Лисий танец

Мягкий свет словно обнимал весь мир, и Лань Чжань затаил дыхание, как будто даже неосторожный вдох мог спугнуть окружившую его красоту. Вместе с братом они поднялись по скрытой тропе много выше Облачных глубин, остановились на скальном уступе и теперь смотрели, как сияние нового дня заполняет долины внизу, как оно точно оживляет речные воды. Внизу робкие пряди тумана устремились в ещё таящиеся в тени расщелины, небеса расцветали золотом и лазурью, далёкие птицы захлёбывались ликующим пением. Однако Лань Чжаню казалось, что брат привёл его в это тихое место не только потому, что отсюда открывался потрясающий вид, не для того, чтобы проследить за величественными изгибами реки, не за тем, чтобы послушать птиц. Исподволь ожидание растеклось в нём покалыванием под кожей. Он всё ещё был ребёнком, а оттого не мог сдержать своих чувств, как полагается. Ему хотелось тотчас же задать вопрос, сразу узнать, и он даже сжал ладони в кулаки, чтобы впечатать ногти в ладонь и тем самым отвлечь себя от снедающего волнения. Время текло медленно. Свежий ветер касался скул, принося множество ароматов, от которых дядя велел закрываться, но так не хотелось следовать этому правилу, впитывая каждый миг этого утра. Когда солнечный диск поднялся достаточно, чтобы они увидели его из-за нагромождения горного хребта, Сичэнь вдруг повернулся к нему и сказал со всей серьёзностью: — Ванцзи. Вот оно. Вот для чего они здесь. — Мгм?.. Встретившись с ним взглядом, Лань Чжань едва нахмурился. По всему выходило, что брат объят смятением. О чём же он хотел поговорить тогда? Так далеко от Облачных глубин, что и купола тишины не нужно было бы?.. Прежде приятное, ожидание мгновенно обернулось тревогой. — Ванцзи, — Сичэнь опустился перед ним на одно колено. У них пока была существенная разница в росте, и теперь только его лицо оказалось прямо напротив, теперь только Лань Чжань мог рассмотреть, что брат искусал себе губы до крови, как будто долго не мог подобрать слова. — Я хочу, чтобы ты запомнил это утро. И дорогу, которой мы поднимались сюда, и эту площадку среди скал. — Зачем? — чуть удивлённо спросил Лань Чжань. — Что тут важного? — он не чувствовал ничего особенного. Не вырывалась из-под земли бесконтрольная ци, не было наложено печати, не прятался артефакт. Но тогда отчего взгляд брата настолько серьёзен? Может, его лисье чутьё слишком слабое, что он не может найти ответа?.. — Именно здесь когда-то наши мать и отец вручили друг другу души. Именно здесь они отдали поклоны земле и небу, — пояснил Сичэнь. Он будто что-то хотел добавить, но не стал. Взгляд его всё ещё был полон тревоги. Казалось, он был уверен, что говорит нечто очень важное, но Лань Чжань не мог понять его до конца. — Просто запомни, — наконец договорил брат. Лань Чжань был мал, он не задумался о том, что столь простой обряд на скале, открытой всем ветрам, не подходит для их клана, имевшего высокий статус в мире заклинателей. Он пока не соприкоснулся ни с правилами, касавшимися свадебных обрядов, ни с учениками из других кланов, жаждавшими поскорее пройти череду ритуалов в красных одеждах. Он запомнил, но не знал, для чего и какой в этом смысл. И после он очень долго не обращался больше к этому воспоминанию, не задумывался, а может, лишь предпочёл не замечать его, когда всё же услышал про драконов и фениксов… Но брат никогда и ничего не говорил ему просто так. И Лань Чжань оценил и эти его слова много позже. *** Лань Чжань не знал, что происходит вне пещеры Ханьтань. Он получал поднос с едой, но даже ни разу не увидел того, кто его приносил. Лань Цижэнь более не приходил к нему, и в этом тоже чудилось неодобрение. Впрочем, Лань Чжань не был бы рад его видеть. Если бы они действительно оставались здесь вдвоём с Вэй Ином, пусть не могли бы и мгновения соприкоснуться, всё же дни не были бы столь пустыми, бесмысленными, полными тоскливого ожидания. Много времени Лань Чжань проводил, тревожа струны гуциня, и сама собой получалась всё время одна и та же мелодия. Наверное, он и придумал её сам, но чем чаще