.       - “Таааак! Вот сейчас нужно быть очень осторожным!” - я принимаюсь препарировать найденное сокровище. Любая мысль содержит в себе не только то, что можно выразить словом, но и отношение к предмету мысли, а так же сонм ассоциаций, которые могут рассказать очень многое. Опасность здесь таится в том, что чем чаще пытаться воскресить в памяти мысль, тем меньше с каждым разом ассоциаций будешь получать. Нужно ковать железо пока горячо! А еще лучше — проговорить все вслух:       - Вижу сущность! - глухо выдавливаю из себя.       Не на этот эффект я рассчитывал. Произносить мысль вслух — только портить. Надо поторопиться и сосредоточиться! Акцент был на слове “сущность”, что не удивительно - я до сих пор выделяю акцентом “Могущество”. Воспоминание о нем продолжают неведомым образом обжигать самое мое я. И так, обилие ассоциаций указывают на привычность использования этого слова, а характер ассоциаций намекает на то, что “сущности” - это те, с кем мне было привычно взаимодействовать, так же… “Сущности” - это что-то потустороннее… Тупик! Ничего не понятно! Как насчет простого слова “Вижу”? Если “сущность” сопровождалось чувством потрясения и ужаса, то “Вижу” - самодовольствием. Оказывается тут имелось в виду не простое зрение, а экстрасенсорное и оно у меня есть, но очень слабое. Я редко могу что-то “увидеть”, но когда “вижу”, то испытываю ни с чем не сравнимое самодовольствие. Если же попробовать разобрать ассоциации, то “видеть” - мой способ заработка, но крайне ненадежный: целый хоровод ассоциаций с неудачами при попытке проявить свой дар. Но есть еще и ассоциации, намекающие на то как именно я компенсировал слабость дара.       Вытираю пот со лба. Умственное напряжение в совокупности с истовым воодушевлением чудесным образом согрело меня. Сердце бьется будто пытаясь выскочить из груди. Видимо поэтому онемевшая рука почти восстановилась даже несмотря на прерванный массаж.       А теперь можно выдохнуть и сделать выводы. И так, я видел “Могущество” лишь потому, что был экстрасенсом — теперь я это понимаю. Очень слабым экстрасенсом. Но несмотря на слабость этого хватило, чтобы мне было сделано предложение и для того, чтобы я мог сделать свой выбор. Это привело к тому, что я здесь, а не нигде. Опуская анализ ассоциаций я явственно понимаю, что был искусным шарлатаном, всю свою жизнь посвятившим искусству проворачивать аферы. Возможно я и рад был бы в прошлой жизни пользоваться даром на полную, но тот был настолько плох, что я временами даже начинал сомневаться — есть ли он у меня вообще.       Ну и какую пользу я получил из воспоминаний? До смешного мало. Трудно переоценить сведения о прошлой жизни, если я ее не помню вообще. Но практической пользы нет. Я экстрасенс? Ну и что? Пользоваться даром я и в прошлой жизни не мог. Я аферист? И что с того? Я и так уже знал, что имею чутье на верные слова почти в любой беседе. Разочарованно поджимаю губы: что мне с этим всем делать сейчас когда моя дочь… В общем, чтобы не терять еще больше времени пытаюсь представить себе дальнейший план действий:       - "Что у меня на руках? Минимум девять часов без сознания — беру за основу. Следующее: Шерил пропала. Какая тому может быть причина?" - что ребенок останется рядом с бессознательным родителем представить куда проще чем, то что он может побежать искать помощь в неизвестный город оставив вдалеке единственное, что знакомо — отца и машину. Но нужно исходить из того, что ее все же нет.       - "Окна не разбиты, значит ее не похитили. По крайней мере не насильственно. Хотя о чем я? После того как именно Шерил ответила офицеру полиции на попытку с ней заговорить, я просто уверен — конфетками выманить из разбитой машины ее бы не смогли" - эту версию я просто отметаю как несостоятельную.       - "Она ушла по своему желанию и по своим соображениям. Вероятность этого как не крути, выше всего. Беру это за рабочую версию. Чего-то особо пугающего как кровь на сидении или кровавых отпечатков на стекле не видно. Значит ушла не из-за своих ранений, а именно, чтобы найти помощь мне" - версию, в которой она попросту от меня сбежала я как-то вообще не рассматриваю — предпосылок к этому не было. Хотя, если сюжет Первоисточника был наполнен резкими сюжетными перевёртышами, твистами по-современному, то можно ожидать всего что угодно, без исключения. Даже варианта, что Шерил мне всего лишь причудилась. Но к такому готовым быть нельзя, на то это и перевёртыши. Поэтому беру за правило исходить из того, что можно считать очевидным в сложившейся ситуации, а не из предположений, что могло бы быть если бы что-то где-то когда-то там.       - Ушла искать помощь защитнику и не вернулась. Теперь защитнику нужна помощь, чтобы защитить помощницу, — задумчиво вслух чеканно выговариваю я. Слова исчезают в тумане, будто он их ворует едва те успевают сорваться с губ. Помощь, о которой я говорю, мне и правда нужна, ведь найти девочку в городе будет непросто. Нужно встретить хотя бы кого-то, чтобы получить подсказку.       - Странности... - я окинул взглядом обозримое пространство. Пришло время сформировать свое суждение и обо всем окружающем меня. Тишина, она и правда подавляет. Но сначала подумаю о чем попроще. Мой джип — он пропахал заметную просеку по заросшему кустарником и мелкими деревьями склону, проломил с виду крепкую металлическую ограду и с высоты метровой бетонной подпорной стены уперся носом в асфальтовое полотно шоссе на самом въезде в город. Подпорная стенка, призванная сдерживать сход грунта на проезжую часть, выглядит изрядно раскуроченной в месте, где пыталась противостоять натиску полуторатонной махине вранглера. Но, видимо, бетонная конструкция оказывается армированной, так как уже проехав задними колесами по заграждению, кузов крепко зацепился самым краем предположительно именно за арматуру, так и оставшись под углом к дороге. Вот поэтому я сейчас так свободно болтаю ногами не доставая до асфальта. Передней части досталось ущерба не в пример больше: не пытаюсь рассмотреть поломка каких именно креплений позволила правому колесу лежать плашмя под весом внедорожника, так как в любом случае однозначно понятно — этот транспорт самостоятельно уже никуда не двинется. Да и не странность вовсе все то, что я перечисляю. Вернусь к тишине. А именно к тому, что по склону меня принесло на проезжую часть в непосредственной близости к городу. Тут просто не может быть тихо! Вполне частое явление, что в нелетную погоду люди запираются дома, и даже птицы прекращают свою перекличку. Но шумовой фон никуда деться не может, ведь звук двигателя разносится порой на несколько километров. А я ничего подобного не слышу: никто не стучит, не орет, не поет, нигде не играет музыка. Да и, в конце — концов, мимо меня за все время никто так ни разу и не проехал пока я в сознании. И предположу, что пока я был без сознания, здесь тоже никого не было, судя по тому простому факту, что я очнулся в разбитом транспорте, а не в ближайшей больнице.       Продолжаю перебирать странности: туман — явление обычное, после того как накануне был дождь, да и сейчас осадков хватает. Испарения в условиях безветренности могут создать подобный эффект, особенно если вокруг холмы полностью или частично препятствующие перемещению воздушных масс. Но что думать про снег? Строго теоретически снег летом возможен в северных странах как то Россия или Канада. Перед глазами всплывают картины летних цветов в снегу. Где и когда я подобное видел — не понятно. Жизненный опыт у меня полностью оторван от памяти о том как я эту жизнь жил. Но! Как и раньше в моменты проблесков, сомнения в том, что я и правда видел нечто подобное, не возникают. Наверное, такое погодное явление возможно и в странах более близких к экватору. Смущает только то, что буквально вчера ночью не было и намека на похолодание.       - "Что в итоге? Если брать все по отдельности, то всему можно найти оправдание. Туман — испарения. Снег — как там его, внезапно и резко посетивший эти края циклон несущий холодные осадки. Тишина - м-м-м... Ну пусть будет, как я и предположил — банальное нежелание людей выходить на улицу в такую погоду или город и вовсе пустует. А вместе, да с учетом того, что я попал явно не в банальный переплет? Может ли быть, что жанр Первоисточника - "катастрофа" и вокруг разворачивается стихийное бедствие?" - руки при этих мыслях сами собой начинают мять ногу более усердно, а уши настраиваются уловить любой шум похожий на рокот нарастающего землетрясения. Слишком уж убедительной кажется последняя теория.       Фоном в голове постоянно крутится еще одна мысль: "Следую ли я сюжету Первоисточника или уже нарушил его пустив развитие истории по другому сценарию?" - ответ на этот вопрос кажется мне первым по важности. И важно это...       - У-у-у-х-х! - так я извещаю округу, что чувствительность к моей ноге возвращается достаточно, чтобы хотелось буквально выть, ощущая все прелести возобновления кровообращения. Выпрямив ногу и пытаясь развалиться сразу на два сидения я замираю отчаянно надеясь, что меня не сведет судорогой. Секунда-две, пять, десять, двадцать и я расслабленно выдыхаю, — "Пронесло".       Согнув пару раз ногу я выпрыгиваю из машины. - Э-э-х! - подбадриваю я себя. - Эх! Ох! Ух! - на разный лад зачастил следом уже от того, что понял — на ногу опираться пока рано.       Бездействие меня гнетет уже не меньше чем тишина. Не покидает мысль, что настоящий-то отец давно бы уже бросился на поиски своей дочки, а не занимался бы оправдыванием себя такой малостью как отсиженная нога. Но это нужно перебороть — прыгая на одной ноге я никого не спасу. Минут пять нужно еще так постоять облокотившись на кузов машины медленно сгибая и разгибая пострадавшую конечность. От этого я никуда не денусь. О чем же я думал? О сюжете. Важно сломать прописанный сюжет и тем самым избежать всей той карусели, которая мне предписана Первоисточником. Очень сомневаюсь, что мои действия предусмотрены изначальным сюжетом. Ведь если у меня нет свободы выбора, то все это лишено смысла. Буду исходить из того, что я уже начал влиять на ход событий просто потому, что я веду себя не так как это запланировано. И моя задача — усилить этот эффект. Эфемерная надежда прийти именно к счастливому концу уготованной мне истории меркнет перед пониманием того как пишется основная масса этих историй. Обычно они напоминают американские горки для главного героя. Выражается подобное в том, что главное действующее лицо попадает в какой-то переплет, прям как я сейчас, и вся его дальнейшая дорога — это бег от одного цейтнота к следующему. Так наблюдателю увлекательнее следить за тем как их любимчик ужом вьется изворачиваясь от проблем сыплющихся ему на голову. Да и автору проще — далеко не каждый сможет описать поведение своего избранника, когда тому по сюжету будет дано время обдумать свои действия вместо реакции спинным мозгом на все прямо тут и сейчас. Мое мнение — достаточно выпасть всего лишь из небольшой части сценария, чтобы посыпалась вся цепочка цейтнотов.       