Лисий танец

Одолеваемый смущающими желаниями, Лань Чжань тщетно пытался сосредоточиться на истории Мэн Яо. Мысли его то и дело устремлялись в прошлое, в попытке найти ответ совсем на другой вопрос. Мать его, к сожалению, умерла слишком рано, чтобы они успели заговорить о том, что может происходить между двумя любящими людьми в спальне, но всё же несколько раз она вскользь касалась подобной темы. «Ты отдашь кому-то свою ленту, Ванцзи, и это будет означать, что ты готов отпустить себя с этим человеком, кем бы он ни был. Ты поймёшь, сердце подскажет, — и она чуть улыбалась и мягко гладила его по волосам. — Но сам ты — лис, и сила твоя превосходит силу человека. Отпуская себя, помни, что тот, кого ты выбрал, может оказаться хрупким». Хрупким… Вэй Ин не выглядел хрупким и не был человеком, но Лань Чжань не мог забыть ни то, как он почти обессилел, использовав энергию инь, ни то, что совсем недавно стараниями Мэн Яо он чуть не лишился души. И теперь, когда желания так будоражили его, он боялся, что, отпустив себя, причинит вред тому, кого любит всем сердцем. Он не знал как, он не понимал почему, но этот страх заставлял его быть сдержанней, скованней, холоднее, чем ему хотелось. А ещё мать однажды сказала очень странную, как ему показалось тогда, вещь: «Когда-нибудь, Ванцзи, ты захочешь постигнуть того, кто станет для тебя и луной, и солнцем. В этот миг отрекись от правил». Он много размышлял об этом в детстве, но ему трудно было представить, что кто-то заставит позабыть правила. Он взрослел, и понимание становилось глубже, а правила перестали казаться во всём безупречными. Теперь же он в полной мере сознавал, что ради Вэй Ина, ставшего и луной, и солнцем, он готов отречься от клана полностью. И это тоже немного пугало. *** Вэй Ин выбирал недолго. Всё ещё раздосадованный и, похоже, крайне разозлившийся и на главу клана Цзинь, и на владельца цветочного дома, пусть и мёртвого, он вошёл в ближайший гостиничный двор, кивнул хозяйке невпопад, и вот им уже показали комнаты на втором этаже. Уточнив, не нужна ли бочка для омовения или ужин, хозяйка удалилась, оставив их одних, а Вэй Ин выудил из складок ханьфу ещё один кувшинчик вина, в один глоток опустошил его и рассеянно поставил на столик. — Путь меча, мир заклинателей… — вздохнул он. — Разве мы не привыкли думать, что это означает благородство, Лань Чжань?.. — Лань Чжань хотел бы обнять его, прижать к себе, успокоить. Но молчал, не зная, не оттолкнёт ли его Вэй Ин, сочтя такое проявление чувств неуместным. — Посмотри на этих благородных заклинателей, которых ждут томящиеся в неволе девушки-цветы… Взгляни на тех, кто готов загнать лису, уничтожить её, но не гнушается… — он резко замолчал, отступил к постели. — Может, Мэн Яо выбрал неверный путь, но цель его… Она мне понятна. — Вэй Ин, — позвал Лань Чжань, желая отвлечь его наконец. — Мэн Яо… — но что ему было сказать? Он замолчал, а Вэй Ин печально посмотрел на него, затем подхватил колокольчик со стола и позвонил. — Когда мне пришлось бежать и скрываться, — словно случайно вырвалось у него, — я тоже никак не мог успокоиться и грезил местью. И на это у Лань Чжаня тоже не было ответа. Очень скоро к ним заглянул слуга, и Вэй Ин попросил вина да покрепче. Лань Чжань не стал с ним спорить, напротив, внутри него вдруг загорелся интерес. Он не пробовал вина раньше, ведь оно запрещалось правилами. Сичэнь, чаще бывавший на Советах кланов, говорил ему, что ему случается выпить вина, чтоб не обижать присутствующих, но прежде чем сделать хоть глоток, он убирает из напитка весь хмель усилием Золотого ядра. Этому Лань Чжань даже пытался научиться, но так и не знал, преуспел ли. Теперь же он вдруг понял, что хочет узнать — каково это, что значит хмель, как он будет ощущаться внутри. Дядя наверняка сказал бы, что он поддался влиянию недостойного человека, но Лань Чжань отдал Вэй Ину собственную ленту, признал его половиной своей души, и теперь слова дяди не казались ему справедливыми, все его предостережения не ощущались верными. Всё, что касалось Вэй Ина, теперь значило для него слишком многое. — Выпьешь со мной, Лань Чжань? — внезапно