Лисий танец

День был солнечным и свежим, полным радости и новых впечатлений. Впервые за свою пока такую короткую жизнь Вэй Ин оказался в настолько крупном селении. Он даже не мог правильно произнести его названия! Утром он вдоволь нагулялся среди ярмарочных рядов, заглядываясь на чудеса, которые предлагали торговцы, и время от времени требуя отца поднять себя на плечи, чтобы рассмотреть недоступные маленькому ребёнку товары с высоты. Теперь отец отлучился, а они с матерью ждали его в чайной. Утомившийся за утро Вэй Ин был совсем не против провести время в покое на коленях у матери. К тому же перед ним была целая горка бумажных талисманов, использовать которые он пока не умел, но жаждал научиться. Однако к их столу скоро подсел совсем не отец. То был мужчина с благородными чертами лица и в одеждах глубокого фиолетового оттенка. Он опустился напротив матери и улыбнулся ей мягко, точно они были знакомы очень давно. Вэй Ин украдкой взглянул на него, но сделал вид, что гораздо больше заинтересован в ровных полосках рисовой бумаги. На самом же деле он чуть глубже вдохнул, чтобы распознать аромат незнакомца, и удивился сочетанию мягкого цветочного запаха и глубокой воды, точно так воплотилась спокойная ночь у озера, сплошь заросшего лотосами в пору цветения. Лотосы нравились Вэй Ину, потому что их любила мать. Он уже видел — и хорошо запомнил — как красивы цветущие лотосовые озера, так что и мужчина, принёсший воспоминания о них, показался ему симпатичным. Пока Вэй Ин незаметно принюхивался, неумело используя лисье чутьё, взрослые начали неспешный разговор. — Цансэ, — заговорил мужчина. — Не стоит ли остановиться, пока растишь сына? Пристань Лотоса будет рада принять вас с Чанцзэ. Поживите здесь, не хватит ли скитаться, особенно с ребёнком на руках? — Ты очень добр, Фэнмянь, — чуть усмехнулась мать, но наклонила голову так, точно раскусила хитрый трюк собеседника. — Но, боюсь, это не придётся по вкусу твоей супруге. Как Цзыюань себя чувствует? Мы слышали, у тебя появился наследник? На миг лицо мужчины чуть омрачилось, и в его аромат вмешалась капля свежего ветра, будто растревожившего ночь. Вэй Ин посмотрел на него внимательно, но тут же смутился своей смелости и опустил голову, продолжая вертеть полоски бумаги с иероглифами перед собой. — Цзыюань подарила мне дочь и сына, сын — лишь немногим младше твоего, — заговорил наконец Фэнмянь. — Мои чувства к тебе уже не так остры, хоть я уверен — они никогда не исчезнут полностью. И я приглашаю тебя не потому, что всё ещё таю в глубине души мечты о том, будто твоё сердце сумеет сжалиться надо мной, и не потому, что так могу досадить своей супруге, чей дурной характер, скажу прямо, известен далеко за пределами Пристани Лотоса. Слышал, что времена с каждым годом всё беспокойнее. И ты, и Чанцзэ — мои друзья. Не хочу, чтобы кто-то причинил вам вред. От Вэй Ина ускользал смысл этой беседы, он лишь запоминал то, как слова складываются между собой. Ему нравилось слушать спокойный голос, ощущать тепло материнских ладоней, чувствовать, как солнечные лучи скользят по коже, и рассматривать алые линии, выписанные рукой отца. — Раз ты слышал такое, — совсем тихо сказала мать, — то, верно, знаешь, кто именно подталкивает кланы ополчиться против моего племени. — Цижэнь не может смириться, — согласно кивнул Фэнмянь. — Его сердце разбито. Для него то, что ты предпочла Чанцзэ, как плевок в лицо. Его, главу одного из Великих кланов, отвергла заклинательница, спустившаяся с неизвестной горы, ученица Баошань, что некогда, как мы знаем, не одобряла