Если следовать этой мысли и разобрать вчерашний день, то в нем уже было два события, которые могли судьбоносно сказаться на всем, что меня дальше ожидает. Первое — это, конечно, встреча с Сибил — офицером полиции из Брамса. Так как это было самое начало сюжета, то моя встреча с ней была предопределена. Это логично так как чем ближе к началу истории тем неизбежно меньше будет расхождений с ее изначальным вариантом. Только зачем это нужно было по сюжету? Каким был замысел автора? Быть может я не так чист перед законом, как может казаться, и поведи себя по другому — сидел бы я сейчас в отделении полиции Брамса, скованный наручниками. Очень возможно. Запишу это себе как вероятную победу. Один — ноль в мою пользу. Затем авария. Трудно сказать куда делась Сибил, бросив свой мотоцикл на обочине, но то как я нелепо улетел с обрыва пытаясь увернуться от девушки, возникшей на моем пути... Нет! Это предопределить сценарием просто не возможно. Я помню каждое свое движение, помню как отвлекся на мотоцикл и как бездарно среагировал на помеху своему движению. Не случись всего лишь чего-то одного из этой нелепицы, я остался бы там наверху. А дальше дела бы завертелись совершенно по другому. Предстояло знакомство с девушкой. И я бы действительно высказал ей многое за ее манеру ходить в такую темень по загородным автотрассам. Дальше пошло бы выяснение того, куда делась владелица мотоцикла. Мне сейчас как ясный день очевидно, что основная завязка сюжета должна была произойти вчера ночью. Ну а я все это поломал срезав дорогу к городу путем, которым даже олени не бегают. Однозначно два — ноль в мою пользу. Расплата за такую победу, признаться, вышла непомерной. Расстаться с Шерил за победный счет над сценарием я не согласен.       Я вытягиваюсь, разминаю шею и как бы ставя точку в своих умозаключениях все же делаю пару осторожных приседаний. Уже терпимо, а значит пора начинать поиски потеряшки. Легко понять, что я драматизирую и никакого расставания еще не произошло. Просто разлучились, явно ненадолго и чтобы это доказать нужно поторопиться в город — единственное место куда могла податься девочка в поисках помощи. Только сначала нужно проверить тоннель, пробитый в толще холма, служащий въездом в город. Причина моего интереса — неестественная темнота внутри него. Понятное дело, что Шерил побежала в противоположном направлении, вот только меня сильно нервирует пустота шоссе. И зреет у меня подозрение, что этот путь просто-напросто закрыт. Знать это важно, так как, не ровен час, в городе могут оказаться закрыты все входы и выходы. И причиной тому может быть — эпидемия.       - "Бред, конечно. Ведь в таком случае я и Сибил знали бы о таком. Мы же целенаправленно ехали сюда. В целом пора получать ответы на вопросы." - последние мысли я додумываю уже активно хромая под свод тоннеля.       Внутри оказывается еще темнее чем казалось находясь снаружи, но еще у самого выездного портала я начинаю понимать, что мои опасения не беспричинны. Всего в паре десятков метров глубже угадываются признаки обвала. Пустынность трассы теперь не вызывает вопросов. Этим путем въехать в город никто не сможет еще долго. Ковыляю к въездному порталу и вижу, что вторая нитка тоннеля завалена на том же уровне глубины. Выехать тут тоже никому не удастся — улица Бахмана теперь в этом месте заканчивается тупиком. Назвать шоссе я могу после того как замечаю металлическую табличку на фонарном столбе рядом с порталом, который проверял вторым.       Вернувшись к машине я с облегчением осознаю, что могу уверенно передвигаться быстрым шагом. Нога перестала предательски подгибаться и я уже не рискую бесславно оказаться лежачим в самый неподходящий момент. Значит пора войти в город. Домысливать происходящее я перестал. Много я тут нафантазирую сидя в машине! Хватило и того, что увидев обвалы я решил, что город захвачен террористами.       - "Но ведь и правда. Кто другой мог так варварски перекрыть тоннель? Да и тишина объясняется тем, что все боятся выйти на улицу и быть убитыми." - помахав головой я прогоняю из нее очередные домыслы. Сейчас все это лишнее — нужно больше фактов.       С каким то тоскливым чувством, будто вижу свой Вранглер в последний раз, я забираю из него карту местности и ручной фонарик. Фонарик, если до темноты не найду Шерил, чего я не исключаю, видится мне очень полезной вещью. Изделие фирмы "Маглайт" модели "4Д" в стандартно-черном алюминиевом корпусе, вмещающем, что очевидно из названия, четыре моно-батарейки и, скорее всего, обладающем водонепроницаемостью. Убедиться в его полезности я успел накануне. И не только благодаря хорошим показателям светимости, но и из-за то, что ощутив его увесистость у меня вчера пару раз мелькала мысль приложить Сибил по голове в случае провала легенды. Мысль была абсурдна по существу, так как офицер была в шлеме, да и оставалось непонятным как потом выкручиваться после нападения на полицию. В общем — не суть! Главное, я готов таскаться с тяжестью этой дубинки за поясом. Насчет карты же у меня другое мнение. Ее я прихватил в довесок. Просто из машины кроме коробки спичек больше нечего взять. Вполне возможно выкину ее по дороге, так как пользы от нее чуть. Масштаб там такой, что весь Тихий-Холм на ней обозначается одним круглым пятнышком. А вот спички карман не тянут. Я не курю, но это возможность хотя бы костер развести, если в городе все совсем плохо. Ну вот. Теперь поживиться тут больше нечем.       С каждым шагом все меньше хромая я решительно двигаюсь к городу. Туман, ограничивая мою видимость заставляет держаться одной из сторон широкой дороги. Другую сторону при этом я просто не вижу. Более того серая стена водяной взвеси стоит непроглядным барьером уже где-то в районе разделительной черты. То есть я даже саму дорогу вижу лишь частично. Очень надеюсь, что это погодное явление временное и скоро подует ветер, потому что так ознакомиться с городом будет очень затруднительно.       