предложил Вэй Ин и тут же спохватился: — Я помню о правилах, но мы не в Облачных глубинах, к тому же лис должен знать вкус вина, должен уметь противостоять ему, обязан понимать свои границы. Хоть раз-то ты должен попробовать… — он глубоко вдохнул, собираясь продолжать уговоры. — Выпью, — уронил, разволновавшись, Лань Чжань, улучив момент, и Вэй Ин удивлённо замолк. Все терзавшие его мысли как будто разом отступили, лицо озарила мягкая улыбка, он даже шагнул вперёд. — Выпьешь? — повторил он. — Ради меня? — Вместе с тобой, — то ли уточнил, то ли поправил Лань Чжань, а сердце забилось быстрее. Тут снова вошёл слуга и поставил на столик кувшины. — Лучшее в нашей гостинице, — похвастал он, поклонился и вышел. Вэй Ин подхватил один и наполнил две нефритовых чашки, одну тут же протянув Лань Чжаню. — Забудем на время о людях, что творят безумства и несправедливость, — сказал он. — Пусть вино оставит только то, что следует помнить. Лань Чжань молча принял чашку. Аромат вина немного напоминал о запахе самого Вэй Ина, и оттого даже голова закружилась на мгновение. Снова внутри встрепенулись желания, которых, если опираться на правила Гусу Лань, он не должен был знать. «Отрекись от правил», — посоветовал голос матери. Лань Чжань поймал взгляд Вэй Ина и, более не колеблясь, сделал осторожный глоток. Вино показалось горячим, пряной терпкостью обняло язык, пронизало горло, скатилось вниз, как будто коснувшись даже сердца. Лань Чжань прикрыл глаза, чтобы прочувствовать его сильнее. Жар распускался, словно цветок, и все тревоги внезапно отступили, а желания точно стали ярче и сильнее. — Лань Чжань? — услышал он голос Вэй Ина, но не открыл глаз. — Неужели Лани не пьют только потому, что сразу засыпают? От одного всего лишь глотка! Лань Чжань? — интонации перемешивались, то выдавая искреннее волнение, то мягкую усмешку, Лань Чжань купался в отзвуках голоса Вэй Ина, как в тёплой воде. Но когда Вэй Ин положил ладонь ему на плечо, перехватил его за запястье. Он хотел было произнести имя, но язык не послушался. Удивлённый, Лань Чжань открыл глаза и увидел, что Вэй Ин стоит очень близко, что он рассматривает его лицо, точно выискивает там следы опьянения. «Разве я пьян? — хмыкнул Лань Чжань. — Совсем даже не пьян». Вэй Ин чуть улыбнулся, и его манящие губы показались Лань Чжаню такими сладкими, что он немедленно поцеловал их. Что было тому виной — хмель, жажда наконец-то отпустить себя, как говорила мать, желания, с которыми он не собирался бороться, но Лань Чжань почувствовал, как прежде свернувшийся у сердца жар охватывает его целиком. Он заключил Вэй Ина в объятия, скользнул ладонями по его спине, ниже к талии, затем коснулся ягодиц. Вэй Ин простонал ему в губы, попытался смущённо отстраниться, и Лань Чжань не позволил, только прижал его крепче. Они отступили к постели, и Лань Чжань развернулся, уронил на подушки Вэй Ина и навис над ним сверху, рассматривая пристально, любуясь, позволяя желаниям показать ему, что делать дальше. — Лань Чжань, — выдохнул Вэй Ин, и в его голосе не было ни вопроса, ни предостережения, только что-то, похожее на зов или на согласие. — Вэй Ин, — справился он наконец с голосом, попытавшись вложить в звучание имени всю свою любовь. Недолго они смотрели друг на друга, и вдруг Лань Чжаню показалось, что вина было слишком уж мало, что нужно ещё, чтобы можно было забыть о любом прошлом, каким бы оно у них ни было. Он отступил к столу, наполнил две чаши заново, подал одну Вэй Ину и опустошил свою. После этого охвативший тело жар стал нестерпимым. Лань Чжань, не размышляя, сбросил с плеч верхнее ханьфу, помедлил и оставил на полу и нижнее, шагнув к постели лишь в рубашке и штанах. Наблюдая за ним, Вэй Ин улыбался, скулы его раскраснелись, в глазах было такое выражение, от которого Лань Чжаню хотелось зацеловать его до вскриков. Целовать его… узнать его целиком! Лань Чжань не понимал своих порывов, но поддался им, почти отстранённо наблюдая за тем, как ладони развязывают чужой пояс, как стаскивают тёмную ткань с плеч… Едва он увидел острые ключицы, как не удержался и покрыл их поцелуями, провёл языком, даже