Мои демоны - мои друзья

Дверь в аудиторию открывается, и преподаватель и Ева замирают в весьма неприличном положении. Ева видит лазурные глаза Антона и ей становится страшно. Они как будто уже не лазурные, а темно-синие. И не понятно, что он чувствует. Определенно гнев, но не только. Это... Обида? Разочарование? Печаль? Уж точно что-то из этого списка. - Ах ты ублюдок! С этими словами Антон быстро приближается к Евгению Алексеевичу и, отодрав девушку от него, ударяет его кулаком в лицо. Из-за шока Ева не разглядела, куда конкретно тому прилетело - то ли в глаз, то ли в нос, то ли в скулу. Впрочем, это и не столь важно, ибо, пока этот мелкий извращенец ползал по полу и собирал остатки сознания, Антон схватил Еву за руки и прижал к стене. - А я думал, ты не такая. За зачет переспать? Серьезно? - Ты там парня себе найти пытаешься? - Нет, с преподом за зачет переспать. Антон рычит и хватает мое запястье, больно сжимая: - Только попробуй хоть кого... - Расслабься, а. Для себя я крашусь, д л я с е б я. Ева вспоминает утренний диалог и сама вспыхивает. - Да это шутка была! Он сам начал ко мне приставать! Я не шлюха, которая спит с каждым вторым, у которого есть член! - Но со мной же ты спишь! - Да ты мне выбора не дал! Антон убрал от девушки руки, но она все еще была припечатана к стене. - Зачем ты оправдываешься? Зачем ты врешь? Мне все и так ясно! Ты такая же, как все! - Да ты больной! Что за проблемы у тебя с доверием?! Я хоть раз заставила тебя усомниться во мне? Ты относишься ко мне, как к ничтожеству, но я ни разу, слышишь, ни разу не сделала тебе ничего плохого! Я много чего могла бы сделать, но, как видишь, не сделала! Из одной только жалости к тебе. - Не надо меня жалеть. Ева продолжала, будто и не слышала его слов. - Не знаю, что у тебя там за фобия, но я не стала бы трахаться с ним или с кем-то еще, будучи с тобой. - Мы не вместе. Девушка вскинула руки, показывая, что она не спорит. - Да, тут ты прав. Но видишь ли, мне хватает достоинства, чтобы не спать со всеми подряд. - Ты все врешь. Ева усмехнулась. Вот это баран. - Да что с тобой не так? Тебе все лгут, все воруют и лицемерят! Очнись! Мир, конечно, не идеален, но он не враг тебе. Научись, наконец, верить людям, и все будет хорошо! - Я тогда стану им верить, когда они будут этого заслуживать. - А я, по твоему, не заслужила?! Лазурные глаза смотрели прямо в её карие, они прожигали душу, пожирали своей тьмой всё внутри. Ева не понимала, хочет ли он убить её или поцеловать. Они так простояли, наверное, минут 10. Тишину нарушил Евгений Алексеевич, поднявшийся наконец в тот момент на ноги. - Ты кто нахрен такой? Антон обернулся и тут же кинулся к нему. Схватив преподавателя за воротник рубашки, парень буквально подкинул того вверх, а затем опрокинул на пол, и, оседлав, начал бить. Кулаками. Со всей силы. Лупил ими и по лицу, и по телу. Отмерев, Ева подбежала к Антону и попыталась его оттащить, но тот лишь раздраженно отмахнулся. - Прекрати, ты же убьешь его! - И поделом ему! Что ты его защищать сразу кидаешься? - Тебя посадят! - Мне плевать! - А мне нет! Антон перестал колотить Евгения Алексеевича и, рывком встав с него, подошел почти вплотную к Еве. - Ты только и думаешь, что о себе. "Вот, его посадят, как я буду жить?". Да ты же просто падкая до денег сучка! Я тебе и не нужен вовсе! Разозлил. Правда, разозлил. Сильно. Ева не может ничего поделать с собой, рука самопроизвольно поднимается и замахивается, а щека Антона