скрупулёзного следования правилам, присущего клану Гусу Лань. Мать негромко рассмеялась, будто находила эти слова забавными. Качнув головой, отчего из её причёски вдруг выбился тонкий локон, она пояснила: — Да, Цижэню есть на что злиться. Сначала Лань И, потом его собственный брат, Цинхэн-цзюнь, затем он сам… Моё племя нанесло немало обид ему. И, конечно, он вправе злиться на меня. Только ты верно заметил, я ращу сына, и потому мне нужно думать о его безопасности. Красивый мужчина, Фэнмянь, так понравившийся Вэй Ину, вдруг помрачнел. Он огляделся и сделал странный знак пальцами. Вэй Ин заинтересованно почесал переносицу, но, конечно, никто не объяснил ему, что произошло. Взрослые были увлечены разговором и не замечали его внимания. — Цансэ, — обратился Фэнмянь к его матери, и в голосе его звучала тревога, а аромат стал напоминать о ночи, в которой зарождается гроза. — Не будь безрассудной. Поднимается буря, и Цижэнь — вовсе не тот, кто способен усмирить свою обиду, как предписано их собственными правилами. Останьтесь в Пристани Лотоса, я сумею защитить вас. — Мне нужно учить моего сына, — покачала мать головой. — Учить тому, что он может узнать лишь от меня. Я сумею скрыть его от ненастья. Не заставляй ни меня, ни его поступиться свободой. Спрятаться в клетке не значит спастись. На Вэй Ина внезапно накатил испуг. В голосе матери не звучало привычной уверенности. Она словно не до конца доверяла сама себе! Такого Вэй Ин не помнил. Родители всегда защищали его, и он не мог и представить такого, чтобы они вдруг уступили какому-то злу. Но пока что он сам был не в силах разобраться, о чём идёт разговор, какая опасность угрожает ему, матери, отцу. — Что ж, — тем временем будто бы уступил его матери Фэнмянь. — Не могу убедить тебя, и моя супруга говорила, что так и будет. Но знай, если случится беда, мы укроем твоего ребёнка, вырастим его как собственного. И он положил на стол алую ленту. На первый взгляд эта полоска ткани ничем не отличалась от сотен лент, что Вэй Ин видел сегодня на ярмарке утром. Простая и гладкая, лишённая вышивки или кистей, она лежала в солнечном луче и едва заметно поблёскивала. И всё же что-то с ней было не так. Его мать кивнула и нежно погладила алую материю. — Если случится беда, обещай найти его, — согласилась она, подняла ленту со столешницы и перехватила ею пока короткие волосы Вэй Ина. Удивительно, но они покорно легли в незамысловатую причёску, хоть прежде всё время норовили рассыпаться от легчайшего дуновения ветра. *** Вэй Ин и Лань Чжань стояли напротив Лань Цижэня, восседавшего за столом, как подобает главе клана. На местах для почётных гостей расположились госпожа Юй и Цзян Фэнмянь. Разговор начался ещё утром, сразу после прошедшего в молчании завтрака. Выслушав Цзян Фэнмяня, Лань Цижэнь помрачнел, точно не ожидал от старого знакомого подобных слов. — Предложение, — наконец заговорил он, поглаживая ладонью узкую бородку, — с одной стороны, действительно выгодно нашему клану и подходит и вашему. Однако с другой стороны — разве хоть один клан сумеет принять такой союз? На ближайшем Совете как мы сумеем объяснить остальным, что за противный праведному пути брак допустили? Не лучше ли тогда отправить лис в затвор, чтобы никто не узнал, что случилось?.. — В затвор? — Цзян Фэнмянь коротко взглянул на супругу. Вэй Ин вздохнул, покосившись на Лань Чжаня, но тот стоял смирно, развернув плечи, а смотрел только в пол. Отчего-то Вэй Ину казалось, что этот «затвор» не подразумевал пещеру Ханьтань, как рассказывал Лань Чжань. — Что за порядки в