Мраморное сердце

Лодка резко качнулась, почти моментально набрав немалую скорость, отчего мужчины не сумели удержаться на своих местах — губка так вообще едва ли не врезался в один из шкафов, если бы не схватившая его рука Крабса, что прижала паренька на сидение рядом. За окошками, уже давно было темно, отчего можно было побаловать свое воображение, думая, на какой они уже глубине. Правда не хотелось этого совсем — мигрень лишь усилилась, но моряк, наплевав на это, все пытался отогнать от себя образы инженера, что когда-то без страха улыбался, полностью доверяя Юджину. От подобных мыслей, по спине пробегал холодок — желание вернуть вечера, когда на фоне шумел телевизор, а под боком лежал уже уснувший брюнет, так и не дождавшийся своего ужастика, что начинался ровно в полночь. Сколько мелочей и крупных событий они прошли, и продолжают проходить? Наверняка и красноглазый не знал. Скучал ли он по Крабсу? Действительно ли любит? Всевозможные вопросы разрывали не только голову, но и сердце — коренастый не позволит ничему отобрать у него Планктона, плевать, чтобы то было: магия, проклятие или же простые перепалки с людьми, в кои низкий любил встревать. — Теперь, я снижаю скорость, дабы осмотреть дно. Система поиска, его просто не видит. Кажется, магия не позволяет. — громко пробасила Сандра, поворачивая фонари лодки, останавливая свое внимание на каждом выступе, — Ох, вот он! — голос дрогнул, а нога сильнее зажала педаль, когда свет попал на черты статуи, что уже была облеплена здешними организмами, как бы мало времени не прошло. Поднятую руку мужчины, облепили мелкие рыбки, ботинки были глубоко воткнуты в песок, а по ногам медленно двигались улитки. «Орешек» подплыл ближе, являя больший обзор: на шее изобретателя, подобно петле, расположилась длинная рыба, что тут же сорвалась с места, испугавшись яркого света. Только Планктон все также не шевелился, рассматривая свою ладонь — может он наблюдал за тем, как его тело превращается в мрамор — лодка поднялась на несколько метров. Что-то говоря, ученая потянула за рычаги, что тут же привели днище лодки в движение, из отсека которого, показалась длинная рука, играющая функцию крана. Фаланги изобретения, осторожно потянулись к одноглазому, боясь причинить хоть какой-то вред, осторожно обвили его тело, отрывая от песка. Поместив мужчину в специальный отсек, дабы тот попал внутрь без воды, лодка вновь покачнулась, окончательно останавливаясь. Дверь распахнулась и показался своеобразный подъемник, на коем и стояла статуя, по которой стекали капельки воды. Все тут же оказались рядом, окружая Планктона, разглядывая последнего. Волнение и тревога лишь усилились, поднялся второй вопрос — как им вернуть брюнета в нормальное состояние? — Даже сейчас, его лицо выражает спокойствие, хотя видно, что ему страшно. — отозвалась Карен, подобно матери, что смотрела на своего израненного ребенка; ладонью смахивая капли воды с лица. — Что делать теперь? Дорогая, возможно ли создать машину, что вернула бы его в прежнее состояние? — тревожно, женщина взглянула на белку, побежала к рулю. — Я… я не знаю. Я могу попробовать, да только дело в том, что я не понимаю, что именно создавать. Машину, что превращает все в камни? Это глупо! Машину, что превращает камни в… не в камни? — было видно, что каратистка металась в своих мыслях, одновременно разворачивая лодку. — Я. мне нужно подумать. Но одно я скажу точно, я не позволю Планктону остаться в таком виде! Он не заслуживает такого, каким бы он не был! «Каким бы он не был» — эхом пронеслось в голове Юджина, что не последовал примеру Боба, не сев на сидение. Глаза блуждали по белоснежному