получает неслабую пощечину. Он с минуту стоит и осознает, что произошло, затем он облизывает губы и сдавленно шипит. - Такой ублюдок, как ты, никому не нужен, никогда не был и не будет. За эти слова уже прилетает Еве. В смысле, пощечина. Не сильная, но вполне ощутимая. А её раньше никогда не били мужчины, что бы она им не говорила. Девушка пулей вылетает из аудитории, быстро схватив свои вещи. Она плохо осознает, что делает, да и что происходит вокруг в принципе. Ева куда-то бежит, но не понимает, куда. Она бежит и бежит, а по щекам текут слезы. Их там много, что они капают на шею, на блузку. Даже волосы становятся немного мокрыми. Что я чувствую? Сложно сказать. Шок? Да. Обиду? Определенно. Злость? Еще бы. Но... Любовь? Любить и погибнуть - это сочетание вечно. Воля к любви означает готовность к смерти. Я полюбила страшного человека. Полюбила безответно. Готова ли я умереть? Умереть не страшно - страшно всю жизнь оставаться куском мяса, который живет в иллюзиях, и лишь в конце жизни обнаруживает, что не приобрел ничего, что не обратилось бы в прах. А есть ли будущее у нас с Антоном? Точнее, было бы? Если бы в этот момент в меня швырнули золотой рыбкой и сказали "Выбирай любые три желания", угадайте, что бы я загадала все три раза? Почему люди вообще терпят все это? Почему наплевать готовы на свою скромную реальность, впуская целый ряд проблем в виде одного лишь человека? Хочется вырвать себе сердце, царапать тонкую кожу ногтями, пробираясь к самому теплому чувству, чтобы разрушить его. Только это невозможно. Невозможно уничтожить то, что чувствуешь. Хотя это было бы так чертовски правильно. Я не желаю быть рабом своих переживаний. Я хочу ими насладиться, извлечь из них все, что можно. Хочу властвовать надо своими чувствами. Но я не могу... Я сильная... Но я устала... Ева очнулась на крыше того самого здания, с которого несколько недель назад смотрела закат. Она не помнила, как тут оказалась, не знала, где осталась её сумка. Лишь разряженный телефон в кармане легкой кожанки. Снова закат... Яркий, рыжий. Как пламя. Или мандаринки. Что-то теплое, уютное. Как хорошо... Мы потому и любим закат, что он бывает только один раз в день. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. После заката наступает ночь. После её спокойной жизни в Подмосковье пришла буря в Петербурге. Но у бури ведь тоже будет конец... Уехать? Ха, были бы деньги. А ей теперь и жить негде. В общаге нет мест, платить за съемную квартиру нечем, а к Антону она больше не вернётся. Ни за что... Так, в размышлениях о своём бренном существовании, Ева провела всю ночь. На крыше Питера. Замерзнув к чертям собачьим. Но девушка даже не задумываюсь о суициде. Она всегда считала этот поступок глупым. Это слабость. Бесспорно, шагнуть с крыши или шагнуть с табуретки с петлей на шее не так просто, но все равно это слабость. А она не слабая. Там, где бывает закат, вскоре наступает рассвет. Этот прекрасный рассвет Ева встретила на той же крыше. Затем спустилась вниз. Около семи утра. Вторник. Кажется, у Пиццы была прикольная песня с таким названием. ...обыкновенный вторник, самый незаметный день... Но только не для неё. Идёт значит девушка, никого не трогает. Мимо снуют редкие прохожие, машин почти не видно. Утро, хули. Ева заходит в какой-то двор, и начинает чувствовать тупую боль в затылке. Кто-то её ударил. Ловя темные круги перед глазами и оседая на землю, она не перестает поражаться гостеприимности культурной столицы.

