each time you fall in love

      в воздухе одуряюще пахнет свежими цветами, только что из магазина, огромный банкетный зал заполнен абсолютно незнакомыми кенме людьми, что то и дело подходят поздравить его с наступлением «новой жизни». такое ощущение, что родители совершенно ненавязчиво взяли и пригласили всё население японии, а ведь они с т/и несколько раз говорили, что планируют тихую и скромную свадьбу в кругу родных и близких.       руки дрожат, а под льняной рубашкой стекает уже сотый пот. в представлениях козуме этот день казался не таким волнительным. и всё бы ничего, если бы глубокоуважаемый свидетель в лице тетсуро куроо зачастую не накалял атмосферу своими шутками ещё больше. кенма слишком усердно пытается погрузиться в свои мысли, чтобы хоть немного прийти в себя, что даже не замечает, как ладонь яку легко ложится ему на плечо, чуть сжимает грубую чёрную ткань пиджака. кажется, мориске говорит о том, что волнение в такой важный день – абсолютно естественное явление и ничего страшного в нём нет. мимо проходит подружка невесты, бросает на козуме короткий взгляд с загадочной искоркой, и сердце у парня сжимается до крошечных размеров. алиса хайба объявляет, что все приготовления завершены и можно начинать церемонию.       неразборчивый гул затихает стремительно. гости в предвкушении ждут выхода самой главной звёздочки здесь и кенма просто не может не согласиться с ними, ведь сам не видел т/и больше суток. нежная музыка разливается по всему залу, оповещая о начале церемонии бракосочетания. взгляд молодого человека устремлён чётко вперёд, на массивные расписные двери, из которых вот-вот выйдет любовь всей его жизни. лёгкие мурашки вновь пробегают по телу только от одной мысли. тяжёлые врата с золотыми узорами наконец отворяются и козуме, как и все остальные в этом помещении, едва слышно выдыхает. девушку в изящном белоснежном платье под руку ведёт отец. во взгляде мужчины читается, как т/и ему дорога. отдавая её кенме, он скрепляет их ладони и с одобрительным кивком отходит от свадебного алтаря.       — друзья, мы были приглашены сюда сегодня, чтобы разделить с кенмой козуме и т/и т/ф этот важный момент в их жизни. в течение нескольких лет они были вместе, их любовь и понимание крепли и зрели с каждым днем, и сейчас они решили связать свои жизни в качестве мужа и жены.       невеста улыбается немного неловко, но так счастливо и ярко, что все волнения, что тревожили козуме до этого момента, сходят на нет. слов не нужно, ведь в её сияющих глазах видна та искренняя радость, и парень настолько тонет в них, что чуть ли не пропускает мимо ушей самый главный вопрос священника.       — кенма козуме, согласен ли ты взять в жёны т/и т/ф? будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о ней и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас?       — да, обещаю.       зал восхищённо ахает. до слуха долетает приглушённый плачь мам. слёзы от большого счастья, – дети стали совсем взрослыми.       — т/и т/ф, согласна ли ты взять в мужья кенму козуме? будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о нём и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас?       улыбка с очаровательного лица т/и почему-то исчезает и, такое чувство, что и в банкетном зале становится как-то прохладно и темно. абсолютно все гости в один момент бесследно пропадают, оставляя за собой лишь пустые места. жених озирается по сторонам и с ужасом понимает, что он совершенно один в этом огромном помещении. лишь только до боли знакомый голос молвит единственную фразу:       — смерть уже разлучила нас.       кенма просыпается в холодном поту и дышит часто, словно пробежал марафон. дрожащие ладони тянутся к телефону, что лежит на прикроватной тумбе. на экране высвечивается последняя их с т/и общая фотография и юноша на мгновение забывает о страшной реальности, всматриваясь в излюбленные черты лица своей милой девочки.       — снова мне снишься, родная, — шепчет в пустоту молодой человек, почти и не двигая пересохшими губами. — почему же всё именно так вышло?       вторая половина ночи точно будет бессонной, ведь если козуме заснёт, то вновь очутится в том кошмаре, который уже давно произошёл в его жизни и вдребезги сломал её.       дома всё о т/и: от шкафа с её любимыми книгами и до многочисленных резинок для волос, что сейчас лежат у зеркала без дела. от гостиной до их спальни шлейф её духов. кровать кажется такой большой и холодной. парень укутывается в одеяло посильнее и почему-то в голове у него неожиданно всплывают воспоминания из подростковой жизни. он невольно улыбается тому неловкому случаю далёкого прошлого, прикрывая глаза тыльной стороной руки.       одежда разбросана по всей комнате, в танце сплелись его спортивные брюки и её юбка, в танце сплелись их пальцы и губы, выцеловывая каждый сантиметр юных тел. у т/и веснушки на щеках и ярко-зелёные глаза, молочная кожа, и только от одного этого кенму заводит.       тетсуро стучится в дверь, и пара вдруг вспоминает, что сегодня обещали вместе с ним пройти несколько уровней новой видеоигры. связующий тихо чертыхается и просит друга подождать, пытаясь при этом придать голосу спокойствие и уверенность. девушка хихикает в ладонь, судорожно собирает вещи. юноша в спешке натягивает футболку наизнанку, и куроо хмыкает, когда замечает это. козуме лишь закатывает глаза, осознавая, что тетсуро точно будет неустанно подкалывать его до конца старшей школы.       на улицах всё о т/и, лавочки, переулки, кофейни. кенма часто встречал её у входа, подхватывая на руки и чуть ли не роняя стаканчики с латте из её ладоней, сцеловывал кофейную пенку с краешка губ. на улицах бродят её безликие тени, в толпе мелькают локоны светлых волос, и козуме едва сдерживается, чтобы не дотронуться до чужого плеча, надеясь, что т/ф сейчас обернётся. на улицах всё о т/и поёт, и кенме хочется лишь коснуться её, снова обнять и услышать её голос, смех. но жизнь кипит, нет никому дела до маленькой смерти маленькой девочки.       — ты опять не спал ночью? — ему не хочется видеть куроо, ему вообще, в принципе, никого не хочется видеть, но друг детства хочет лишь как-то помочь, скрасить тоскливое одиночество и козуме пропускает гостя в дом. — слушай, я понимаю тебя, но не надо погружаться в это с головой. т/и бы точно не хотела, чтобы ты продолжал по ней убиваться. она бы хотела, чтобы ты жил, как все, чтобы помнил её, но не позволял поглотить себя боли.       слова тетсуро бьют под дых и молодой человек презрительно щурится и чувствует, что что-то внутри яростно расцветает ревностью. кенме не нравится, что кто-то начинает говорить мыслями т/и.       — никто не знает, чего бы она на самом деле хотела. твои слова так просты и наивны, будто легко так быстро о ней забыть, — голос совсем утонул, стал глухим, едва различимым. — я просто не понимаю, почему именно мы.       куроо садится рядом, понимающе кивает. он видит и почти чувствует, как больно лучшему другу, и хотел бы забрать хоть малую часть этой боли себе, чтобы козуме хотя бы стало легче дышать.       — почему именно в наши двери постучалась смерть, — юношеский глас немного дрожит, а по щекам бегут мокрые дорожки, которые кенма спешит сразу же стереть. — она была самым лучшим человеком на свете, но видимо именно таких всегда забирают раньше.       смартфон неожиданно срывается с тумбочки и со звонким грохотом приземляется на паркетный пол. на стекле сотни уродливых трещин, но даже они не портят милую улыбку т/и на заставке. молодой человек в очередной раз всматривается в её лучистые глаза и будто видит в них то, чего раньше не замечал.       — прости меня. я обещаю начать жизнь с чистого листа, — куроо оставляет кенму, понимая, что ему лучше побыть одному. — ты будешь гордиться мной.