Пока никто не знает

Сынмин не знал, когда точно это началось. Когда чувство хождения по грани кольнуло его под рёбра впервые. Так, словно под дых ударили со всей силы, поставив на колени. Так, словно это тот самый последний шаг в пустоту с обрыва, когда вдох ощущается самым свободным. И самым запретным. «Чанбин-хён, пожалуйста…» — Чанбини, что с твоими руками снова? Опять подрался? — спросила мама за завтраком, вытащив Сынмина из раздумий, когда он доедал свой рис. — Ну и какой пример ты хочешь подавать младшим? — Мам, только не говори, что ты думаешь, будто я внезапно начну брать с него пример в первом классе старшей школы, — сдержанно произнёс Сынмин, искоса поглядывая то на тёмную макушку Чанбина, которую он так и не поднял за последнюю минуту от тарелки, то на его сбитые костяшки пальцев. — Спасибо за завтрак, я наелся, — со словно вымученным вздохом отставил тарелку Чанбин и, отодвинув стул и поклонившись маме — своей мачехе, — отправился наверх собираться в школу. — Чанбини, пожалуйста, не дерись хотя бы в школе, чтобы не волновать отца вызовами к директору! — крикнула она ему вслед и принялась убирать за ним тарелки. — Мам, это бесполезно, просто отстань от него. — Ну как «отстань»? Он же всё-таки теперь и мой сын, — взъерошив волосы на его макушке, мама поцеловала его в затылок, поторопив с завтраком, но тут же со второго этажа спустился Чанбин, накинув рюкзак одной лямкой на плечо. — Если не хочешь идти пешком до школы, пошевеливай булками, — бросил он и, поправив мятую — мама бы сказала «как из одного места» — форменную рубашку с галстуком, влез в жёлтые потасканные кеды и скрылся за дверью, громко формально попрощавшись с матерью. Сынмин оглянулся на неё и, пожав плечами, пошёл за сумкой в комнату. Несмотря на прохладные отношения со сводным братом, идти в школу пешком за три километра от дома не светило счастьем в эту солнечную пятницу. Сынмин специально немного пожурил Чанбина собственной медлительностью, выглянув в окно и убедившись, что тот всё ещё подпирает поясницей отцовский велосипед, пиная от нечего делать мелкий гравий под ногами у калитки их частного дома. Он бы всё равно не уехал один — Сынмин уже проверял. Закинул в сумку общую папку на кольцах и, заглянув в комнату к брату, снял с дверной ручки забытую им бейсболку и неспеша спустился вниз. В отличие от чанбиновых кед, его белоснежные кроссовки стояли на обувной полке, готовые и намазанные кремом ещё с вечера, да и рубашка на нём сидела идеально, без единого залома. Мама вынесла ему два контейнера с сэндвичами на обед для него и Чанбина, и, получив дежурный поцелуй, Сынмин вышел из дома, не забыв взять с вешалки оба пиджака — свой и Чанбина. — Не мог побыстрее? — так же уже привычно для любого утра спросил Чанбин, залезая на велосипед. — Если бы ты не забывал свои вещи, хён, я бы спустился на десять секунд раньше, — водрузив на его лохматую макушку бейсболку козырьком назад, Сынмин сел боком сзади и, перекинув через предплечье оба пиджака и поставив сумку на решётку между ними, вцепился в рубашку Чанбина скользкими от пота пальцами. Сынмин знал, что сейчас будет. Уже выучил за пару недель их совместных поездок в школу. Чанбин с едва уловимым раздражением отцепил его руки от рубашки и заставил обхватить себя полностью за пояс. После чего они наконец поехали. Они ездили молча. Особо потому, что и сказать-то друг другу было нечего — ведь они были братьями чуть меньше года, а ходили в одну школу и того неполные две недели с начала учебного года. К тому же, в общем доме они жили лишь с зимних каникул, когда Сынмин наконец получил аттестат об окончании средней школы. До этого пришлось побороться за то, чтобы не переводиться в среднюю школу в их районе, а остаться там же — к тому же до окончания оставалось всего лишь полгода. Пришлось буквально умолять маму Хёнджина позволить ему жить у них пять дней в неделю, приезжая домой лишь на выходные за сменной одеждой и провести время с новыми членами семьи. С отчимом Сынмин держал дистанцию до сих пор, но предельно вежливую и дружелюбную — в конце концов, его мама не обязана была всю жизнь провести в одиночестве после развода с его непутёвым папашей-алкоголиком, когда Сынмину было всего десять. Он прекрасно видел, как ей тяжело растить его в одиночку — бабушку с дедушкой и родителей Хёнджина он тогда видел куда чаще, чем свою собственную маму. С Чанбином же они в принципе контактировали лишь по просьбе родителей — позвать к столу или что-то типа того. Сынмин не был против старшего