each time you fall in love

      жаркие вечера дворового лета поистине являются самым прекрасным временем беззаботной юности.       мальчики и девочки, что совсем недавно сдали надоедливые экзамены и наконец с чистой совестью выпустились из школы, сейчас под чьи-то полупьяные гитарные песни вьются в незамысловатом танце, счастливо кружась вокруг огромного рыжего пекла, лихо веселящегося вместе с ними. задорный янтарный костёр обжигает и кусается, ранит сильно, но влечёт к себе, окутывает горячим дыханием. нудные сверчки стрекочут не то в голове, не то где-то за спиной – в свежей, чуть поблёскивающей на тёмно-золотых лучах закатного солнца, зелёной траве. массивные мраморные стены дома организатора вечеринки багровеют в свете сияющего совсем рядом огня, отражая на себе и мерцание серебристых олимпиек кого-то из гостей.       перед глазами одновременно проносится множество самых разнообразных, абсолютно хаотичных картин. вот – окружённый девушками-первогодками атсуму наигранно увлечённо что-то рассказывает, пытаясь незаметно отойти к другой компании; вот – шинске собирает оставшийся после безответственного народа мусор, наводит безоговорочно идеальную чистоту, которую в любую секунду могут испортить вновь; совсем рядом, с левого бока от тебя сидит осаму, также бесцельно наблюдает за празднующими выпуск из школы людьми, тихо поедая онигири – уже не первый, кстати.       поднимаешь глаза вверх, к большому балкону на третьем этаже, и сразу же замечаешь взор серовато-жёлтых омутов. ринтаро смотрит на всех буквально свысока, немного лениво, но внимательно следит за абсурдными танцами крохотных мотыльков-людей. внезапно – всего на пару мимолётных секунд – ваши взгляды пересекаются и вдруг в груди вновь появляется то, до боли знакомое чувство, что, казалось бы, покинуло тебя ещё несколько месяцев назад.       участившийся девичий шёпот заставляет обратить внимание к входным дверям особняка – суна выходит неспеша, в знак приветствия кивает уже бывшим сокомандникам и неторопливо направляется в сторону ликующих выпускников. кто-то за спиной снова нагло шепчется, другой же так до ужаса противно смеётся и цедит какой-то бред в ответ – они думают, что он не способен на истинные чувства и сердце его стоит меньше, чем пачка самых дешёвых сигарет или маленькая упаковка клубничных жвачек, но отнюдь не знают, каким он может быть наедине с поистине дорогим ему человеком; они говорят, что сегодня он одет особенно уродски, но даже и представить себе не могут, что сейчас стоят на его собственной территории, пьют дорогой алкоголь, купленный лишь на его личные деньги.       ты видишь перед собой руку ринтаро и лишь непонимающе хлопаешь глазами. осаму, что совсем недавно сидел под боком, так неожиданно испаряется в один щелчок, стоит тебе понять, что всё это время суна шёл именно к тебе. молча протягиваешь ладонь в ответ, мысленно стараясь наконец осознать, почему же абсолютно всегда дрожишь, как ребёнок, когда он вот так, по-свойски, без лишних слов и действий приглашает на танец?       мальчики и девочки, совсем недавно сдавшие экзамены, всё также кружатся в немудрёном медленном танце, всё никак не нацелуются и не навлюбляются, утопая полностью в этой летней вечерней эйфории. и среди всех этих нудных, однотипных людей, которым для полного счастья нужно совсем немного, только два человека в данный момент испытывают абсолютно другие, не похожие ни на что, истинные чувства, что также, как и радостные выпускники, под полупьяные гитарные песни никак не натанцуются парами вокруг большого оранжево-золотого огня.