Подпорная стена, в машине у которой я пришел в сознание, почти сразу сменяется с бетонного недомерка, являющегося частью конструкции тоннеля, на внушающую уважение каменную кладку высотой в три моих роста. Становится понятно, что тоннели появились в этом городе сравнительно недавно. И об истинном возрасте города нужно судить по таким вот сооружениям из камня. Впрочем, в Северной Америке все города сравнительно молодые, хоть иногда и создается впечатление, что смотришь на памятники совершенно другой эпохи. Долго думать об этом не получается, так как стена быстро заканчивается уступая место ответвлению от улицы Бахмана для малогабаритного транспорта, правда перекрытому заграждением сбитым из толстенных досок и обтянутым колючей проволокой. Видеть такое на входе в курортный городок кажется мне странным. Впрочем, тут свой мирок и там мог произойти сход сели или еще какая-то напасть. Мне же важны места куда могла заглянуть моя дочь. Потому оценив, что в этот поворот ее явно бы не потянуло, концентрируюсь на здании сразу за ним, но ничего примечательного в нем не вижу тоже. Одноэтажное кирпичное здание с облицовкой цементом нижней части стены. Возможно какой-то магазин, так как дверь и окна ютились под навесом, крытым тентовой тканью яркой раскраски - синим низом и желтым верхом. Неожиданно для себя я чувствую радость при виде первых признаков приветливости Тихого-Холма к туристам. Хоть людей пока не видно, но уже появляется ощущение, что это место создано для отдыха.       - "Закрыто!" - дверь заперта и на стук в окна нет никакой видимой реакции. Первым моим шагом по поиску Шерил я выбрал посещение всех зданий находящихся ближе всего к месту моей аварии. Это выглядит оправданным, потому что именно здесь маленькая девочка и должна искать помощи. Главная моя цель — магазины, так как ребенку эмоционально проще зайти в них. Продавцы всегда рады покупателям — это усваивается уже с малого возраста.       - "Странно, магазины на въезде в город по прибыльности иногда превосходят даже те, что в центральных районах. Кому в голову пришла оставить его закрытым? Или это из-за обвала в тоннеле? Но такие заведения не должны так быстро терять популярность из-за временно перекрытого движения по дороге. Или эта тишина..."       Борясь со вновь накатывающим дурным предчувствием я перебегаю дорогу. Туман расступается, открывая еще одно здание уже покрупнее и снабженное более широкими створками дверей с витражной вставкой из крупных оконцев почти до самого низа. Стекло легко пропускает свет снаружи в гостевую, но внутри, как ни вглядывайся, ни намека на движение. Грохот от ударов кулаком по дереву и дребезг витража, слышимый явно не только с той стороны двери, но и по всему району, вновь остается без ответа. Какое-то мгновение борюсь с желанием выломать проход внутрь силой. Но желание остается желанием - я продолжаю исследование. В этот раз я не перебегаю дорогу. Если здания повсюду заперты, то нет смысла стучаться в каждое. Достаточно просто двигаться внутрь города пока не замечу что-то выделяющееся, либо кого-то живого.       - "Куда могла пойти Шерил если все вокруг закрыто? Этот город выглядит как призрак. Неужели ей хватило храбрости ночью бежать по пустой улице не встречая никого?" - я запускаю сразу две ладони себе в волосы и тяну назад демонстрируя таким образом свое замешательство и заставляя прическу принять еще более зализанный вид. - "Как далеко она могла так бежать? Почему не вернулась? Город маленький, считай деревенька. Его же можно оббежать за пол часа по всем переулкам!" - поднимаю голову, подставляя лицо с вопросительным выражением под подтаивающие еще в полёте снежинки.       - Куда ты делась, Шерил? - произнося это вслух я продолжаю идти к следующему зданию. Однако вместо него обнаруживаю обширное пустое пространство приспособленное для парковки автомобилей и чуть поодаль — открытую дверь. - Наконец! - на мгновение я даже замираю разглядывая магазин с вывеской во всю ширину крыши, в центре которой красуется крупная восьмерка в белом кругу, стилизованная под сплетенные ленты красного и оранжевого цвета. Сама вывеска раскрашена в те же цвета — красный и оранжевый, но с добавлением изумрудно-зеленой линии. Подъездной путь на асфальте венчает заметных размеров желтая стрелка, показывающая направление выезда с парковки. Это и то, что магазин находится на пути выезда из города, говорит само за себя — он рассчитан на тех кто направляется на прогулку по окрестным лесам и холмам. Просто наблюдение. Пока что я не знаю — пригодится ли оно мне, но карман не тянет. У дальнего угла магазина вижу припаркованный автомобиль и от того еще больше воспрянув духом направляюсь ко входу. За остеклением распашных дверей, да и в целом через витрину в половину высоты здания видны магазинные полки. Я определенно нашел то, что и планировал. Мимо этого места Шерил пройти просто не могла.       Пройдя уже половину расстояния я настороженно останавливаюсь. Мой слух уже привыкший ловить лишь шум моих шагов вдруг улавливает посторонние звуки. И эти звуки — тоже шаги, но где-то по другую сторону Бахмана. Тихие, будто кто-то стучит туфелькой. Я решаю отложить поход в магазин, вместо этого весь превращаясь в слух. - "В самом деле! Если кого-то можно встретить тут на улице, то я не хочу это откладывать на потом." - смакуя эти мысли я чуть ли не вприпрыжку набираю бег навстречу источнику шума. Мне хватает всего нескольких секунд, чтобы оказаться на перекрестке. Для себя ставлю зарубку, что магазин "Восьмерка", как его про себя назвал я, находится не просто на пути выезда из города, но и еще на перекрестке. Как называется это дорога, что пересекает Бахмана? - "Сейчас и спросим, где же ты?".       