брата — наоборот всегда мечтал об этом, но разница в их возрасте была около года, а Чанбин был слишком замкнутым и безынициативным к новым знакомствам. Он и к маме Сынмина привык далеко не сразу — лишь после того, как отец купил ему ноутбук в обмен на то, что Чанбин перестанет принимать новую семью в штыки, как он пытался поначалу. К чести Чанбина, тот своё слово сдержал и, хоть и не выражал исключительного дружелюбия, но и враждебность с пассивной агрессией тоже перестал проявлять. — Слезай, — прервал его размышления Чанбин, остановившись у круглосутки за углом от школы. Сынмин часто заморгал, пытаясь понять, что происходит, но Чанбин настойчиво встал на тротуар, поставив велосипед на подножку. — Дойдёшь ногами, — пояснил он, забрав из рук один пиджак, и, убрав подножку, когда Сынмин слез и забрал сумку, скрылся за углом, оставляя Сынмина смотреть ему вслед. — И что это было? — не понял Сынмин, сжимая в руках грубую серую ткань пиджака. На первый урок он не опоздал, но неприятный осадок всё же остался. Чанбин не хотел, чтобы их видели вместе? Он стеснялся Сынмина? Или у него просто были срочные дела? Но тогда зачем высаживать Сынмина за углом, если можно было довезти до школы? — Ким Сынмин? — вырвало его снова из размышлений обращение учителя. — Какой ответ во втором примере? Пришлось уткнуться в учебник, в который он до этого смотрел, но ничего не видел, и вникнуть в пример. Привлёк его внимание сидящий спереди парень, сделавший вид, что разминает затёкшее плечо, и приклеивший себе же на него стикер с ответом. — Ноль целых, сорок пять сотых, — со вздохом вслух прочитал Сынмин, снимая кокетливый стикер в виде солнышка с улыбкой с пиджака парня. — Правильно, но сосредоточьтесь на уроке. Первый урок, я понимаю, но вам всем сдавать экзамены. — Сынмин! — окликнули его в коридоре довольно низким голосом, а после тут же хлопнули по плечу, догнав. — Я Феликс, кстати. Староста класса, если что. Ли Ёнбок который. Но мне не нравится — зови меня Феликсом, — улыбнулся он. — Я слышал, ты из другого района, в средней школе ты ведь не в нашей параллели учился? Сынмин кивнул, продолжая идти в класс биологии, придерживая учебники перед собой. — Ты не думай, что я подумал, будто ты тупой. Я видел твои вступительные баллы по алгебре — они впечатляют, — оправдался он за утреннюю подсказку, ярко улыбнувшись. Как то самое солнышко-стикер. — Я и не думал, — пожал плечами Сынмин. — Садись со мной на биологии — всё равно надо будет разбиваться на пары для опытов. Сложно было назвать опытами рассматривание клеток растительного и животного происхождения под микроскопом, но Сынмин и не надеялся на препарирование мышей и жаб, как в американских фильмах. В конце концов, обучение в Корее — штука максимально скучная и однообразная, заточенная под зубрёжку. Понимания мало кто требовал. — Ученик Со, — раздалось в тишине класса рядом с Сынмином, пока они с Феликсом описывали растительные клетки алоэ. — Ученик Со… — повторилось громче, но снова никто не отреагировал. — Ученик Со! — прозвучало тише, но Сынмина постучали по плечу, отвлекая от микроскопа. Сынмин растерянно посмотрел на учителя, и тот кивнул на бейдж с именем на пиджаке. «Со Чанбин». — Простите, это не мой пиджак, — чувствуя, как густо его заливает краской от смущения, пока все ученики оборачиваются исключительно на него в полной тишине класса. — Ким Сынмин, меня зовут Ким Сынмин, — отведя полу пиджака, показал он нашивку на рубашке уже с его именем. — Ничего страшного. После физкультуры и не такое бывает, — усмехнулся седовласый учитель и наклонился, чтобы слегка изменить положение штатива микроскопа. — Так будет удобнее смотреть, — пояснил он. — А то вы потом ещё шею свернёте, а я виноват буду… — Со Чанбин? — специально присмотревшись к бейджу, спросил Феликс, выходя из класса следом за Сынмином. Конечно же, сейчас все начнут об этом судачить, как будто были варианты. Никакой ведь физкультуры у них не было. — Это тот самый крутой мачо с секции тхэквондо? Класс «2б», верно? — Не знаю, про какого мачо ты говоришь, но этому непутёвому придурку лучше бы следить за вещами, которые он берёт в школу из дома, — сквозь зубы произнёс Сынмин и прибавил шагу, отрываясь от Феликса и намереваясь вызволить свой пиджак из плена и вернуть его владельцу. — У них сейчас физкультура, — крикнул ему в спину Феликс, и Сынмин круто развернулся на ходу, понимая, что ему в другую сторону. Перед спортивными залами Сынмин замялся, не зная, куда идти конкретно. В общий зал или в зал