each time you fall in love

      — ты мутишь с т/ф, серьёзно?       блогерская тусовка практически ничем не отличается от любопытных старшеклассников – кенма понял это очень давно. стоило всем этим напыщенным ютубершам и ютуберам, совсем недавно вышедшим из подросткового возраста, заметить хоть одну схожую с тобой черту – они тут же полностью закидали его однотипными бесящими вопросами и вообще несмешными тупыми подколами, от которых уже начинает болеть голова и дёргаться правый глаз.       — я даже не знаком с ней.       козуме сжимает плотнее челюсть и, кажется, до мелких трещин стискивает в ладони коктейльный хайбол. надо бы расслабиться и просто начать тусоваться вместе с остальными, думает он, но, видя нечёткий женский силуэт, маячащий на танцполе в компании каких-то смазливых блогеров, сделать это становится гораздо труднее. идя на поводу у собственных воспоминаний столь долгой прошлой ночи, кодзукен не в силах оторвать потемневших глаз с нотками лёгкой досады от кроваво-красного платья и зачем-то надетого поверх чёрного худи – точь-в-точь такого же, как и на нём самом. кенма, прокручивая в мыслях протяжный ночной разговор, даже сначала и не замечает, как ваши немного затуманенные, направленные из разных концов огромного клуба, взгляды вдруг пересекаются.       ему не нравится чрезмерное внимание остальных, в то время, как ты, совершенно наплевав на него, просто наслаждаешься жизнью. тебе весело. ты улыбаешься кому-то из своих друзей и неспешно опрокидываешь шот текилы санрайз, а взгляд твой подёрнутый неясной поволокой исподтишка всё равно неустанно следит за ним, усмехаясь так дразняще.       притворяясь весьма убедительно, козуме твердит юным блогерам, чьих имён не запомнил, всё то же и, недослушивая до конца их пьяное нытьё, спешит уйти поскорее.       — перегибаешь, — пролетев через пятнадцать метров темноты, разбавленной цветовым калейдоскопом огней, громкой музыкой и толпой танцующих людей, он наконец оказывается совсем вплотную к тебе.       его шёпот ощущается горячей дорожкой на шее. ты оборачиваешься, хлопая глазками наигранно удивлённо, и только надеешься на то, что кодзукен не заметит мелкой дрожи, которую почему-то никак не удаётся унять. молча берёшь его за запястье и тянешь в море потных тел и оглушительного шума, где вы в миг перестаёте притворяться совершенно незнакомыми друг другу людьми.       сейчас вам всё равно на то, что вы своими действиями полностью опровергаете собственные ранее сказанные слова. возможно, во всём виновен выпитый не в маленьких количествах алкоголь; возможно, кенма с самого начала был опьянён ароматом твоих цветочных духов. а, может, тебе попросту надоели те малолетние блогерши, кружившиеся вокруг него слишком часто, улыбаясь чересчур широко. они раздражали тебя также сильно, как козуме в данный момент раздражает то, что ты не пытаешься ускользнуть от него, но и не остаёшься в его объятиях достаточно долго.       — ночью ты сказал, что не хочешь, чтобы кто-то знал о нас, — биты затихают, нежные ладони опускаются на его лицо. юноша не слышит ни единого звука, кроме твоего тихого голоса, и наконец обвивает тонкими пальцами талию, скрытую за этим надоедливым худи.       кодзукен закатывает глаза с таким недовольством, будто его только что обвинили в том, чего он и не говорил вовсе, а в ответ лишь поспешно наклоняется, увлекая в алкогольный поцелуй – немного горький, но такой желанный в этот вечер, напористо сплетает языки, даже и не думая отрываться.       — видимо, я передумал, — шепчет кенма в перерыве и вновь касается своими горячими губами твоих. до людей вокруг, которые столь сильно бесили в самом начале тусовки, ему теперь нет дела. пусть они нагло глазеют или снимают на телефоны – пока ты рядом, ему будет абсолютно всё равно на них всех.       эта ночь в любом случае должна была закончиться именно так.