***

Очухалась Ева в каком-то подвале(а может это просто неопрятный лофт, Петербург со своими высокими потолками окончательно меня запутал), сидящая на стуле со связанными руками. Кричать? А есть ли смысл? Снаружи никто не услышит, иначе было бы глупо со стороны похитителей не заклеивать пленнице рот. А так только привлечет криком этих уродов. Зачем она им вообще? Не богата, и взять-то нечего - разве что старый телефон или кожанку. Что ж, похищать человека ради куртки вполне в стиле Питера. Смутно припоминая уроки ОБЖ и фильмы про шпионов, Ева начинает прыгать на стуле. В итоге она его с грохотом ломает(спасибо, дяди-маньяки за то, что он деревянный) и с грацией тюленя валится на бетонный пол. Одно дело сделано! Вывернув руки перед собой, Ева мысленно благодарит природу за такую хорошую растяжку и развязывает зубами веревку. Все кажется слишком простым для такой ситуации. Покончив с веревкой, девушка наконец оглядывается. Сыро, серо и грязно. Но есть окна - значит, не подвал. Ева берет обломок стула и думает, какую лучше ногу сломать, прыгая из окна. Но, черт побери, нет. Там метров 30 лететь. Лучше пускай её насилуют, чем она убьется так. Еву начинает напрягать, а затем и вовсе пугать, что та спокойна. С каких пор её жизнь превратилась в такой ад, что то, что её сейчас похитили и держат в непонятном месте, напоминающим Санкт-Петербург из романов Достоевского, не приводит в ужас? Она же должна дрожать, биться в истерике от страха и безысходности, но она абсолютно спокойна. Видимо, чувства Ева оставила на той крыше в благодарность за закаты и рассвет. За все свои удовольствия надо платить. И она выбрала не лучшую цену. Ева вспоминает о семье... Мать, отец... Она скучает по ним. Но она так и ни разу не позвонила им. С тех пор, как приехала сюда. Месяц. Целый месяц... - О чем думаешь, красавица? Резкий голос разносится по лофту, отскакивая от стен и утонув в эхо. - О маме. - Ты всегда думаешь о маме в неподходящее время? Ева обернулась и увидела парня. Длинного такого, но в маске. Неужели он решил, что она его не узнает? - Ваня? Парень смешно зашипел, но маску сдернул. - До того, как я начну задавать вопросы. Ты правда заднеприводный? Он засмеялся. - Да. А как ты выбралась? - Это Антон тебя надоумил? Он думает, это заставит меня вернуться обратно? Недовольство на его лице сменилось непониманием. - В смысле вернуться? Опа, настала её очередь удивляться. - Это не его затея? - Н-Нет. Они оба застыли, тупо пялясь друг на друга. Первым подал голос парень. Говорил он тихо, с сожалением. - Что произошло? Приехали. Стокгольмский синдром наоборот. Ева выложила вкратце все, что произошло за этот месяц. Ваня слушал девушку с вниманием. Когда она закончила, он лишь глубоко вздохнул. - В общем, как-то так... - Прости, что так все произошло, просто... Прости, я не могу сказать. - Здесь есть кто-то еще? - Внизу. - Скажи тихо. Я не разболтаю. Ваня усмехнулся, но оглядел помещение и повернулся к Еве лицом, подойдя очень близко. - Антон еблан. Он разозлил не того человека. И этот человек решил отомстить. Я не до конца понимаю, что они там не поделили, знаю лишь, что это что-то очень важное. Тогда этот человек решил ударить по больному. - Вы убьете меня? - Конечно нет. Тем более, когда ясно видно, что ты не представляешь для него никакой ценности. - Может, он все-таки хоть немного привязался ко мне и... - Ева, он гнилой человек. Он не захочет тебя спасать. - Почему он такой? Ева не поняла по лицу собеседника, ждал ли он этот вопрос или наоборот он застал его врасплох. Но Ваня снова вздохнул. - Была, мм, девушка. Пока Антон учился в универе, он вечно бегал за ней. Она