прикусил кожу. — Лань Чжань… — позвал его Вэй Ин. Он не сопротивлялся, слишком ошеломлённый, он позволял ему творить с собой всё, что только приходило Лань Чжаню в голову! И на миг Лань Чжань представил, что было бы, если бы запястья Вэй Ина были связаны налобной лентой. …Время превратилось в золотистую воду, Лань Чжань перестал замечать его. Погружаясь в собственные ощущения, он забыл сознавать, что делает, и немного пришёл в себя, лишь когда оказалось, что Вэй Ин под ним полностью обнажён. Ладонь Лань Чжаня как раз сомкнулась на его члене. — Ох, Лань Чжань, — тихо прошептал Вэй Ин, и Лань Чжань увидел, что он чуть дрожит, тяжело дышит, что у него мурашки на бёдрах, что его глаза стали нестерпимо тёмными из-за расширившихся зрачков. Это он сделал с ним! И это вовсе не всё, что он хотел сделать. Вэй Ин, рассматривавший его из-под ресниц, опираясь на локти, словно только и ждал момента, когда Лань Чжань замрёт, очарованный его красотой. Рывком он вдруг подмял его под себя, освободил от штанов, поцеловал в живот, прямо туда, где билось жаркое и сильное Золотое ядро. — Мой Лань Чжань, — вырвалось у него, когда он расположился на бёдрах, и Лань Чжань с удовлетворением рассмотрел алые цветки-следы собственных поцелуев на его коже. — Мой Вэй Ин, — отозвался он в тон и потёрся полностью налившимся членом о чужой живот. Наслаждение пронзило как молния, и, похоже, Вэй Ин ощутил то же самое. Они одновременно подались друг к другу, одновременно принялись целоваться, одновременно коснулись членов друг друга. Сплелись в клубок, соприкасаясь так плотно, так тесно, как только было возможно. Кожа к коже, губы к губам… Лань Чжань мог осознать только одно — они только на первой возможной ступени единства, но пока он не знал, как подняться дальше. Однако и этого сейчас было достаточно, и так было по-настоящему хорошо. И в какой-то миг наслаждение стало таким сильным, что выплеснулось вовне белёсым семенем, в котором они оба тут же испачкали пальцы. Успокаиваясь, Вэй Ин прильнул к нему ещё сильнее, выдохнул, опаляя жаром мочку уха: — Неужели это из-за вина, Лань Чжань? — Это — из-за тебя, — возразил Лань Чжань, обнимая его сильнее. В тот миг ничто другое не имело значения. *** Они задремали, когда — Лань Чжань не заметил, но пробудился он в сердце ночи. Вэй Ин по-прежнему лежал на нём совершенно обнажённый. Он крепко спал, устроив голову у Лань Чжаня на груди, и было непохоже, что это он разбудил его. Что-то было не так. Что-то заставило встревожиться и проснуться, и это нечто, похоже, находилось за пределами комнат. — Вэй Ин, — позвал Лань Чжань. — М? — откликнулся тот сонно. — Что такое?.. — Ночь казалась такой спокойной, но тревога в душе Лань Чжаня только нарастала, и всё же он не знал, как ответить на вопрос Вэй Ина. — Ты что-то чувствуешь?.. — угадал тот. — Мгм, — согласился Лань Чжань. Вэй Ин тут же сел на постели, нашёл взглядом собственные рубашку и штаны и принялся быстро одеваться. Лань Чжань последовал его примеру, разумно рассудив, что если им грозит опасность, одетым встречать её удобнее. К тому моменту, как они оба уже завязывали пояса верхних ханьфу, Лань Чжань был настолько взволнован, что сам не заметил, как обострились все его чувства. Он больше не сдерживал ни лисье обоняние, ни лисий слух, а потому ясно услышал за дверью неуверенный голос хозяйки. — Они остановились здесь, господин. Но стоит ли будить заклинателей среди ночи?.. Они заказывали вино, значит, вероятно, глубоко спят. Вэй Ин посмотрел на кувшины на столе. Лань Чжань проследил его взгляд и чуть нахмурился. В этот же самый миг раздался осторожный стук в дверь. Вэй Ин сделал Лань Чжаню знак, и они бесшумно разошлись по обе стороны от дверного прохода, не спеша откликаться. — Видите, господин, — донёсся приглушённый голос хозяйки, — они наверняка спят. — Хорошо, — откликнулся знакомый голос. Хозяйка вздохнула и поспешила удалиться, едва её шаги затихли, бесцеремонный ночной гость открыл дверь и вошёл. Лань Чжань в одно мгновение оказался за его спиной, а Вэй Ин прижал обнажённый меч к его горлу. — Не-сюн? — удивлённо сказал он. — Откуда ты здесь?..