лицу, отмечая, насколько печальный взгляд застыл в его глазе. На мгновение показалось, что в том тумане, копепод не сумел сдержать слезу. Ладонью провел по щеке, для себя отмечая, насколько взрослым стало когда-то юное лицо. Чувство тоски, будто бы болью, сковало тело. А что, если он не сможет вернуться в прежнее состояние? Что, если окончательно отдал себя, взамен на его свободу? Что, если он потерял Шелдона навсегда и все, что от него останется, это его вещи, Чамбакетт, да холодный мрамор, что был его личной клеткой? Нет, Крабс не мог так думать — не желал и боялся. — Мр.Крабс, присядьте. — нерешительно позвал губка, осторожно подойдя к мужчине и дернув того за руку, пытаясь привлечь внимание на себя, что у него получилось. — Мы обязательно с этим разберемся! Планктон ни за что бы не оставил Вас просто так! — красный усмехнулся, но все же сел, потрепав работника по волосам. — Он всегда ведь к Вам возвращался, вернётся и сейчас! — зеленоглазый сглотнул, решив не думать о том, как двусмысленно прозвучали все эти фразы. Но на одно Крабс наделся точно — надеялся, что красный глаз все ещё выглянет на него. * Юджин будто бы потерялся во времени, не осознав, почему они вдруг остановились, пока в окошке не показался Красти-Краб, из которого выходили клиенты. Двери лодки распахнулись, а рядом вновь показалась хозяйка сей посудины. — Вы можете возвращаться к работе. Мы поедем ко мне, разбираться в этой ситуации. — девушка подняла статую, пристегнув ту ремнями к стене. Боб уже скрылся в ресторане, только вот мужчина не решался, с волнением смотря на бывшего друга. — Крабс, все будет хорошо. Идите работать. Приходите после работы, если хотите взглянуть на ход работы. — кивнув, мужчина тупил на землю, смотря в след уезжающей лодке. В груди вновь что-то болезненно натянулась. «Все будет хорошо…» — горечь осела где-то в груди, а стены ресторана, как ни странно, встретили своего хозяина холодом. Моряк боялся и страх его все возрастал, будто с каждой минутой. * День тянулся мучительно медленно, казалось, что стрелки часов и вовсе не двигались, лишь свет за окном медленно угасал. Дабы хоть как-то отвлечь себя, краб все же занялся подсчётом монет, нервно прикусывая губы, все время сбиваясь со счета, доходя лишь до тысячной монеты. Дверь в который раз скрипнула, а в дверном проёме стоял Роберт, не решаясь смотреть на начальника, сказав лишь: «Рабочий день закончен». — Да, можете идти. — поднимаясь со своего места, моряк сгреб лежащие на столе монеты, в сундук, отставив его к сейфу. Когда мужчина уже вышел в зал, работников уже не было, как и горящего света. — «Восемь вечера» — промелькнуло в голове, пока Юджин закрывал ресторан, не сумев не взглянуть на здание напротив, в коем не горел свет. Шелдон всегда поздно ложился, а иногда и вовсе не спал, отдаваясь с головой работе, которую, честно, Крабс не очень понимал. Понимал лишь планы похищения формулы, а остальное — никак не мог. Не мог понять, как соперник создает различные машины и механизмы, за которыми нередко приезжали другие учёные, и, как понял моряк, другие клиенты его сферы. Дорога была освещена слабым светом фонарей, а на встречу редко шли люди, что наверняка торопились домой, дабы поскорее укутаться в теплое одеяло, а может и в объятия своего партнёра, что с усталой улыбкой, поцелует любимые губы. Мысли о любви всегда ранили красноволосого, ведь именно здесь он ничего не достиг — Миссис Пафф, к которой он ощущал яркие чувства, в скором времени отвергла его, из-за чрезвычайной скупости и жадности, дабы моряк изменил себя — чего он и не сделал, даже как-то вздохнув с облегчением, когда женщина встала из-за стола и пошла прочь