играл, тем сильнее она казалась больше него, чище него, огромнее и глубже, как будто бы на самом деле никак не могла родиться в его собственном сердце, никак не могла быть сотканной из движений его собственной души. Он размышлял, как назвать её, но ничего не приходило в голову. Он лишь знал, что она посвящена Вэй Ину, потому что Вэй Ин стал для него целым миром. Потом музыка всё же обрела имя, и показалось, что он всегда его знал и не мог вспомнить. А вместе с этим появились и странные размышления, что крепли, крепли и крепли внутри. Лань Чжань ждал, и чем дольше тянулось это время, тем крепче в нём становилась уверенность, словно ожидание оказалось молотом, которым он выковывал внутри себя стальной стержень. И вот внезапно его уединение нарушили в неурочный час, как раз когда он едва закончил играть и перезвон струн ещё наполнял собой воздух пещеры. Не должны были ещё принести еду, и для визита главы клана время было совсем не подходящим. И тот, кто явился, воспользовался ещё одним тайным ходом. Лань Чжань узнал, кто это, даже раньше, чем услышал осторожные шаги. — Ванцзи, — позвал его Сичэнь, войдя сквозь сотканную из иллюзии ледяную стену. — Ванцзи. — Брат, — Лань Чжань поднялся и приблизился. Сичэнь стоял у тайного входа, и вряд ли он пришёл в Ханьтань потому, что ему это было позволено. Он, очевидно, пробрался тайком. — Вы вернулись наконец. — Прямо сейчас я передал дяде письмо от главы клана Танси Ян, Ян Цзайханя, потому он занят… — и в этом почудилось: «Занят тем, что негодует и не находит себе места». — А моя жена и её служанка отправились отдыхать. У меня же появилась возможность заглянуть к тебе, — чуть улыбнулся Сичэнь. — Возможно, ближе к ночи у тебя будет ещё один гость. — Надеюсь, не глава клана Лань, — отвернулся Лань Чжань, и Сичэнь тут же почувствовал — что-то не так. Лань Чжань же, конечно, не смог сдержаться. Он желал поделиться с братом, словно причинённая обида могла бы стать меньше, но что бы он ни сказал сейчас, разве Сичэнь услышал бы что-то новое для себя? — Ты поссорился с дядей? — переспросил брат, даже чуть коснувшись его плеча. — Или он что-то заподозрил?.. Заметил, что Вэй Ин… — Нет, — Лань Чжань коротко взглянул на него, но не стал сбрасывать руки. — Когда глава клана приходил сюда, мы не ссорились с ним. Он ни о чём не догадался. Но он вовсе не хочет давать согласие на свадьбу. Желает отсрочку в три года. Возможно, он считает, что за это время проблема решится сама собой. Лань Сичэнь заметно побледнел, качнул головой, точно отбрасывая дурные мысли. Им обоим было ясно, что можно скрыть за «проблема решится сама собой». — Мы заставим его принять вас раньше, — попробовал Сичэнь утешить Лань Чжаня, но поймал его взгляд, прочёл его, и лицо его озарилось. — О, я понимаю… — в чём-то они совсем не отличались друг от друга. — Что за письмо от главы Танси Ян? — воспользовался моментом и переспросил Лань Чжань. — Подтверждение, что Ян Бию приняла покровительство клана Ян и стала моей супругой, сирота-заклинательница испросила у Ян Цзайханя взять на себя роль отца невесты… — он вздохнул. — Наш брак заключён, и сейчас дядя… глава клана Лань будет не в духе. Он не захочет говорить ещё и с тобой. Тем более в Облачных глубинах гостит чета Цзян. Он с радостью назначил бы мне наказание, но при чужих людях это будет слишком уж странно. Особенно если вспомнить, что старшим детям должно находить пару раньше младших. — Должно быть, жена моего брата красивее солнца, — чуть усмехнулся Лань Чжань, — раз сумела очаровать его, будучи простой заклинательницей, сиротой, странником, у которого не было своего угла… — Ах, если бы только мой брат видел, какая у неё служанка, может, и отказался бы от желания двигаться по пути совершенствования с мужчиной, — подыграл ему Сичэнь, но тут же стал серьёзным. — Есть много того, что мне нужно рассказать тебе, Ванцзи. Но мне пора возвращаться, потому что глава клана Лань вот-вот будет меня искать. — Возвращайся, — кивнул Лань Чжань. — И… пусть ночной гость будет осторожнее, хорошо?.. — Он будет, — успокоил