была падкая до денег, но он этого не видел - влюбился, называется. Она его использовала. И когда он узнал об этом, ему будто крышу снесло. Он превратился в ужасного человека, и мне жаль, что я не смог ничего изменить. Я мог бы ему помочь, но... Испугался... Я жалок, Ева, прости меня. - Я не злюсь, но... Почему ты? И почему я? - Когда я впервые увидел вас, я был почти уверен, что между вами что-то есть. Я видел в его глазах блеск. Возможно, мне просто показалось. Но когда пришли эти люди, я вспомнил тебя. Ничего ближе, чем ты, у него априори быть не может. Вот я и решил. А почему я? Ну... Когда пришли они, я понимал, что врать бесполезно, но и после этого они пошли бы к Денису и я не хотел, чтоб они его трогали и... - Денису? Денису Андреевичу? - Д-да. - А что такого с ним? Таак чтоо? - Ну, он как бы... Как бы... Мой парень? Ева уставилась на парня. - Что блять? Он пожал плечами. - Ну в общем да. Охуеть не выхуеть нахуй. - Как теперь жить дальше? - Да брось, ну бывает такое... - ОН ГЕЙ! - Да ладно, тебя это удивляет больше, чем то, что я тебя похитил? - Денис Андреевич Ларин - гей! - Ева, сосредоточься. - Ладно, ты прав, не о том пекусь. Что со мной будет дальше? - Не знаю, честно. Они собирались привести Антона и заставить его изменить свое решение или отдать деньги, стимулируя этот процесс угрозами в твой адрес. Но теперь... - Теперь ты не уйдешь так просто. Какой ужасный голос. Хриплый, прокуренный, но высокий. Ева и не знала, что такие бывают. Ваня сразу отскочил от девушки на метр, но появившийся вдруг мужчина не обратил на эту манипуляцию никакого внимания. Он медленно подходил к пленнице, шаг за шагом, непроизвольно внушая ей какой-то дикий ужас. - Никто из вас не уйдет так просто. Ева начала пятиться назад, прекрасно понимая, что это ей никак не поможет. - Ты ведь Евгения, да? Сердце пропустило удар. - Д-да. - Сколько тебе лет, Евгения? - Мне 17 и я сумасшедшая. Ваня непонимающе изогнул бровь, а Ева сама только осознала, что за дурь сказала. - Сколько же вам лет? - 17. Он сел прямо и посмотрел в окно. - Знаете, что про этот возраст говорил Рэй Брэдбери? - "Если спросят, сколько тебе лет, отвечай, что тебе 17 и что ты сумасшедшая". Слишком часто её стали посещать флэшбеки из прошлого. Она... Скучает по нему? Мужчина довольно хмыкнул, несмотря на её абсурдный ответ и продолжил. - Меня зовут Марк. Именно так всегда зовут главных злодеев. - Евгения, не хочешь чаю? Допустим... - Нет, спасибо. - Прошу, не отказывайся. Попробуй, он с жасмином. Больной маньяк какой-то. Ева тихонько кивает, и Марк, отвернувшись, уходит. О, она его вспомнила. Это с ним Антон едва не подрался тогда. И наверняка это он прислал то письмо с угрозами. Ева пошла вслед за Марком, обернувшись на испуганный взгляд Вани и пожав плечами. Тот лишь поджал губы, но остался стоять там. Они спустились вниз - всё-таки это лофт. Внизу было примерно такое же помещение, только потолки были ниже. Там стоял старый шкаф, железный стол, на котором стоял чай. Еще стояло несколько каких-то людей, у которых было оружие. Нифига конечно она в передрягу попала. Они молча её оглянули и продолжили переговариваться. Марк же, подойдя к столу, начал разливать чай по чашкам. - Сахар? - Нет. - Может, молоко? - Нет. Он протянул девушке кружку. Ева недоверчиво покосилась на нее, но взяла. Он долго смотрел на девушку, а та не решалась сделать хоть один глоток. - В чем дело, Евгения? - Меня учили не пить то, что приготовлено не мной. - Разумно. И все же не бойся и пей. Поверь, если б мы хотели тебя убить, мы бы уже это сделали. И то верно. Ева делает глоток и невольно задерживает дыхание. А что, вкусно. В