Лисий танец

Лань Чжаню не часто удавалось побыть с матерью наедине, а когда такое случалось, она говорила совсем тихо и старалась научить тому, что мог осудить Лань Цижэнь, узнай он про эти уроки. Совсем ребёнком Лань Чжань не замечал противоречий между правилами и историями матери, но, становясь старше, находил их всё больше. Вот только не у кого было уже узнать, отчего такое происходит. Опасаясь признаваться дяде, что мать говорила о запретных вещах, Лань Чжань всё больше замыкался в себе, пока однажды Сичэнь не пришёл к нему в цзинши. «В последнее время ты отдалился даже от меня, — сказал он с тревогой. — Что не так, Ванцзи?» Брат был таким же, как он. Кому, как не ему, было понять терзания юного лиса?.. Но Лань Чжань медлил, рассматривая вышитые на ткани облака. «Я всегда буду на твоей стороне», — пообещал Сичэнь с такой тревогой в голосе, что Лань Чжань невольно вздохнул. Брат, похоже, заподозрил, что он совершил страшный проступок. «Я размышлял над словами матери, — решился он. — Не задумывался ли ты, что они противоречат тому, о чём говорят правила?» Сичэнь помедлил. Разница меж ними то казалась совсем несущественной, то напоминала о себе. Сейчас Лань Чжань оставался только учеником, а Сичэнь уже получил признание как заклинатель и встал по правую руку дяди, помогая ему в делах управления кланом. «Правила были созданы для людей, Ванцзи, — наконец сказал он. — И каждый раз, когда я напоминаю себе об этом, задаюсь вопросом — я больше лис или больше человек? От каких правил мне следует отступить, исходя из своей природы? Знаю, что дядя осудил бы меня за подобные мысли. Но ты идёшь тем же путём. Быть может, я слишком молод и чего-то не понимаю, Ванцзи, но иногда мы должны оставаться лисами, а в другой раз — заклинателями, чей клан славится строгими принципами. Иначе в этом мире нам не выжить». Лань Чжаню нужно было осмыслить это. Слова брата тревожили его. Был он в тот момент человеком или лисом?.. *** Богиня ударила кулаком, целясь прямо в Вэй Ина, но тот с лёгкостью ускользнул от неё. Лань Чжань вздохнул в волнении, вжавшись спиной в холодный камень, и тут тыльную сторону его руки пронзило болью. Он с удивлением взглянул на чистую кожу. Боль оставалась на месте, но раны никакой не было! Осознание заставило Лань Чжаня вздрогнуть всем телом. Хвосты развернулись за спиной, во рту возник солоноватый привкус, и он прошептал про себя: «Когда сердце лисы открыто другому, оно чувствует чужую боль как свою». Значит… его сердце открылось Вэй Ину?.. — Нет, Лань Чжань, нас с тобой будет достаточно! — донёсся до него звонкий и словно радостный голос, отрывая от несвоевременных размышлений и возвращая в реальность, где нельзя было медлить. — Что ты задумал? — Лань Чжань не смог скрыть дрожи в голосе. — Кинь печать, самую сильную, на какую способен, когда я скажу, — выкрикнул Вэй Ин в ответ. Лань Чжань не совсем понимал, что происходит, и ещё меньше разбирался в том, что чувствует, но искать ответы сейчас было некогда. Он сложил пальцы, заготавливая знак, решив довериться Вэй Ину, положиться на его чутьё и смекалку. Танцующая богиня осматривалась, медленно вертела головой, пытаясь понять, где они скрываются от её гнева. Обезображенное каменное лицо внушало отвращение. — Лань Чжань! — раздалось так громко, что под сводами храма прокатилось эхо, и Лань Чжань тут же бросил в ожившую статую печать. Одновременно с ней в каменную грудь ударила и вторая — алая, будто выписанная кровью. Оба знака сплелись между собой и, превратившись в сеть, заставили танцующую богиню вновь стать лишь причудливой статуей. — Теперь не помешает окружить её подходящим защитным кругом, — появился с ним рядом Вэй Ин. — Смотри-ка, Лань Чжань! Позади остались символы!.. Лань Чжань почти не слушал — у него звон раздавался в ушах, потому что он увидел, как у Вэй Ина с пальцев щедро капает кровь! — Вэй Ин… Ты… ранен? — спросил он, приближаясь. — А? Это пустяки, царапина, — Вэй Ин показал ему ладонь, насмешливо улыбаясь, но Лань Чжань поймал её и тут же направил к ране собственную