клане Гусу Лань? — вдруг поднялась со своего места госпожа Юй. — Цижэнь, не говорит ли это обида на мать Вэй Ина, на Цансэ-санжэнь? На лису, что отвергла главу клана, выбрав сердцем бедного заклинателя и странствия? Перед нами сейчас двое сильнейших своего поколения. Ни одному из кланов и в голову не придёт запереть тех, кому по силам перевернуть мир, скрыть их в затворе, не позволив использовать силу на благо. Или здесь не слышали, что они вдвоём сумели запечатать Танцующую богиню? Лань Цижэнь поморщился, и ладони его на миг сжались в кулаки. Тут же, впрочем, светлая ткань ханьфу скрыла их, как будто тем самым могла скрыть от чужих глаз и его досаду, и злость. Чуть сощурившись, глава клана Лань посмотрел на племянника, смерил взглядом Вэй Ина и нехотя проговорил: — Госпожа Юй, вы правы, они — действительно сильнейшие в своём поколении. Но лишь потому, что их кровь замутнена, не так ли?.. Примесь лисьего яда дала им эту силу. Сильнейшие инструменты нуждаются в строгом контроле, и лисьи души слишком непоседливы, чтобы можно было полагаться на них. — Кровь замутнена? — возмутилась госпожа Юй. Она говорила дерзко и яростно, ничуть не считаясь с правилами. — Неужели именно обучение в Облачных глубинах виновато в том, что мой собственный сын принёс опасную мысль в Пристань лотоса и оскорбил брата. Цзян Чэн несёт наказание за слова и идеи, что впитал, когда отправился учиться в клан, известный праведностью и тремя тысячами правил? — госпожа Юй оперлась ладонью о столешницу, и стало видно, как по её кольцу то и дело пробегают искры — Цзыдянь, спрятавшийся в нём, чувствовал раздражение хозяйки. — Лисья кровь сделала их сильнее, верно. Горы полны неотшлифованного нефрита, так и силы заклинателя до поры таятся внутри. Наше воспитание придает им форму, взращивая благородный дух, как мастера придают форму, выпуская на свет внутреннюю красоту камня. В том, что Вэй Усянь готов пожертвовать собой, чтобы защитить невинных, я уверена. Так я воспитывала его, так воспитывал его мой супруг, — она выпрямилась и сложила руки на груди. Кольцо с Цзыдянем легло поверх и теперь сияло так ярко, что казалось — плеть вот-вот сама собой вырвется наружу. — Разве тот, кто удостоился титула Ханьгуан-цзюнь, уступает ему в благородстве? — Нет! — на этот раз и Лань Цижэнь приподнялся, но тут же заставил себя сесть на место. Слова госпожи Юй ранили его, это было заметно, как бы он ни старался держать лицо. Но то, что могла позволить себе госпожа Юй, он позволить себе не мог. — Что ж, раз мы обсуждаем этот брак, то задам важный вопрос, — на миг в лице его возникло что-то неприятное. — Примет ли Пристань Лотоса такую пару? Или Облачные глубины будут снова терпеть слухи о своей связи с лисьим отродьем? Не выйдет ли так, что от этого союза наш клан лишь проиграет? Вэй Ин вздрогнул и тут же ощутил, как Лань Чжань захолодел от тщательно подавляемой ярости. Лисье отродье?.. Лань Цижэнь никогда не посчитает их достойными! Сейчас Вэй Ин узнавал эту слепую ненависть, с которой когда-то в детстве столкнулся лицом к лицу. Это и погубило его родителей. — Пристань Лотоса готова принять такой союз, — спокойно произнёс Цзян Фэнмянь, и госпожа Юй опустилась с ним рядом. Вэй Ин посмотрел на них, хотя не должен был вертеться на месте. Цзян Фэнмянь встретился с ним взглядом, и в его глазах не было ни осуждения, ни страха, ни слепой ярости. Он был всё тем же — мужчиной, заменившим Вэй Ину отца, направлявшим его, учившим его, оберегавшим его. И госпожа Юй, столько лет казавшаяся Вэй Ину угрожающей, вдруг открылась ему с