из ресторана. Краб заказал рюмку виски. Нажав на звонок, мужчина дождался зелёного огонька, проходя внутрь купола, увидев, как техасска носится из стороны в сторону. Внутри что-то сжалось, а голос будто и вовсе пропал. Коренастый быстро направился к Сандре, что, увидев бородатого, как-то съежилась, прижимая к груди блокнот. По выражению лица женщины, было понятно, что дела, может и не были плохи, но не сдвинулись с места. Наконец задав волнующий вопрос, зеленоглазый прижался к дубу, осев на траву. — То есть… как это, нет изменений?.. неужели совсем ничего нет?! — срываясь на крик, крохобор закрыл глаза ладонью, пытаясь остановить очередные слезы. Рядом присела и сама ученая, положив ладонь на округлое плечо, только вот, слов совсем не было. — Не может быть! Где он? Сэнди, это… это нельзя так оставлять! — Тш-ш, Юджин. — осторожно и тихо произнесла Чикс, поднимаясь на ноги, — Он в моей лаборатории. Идём. Надеюсь, что он хотя бы чувствует наше присутствие и касания, а может быть и слышит. — пытаясь как-то разрядить обстановку и успокоить крупного мужчину, шатенка отворила двери в свою мастерскую, в середине которой и стоял Планктон, не изменив свое положение. — Я… я схожу на Карен. — кашлянув, кареглазая оставила краба, что не думая долго, приблизился к врагу, замерев. Вновь слезы обжигали щеки, а глухие всхлипы все же вырывались изо рта. Руки мужчины тряслись, но нерешительно и как-то нежно, они обхватили окаменелое лицо, пальцами поглаживая щеки, на коих были небольшие выступы, в виде щетины. На губах заиграла улыбка, он будто только сейчас осознал, что Планктон ниже его на полголовы, что вызвало некое подобие смущения. Перед глазами снова пронеслось детство: Юджин, будучи уже выше на целую голову, осторожно подкрадывался к Шелдону сзади, резко хватая того за талию, отрывая от пола и как можно крепче прижимая к себе. Как же смешило крабика то, как его друг вскрикивал от неожиданности и сжимался в комок, тут же начиная наигранно злиться и пытаться выбраться из крепких детских клешней, что лишь сильнее прижимали к груди, не позволяя упасть. Красноволосый и не понял, как прижал к себе статую, обвивая хладную шею и талию, утыкаясь губами в лоб. Как же хотелось почувствовать под пальцами мягкость и тепло ученого, что начал бы вырываться для вида, но не отступая. — Шелли, если ты меня слышишь, я прошу тебя, вернись к нам… вернись ко мне. — по лаборатории раздался глухой звук поцелуя, а широкая спина зашлась в дрожи, — Я не хочу потерять тебя, я не хочу снова позволить тебе проходить через боль в одиночку. Я рядом… прошу, Шелли, ты нужен мне. Сзади замерли женщины, не решаясь портить момент, тихо наблюдая за Крабсом, которого видели таким впервые. Впервые видели настолько напуганного и разбитого, плачущего, не от потери денег или личных проблем, а из-за страха. С губ Карен лишь слетело: «Они стоят друг друга, скрывая свои чувства и любовь к друг другу за оболочками врагов». Воздух будто бы пропитался напряжением, отчего дышать становилось все труднее. * — Наука здесь бессильна! Никакие приборы не работают! А если и работают, то они только на миг превращают его в человека, но он даже шевельнуться не успевает, как снова каменеет! — гневно кричала белка, ходя из стороны в сторону, поглядывая то на Карен, то на Крабса, что сидели на кушетке. — У меня нет идей! Но мы не можем оставить его таким! Мы не можем опускать руки, хотя я не знаю, чего ещё сделать! — уже Сандра не сдерживала слез от нервов, упав рядом со своей партнёршей, уперев лицо той в плечо. Юджин и вовсе, казалось, потерял связь с реальностью, уйдя куда-то в себя. Троица и не заметила, как на пороге показался