Осознав себя в самом центре перекрестка я озираюсь по сторонам и с ужасом понимаю, что потерял ориентиры. Видимости в тумане не хватает, чтобы разглядеть даже бордюрный камень. Все что я могу видеть — островок асфальта мистически вырванный из сизого тумана. - "Сизого? Неужели темнеет? Или он таким и был?" - следуя паническим мыслям я ощупываю фонарь на поясе. Тот безразлично, но как то успокаивающе холодит кожу пальцев и это действует на меня отрезвляюще — остаться в полной темноте посреди покинутого города мне не грозит. Делаю несколько шагов по памяти пытаясь определить направление к месту, откуда были слышны шаги и вижу какое-то движение. Наконец, туман расходится и я вижу девочку. Точнее неясный силуэт на фоне черного от влаги асфальта. Гонимый узнаванием порываюсь вперед. Ну точно! Темная головка, сарафанчик в клеточку. Стоит перекатывая носочком камушек. В смешанных чувствах я замираю разглядывая свою дочь. Моего приближения пропустить мимо ушей в этом "мире тишины" она не могла, но на шум не оборачивается. А вот как я ее шаги услышал? Взгляд буквально приковывается к ранее белым носочкам, теперь изрядно потерявших в чистоте от ходьбы без обуви.       - Шерил! Это точно ты? - перебарываю я ступор, вызываемый сюрреалистичностью ситуации.       Проходит секунда, другая и девочка срываясь с места бежит в обратную от меня сторону сразу же теряясь тумане.       - Шерил! - несколько менее уверенно, но все же громко выкрикиваю, - Стой!       Куда там. Я ее больше не вижу, но продолжаю слышать стук туфелек.       - Я схожу с ума? - бормочу уже во всю прыть припустив вдогонку.       Быстро сбив себе дыхание от бега на пределе возможностей я с облегчением снова замечаю силуэт Шерил. Но теперь уже в переулке между гаражей.       - Шерил, стой! Куда... - задыхаясь от нехватки кислорода я не договариваю, бессильно наблюдая как девочка снова убегает. Стискиваю зубы, и продолжаю бег уже по переулку. - "Куда ты меня ведешь?"       Гаражи оказываются невысокими кирпичными зданиями, расставленными с несколько метровыми промежутками — достаточными, чтобы между ними можно было разместить в обилии малообъемные пластиковые мусорные ящики. - "Зачем семилетней девочке бежать сюда?" - эта мысль свербит во мне все время, пока я выжимаю остатки своей прыти в попытке приблизиться хотя бы на дистанцию зрительного контакта. Но вместо этого стук туфелек прерывается металлическим скрипом несмазанных петель и я оказываюсь в тупике. Уперев руки в кирпичную кладку перекрывшую переулок, я надрывно дышу, косясь через левое плечо на калитку между последним гаражом в переулке и этой стеной.       - Шерил, это ловушка? Так ведь? - шепчу я еле слышно.       За металлическими прутьями калитки даже через туман я вижу картину, которая испугает любого ребенка. Какая-то бесформенная груда мяса, размазанная по цементному покрытию закоулка. Табличка "Берегись собаки" на калитке смотрится абсурдной, так как запорный механизм отсутствует и собаке ничто не мешает выйти наружу. Но это не важно, потому что в кровавом месиве как раз и угадывается скелет крупной собаки. Той самой, видимо, о которой гласит предупреждение?       - Бойся тихой собаки и спокойного омута. Эту пословицу я знаю... - подымаю голову вверх, вновь ловя лицом снежинки, — Будто ребус. Тихий-Холм, тишина повсюду и "бойся собаки".       - "Даже без этих намеков я понимаю, что..." - продолжаю я уже ворочая мысли в голове, — "Никакой Шерил за этой калиткой нет. Девочка не может убежать от рвущего жилы мужчины. Маленькая девочка не может стучать каблучками, которых у нее нет. Ведь она бегает в носочках. И нет никакого смысла в том, чтобы убегать от отца. А что там есть дальше в конце закоулка? Девочку там убили и ее неупокоенный дух зовет меня к месту гибели? Нееет! Я пообещал себе, что не буду домысливать перевёртыши. Куда проще представить, что у меня галлюцинации. Пустой город, одинокая девочка, которая пошла искать мне помощь уже около десяти часов назад, вдруг появляется передо мной всего в сотне метров от места аварии и убегает подчиняясь физике миража. Это действительно может оказаться ловушкой. Но созданной моим воображением. Я прибежал сюда сам, но очевидно одно — мне туда не нужно. Ведь я убежал от единственно важного места, магазина, с которого и стоило начать поиски дочери. Может быть, по причине аварии я вправду вижу галлюцинации? И есть еще вариант — может ли быть, что подсознательно я не хочу искать ее и потому увел сам себя от магазина?"       Бросаю еще один взгляд на останки собаки. - "Тоже галлюцинация? Или тут и правда творятся такие зверства? Тихий омут? Предусмотрены ли Первоисточником мои галлюцинации?"       Быстрым шагом я возвращаюсь к "Восьмерке". Вновь останавливаюсь на середине парковки и тревожно вглядываюсь в небо. Туман не проходит, но боюсь я не этого, а темноты. Даже воспетый мною Маглайт "4Д" не поможет разогнать темноту в тумане. С такой задачей и автомобильные фары не справятся. Но солнце все еще в зените, на сколько я могу судить, так что пока волноваться рано. Смотрю теперь на двери впереди себя, точнее сквозь них. Наклейка в виде стилизованной цифры "восемь" не мешает разглядеть даже отсюда, что магазин пустой. Даже полки почти пусты. Город покинут людьми. Это стоило понять еще раньше.       