Вычеркивая прошлое

Агата не помнила, как быстро прошла ночь перед вылетом. Одновременно казалось, что она лежала, свернувшись клубочком, целую вечность. Под утро в голове уже не было мыслей – Харрис просто ощущала дикую слабость. А еще англичанка прижимала к груди мягкую игрушку, чувствуя себя как никогда глупо и потерянно. Едва начало светать, девушка бесшумно спустилась вниз. Вчера они договорились с Сэмом – он должен был отвезти ее в аэропорт, но Агата оставила ему записку о том, что хочет вернуться домой одна. Харрис грызла совесть, но она осознавала, что друг прекрасно поймет ее порыв побыть в одиночестве, в отличие от той же Рэйчел. Которая внезапно появилась в коридоре, полностью собранная, когда девушка начала обуваться. – Сбегаешь, не прощаясь? – Линд возвысилась над ней грозной скалой, заставив Агату мысленно дать себе же подзатыльник, – ну и что ты за подруга? – Прости, я…, – англичанка подняла голову, встречаясь взглядом с обиженной блондинкой, и вдруг поняла, что неправду шведка точно запомнит, – тут все так давит, что мне хотелось уехать одной. Она замялась, после чего тихо продолжила, боясь разбудить еще кого-нибудь: – И я не представляю, как смогу попрощаться с кем-то из вас. Рэй несколько секунд молча смотрела на нее, потом покачала головой и протянула руку. Харрис оперлась на ее ладонь, вставая, и спросила: – Проводишь?

***

Они почти не говорили по пути – блондинка была сосредоточена на дороге, а англичанка бездумно смотрела в окно, иногда отсчитывая время до возвращения в свою страну – почему сейчас слово «дом» не приходило на ум. Ночью ей пришли оповещения – Элиза щебетала о том, как будет проходить церемония, что ей безумно нравится церковь и как здорово наконец-то увидеться спустя столько времени. Последнее сообщение от Джеймса было вчера – в Англии еще совсем ранее утро, но Агата все равно написала, что уже едет, после чего устало начала отвечать сестре. Рэйчел иногда поглядывала на подругу, но предпочитала молчать, сверля глазами знакомую дорогу до аэропорта. Когда до пункта назначения оставалось совсем чуть-чуть, она все же сдалась: – Прости. Харрис, уже закинувшая телефон в сумку и вновь вернувшаяся к разглядыванию достопримечательностей за окном, нахмурилась, недоуменно переведя на нее взгляд. – За что, Рэйч? – англичанка протянула руку, коснувшись запястья подруги, – ты правильно поступила, рассказав мне об Оливии. – Да, но…, – блондинка вцепилась в руль, будто тот придавал ей силы, а Агата вновь почувствовала себя не в своей тарелке, – все равно. Путешественница пожала плечами, чувствуя, как к ноющей из-за недосыпа голове добавляется куда более сильная боль, растекающаяся по венам с каждым ударом сердца. – Ты не могла предвидеть мое появление, я и сама не знала, что приеду. Все хорошо, не переживай. Линд сморщилась, ощущая, как внутри поднимается недоверие к ровному голосу подруги. – Ты прямо Александр, делающий вид, что в порядке… Рэй оборвала себя, но пальцы Агаты уже сжались на сумке, побелев. Харрис вновь подумала о том, что добираться самой было бы действительно легче, потому что ей хватило детального разбора своей души и эмоций сегодняшней ночью. И дело не в том, что она не доверилась бы шведке, просто… Просто. Девушка так и не смогла выкинуть из головы слова Нильсена. Пыталась поставить себя на его место и пришла к выводу, что поступила бы также, как он, лишь в одном случае. Но если она права, тогда почему шатен ничего ей не сказал? Ответ пришел, когда машина Линд затормозила на парковке одного из аэропортов столицы Швеции. Рэйчел отстегнула ремень, открыла дверь, но тут же затормозила, увидев, что подруга даже не шевельнулась, гипнотизируя панель приборов. – Ты идешь? – вопрос получился каким-то до одури странным, учитывая ситуацию. Агата моргнула, следом едва заметно кивнула, подхватывая сумку. Улица встретила ее целой гаммой звуков, которые она едва ли слышала, полностью погрузившись в свои мысли. Шведка, вперед подруги двинувшаяся в сторону входа, затормозила, поняв, что англичанка не идет следом. – Агата? Девушка подняла на нее зеленые глаза, которые блестели настолько ярко, что Линд вдруг захотелось заплакать. – Рэй, у него кто-нибудь был после меня? Блондинка уже ставшим привычным нервным движением поправила волосы, после чего тихо ответила: – Он не из тех, кто распространяется о личной жизни. Но…, – она вздохнула как-то обреченно перед тем, чтобы окончательно сдаться, – я не видела Алекса с кем-то. Если жизнь человека можно представить как книгу, то эту главу Агата бы назвала переломным моментом. Девушка отвернулась, обхватив себя руками, чуть вздрагивая из-за прохладного скандинавского ветра. Она понимала, что подруга услышала ее всхлип, но не могла остановиться, – по щекам предательски потекли слезы, пока стрелки часов беспощадно отсчитывали время до вылета в Англию. Линд порывисто шагнула к ней, но тут же замерла, понимая, что не облегчит ситуацию. – Ты ведь знаешь, почему он так поступил, – в голосе Рэй слышна какая-то тихая уверенность одновременно с грустью, – Нильсен порой – эгоистичный придурок, но не в этом случае, – она чуть замялась, после чего призналась, – и никогда с тобой им не был. Харрис не ответила сразу, трясущимися руками вытирая мокрое лицо. – И вы с Сэмом… – Знали, – Линд уже почти плакала, чувствуя себя также отвратительно, как тогда, в палате, когда бледный Александр попросил ее об одолжении, – и оба были не совсем согласны, но… Она замолчала, пытаясь привести в норму сбивающееся дыхание, пока Агата замершей статуей украшала почти пустую парковку. – Но он убедил. И вот, через три года, когда я почти решила позвонить тебе, случилась трагедия, и спустя совсем немного времени ты сама набрала, – блондинка закончила свой рассказ, нервно кусая губы, – прости, дорогая, но мы не смогли иначе. Харрис как-то странно повела плечами, распрямляя их, после чего медленно повернулась, поудобнее перехватывая сумку. На ее лице застыло странное, даже нейтральное выражение. Лишь покрасневшие глаза и нос выражали внутреннее состояние, угрожая ураганом разрушить мнимое спокойствие. Англичанка ничего не ответила Рэй, молча направившись ко входу в аэропорт и наконец-то оставляя позади прошлое. Или настоящее?