блондин, а часы показывали двенадцать ночи. — Губка? Ты чего не спишь? — Я тоже волнуюсь за того, кто спас нас! — звонко отозвался парень, скрестив руки на груди, — Знаешь, Сэнди, нет ничего не решаемого! Мы обязательно вернём Планктона к жизни! — со стороны лишь рванули, мол, тот не умирал, отчего Боб стыдливо почесал шею. — Но правда ведь! Патрик, помнишь, как у тебя во рту застряло большое и зелёное яблоко, и ты вытащил его! — смотря на звезду, что показался позади, спросил голубоглазый, на что крупный лишь закатил глаза. — Не тот момент, чтобы вспоминать мои неудачи. — розоволосый хихикнул, уставившись на инженера, — Хмм, помните, как команда пиратов-призраков отправила нас в бездну, из которой мы выбрались, благодаря созданному дну? — остальные изогнули бровь, не понимая, о какой чуши говорит Стар. — Я хоть и не гений, но почему бы не выбивать ракушку ракушкой? — почесав затылок, протянул крупный парень, без какого-то волнения. — То есть, раз уж Планктона заколдовали, так почему бы его не расколдовать той же магией? — белка на миг замерла, тут же подпрыгивая на месте, хватая Патрика за плечи, быстро тряся, — Не вытряси мне мозг! Хотя, не знаю, есть ли он… может миф того, что у нас в головах майонез, правдив? — Сандра закатила глаза, отпустив парня, что не понимал происходящего. — Я умный? Что за враньё?! Поднялся и хозяин Красти-Краба, нерешительно спросив: «Но как нам только добыть эту «магию»?», разглядывая задумчивые лица женщин. Сказать, что идея фиолетоволосой никому не понравилась — даже напугала — значит засунуть себе в рот медузу. Почти все собравшиеся умолкли, с испугом смотря на компьютер, что предложила обратиться к летучему Голландцу. Моряк лишь задумался, согласившись с девушкой, не зная более, такого же сильного призрака. — Но как нам призвать его? — лишь сказал Стар, спрятав руки в карманах. — Может как в сказках, прокричим его имя три раза? — изогнув бровь, парень вздохнул, будто набирая больше воздуха в лёгких. — Вот так: «Летучий Голландец, летучий Голландец, летучий Голландец!» — прокричав имя пирата, звезда закрыл рот рукой, боясь, что действительно что-то произойдет.- Как хорошо, что это не срабо- Вдруг, земля резко затряслась, а небо быстро начало затягиваться черными густыми тучами. Над куполом, откуда не возьмись, появился огромный корабль, а громких и хриплый смех капитана, чуть ли не оглушал компанию. Возле дуба что-то заискрилось, тут же являя огромный столб дыма, из которого появился пират, смотрящий на смертных усмехающимся взглядом. — Что познали смертные крысы, раз потревожили летучего Голландца?! Морские черти, я с вами встречаюсь чаще, чем не знаю с кем! — скалясь, пробасил призрак, — Я чувствую страх и волнение от вас. А от тебя, Крабс, разит этим сильнее всего. — Голландец уменьшил свой рост, приблизившись к коренастому, почти что утыкаясь тому в лицо, — Всегда ты пах лишь тоской и печалью о том, что хочешь заработать больше денег. Страх, что ты потеряешь хоть копейку. Но сейчас, ты раздавлен и дело, чувствую, не в наживе. Как… — он сделал паузу, вновь вернувшись в свой огромный размер, — Интересно. — Нам нужна твоя помощь! — не выдержала Сандра, крикнув пирату, не обращая внимания на собственное раздражение. Ей не хотелось разыгрывать очередное шоу, пока ее, какой-никакой, но коллега, находился в виде статуи. — Ты… ты можешь превратить статую в человека? — в ответ последовало недолгое молчание, что тут же сменилось недоумением. Казалось, что пират и вовсе забыл свой насмешливый посыл. — Наш друг заколдован, нам нужно вернуть его в привычное состояние! — Голландец усмехнулся, щёлкнув пальцами, призвав небольшой