Достаю фонарик и вхожу внутрь. В здании и так светло благодаря остеклению дверей и витрине во всю стену, но я теперь ставлю себе задачу — выживание. Потому буду заглядывать в каждый угол. Пригодится все, что плохо лежит, и начать нужно с емкости для прочего скарба. Хотя с полезным тут проблемы: пара кусков мыла, средство для стирки, коробки непонятно для чего. Магазин изнутри оказывается не таким большим как казался снаружи. Прибавить к этому, что я явно недооценил запустение. Дальние стеллажи повалены, будто здесь бесновался кто-то очень крупный, но ни там, ни на полках ближних стеллажей не было ничего полезного, а есть хотелось уже сейчас. В последней надежде я включаю фонарик и лезу под стойку продавца.       - Удача! - достаю рыболовную сумку. Что она рыболовная читаю с нашивки на самом видном месте, а о степени удачи сужу по ее весу — она забита чем-то существенным.       Пару минут спустя я стою перед стойкой, по которой разложил содержимое найденной сумки. Объемная сумка с большим количеством застегивающихся на молнию кармашков — сама по себе ценность, но остальное больше удивляет, чем сулит пользу. Я делаю еще один осмотр, оценивая добычу. Комплект одежды на человека с избыточным весом можно игнорировать. Рация. Судя по виду военного образца и с уже прикрученной антенной "гусиная шея". При чем антенна не родная и выглядит более новой чем сама рация. Внушительная плитка горького шоколада в фольге, но без упаковки. Была раньше внушительной, сейчас же уже уполовинена, но и то хлеб — пропасть не дам. Связка ключей... Если и в остальных магазинах будет так, то ситуация сильно мною недооценена. Мне нужно оружие! Блюсти здесь порядок, как мне видится, некому и Шерил, возможно придется не просто искать, но и спасать.       Сжав зубы и зарычав от бессильной злобы я швыряю одежду толстяка в стену. Не время сейчас гадать — попалась ли в руки мародерам моя дочь. Главное — суметь ее найти. Заторопившись я скупо откусываю от плитки шоколада, чтобы перебить аппетит и повысить уровень сахара в крови, оставшееся бережливо заворачиваю на случай скорого завершения поисков, бросаю в сумку вместе с двумя кусками мыла и напоследок еще раз окидываю взглядом обстановку. Подсобка там или целый склад — не знаю, так как дверь в дальней от входа стене закрыта и замок не поддается грубой силе. Так бы был шанс найти там инструменты, которые можно использовать в качестве оружия, но не судьба. Полки почти пусты и пора перестать их разглядывать. Больше полезных вещей от моих взглядов не станет. Рация? Габаритный брусок почти двух килограммов весу и есть ли смысл ее с собой таскать? Разобраться я с ней смогу благодаря тому, что в подсумке к ней свернута краткая памятка с пользовательской инструкцией. Но какие возможности мне это дает? До соседнего города сигнал без хорошего усилителя не дойдет. С такой антенной мне максимум получится километров десять покрыть. Значит на помощь себе я так никого позвать не смогу.       Однако решив, что никто с собой рацию носить не стал бы если некому выйти на связь, я все же беру ее в руки и вращаю регулятор громкости, тем самым включая устройство. Как и на всех подобных рациях есть запрограммированные каналы для быстрой настройки. Пробежавшись по диагонали инструкции я понимаю, что у меня в руках одноканальная радиостанция АН/ПиЭрСи-128. Впрочем, название можно было прочитать и на корпусе, а остальное мне мало о чем говорит. Важнее то, что рация, оказывается, работает в метровом диапазоне, а это вносит существенные поправки в мою первоначальную оценку дальности сигнала в большую сторону. Километров шестьдесят, наверное, или даже больше — будь я радиоспециалистом, то говорил бы увереннее. Связь с другим городом это все равно не обеспечит, но все же целых шестьдесят километров в условиях городской застройки — серьёзное расстояние! Тут имеются десять запрограммированных каналов, которые я и собираюсь проверить. Если в радиусе полусотни километров нет никого, чтобы мне ответить, то и нагружать себя лишним весом нет смысла.       - Есть кто на связи. Приём! Приём!       После минуты ожидания понимаю, что на первом канале либо никого нет, либо они не собираются отвечать. В след идут ещё несколько каналов, пока не подходит очередь седьмого. Декламирую уже другую, более продуманную фразу:       - Говорит потерпевший аварию. Нужна помощь, приём! Приём!       Говорить где именно я нахожусь, считаю вредным, так как под большим вопросом — захочу ли я той помощи, которую мне предложат? Потому и нет смысла облегчать им задачу, если я в результате "удачного" сеанса связи стану дичью.       - Эй... Эх... Кас... Ещё на связи? Приём! - задумавшись о ситуации я чуть не выронил рацию из рук. Детский голос? Снова галлюцинации? Могу ли я проверить это как-то?       - Ше... - резко отжав тангенту я с оттяжкой ладонью бью себя по щеке. Голос детский. С той стороны явно девочка, да еще и того же возраста приблизительно, что и Шерил. Но это не ее голос. - Да, я еще на связи, приём! - исправляюсь я.       На что я надеюсь? Какой шанс, что Шерил найдет рацию, да еще и настроенную на те же каналы?       - Дяденька! Помогите-ш-ш-ш... - связь прервалась.       Возобновить ее я уже не пытаюсь, потому как все мое внимание резко переключается на творящееся на улице. За окном громко поднимает тревожный протяжный вой сирена воздушной тревоги. Вместе с этим стремительно темнеет будто здание накрывают огромной абсолютно непрозрачной накидкой. Открыв рот от удивления вновь достаю из-за пояса фонарик и включаю его. С опаской поглядывая на дверь спешно цепляю подсумок рации себе на ремень. Не знаю что за девочка мне ответила, но помочь ей я должен попытаться. И не потому, что я решил тут помогать всем нуждающимся, причина проста — помогая ей я быстрее найду свою дочь. Обе эти девочки почти наверняка в схожей ситуации и высока вероятность, что они и так уже встретились или встретятся в скором будущем. Главное делать хотя бы что-то.       