***

Громкий хлопок входной двери оповестил его о возвращении подруги. Пальцы, до этого бездумно скользящие по стеклянному стакану с холодным виски, замерли, после чего продолжили свое путешествие. По ощущениям шатена, было почти семь, а значит, самолет, уносящий англичанку домой, уже покинул Стокгольм. Этот факт вызывал в мужчине противоречивые чувства. С одной стороны, Алекс испытывал облегчение, ведь ее наконец-то не было рядом. С другой… Ее, черт возьми, не было рядом. – Я ненавижу тебя, Нильсен, – громкий голос Рэйчел бил по больной голове, подобно люстре, когда-то упавшей на него сверху, – ненавижу! – Сомневаюсь, – глухо ответил он, медленно поднося стакан к губам и надеясь не пролить свое драгоценное лекарство. Позади послышались шаги, после чего – грохот от разбившегося стекла. Александр поморщился, ощущая, как часть алкоголя заливает рубашку и брюки, а Линд, явно пуская молнии из глаз, уже нависает над ним, скрестив руки на груди. – Довольна? – Нет, – рявкнула блондинка, явно едва сдерживающаяся от того, чтобы влепить ему пощечину, – оно того стоит, Алекс?! – Стоимость бутылки – тысяч восемь долларов, так что… Она зарычала – один в один рассерженная кошка. Схватив его за плечи, сжав кожу почти до боли, Рэй даже попыталась встряхнуть мужчину, но он упрямо вжался в кресло. – Вот так всегда! – она практически кричала, – почему ты упрямишься там, где все очевидно?! – Например, что она выходит замуж часов через двадцать восемь? Открывшая рот, чтобы разразиться очередной гневной тирадой про его эгоизм (или идиотизм?), подруга будто задохнулась воздухом, после чего медленно разжала пальцы. Александр передернул плечами, поправляя одежду. – То-то же, – он отвернулся от блондинки, направляя невидящий взгляд в сторону окна.

***

– Нильсен, ты с ума сошел?! – ее возглас, кажется, слышит вся больница, но Алекс не обращает внимания, лишь раздраженно отворачивается, – а ее ты спросить не хочешь? – О чем, Рэй? Не желает ли она провести свою жизнь, которая только начала становиться лучше, с инвалидом? – Ты не инвалид, ты… – Врач прямо сказал, что шансов нет, – он говорит будничным тоном, рассказывая будто и не о себе, заставляя подругу чувствовать себя еще хуже, – ты была здесь в тот момент, Рэй. – И что? Даже если, я говорю «если», придурок, не выйдет, неужели ты думаешь, что она от тебя отвернется? – она все еще повышает голос, но сейчас Нильсен явно слышит в нем испуг, который схож с тем, что испытывал сам швед, открыв глаза и увидев сплошную темноту. Мужчина переплетает пальцы, безуспешно напрягая глаза, чтобы увидеть хоть что-то, после чего обреченно откидывает голову на подушку. – В том-то и дело, Рэйчел. Мисс Харрис так не поступит, она ведь слишком правильная, – он произносит это с легкой усмешкой, а Линд чувствует, как у нее сжимается сердце. Потому что в его голосе так много отчаянной нежности. – И? – она практически хрипит, понимая, к чему клонит лучший друг, но все равно до конца не верит. – А ты обрекла бы на подобное человека, которого любишь?

***

Подруга ушла в свою комнату, оставив бесполезные попытки его вразумить. Нильсен чувствовал, как его клонит в сон от усталости, но упрямо не хотел подниматься наверх. Ему казалось, что особняк за последние несколько недель опустел дважды. А еще – что его собственное сердце, на мгновение очнувшееся при Агате, снова не желало биться.

***

Лондон, как и следовало ожидать, встретил ее типичной английской погодой. Разглядывая темные облака через окно везущего ее такси, Агата рассеянно думала про то, что синоптики каким-то чудом прогнозируют на завтра солнце. «Чудесная церемония получится!» – писала ей Элиза, говоря о том, что они выбрали для бракосочетания чудесный момент. Вспоминая то сообщение, почти уже бывшая Харрис закрыла глаза на несколько минут, глубоко вздыхая. Господи, сейчас в ее голове была абсолютная пустота. В душе, в принципе, тоже. Пожилой таксист, вежливо улыбаясь, оповестил, что они уже на месте. Чуть наклонившись, она увидела церковь. В которой с утра был Джеймс, занятый украшением. В которой Элиза с нетерпением ждала сестру. В которой уже завтра исполнится то, чего англичанка так сильно хотела, – менее чем через двадцать часов ее жизнь изменится. Рука скользнула в сумку, сжимая мягкую игрушку в виде рыжего котенка, так сильно похожего на нее саму. Агата выходит?