энергию. Вэй Ин возмутился:— Что ты делаешь? — Ты… обратился к Инь, — Лань Чжань коротко взглянул на него, но понял, что Вэй Ин не станет пояснять это, или оправдываться, или отрицать. — И теперь твоё Золотое ядро лишено баланса. Рана не затянется так просто. — Неважно, — Вэй Ин сглотнул и на миг отвернулся. — Лань Чжань, правда… — Откуда ты знаешь, как использовать Инь? — решил отвлечься от смятения чувств Лань Чжань. Он не хотел ни задеть, ни осудить, но не знал, получилось ли выразить это в голосе, которым он всё никак не мог овладеть до конца. — Я… потом расскажу тебе, ладно? — Вэй Ин кивнул на статую с подчёркнуто серьёзным видом. — Нужно нарисовать знак и закрыть этот храм, чтобы никому больше не пришло в голову призвать её. Она, видимо, не брезговала ни душами людей, ни лютыми мертвецами, ни мелкими духами, раз все они ринулись прочь отсюда. — Да… — Лань Чжаню пришлось отпустить его пальцы, он отступил. — Ты прав. Пришлось потрудиться, чтобы запечатать статую как следует, а потом и закрыть вход в храм. Но что бы он ни делал, Лань Чжань не переставал думать о том, как ощущается рана Вэй Ина. А если он сам будет ранен, Вэй Ин так же узнает об этом? Понимает ли Усянь, что это значит? Или на самом деле мог бы рассказать ему куда больше, чем когда-то поведала мать?.. Сердце билось неровно, так что когда Вэй Ин завёл разговор, сосредоточиться оказалось непросто. Но чем больше они рассуждали, тем больнее было в груди. Тревога разрасталась там, едва ли не подчиняя Лань Чжаня целиком себе! Кто-то хотел зла Вэй Ину, Лань Чжань был абсолютно уверен в этом. — Лучше держаться настороже. Кого бы ни хотел уничтожить тот, кто пробудил эту статую, он не стесняется в выборе средств, — сказал он, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не схватить Вэй Ина, не прижать к себе со словами, что будет теперь неотступной тенью, чтобы… защитить, сберечь, закрыть собой от неизвестной опасности. Наверняка тот примет это за вздор! — Верно, — устало прикрыл глаза Вэй Ин. — Хорошо, что ты был рядом. У Лань Чжаня пересохло в горле, он едва сумел произнести в ответ: — Я хотел бы… и впредь быть рядом, — он не смел поднять глаз, да и шёпот вышел таким тихим, точно прошелестела трава. Вэй Ин же… ничего не ответил, и боль в сердце на миг стала совсем нестерпимой. Настала пора возвращаться в Таньчжоу. Слишком уставшие, они больше почти не говорили. Вэй Ин ничем не давал понять, что руку его нестерпимо саднит, но Лань Чжань чувствовал это и терзался, что ничем не может помочь, не имеет права даже подать знак, что понимает страдания Вэй Ина. Погружаясь в сомнения, не зная, о чём нужно говорить, а о чём не стоит, Лань Чжань даже замедлил шаг. Вэй Ин же принял это за усталость и тоже пошёл медленнее. Наконец они миновали необжитые места и двинулись по спящим ещё улицам. Утро было слишком ранним, мало кого прельщала прогулка в этот час. Они приблизились к гостиничному двору, где Лань Чжань должен был встретиться с Сичэнем. Дорога как раз вела их мимо ограды, окружавшей внутренний дворик, когда Вэй Ин сделал предупреждающий знак и замер. Им в лицо дул нежный ветер, и Лань Чжань, заметив, как чутко трепещут ноздри Вэй Ина, тоже вдохнул его по-лисьи. Сладковатый запах мешался с очень знакомым. Там, впереди, был его брат, но не один — а с Мэн Яо. Вэй Ин настороженно извлёк талисман, тут же поймав Лань Чжаня за руку. Они медленно подкрались к ограде и услышали приглушённый голос: — Так ты прибыл не один, эр-гэ?.. — Меня сопровождает брат, — отвечал Лань Сичэнь. — Думал, он останется в Облачных глубинах, — голос Мэн Яо звучал текуче и переливчато. — Он заинтересовался тем, что происходит на горе Дафань, — пояснил Сичэнь. — Разве там не только лишь мелкая нечисть? — Мэн Яо усмехнулся. — Клан Вэнь не проявил интереса, а ведь это их земли, клан Не тоже не стал вмешиваться. Отчего же это потребовалось твоему брату?.. — Таков он, А-Яо, — отозвался Сичэнь. — Его волнует людское благополучие. — Так он отправился на Дафань, пока мы вели с тобой ночную беседу?.. — на мгновение