тхэквондо? Решил постоять в коридоре, но количество проходивших мимо учеников напрягало. Все пялились на одиноко стоящего у окна Сынмина, проходя мимо. Кто-то обсуждал в открытую, кто-то хихикал и шептался за спиной. Парни и девушки. Сынмин даже подумал, что упустил Чанбина, который мог убежать сразу после пары, но тот неспешно вышел из общего зала в числе последних, обращая внимание на пуговицы на рубашке больше, чем на всё вокруг. — Снимай, — в два шага сократив расстояние между ними, сказал Сынмин, чем наконец заставил Чанбина посмотреть на себя. — Чего? — выгнул он брови в изумлении и только сейчас обратил внимание на пиджак в руке Сынмина. — А… — Ты забрал не свой, — пояснил Сынмин, глядя на часы. От перемены оставалось всего пару минут. А ещё бежать обратно на корейский. — Живее, хён, ну-у-у. — Видимо, учитывая, что заметил ты это только после второго урока, весь твой класс знает, кто твой хён… — пробурчал без энтузиазма Чанбин, снимая и отдавая пиджак. — А ты, я смотрю, очень хотел скрыть, что я твой брат. Можешь не подвозить меня больше до школы — сам справлюсь, — выплюнул от обиды Сынмин, впечатывая в руки Чанбину его пиджак и разворачиваясь, чтобы уйти. К чёрту. Хочет из себя крутого строить — пускай. Это проблемы не Сынмина. — Хочешь сэндвичи? Моя мама сделала, — доставая из сумки два контейнера, спросил Сынмин. — А ты не будешь? — удивился Феликс. — Это хёна, но мы поругались, и он точно уже не будет — и так никогда не забирает у меня ланч... Приходится есть самому двойную порцию, чтобы не обижать маму, — объяснил Сынмин. — Погоди, вы с Чанбином-хёном, получается, учились в разных школах? Его-то я помню, а тебя вот нет... — откусывая яблоко, нахмурился Феликс, снова вспоминая про разговор утром. — Да, я учился в другом районе. Давай есть? А то потом опоздаем на занятия. — У меня тхэквондо, мне можно не спешить. — А у меня бейсбол. Если я опоздаю на первую тренировку в этом учебном году, мне открутят голову, так что я точно спешу, а ты — как знаешь. В отличие от тхэквондо, занятия бейсболом проходили не в школе, а на стадионе через пару кварталов, откуда он собирался сразу домой. — Садись, — встретил его после тренировки Чанбин, стоящий возле выхода со стадиона и по обыкновению подпирающий велосипед. На улице уже стемнело, и время подбиралось к девяти, поэтому лучшим решением всё же было бы принять предложение Чанбина, и дома они были бы оба минут через двадцать. Но утренние инциденты не давали Сынмину отпустить ситуацию. Он всё равно злился и не понимал, как так можно, а потому... — Обойдусь как-нибудь, — бросил Сынмин через плечо, спустившись с лестницы и обойдя Чанбина стороной. Тот не ожидал такого поворота, потому нагнал Сынмина только у ворот, ведя велосипед за руль. — Ну прекрати... Да, хён та ещё сволочь, можешь обижаться сколько влезет, пожалуйста. Только дома, давай? Я не хочу, чтобы... — Чтобы родители спросили, какого чёрта ты приехал один? Так не переживай, мне не впервой оставаться виноватым — что-нибудь придумаю, — огрызнулся Сынмин. — Проваливай, я сказал. Выход был узким, так что Сынмину удалось снова ненадолго оторваться, но Чанбин нагнал его на велосипеде и преградил путь. — Это не из-за родителей, — не унимался Чанбин. — Слушай, валил бы ты, — с прищуром выпалил Сынмин. Ситуация начинала раздражать. Ну неужели так трудно просто оставить его в покое? — А то увидит ещё кто-нибудь нас вместе. — Давай ты дома мне все претензии выскажешь, м? — предложил Чанбин, хватая его за рукав пиджака. — Пожалуйста... Сынмин вздохнул, показывая всем своим видом, что он не в восторге от этой затеи, но сел, снова по привычке вцепляясь в ткань пиджака на боках Чанбина. Тот впервые не стал передвигать его руки и тронулся с места. — С понедельника сам катайся на своём велике, — предупредил Сынмин, надеясь, что его услышат. Они ехали молча. Как и всегда. Но впервые между ними ощущалась высокая стена отчуждения, которую выстроил Сынмин за день. О каком налаживании отношений могла идти речь, когда от Сынмина так явно отгораживались? Забрав свою сумку, Сынмин без приветствий кинулся на второй этаж, позабыв даже почистить кроссовки. — Я не голоден, — лишь крикнул он, чтобы его не беспокоили до завтрашнего утра, и хлопнул дверью, скрывшись в своей комнате. Все надежды на дружную новую семью разрушились за один день. Ничего не поделать. Нужно просто пережить пару лет и дождаться, когда Чанбин поступит в университет. Потом они будут видеться пару раз в год на праздники, и Сынмин как-нибудь перетерпит.