другой стороны. Её строгость действительно была подобна резцу мастера по камню, который помог Вэй Ину обрести принципы, способные вести его по жизни. Лань Цижэнь надолго замолчал. Он смотрел прямо перед собой, будто размышляя о чём-то или вспоминая правила, которые могли бы помочь ему добиться своего. — И всё же, — начал он внезапно, — одного я не могу понять, Ванцзи. Отчего твой выбор пал на мужчину?.. Говорят, что лисье сердце способно полюбить лишь однажды. Но то, что между вами, разве и есть… — кажется, даже произнести подобное было для него слишком. — Не путаешь ли ты дружескую привязанность с тем самым чувством, что позволяет… начать парное совершенствование?.. Лань Чжань оторвался от созерцания пола и посмотрел Лань Цижэню прямо в глаза. — Нет. Не путаю, — сказал он твёрдо. — И Вэй Усянь действительно… — Лань Цижэнь оборвал сам себя, чуть подался вперёд, рассматривая Вэй Ина с особенной пристрастностью. — Лисы способны на обман, и правила Юньмэн Цзян отличаются от правил Гусу Лань. Не может ли быть, что Вэй Усянь лишь играет с тобой, Ванцзи?.. — Я не… Я не играю! — не сдержал возмущения Вэй Ин, хотя и не должен был перебивать. — Откуда же в вас обоих такая уверенность? — продолжал Цижэнь, хмурясь всё сильнее. — Столь юные, как вы можете с такой лёгкостью разобраться в том, что происходит с вами? Может, это лишь кровь вскипела, потому что вы нашли равного по силам?.. — Нет, — снова ответил Лань Чжань. — Вы уже были близки, — вдруг сказал Лань Цижэнь обличающе. — Допускать такое до брака против правил, против всяких приличий! За такое следовало бы наказать дисциплинарным кнутом!.. Вэй Ин распрямил плечи, словно желая показать, что готов принять такое наказание прямо сейчас. Лань Чжань чуть выступил вперёд и холодно ответил: — Если следует принять наказание, я приму за нас обоих. — Если клан Лань так бережёт репутацию, что не хочет, чтобы сочетавшиеся браком заклинатели оставались в Облачных глубинах, — вдруг фыркнула госпожа Юй, — то допускать наказание дисциплинарным кнутом их опрометчиво. Наказание сразу обличит ненадлежащее поведение, а разве не это так жаждет скрыть глава клана Лань? Лань Цижэнь шумно втянул воздух сквозь зубы и снова замолчал. Когда он нарушил тишину, его слова уже нисколько не касались того, что могли сотворить друг с другом Лань Чжань и Вэй Ин. — Ванцзи, — обратился Лань Цижэнь к племяннику. Похоже, он не желал, чтобы дальнейший разговор слышали будущие супруги. — Пока мы будем обсуждать ваш союз, отправляйтесь в пещеру Ханьтань, как предписано нашими правилами и традициями. Когда обсуждение будет окончено, я сам сообщу вам наше решение. Лань Чжань поклонился, и Вэй Ин последовал его примеру. Они покинули зал и, едва переступили порог закрыв двери за собой, как над всем строением развернулся купол тишины. В то же мгновение Лань Чжань мотнул головой, будто сбрасывая с себя незримую паутину. — Прости, — вырвалось у него. — Разве ты должен просить прощения? — удивился Вэй Ин. Они направились по белой тропе мимо зданий Облачных глубин к бурному водопаду и горной реке. Несмотря на то, что Вэй Ину многое хотелось сказать, он поддался сумрачному настроению Лань Чжаня, и промолчал всю дорогу, пока они не подошли к отвесным скалам, внешне ничем не отличавшимся от остальных. — Это здесь, — сказал Лань Чжань. — Что ж, сначала мы должны войти, а потом… мне придётся оставить тебя, — Вэй Ин чуть улыбнулся, словно тем самым хотел утешить Лань Чжаня. — Помни, чему я тебя учил. И они вместе пересекли незримую черту, входя за пределы, очерченные печатью.