Лань Чжаню показалось, что в голосе Мэн Яо возникло странное напряжение. — Возможно, — Сичэнь, похоже, тоже подметил что-то. — Тебя взволновало это?.. — М… Вовсе нет. Пойдём внутрь, эр-гэ, ветер поднялся и стало холодно, разве нет?.. Возможно, подслушивать было неправильно. Совершенно точно это нарушало заветы клана, но Лань Чжань не доверял Мэн Яо и не мог не признать, что в этот момент должен быть больше лисом, чем праведным заклинателем. Вэй Ин же, похоже, не терзался подобными муками. Лицо его было внимательным и настороженным. Когда же говорившие удалились, Лань Чжань снова оглянулся на Вэй Ина, а тот отпрянул от ограды и в один прыжок оказался за буйно разросшимся кустарником на другой стороне дороги. — Сдаётся мне, что Мэн Яо прекрасно понимал — в одиночку на Дафань ты мог не выжить, — сказал он, едва Лань Чжань присоединился к нему. Талисман в его пальцах рассыпался прахом. — Но значит, он знал, что там скрывается. — Вэй Ин, — Лань Чжань опустил голову, собственные чувства отступили в сторону, обнажая ещё одну причину для тревоги. — Как мне объяснить брату… как рассказать о… — он замялся. — Не хочу разбить ему сердце. — Тебе известно имя того, кто разобьёт ему сердце, Лань Чжань, — возразил Вэй Ин холодно. — Боюсь только, что Мэн Яо слишком хитёр, и мы не поймаем его за хвост так просто. — Чего он хочет? — Лань Чжань бросил короткий взгляд в сторону гостиничного двора, крышу которого щедро украсил узор света и тени — едва вставшее солнце просвечивало сквозь крону росшего рядом громадного дерева гинкго. — Если бы мы могли узнать это… — на миг лицо Вэй Ина омрачилось, но он, похоже, тут же взял себя в руки. — Может, Не Хуайсан проболтается нам о чём-то?.. — Постой, Вэй Ин, — Лань Чжань удержал его за запястье. — Ты не думаешь, что они могут быть заодно? — Заодно? — Вэй Ин недоумевающе посмотрел на него. — С чего бы им быть заодно? Не-сюн не склонен к подобным интригам, он… — Он вчера вовсе не был так пьян, как казался, — выдал свои наблюдения Лань Чжань. — Не хочу клеветать на твоего друга, но, Вэй Ин, именно он подтолкнул нас уйти на Дафань. Что, если таков был план? — План… — повторил Вэй Ин. — Не могу поверить, что Не-сюн может… — он покачал головой. — Мы… всегда ладили, — он шумно выдохнул. — Лань Чжань, я… — и отвернулся. — Что случилось? — Лань Чжань не на шутку разволновался. — Что-то произошло в Пристани Лотоса? — Лань Чжань, — голос Вэй Ина был полон тоски, — а ты… тоже можешь так просто отвернуться от меня?.. Налетел порыв ветра, взметнул небрежно завязанные в высокий хвост волосы Вэй Ина, окунув Лань Чжаня в волну пряного запаха. И не успел он подобрать ответ, не успел вспомнить нужные слова, как где-то внутри родилась уверенность, разрослась, горячей волной пробежала по всему телу. — Не отвернусь, — озвучил её Лань Чжань. — Даже если узнаешь, что я… — Вэй Ин посмотрел на него через плечо. — Что же… Лань Чжань, я, наверное, совершил ошибку. Во взгляде его было столько сожаления, что он потемнел. Лань Чжань не заметил, как вдруг шагнул вперёд, не осознал, как и почему обнял Вэй Ина, разворачивая лицом к себе. Он почти не сознавал, что делает. — Даже если это так, — сказал он, и слова шли от сердца. — Я не покину тебя, слышишь? — Ох, Лань Чжань, — вздрогнул в его руках Вэй Ин. — Как же случилось, что мы отчего-то встретились с тобой?.. Прости меня, я виноват, не сберёг твоей… вашей тайны. Я… признался Цзян Чэну, что вы… — он не договорил, попытавшись вырваться и отступить. — Цзян Чэн тебе как брат, — спокойно ответил на это Лань Чжань, хоть сердце сжалось. Он не дал Вэй Ину уйти. — Я… понимаю. — Это было зря, — горячо покачал головой Вэй Ин. — Это было зря, я не должен был… Лань Чжань, я навлёк на нас беду. На солнце набежало облако, и весь мир померк. Лань Чжань смотрел Вэй Ину в лицо, и в душе его не рождалось ни гнева, ни обиды. — Если и навлёк, — произнёс он тихо, — то нам вдвоём разбираться с ней. Я не отвернусь от тебя, слышишь? И это звучало как клятва. — И я не отвернусь от тебя, — отозвался на это Вэй Ин. — Никогда.