С момента ее сомнений перед церковью прошло три года.
Иногда девушке кажется, что эта цифра магическим образом преследует ее, ведь как иначе объяснить, что сейчас она в очередной раз вспоминает, что однажды едва не перечеркнула свою жизнь, поддавшись непонятному порыву?
Шум волн огромного океана отвлекает ее от размышлений о грустном прошлом, возвращая в реальное время. Агата сидит, накинув на обнаженные плечи полотенце, прячась от жаркого летнего солнца. Она прячет ступни в песок, наслаждаясь, и глубоко вздыхает, ощущая приятную свежесть.
– О чем задумалась?
Бывшая Харрис жмурится, ласково переводя взгляд в сторону. Он лежит рядом, прикрывая глаза от яркого света, но чуть улыбается, догадываясь, что девушка смотрит на него.
– Что чуть не допустила страшную ошибку, – она перекидывает волосы на левое плечо и наклоняется вбок, оставляя нежный поцелуй на его щеке.
– Эй, хватит, – мужчина хмурится и явно хочет продолжить спорить, но Агата прижимает палец к его губам.
– Да, но я не могу перестать безумно радоваться тому, что моя жизнь так сложилась, – сейчас она так счастлива, что хочет рассказать об этом каждому.
И он понимает ее лучше всех остальных, ведь в следующую секунду резко тянет за руку еще ближе к себе и в самые губы шепчет:
– Еще бы.
***
Иногда все происходит совсем не так, как мы того ожидаем. Вот и Агата, вошедшая в церковь, с трудом передвигала ноги, чтобы подойти к Джеймсу, который рассказывал нескольким девушкам, куда лучше положить цветы. Увидев невесту, мужчина коротко кивнул им, и быстрым шагом направился к англичанке, протягивая руки.
А она, оказавшись в его объятиях, внезапно расплакалась.
***
Александр не любил пятницы. Идущие перед выходными, они заряжали людей позитивом и прекрасным настроением в преддверии долгожданного отдыха. Абсолютно всех, кроме него, ведь мужчина возвращался в часто пустующий дом и отчаянно пытался занять себя хоть чем-нибудь, стараясь отвлечься.
С этого утра шатен их и вовсе ненавидел.
Когда часы пробили одиннадцать, Алекс медленно выдохнул, поднимаясь из-за стола, за которым работал с пяти утра. В Лондоне было десять, а значит, с минуты на минуту самый близкий человек окончательно перестанет быть…
его.
Если бы мужчине кто-нибудь сказал лет пять назад, что упустить девушку может быть больнее потери зрения, Нильсен бы не поверил. Но, как говорится, – не зарекайся.
В коридоре раздались тихие, но уверенные шаги. Александр насторожился, чуть прислушиваясь.
– Мама часто так ходила, – он грустно улыбнулся, поворачиваясь в сторону дверей, – думал, ты нескоро появишься после вчерашнего утра.
Уверенный, что это Рэйчел, он потянулся за телефоном, который с грохотом уронил на пол, услышав ответ:
– Почему же?
Голос Агаты был таким едва уловимым, что в первую секунду Нильсен подумал, что ему показалось. Но сейчас, слыша ее вблизи и чувствуя, как девушка неровно дышала, швед понимал, что не ошибся.
Она.
Его каттен.
– Как…, – мужчина глубоко вздохнул, пока Харрис осторожно подняла пострадавший телефон и шагнула к нему, положив гаджет на стол, – ты тут?
– Самолетом, Алекс, поездов до Швеции пока нет, – в ее голосе, помимо усмешки, звучали другие эмоции, такие, что его пальцы сжались сами собой, впиваясь в ладони.
Сумасшествие.
А англичанка уже оказалась совсем близко, позволив ему ощутить приятный цветочный аромат ее духов.
– У тебя же свадьба, Харрис, – голос шатена охрип, спускаясь до едва слышного шепота.
Агата же, легко подняв голову, коснулась своим носом его, чтобы выдохнуть в явно сжатые от напряжения губы:
– Жених не тот, Нильсен.
И девушка, молясь, чтобы не оттолкнул, чуть придвинулась, наконец-то целуя его. Совсем легко, невесомо, словно боясь спугнуть наваждение и ощущая от прикосновения легкую дрожь.
– Я не смогла, Александр, – она прижалась к его плечу лбом, – увидела его и поняла, что вот-вот испорчу ему жизнь, – как отказавшись, так и согласившись.
Немой вопрос, возникший в тишине огромного особняка, заставил ее вновь поднять голову.
– Потому что сердце всегда было на небольшом острове в Швеции, знаешь о таком месте?
– Агата…
И снова поцелуй, только уже напористее, даже грубее, стремясь наглядно показать, что она чувствовала. Ее пальцы зарывались в его темные, немного отросшие волосы, не давая отстраниться.
Можно подумать, он захотел бы.
– Агата, я же буду для тебя почти обузой…, – в его голосе – едва сдерживаемое отчаяние, но Харрис лишь легонько коснулась щеки мужчины, прежде чем снова поцеловать.
И на этот раз Нильсен ответил, до боли прижимая ее к груди.
– Дурак, мы что-нибудь придумаем, – она легко обхватила родное лицо ладонями, притягивая к себе и вставая на носочки, чтобы коснуться губами вмиг закрывшихся глаз, – а если нет – я не боюсь.
– Но я даже видеть тебя не могу…
Ответом было быстрое биение ее сердца, отражающее его собственное.
И два слова, подарившие Александру ранее утерянный смысл существования.
– Так чувствуй.