Закончив с рацией я осторожно подхожу ко входу. На улице темно как ночью. Свет фонарика легко вырывается далеко за двери не встречая сопротивления тумана — тумана просто нет. Редкие крупные капли дождя ярко сверкают попадая в луч — снега теперь тоже нет. Как это могло произойти за двадцать минут, что я тут нахожусь? Сильнее открыв двери обнаруживаю, что парковка тоже поменяла свой облик. Прямо в нескольких метрах от входа и на сколько хватает обзора, чтобы посмотреть налево, возвышается баррикада из высоченных металлических рам, перетянутых ржавой сеткой, и сумбурных нагромождений металлических бочек за ними. Не знаю чем эта баррикада удерживается с той стороны, так как вид она имеет неустойчивый и тем более не понимаю того как она тут появилась. Еще один немаловажный вопрос - в честь меня ли она возведена? Если так, то нужно бежать пока обстановка не стала еще более опасной.       Схватив сумку подмышку я, воровато крадучись, выхожу на улицу. Осматриваюсь по сторонам и не обнаружив признаков постороннего движения, опрометью бегу по единственно свободному пути — налево. Машина, которая тут была припаркована еще недавно, пропала. Испытываю легкое облегчение от понимания этого, так как иначе она как раз бы перегородила мне весь проход. Но добежав до угла магазина я упираюсь светом фонаря в то, что баррикада ровно повторяя контуры здания на некотором удалении, сворачивает налево, тем самым заставляя меня чувствовать себя крысой на входе в лабиринт. Останавливаюсь на краткий миг, чтобы посветить назад и убедиться, что другого пути действительно нет, и решаю продолжить свой бег, ведь не могут же эти стены ржавого железа тянуться далеко — никто не может их так быстро возводить. Но уже через несколько секунд осознаю, что бегу по какому-то извилистому коридору, формируемому баррикадами уже с обеих сторон. Это все те же рамы с сеткой, хоть и значительно ниже, но по верху добавилась колючая проволока, протянутая по кронштейнам. Наклон кронштейнов внутрь коридора не оставляет сомнений в том, что меня не собираются выпускать отсюда, даже если я полезу по преграде вверх. От непривычки к долгому бегу и от нескрываемой паники я захожусь прерывистым дыханием, почти неотличимым от кашля. Происходящее перестало поддаваться осознанию. Пытаясь светить фонариком во все стороны сразу и затравленно озираясь перехожу на медленный шаг с целью попытаться отдышаться и затем вовсе останавливаюсь. Сирена смолкла почти сразу, как я вышел из магазина. Теперь слышно только шум дождя: капли гулко били по пустым бочкам и нервирующе дребезжали сеткой. Трудно сказать — ожидаю ли я нападения. Возможно мой страх — лишь следствие непонимания происходящего, но перебороть его нет сил. Обстановка действительно угнетает и, будто этого мало, я чувствую, что кто-то играет со мной! Кто-то искажает реальность вокруг возводя стены этого коридора.       Во мне забрезжила надежда. Вдруг это все галлюцинация, все понарошку! С замиранием сердца я медленно тяну руку к сетке и… Ощущаю холодную мокрую ржавчину. От разочарования с коротким замахом пинаю преграду и та отзывается заунывным дребезгом окатывая к тому же меня целым ливнем собравшейся на ней влаги. Прислоняюсь к баррикаде спиной, от чего загромыхали бочки с той стороны. Бежать дальше я не могу — ноги подкашиваются. Направляю луч фонаря вверх, прижимаю его ко своему лбу и чувствуя чуть нагревшийся металл зажмуриваю глаза будто пытаясь сродниться с источником света. На несколько секунд я захватываю все ощущения в кулак воли. Немного! Мне нужно хотя бы немного осознания происходящего! Вот оно! Я знаю это подавляющее чувство, потому что помню как попал в этот мир. Но “Могущество”, создавшее всего вокруг, отличается от ЭТОГО злого взгляда, что давит мне в спину сейчас, заставляет бежать, сбиваться ритм сердца и кричать — они разные. Первое беспристрастное как сама судьба. Второе — источает лишь злобу, стремление поделиться страданиями и желание утопить в страхе.       - Только крика от меня не дождешься, — шепчу тихо, но с твердостью в голосе.       Вновь срываясь на бег я спотыкаюсь и запутавшись в ногах чуть ли не падаю в инвалидную коляску словно из ниоткуда возникшую передо мной. Та падает набок и так и остается лежать в возмущении поскрипывая потревоженным колесом. Медленно поднимаюсь не отрывая глаз от красного сидения, будто встретился взглядом с хищником и пячусь, пытаясь скрыться за следующим поворотом. Мне это удается и обернувшись натыкаюсь на больничную каталку в месте, где коридор сразу за поворотом слегка расширяется. В отличие от коляски опасности от нее я не чувствую, но запах разложения плоти заставляет провести лучом фонаря пару раз по лежащему на нем телу, накрытому простыней, коричневой от потеков крови и пятен гнойных выделений. Не выдерживаю резко накатившего приступа отвращения и опорожняю свой желудок себе под ноги. Прямо в ту лужу, что натекла на асфальт под трупом. В воздух поднимается целое облако мух, притаившихся там. Я закрываю лицо сгибом локтя, пытаюсь их отогнать от себя маша́ рукой с зажатым фонарем и снова прижимаюсь спиной к сетке.       