его Сичэнь и вновь отступил за иллюзию льда. На миг Лань Чжаню показалось, что и вовсе тут не было брата, а он лишь начал сходить с ума в тишине пещеры. *** В пещере с закатом становилось темнее. Напитывавшая её магическая сила менялась — днём она напитывалась энергией ян, оттого сияние оказывалось ярче, ночью энергия инь заставляла её блекнуть. Лань Чжань был отчасти благодарен тому, что мог отмерять движение солнца, отсчитывать уходящие дни, не пытаясь нарушить печатей и показаться вне ледяных стен. Прежде он устраивался на одеяле в подобающей позе и заставлял себя заснуть. Но Сичэнь обещал особого гостя, потому он оставался у гуциня и играл, весь превратившись в ожидание. Давно уже от предвкушения чего-либо он не чувствовал такой дрожи во всём теле, давно уже мурашки не сбегали по спине от необходимости выждать ещё несколько минут… Давно. И Лань Чжань старался не думать, что встреча окажется короткой, им придётся разлучиться опять. Даже не коснувшись друг друга. Струны издали нежный перезвон, будто заплакали, когда раздался плеск воды, а потом в пещеру скользнула гибкая фигура в женском платье. — Лань Чжань, кажется, я промочил ноги, — пожаловался Вэй Ин. — Можно ли просушить сапоги, если бросить в них огненный талисман? — Поставь у жаровни, — предложил Лань Чжань, приближаясь к нему так близко, как только разрешали печати, пожирая его взглядом. Вот теперь он предпочёл бы, чтобы в Ханьтань стало светлее, так светло, как днём. Он не мог коснуться, но взглядом прослеживал линию скул, очертания губ, выделял родинки — одну под нижней губой, одну на чёткой линии челюсти, одну на подбородке. Он всматривался в то, как под тканью вычерчивались мускулы, он… — Лань Чжань, — выдохнул Вэй Ин, поймав его взгляд. — Как я скучал. Этот старик, говорят, желает на три года разлучить нас? Хочешь, я очарую его, и он… — Вэй Ин, — позвал Лань Чжань. Вэй Ин замолчал, улыбнулся, откинул выбившуюся прядь волос с лица. — Я ведь пришёл рассказать тебе, Лань Чжань, что Не Хуйасан нашёл способ помочь нам. И если это сработает, целых три клана успокоятся, перестанут рыскать по отдалённым деревням в поисках лиса, что всех обманул… Я ведь пришёл рассказать тебе, что… И ничего не помню уже, — Вэй Ин сглотнул. — Только и хотел бы, что вжаться в тебя, коснуться, слушать биение твоего сердца. — Вэй Ин, — Лань Чжань оглянулся на гуцинь. — Пусть… пусть всё пока останется в стороне. Послушай. — Послушать что?.. Возможно, были вещи важнее мелодий, но Лань Чжаню казалось — так он расскажет что-то, им обоим необходимое, как необходим воздух и солнечный свет для всего живого. Он сел к инструменту, а Вэй Ин смотрел на него, не отводя взгляда. Смотрел, должно быть, точно так же касаясь-запоминая, прослеживая, представляя. Лань Чжань затаил дыхание и коснулся струн едва-едва, мягко-мягко, чтобы через мгновение мелодия начала набирать силу. Он играл её так, как никогда не играл прежде. Она стала ещё прекраснее, сильнее, ярче… И Вэй Ин, смотревший на него, оказался удивлён, очарован, покорён… Лань Чжань не мог прикоснуться губами, пальцами, но он мог дотронуться музыкой. Волны звука он ощущал так, точно они были им самим. И похоже, Вэй Ин чувствовал это, потому закусил губы, потому прикрыл глаза. А когда мелодия отзвенела, он спросил: — Что это, Лань Чжань? — Забыть сожаления, — отозвался он. — И верно, — Вэй Ин кивнул. — Верно. Забыть их… Скажи, Лань Чжань, если старик скажет, что нам придётся три года ждать друг друга, что мы сделаем?.. — Я покину этот клан, — отозвался Лань Чжань. Не назвал «мой». «Этот». Вэй Ин кивнул, словно успокоившись. — Хорошо, мой дорогой супруг, мой спутник на тропе совершенствования, — продолжил он. — Часть моей души, стремление моего сердца. Мы уйдём с тобой прочь, даже если придётся стать странствующими заклинателями. В этой доле нет ничего плохого. Но теперь послушай, послушай, что я хочу сказать тебе, хорошо?.. И теперь Лань Чжань оказался готов слушать. Они сели близко — и далеко. Прикасаясь только взглядами, и всё же теперь были силы и ждать, и терпеть.