Осеннее

с прошедшим ;))

Стервятник почти лежал растекшийся на одном из стульев Кофейника, вытянув ноги и надвинув на глаза пыльный цилиндр. Солнечные денёчки на всех действовали по-разному; Табаки становился вредным и брюзгливым, Чёрный как будто сильнее мрачнел, Стервятник же впадал в состояние лёгкой полудрёмы. Ну, а дремать лучше всего там, где тебя не выдернут из сна вопли училки или внезапный рёв Слона, или ещё что-нибудь неприятное. Кофейник для этого подходил идеально: радио бормотало в углу о напряжённой международной обстановке, из-за стойки, перебивая диктора, хриплый женский голос с винила сипел про любовь, позвякивали стаканы, натираемые Кроликом, Филин шуршал журналом, матово-чёрный Дилан мурлыкал на соседнем стуле. Стервятник мягко погружался в сладкую дрёму и также мягко иногда всплывал из неё к поверхности, чтобы тут же уйти на дно опять.       — Знаешь, что я тебе скажу, Птица, — на стул брякнулся Рыжий, согнав кота, — в следующий раз ты нас предупреждай. Мои нежные глаза до сих пор не могут забыть этого зрелища.       — Не только глаза, Рыжий, не только они, но ещё уши и нос, — Слепой присел к столу, тоже не проявляя уважение к послеобеденному сну Папы Птиц.       — Шли бы вы, мальчики, — миролюбиво пробормотал Стервятник, — и развлекали других своими загадками. На назойливых собеседников это не произвело никакого впечатления, они только удобнее расселись на стульях, Рыжий навалился грудью на стол и уже рисовал что-то пальцем из лужицы пролитого кофе.       — А как ты нашёл, Слепой? — спросил Рыжий, добавляя плевок к скудному художественному материалу.       — Я собирался дойти до болота и поковыряться там в прибрежных норах, но до меня донесся запах.       — Да, его ни с чем не спутаешь, — кивнул Рыжий и пропел. — Роял Блю-у — я тебя люблю-у. Стервятник сел прямо, поправил примятый цилиндр и сморщил нос, как будто упомянутый запах был отвратителен или чем-то неприятен, и даже одно упоминание о нём портило настроение.       — Королевский Синий, — Слепой улыбнулся главе Гнезда, дыхнув на того куревом и нечищенными зубами, — лакрица и травяная смесь номер шесть, если я не путаю. Стервятник зыркнул на Слепого, абсолютно впустую потратив лазерный луч испепеляющего взора, Бледный даже не поморщился.       — А я вот прилег на пригорочке, хотел поймать одного чертилу в дупле, — делился своими воспоминаниями Рыжий, — лежал тихо, почти не дышал, чтобы не вспугнуть. А тут мимо меня прочесала целая рота ошалевших стеблей, как будто кто-то им корни поджёг! Я тогда подумал: «Ничёси, куда это они так рванули?! Чё за кипиш?» Стервятник предупреждающе побарабанил ногтями по столу и снизошёл до чопорного «гхм».       — Я решил посмотреть, — как ни в чем не бывало продолжил Рыжий, закончив творить нечто среднее между одуванчиком и членом, — пошёл следом, и то, что я увидел, Слепой, это просто ни в какие рамки не вписывается! Да я теперь смотреть на человека спокойно не могу. Вот он идёт по коридору, а я так и вижу как здоровое пупырчатое стеблище...       — Погоди-погоди, не торопись, — остановил крысиного вожака Слепой, — я-то пошёл только на запах, потом слышу что-то чавкает и стонет.       — Чавкает! — хохотнул Рыжий. — Чмокало, хлюпало и капало, ох, Бледный, хорошо, что ты незрячий, поверь мне, — тебе просто повезло.       — Тебе тоже может так повезти, Рыжий, — скрипящим голосом прогундосил Папа Птиц, — внезапная слепота поражает иногда очень зрячих людей.       — Сначала я наткнулся на тряпку в кустах, — рассказывал Слепой, качаясь на стуле, — оказались штаны вполне себе такого приличного размера, не на худосочные жопцы кого-то из стай. Ну, думаю, возьму, потому что там впереди совсем уж дикие звуки послышались, мало ли перевязать кого надо будет?!       — А я-то иду, а мимо меня все эти бегунцы стебельчатые ломятся, всё куда-то вперёд набегают, волнуются, спешат, травинки несчастные, аж толкаются, прикиньте, и скрипят и соком липким подтекают. Я все ноги изгваздал в этих выделениях. И тут я вышел на поляну, а там луна… Стервятник так посмотрел на Лорда, который хотел подъехать к их столику, что тот, резко изменив маршрут, присоединился к удивленным Псам, играющим в нарды.       — Несу я эти штаны и слышу впереди шорох какой-то, прямо земля вибрирует и мычит кто-то, так жалостливо, у меня даже на душе нехорошо стало. Тревожно.       — Ой зря, — ухмыльнулся Рыжий и облизнулся, — чтобы мне так помычать когда-нибудь. А ты, Птица, конечно, тот ещё сыч, для друзей чудо-лиану зажилил, а для него, значит, не пожалел?!       — Я не знал, что так будет, — пробормотал Стервятник, — Я просто дал ему самокрутку, чтобы расслабиться, отрешиться от проблем….там много факторов должно совпасть: фаза луны, период метания икринок у лягушек, ретроградный Меркурий, пыльца акаций и вообще никогда не знаешь, что её привлечёт. Рыжий и Слепой дружно присвистнули, подразумевая, что отрешение от проблем прошло по высшему разряду.       — Зато мы теперь знаем, что её привлекает, — Слепой ухмылялся, демонстрируя выбитый зуб, — вернее кто.       — Дайте мне рассказать, — потребовал Рыжий, — мне нужно это выплеснуть из себя, а то я спать не могу! Стервятник придирчиво оглядел Кофейник: не греет ли кто свои любопытные уши, вслушиваясь в их разговор?       — Нельзя ли потише, — прошипел Папаша, заметив, как Москита и Зебру странно перекосило в их сторону.       — Слушайте, — Рыжий внял мольбам и понизил голос, — когда я добрел до поляны, эти пестики-тычинки уже валяли нашего Ральфа в полный рост, они его разве что в глаз не штырили, и только от того, что он зажмурился, а так всюду заглянули и даже в рот залезли, он поэтому и мычал. А потом, потом… ух… там сначала такой тоненький стебелёчек, вроде как разведчик пошёл...       — Как ты смог что-то там разглядеть, — прервал лесные откровения порозовевший Стервятник, — темно же было?!       — Так луна лупила, что твой фонарь, — возмущенно фыркнул Рыжий, — ты будешь слушать или нет? Этот первый усик сквозанул внутрь, Ральф и охнуть не успел, он всё с этим стеблем в прожилочках лизался.       — Уж прямо так и лизался, — несколько ревниво возразил Стервятник.       — Сосался — будет точнее, — со вздохом поправил Слепой.       — Во! Мы-то там были, а ты нет, — показал язык Рыжий, — так что захлопни клюв и слушай. Потом шнырьк ещё один потолще стебель и давай шуровать туда-сюда, а остальные так по нему и ползали, так его и терли всяко-разно и ложноножками своими наяривали, почёсывали да пошлёпывали. Кошмар просто! Ужас! А потом, — Рыжий снял запотевшие очки, обтер линзы об рукав футболки Слепого и нацепил обратно, — я не знаю откуда выползла та байда с пупырышками волосатыми, но я подумал: всё, кранты! Рыжий замолчал, прогоняя перед внутренним взором увиденное.       — Ну? — поторопил Стервятник, который всё повествование ёрзал по стулу, как будто ему в гузку гвоздь колол.       — Мне кажется, он это выдержал только потому, что уже в отключке был или они его придушили, потому что одна из этих ебучих лиан держала его за горло. Дальше не знаю, меня выкинуло обратно. От стресса, я тебе говорю, Стервятник, такое увидеть — врагу не пожелаешь. Ох, я ещё неделю от ваших фиалок шугался на уроках.       — Дальше они ещё долго по нему ползали, собирая всё-всё, что там выделилось в процессе, — с лягушачьей ухмылкой продолжил рассказ Слепой, — а потом дружно уползли в чащу, а я пошёл надевать эти штаны, чтобы наш воспитатель не оконфузился, придя в себя голым где-нибудь в учительской.       — В библиотеке, — буркнул Стервятник, алея чахоточным румянцем на впалых щеках.       — И должен сказать, натянуть пижамку на голого липкого мужика, который после твоих стеблей был, как гороховое пюре, это похлеще, чем уговорить Сфинкса на визит Габи.       — Я не знал, что так будет, — сказал Стервятник, всё ещё ёрзая по стулу, — кто мог знать, что его зацепит Лес? Слепой и Рыжий покивали, состроив сочувственные мины.       — Так вот у нас вопрос к тебе, Желтоглаз, мы долго думали, что могло так возбудить это чудесное растение? Траву твою и мы курили, в полнолуние по Лесу бегали, икру жабью тоже ели. И ничего, никогда и никому, только сказки, что она существует.       — Да, я это еще от старших слышал в Могильнике, но всегда думал, что они просто выделывались друг перед другом, — подтвердил Рыжий. — Возможно, дело в запахе, в этом Роял Блю, которым вечно благоухает Чёрный Ральф?       — И что? — недовольно переспросил Стервятник.       — И то, что неплохо бы было, тебе выкрасть нам этот флакончик, потому что мы все тоже хотим поскулить от наслаждения в этих зелёных пупырчатых сетях, — Рыжий вытянул ярко-красные губы в трубочку и издал пошлейшее мычание, изобразив телом волнообразные колебания.       — Воду я вам достану, — с острозубой улыбкой пообещал вожакам Стервятник, — но я считаю, что вы должны рассмотреть вариант того, что это нежнейшее и мудрейшее растение просто предпочитает мужчин постарше, а не всяких малолеток. Папа Птиц взмахнул цилиндром, изображая поклон, и уковылял на выход.       — Сволочь, — плюнул вслед Рыжий, — а мы ведь его пощадили и всего не рассказали.       — Скоро Ночь Сказок, — обнадежил Рыжего Слепой, — прекрасная ночь, когда всем и всё можно говорить.