целом не чувствуя дискомфорта, она продолжает пить, немного расслабившись. Марк в это время на неё пристально смотрит, не сказав пока что ни слова. Когда чай заканчивается, Ева ставит кружку на стол и выжидающе смотрю на мужчину. - Что дальше? Он ухмыльнулся. - Расскажи об Антоне. - А что ты хочешь о нем знать? - Как мы быстро перешли на ты. - Ну а чего тянуть. - И тем не менее. Расскажи. - Что? - Всё. Всё, что знаешь. - Я о нем почти ничего не знаю. - Ты жила с ним месяц и ничего о нем не знаешь? - Он неразговорчив, знаете ли. - И все же? - Ну, он терпеть не может музыку. - Это мне не нужно. - А тебе ничего не нужно, из того, что я знаю. Он не захочет вернуть меня. Ему абсолютно наплевать на меня. - С чего ты взяла? - С того. Он ни разу не проявил внимание или заботу ко мне. Он вообще не обращал на меня внимания, если это не касалось секса. Я для него очередная шлюха-содержанка. - Почему же ты осталась с ним? На глазах начали проступать слезы. Снова её глаза опухнут и станут как пельмешки. Спасибо, Питер, за атмосферу. - Я не могла... Он... Он обещал, что если я уйду, меня исключат из университета, у него же повсюду связи. Я не смогу найти квартиру, работу. - Но тебе нравилось проводить с ним время? Зачем он это делает? Антон... Его смех... Его взгляд... Порывистые поцелуи... Может, Ева все-таки ошиблась, и он хоть что-то чувствует? Нет. Ничего. Никогда. Он использовал тебя. Он не любит. Никого. Ты всего лишь шлюха. ...у нас была не любовь, это было насилие, твои чувства холоднее, чем погода в России... Ты настолько глупа и слаба, что повелась на все его обещания. Ты полностью потеряла свое достоинство, когда впервые села к нему в машину. Ты разрешила ему собой пользоваться. Так с чего бы я заслужила его любви? - Ева? Ева?! Передо ней стоял Ваня и активно жестикулировал, пытаясь вывести Еву из раздумий. Когда он спустился? Сколько она вообще так стоит? Ева подняла на него взгляд. Он, увидев её слезы, обнял, крепко прижимая к себе. Почему все геи - такие хорошие мужики? Девушка проплакала еще минут 10 на его плече, потом еще столько же приходила в себя и успокаивалась. Они поднялись обратно на второй этаж. Марк сидел там, на непонятно откуда взявшемся диване. Ева с Ваней сели рядом. Марк что-то спросил про то, что девушка молчит, но Ваня сказал, что не стоит её сейчас трогать. Теперь это определенно её лучший друг, даже несмотря на то, что он украл Еву. Он все равно отнесся к ней лучше, чем кто-либо еще в этом городе(если не считать Дениса, конечно). Дожили. Два самых близких человека для Евы - пара геев. Вслух усмехнувшись своему нелепому положению, Ева встала и подошла к окну. В этот момент у кого-то из людей с оружием зазвонил телефон. Этот человек протянул его Марку, а тот посмотрел сначала на девушку, затем на телефон. Хмыкнув, он поднял трубку и подошел ко ней. - Да, Антон... Почему он говорит с ним? - Да, она со мной. Это они там о ней? - Скажи что-нибудь в трубочку своему папочке. - Он мне не папочка. Ева взяла телефон и судорожно прижала его к уху. - Антон? На том конце рвано выдохнули. - Ева, все в порядке? Девушка сначала немного воодушевилась, на вспомнив всё, что у них происходило, поникла и смахнула новую слезу. - Тебя это разве волнует? - Больше чем ты думаешь. - Ну. Я жива. - Это прекрасно. Они что-то сделали с тобой? - Чаем напоили. - Я серьезно, Ева, я... - Я тоже. Вкусный кстати. С жасмином. - Господи, прости. Я сейчас приеду. - Ты же понимаешь, что это ловушка? - Мне плевать. Скоро буду. Он положил трубку. Ева протянула телефон Марку, пока тот злорадно хихикал. - Ну вот и все, деточка. Что. Блять. Происходит. С твоей. Жизнью?