столб дыма, из коего показался Шелдон — точнее, его мраморное тело. — Про этого ты говоришь, белка? — серьезно спросил призрак, разглядывая лик статуи, невольно цокнув языком, что не утаилось от людей. С губ моряка слетел какой-то шепот, что будто бы остановил время, вместе со всевозможной жизнью. Статуя засияла зелёным сиянием, а глаза капитана закрылись. Голландец проник своей сущностью в спящее сознание инженера, переместившись на пустой берег моря, на котором сидел Планктон, не обращая внимания на гостя, смотря на толщу воды. — Ты знаешь, что происходит, одноглазый? — казалось, что голос пирата пронесся по всему воображенному миру, в котором он находился, а со стороны послышался смешок. — Знаю. Я отдал себя Гоберду, взамен на спасение этих идиотов. Я заперт в камне, не так ли? — развернувшись к призраку, как-то устало отозвался Шелдон, чьи волосы не были заплетены в хвост, по которым бился слабый ветер. — Я в своем разуме — в созданном, мною же, мире. Правда, времени я не чувствую. — волны все сильнее бились о берег, но мужчину это мало волновало. Он поднялся на ноги, без каких-либо эмоций смотря на пирата. — Что же тебе от меня нужно? Неужели, спустя столько лет, все же решил забрать мою душу, взамен на вечный покой? — на лице заиграла усмешка, а Голландец, на удивление себе же, скривился. — Повторю в четвёртый раз, за это столетие, Шелдон: «Я не заберу твою душу, взамен на смерть». Я не убийца. — море все сильнее волновалось, а изобретатель не сдержал смешка. — Эти идиоты пытаются вернуть тебя, ты знаешь? Даже меня приплели в это дело, как видишь. — Я догадывался об этом. Да только, — длинноволосый потер шею, как-то поникнув в лице, — После всего, что раскрылось, я не хочу возвращаться. Я не прочь провести остаток жизни в своем сознании. — брюнет вновь сел на песок, пытаясь скрыть явную нерешительность. Оба, кажется, понимали, что если Голландец и хотел бы вернуть его в прежнее состояние, то без воли Планктона не вышло бы ничего. Призрак уменьшился, заменив свой хвост на ноги, присев рядом. При жизни он не отказывал своим подчинённым в подобных моментах, ощущая некую ответственность за состояние моряков, что либо скучали по чему-то или кому. Одним своим видом, капитан говорил, что желал слышать объяснения, мол, он не всевидящий. — Они… он узнал, что я люблю… это так глупо, что об этом узнали Я… я боюсь. Боюсь разговора об этом с ним, что если он лишь посмеётся надо мной? Что, если он попытается самоутвердиться за счёт моих чувств к нему? Не говорю, что я такой весь неженка, но все же…— со стороны хмыкнули, а небо затянулось тучами, волны бушевали все сильнее. Как понимали оба, погода менялась в зависимости от чувств Планктона — своеобразные метафоры обретали тела. — Согласен, ты просто глупый и обиженный мальчишка. — пират почесал бороду, смотря в красное око, — Обижен несправедливостью во всем? Но знаешь, над твоими чувствами, Крабс не стал бы шутить, ведь он сам понимает, что это штука серьёзная. Так или иначе, ты должен согласиться пойти мне на встречу, Планктон. — прошло лишь одно мгновение, как вдруг все исчезло: и море, и тучи, и песок. Мужчины оказались в бескрайнем пространстве, где, казалось, не было ничего: ни пола, ни стен, ни потолка, но вместе с этим, все это, будто бы, чувствовалось каждым участком кожи. — На деле, мне все равно на эту ситуацию. Но то, какой интерес она пробудила, не может оставить меня в стороне. Я знаю, что ты хочешь чего-то, взамен на согласие. Ведёшь себя не хуже меня, малыш. — на лице заиграла привычная улыбка, а одноглазый лишь задумался. — Скажи, ты видишь, что именно Крабс чувствует по отношению… к этой моей «жертве». — как-то неуверенно произнес инженер, потирая шею. Он сам не узнавал себя и это, признать, напрягало его. Он готов был пройти через что угодно, но никак не через собственную любовную драму, от которой он бежит как двадцать пять лет. — Я могу пережить что угодно, но встревать в свою же «романтическую трагедию», я не хочу. Понимай как хочешь, приятель. Пират, ничего не сказав, поднял руки вверх, вновь шепча какое-то заклинание, озаряя безграничное и темное пространство зелёным светом, пропадая из разума Планктона, что так и остался на месте, зная, что призрак ещё вернётся. Голландец вновь очутился в реальности, где время все также было остановлено, поставив статую на землю. Умерший склонился к замершему красноволосому, ладонью проведя по широкой груди. В голове заиграл голос крохобора, а его чувства пронеслись по полу-прозрачному телу. «Страх» — «Он может не вернуться! Это моя вина! Я не хочу потерять его! Пожалуйста, не оставляй меня!» «Тоска» — «Я скучаю по его компании! Он единственный, кто понимал меня!» «Злость» — «Почему я ничего не сделал?!» «Волнение» — «Он ведь будет в порядке? Мы вытащим его! Скажите же мне, что да?!» Хоть он и был мертвым, призрак отчётливо ощущал, что чувстовал крупный душевную боль, которая тяжёлым комом, из всех чувств и ощущений, осела где-то в груди. Хотел было капитан отстраниться, как его рука ощутила ещё что-то — что-то более сильное и теплое. «Любовь и неуверенность» — «Он нужен мне. Я хочу прижать его к себе и никогда не отпускать. Но что, если любовь не такая? Я правда не безразличен ему?» Голландец наконец отстранился, с неким изумлением смотря на Крабса, что даже сейчас, был напуган. В голове умершего поселилась идея — желание вновь проверить скупердяя, как тогда, когда выбор встал между Бобом и несколькими монетами. Вновь лицо исказилось в широкой улыбке, а по куполу снова раздался громкий щелчок пальцев, что привело ход времени в норму — компания продолжила свои возгласы, даже и не подозревая, что их жизнь была остановлена вслед за временем, по воле Голландца. Последний молчал, не слушая восклики остальных приятелей, заострив внимание на молчавшем Юджине, что не сводит глаз с Джея. — Я могу помочь. Но что же я получу взамен? — гадко и как-то ядовито протянул он, положив подбородок на ладонь, наблюдая, как впали в ступор смертные. — Просто так в этом мире даже моря не бушуют. Мне нужна плата. — в один миг, пират оказался рядом с крабом, больно впиваясь ногтями в плечи усатого, улыбаясь. — Я вижу, что ваше путешествие к старику Гоберду, было не безуспешным. Понимаешь, к чему я, толстяк? — повисло молчание, что тут же разрушилось голосом Карен: «Неужели ничего более ты не хочешь?». Она, да и не только, понимала, что Крабс никогда и ни за что не отдаст свою наживу, что бы перед ним не встало. — Ну? — Может мы снова починим твой корабль, Мр.летучий Голландец? — с надеждой спросил блондин, обнимая Патрика за руку, будто обеспечивая себе дополнительную безопасность, — Мы можем все поменять и улучшить! Зачем тебе золото Мр.Крабса? — в ответ лишь посмеялись, а хватка стала сильнее. — Нет. Не играйте с моим терпением, предлагая мне различные взятки. Я дал вам выбор, от вас нужен лишь ответ: «Да» или же «Нет». Ну же, краб, отдашь полный сундук золота за спасение того, — пират перешёл на шепот, наклонившись к уху, на коем блестела серьга-якорь. — Кто всегда был рядом, во времена детской дружбы и вражды, что длится уж как двадцать пять лет? Того, кто безмолвно любит тебя, до последнего желая скрыть этот факт, дабы не усложнять тебе жизнь никчёмной информацией? — зеленоглазый будто и не слышал ничего, просто чувствуя, как с