Вновь останавливаю луч фонарика на каталке. Простыня, намокнув от ленивого дождя, плотно облегает очертания взрослого человека средней комплекции. Взгляд больше всего притягивает голова — ткань возле нее совершенно не сохранила белого цвета показывая, где гниение шло интенсивнее всего. Сумев подавить истерику я осматриваюсь: под ногами у меня по-прежнему асфальт, значит я зажат коридором где-то посреди шоссе. Что здесь может делать разлагающийся труп? Кто это был при жизни? Куда его не довезли и почему оставили тут? Отворачиваюсь светя в сторону. Коридор тут не заканчивается, но я уже вижу его конец. Это небольшая площадка огороженная на этот раз не сеткой, а бессистемно по периметру намотанной колючей проволокой. Помутневшим взглядом я смотрю на еще один труп: изуродованный и распятый на ограждении там, где его будет видно любому еще на подходе. Тело не скрыто ничем и мне отчетливо видно, что почти вся кожа с него грубо содрана.       - Нет! - почти плача выдавливаю я не в силах отвернуться и понимая, что подобное зрелище абсолютно лишает меня эмоционального равновесия. То, что это казнь, внушалось позой тела и тем, что свободное пространство перед ним напоминает стоячие места в небольшом театре. Все намекает на сакральность убийства. Единственным зрителем оказываюсь я, и фантазия убийцы, казнившего этого человека будто оживает под моим взглядом.       - Не хочу! - перетянутая в несколько витков колючей проволокой талия. Несколько прутиков колючей проволоки торчат из живота и я будто на себе чувствую как они пробивали тело, мышцы, раздирали кишечник и в конце-концов вырвались наружу разорвав кожу вокруг пупка. Схватившись за своей живот я пячусь, но чужая фантазия не отпускает. Мое внимание переключается на кисти рук и шею, которые так же стянуты и почти перепилены жадным до крови металлом. Голова истерзанная так, что местами проглядывает кость черепа, в подобии поклона склонена в мою сторону.       Сделав всего два шага назад я вновь ощущаю злобу наполняющую пространство вокруг. Не ветром и не холодом, но подавляющим присутствием. Я ошибался думая, что являюсь единственным зрителем — меня пригласили сюда, чтобы составить компанию на празднике жестокости.       - Кто ты? - я замираю, так как слышу, что на мой вопрошающий крик кто-то отвечает.       Неясное уханье за спиной оказывается так близко, что резко развернувшись к источнику звука падаю на спину. Отдавшись полностью истерике я кричу не слыша своего голоса. Свет фонаря выдирает из темноты облик трех прямоходящих серых существ не больше метра ростом. И единственное, что только и успеваю заметить, как ближайший из них падает на меня выставив перед собой, блеснувший светом моего же фонарика, нож. Боль на момент лишает меня дара видеть и слышать. Холодный клинок глубоко погружается в правое бедро и под хрипловатый долгий вздох своего хозяина медленно двигается вниз пропарывая рану глубже и дальше.       Обезумев от боли, чувствуя и слыша как мышцы ноги рвутся расходясь под напором острого лезвия, я с размаху бью по голове лежащего на мне урода. Тот лишь на мгновение приподымает морду издавая при этом серию ухающих вздохов и с новой силой тащит на себя рукоятку ножа. На грани потери сознания от боли, не задумываясь о последствиях, обрушиваю град ударов и лишь услышав хруст черепной коробки этой твари, осознаю, что оказался в полной темноте. Не выпуская из рук потухший фонарик, которым, как оказалось и бил напавшего, я скулю от боли, но все же поднимаюсь на уцелевшей ноге. Нащупав стену коридора прыгаю в сторону, откуда пришли существа. А пришли они со спины — оттуда, откуда и я. И это единственное место куда можно убежать из "театра".       Рана ноги настолько большая, что нож сам выпадает из нее, стоит мне совершить первый прыжок. Ладони ноют от проколотой проволокой кожи, но продолжая опираться на колючий метал ограждения я в полной темноте скачу в сторону, в которой может ждать спасение. Прочь отсюда! Правая штанина полностью намокла изнутри и потеплела. Голова наоборот — будто льдом обложена. Я уже третий раз чуть не падаю от головокружения, вызванного потерей крови, но продолжаю двигаться, слыша вздохи и уханье позади себя. Каждое движение простреливает все тело болью, но пока есть шанс...       Я с грохотом натыкаюсь на что-то, чего на пути быть не должно. В непонимании, останавливаюсь и кручу головой пытаясь рассмотреть хотя бы одну деталь. Бесполезно. Меня потеряли из виду из-за темноты, но и я абсолютно ничего не вижу. Сажусь спиной к неожиданному препятствию, вытягиваю раненую ногу и вслушиваюсь: кроме дребезга проволоки под ситным дождём не слышно ничего. Всхлипнув я понимаю, что терять нечего и тянусь за спичками в карман - я могу погибнуть от кровотечения раньше, чем кто-то успеет подойти сюда на свет огня. Прикрыв коробок своим телом от падающей с неба влаги, трясущимися руками осторожно чиркаю раз, еще раз. Промазал из-за крупной дрожи и вновь.       - Давай же! Не может так все кончиться!       Когда в ладонях зашипело пламя, выжигая кажущуюся такой маленькой серную головку, я буквально забываю как дышать. Под получившийся огонь подставляю кульком свернутую карту, которую носил с собой в другом кармане с самого места аварии. Импровизированный факел освещает пространство неверным пляшущим светом. Поднимаю огонь над головой, чтобы не мешал видеть и оглядываясь за спину, рассматриваю возникшую из ниоткуда преграду — металлические бочки выставленные поперек прохода на высоту в два моих роста.       - Так это изначально была ловушка, — с каждым словом понижая громкость произношу я одновременно с тем разворачиваясь к оставшимся в живых двум уродцам. Серая кожа, гротескное тело, голова на которой не угадывается ни лицо, ни рожа — только с чавкающим звуком раскрывающаяся пасть, скрюченные как в судороге вполне человеческие пальцы одной руки и крепко сжимающие уже занесенный нож пальцы другой.