каждым звуком, что вылетел из уст призрака, в груди что-то начинало сжиматься, а боль начала лишь расти. Крабс сжал кулаки, оскалившись. — Признаюсь, я понятия не имею, за что тебя можно любить. Ты не красавец, мягок и дрябл физически, — палец призрака ткнул крохобора в живот, на что тот попытался стукнуть умершего, да не вышло. — Скуп и интересов у тебя нет, кроме как заработать больше. Не за что тебя любить, да только это маленькое ракообразное, кажется, так не считает. Ох, что-то я заболтался. Ответ, Юджин. Голландец вновь возвысился над людьми, увеличиваясь до немалых размеров, скрестив руки на груди. Он чувствовал, как мечется внутри себя моряк, как боролся со всем, чем только можно. Пирата это забавляло и интриговало. Какой же выбор сделает Юджин, когда ситуация идентична прошедшей? Разве что цена другая: вместо нескольких центов, была свобода Шелдона, а плата — не повар — а сундук самого Гоберда, о коем до сих пор поют песни в морях. Признать, призрак вновь размышлял пятьдесят на пятьдесят, хотя колебался, ведь краснобородый запросто отдал единственного повара, да какие-то жалкие монеты. Капитан не был из тех, кто твердо держался моральных ценностей, но само осознание того, что кто-то любил его, по-своему грело умершее сердце. Вновь повторив вопрос, призрак злобно оскалился, попросту устав ждать. Для него эта ситуация, повторюсь, была ничем. Он мог хоть сейчас же исчезнуть, да только интерес не позволял. Люди — ужасны, но именно этим же, они и прекрасны. Сколько противоречий в их жизни — они слово букашки, что дерутся за лакомый кусок. Наконец, моряк поднял взгляд на приведение, глубоко вздохнув, перед тем как громко произнести, не обращая внимания на остальных, что будто бы боялись услышать ответ. — Я согласен отдать этот сундук. Забирай, да только выполни свою ча- — мужчина не успел договорить, как вновь пират щёлкнул пальцами не сводя с Крабса удивленный и, в какой-то степени, изумлённый взгляд, снова останавливая ход времени. Коснувшись голову статуи, умерший вновь проник в сознание одноглазого, с ухмылкой наблюдая за стоящим длинноволосым, разрушая тишину разума: «Ты слышал, что он сказал, мальчик. Он готов отдать за тебя золото, хотя это противоречит его натуре. А ещё, он скучает и тоскует по тебе; я почувствовал даже любовь, что, почти что, под руку идёт с неуверенностью к самому себе.» Шелдон раскрыл рот, но тут же закрыв, попросту не зная, что сказать. Неужели будущие может кардинально отличаться от того, что они имели сейчас? Есть ли надежда на что-то большее, нежели дружба или вражда, что, если честно, давно не приносила ничего, кроме головной боли. Говорил брюнет за себя, а сам, то и дело отвечал на колкости Крабса, создавая все новые и новые машины, дабы создать вид недолгой борьбы. Порой, за чашкой кофе в час ночи, низкий усмехался, что тратил столько денег на запланированные провалы — глупец он, или же гений, Планктон не знал. Да и все равно было. Из ступора вывел голос того же призрака: «Теперь согласен снять заклятие Гоберда? Он силен, но не более, чем я. Да и эти идиоты не отстанут от меня, если я не верну тебя в твое тело». В ответ лишь кивнули, одноглазого окутало зелёное облако, а отовсюду доносился шепот капитана. Резко покинув разум брюнета, Голландец наблюдал за статуей, что в реальности тоже светилась зеленью, щёлкнул пальцами, вернув времени силу, мельком глядя, как в волнении и надежде застыли остальные. Секунда, и яркий свет заполнил купол, не позволяя разглядеть даже собственных ладоней — также быстро пропав, захватив с собой хохочущего Голландца и его корабль, а также несказанная пиратом фраза, о которой он нарочно умолчал.