Лисий танец

Занимаясь в библиотеке вместе с самого детства, Лань Чжань и Лань Сичэнь порой вели откровенные разговоры. Здесь никто не наблюдал за ними, некому было уличить их в непослушании, некому было сказать, что даже их мысли нарушают установленные кланом запреты. Именно здесь, когда в Облачные глубины приходили холодные ветра, они согревались у жаровни, читая трактаты или выполняя задания учителей, а после откладывали книги и кисти и негромко обсуждали всё, что только приходило в голову. Однако чем старше они становились, тем меньше беседовали по-настоящему открыто. Иногда Лань Чжань даже тосковал немного по тем временам, когда ни один из них не был упрятан в клетку правил так плотно, чтобы молчать о собственных мыслях и чувствах. И всё же Лань Чжань не думал о том, что они с братом отдалились друг от друга. Порой ему грезилось, что они — одни против всех, два лиса, оказавшиеся в ловушке среди заклинателей, и когда он встречался взглядом с братом, видел в нём отголоски того же чувства. Возможно, это должно было тревожить, Лань Чжаня же, напротив, успокаивало. Пока внезапно он не ощутил, что не с братом хочет оказаться на одной стороне. *** После Совета кланов Лань Чжань и Вэй Ин отправились в Облачные глубины. Терзаемые одними на двоих неприятными мыслями, они немало сил потратили на то, чтобы не показать Лань Сичэню ни капли своей тревоги. Однако тот всё же что-то заметил и едва разобрался с накопившимися делами, так сразу пригласил их выпить вместе чаю. Прежде Лань Чжаню не приходилось сожалеть, что брат так чуток к его настроению, теперь же во всём чудилась угроза. В горах царили холодные ветра, небо нахмурилось, угрожая вот-вот просыпаться снегом, и в кабинете Лань Сичэня стояла жаровня, щедро делясь теплом от подёрнутых пеплом углей. Подождав, пока Лань Чжань и Вэй Ин займут места у чайного столика, Сичэнь на правах хозяина принялся разливать чай. В тишине звук льющейся воды и потрескивание углей создавали удивительно проникновенную атмосферу. Вспомнились сразу годы, когда они были ещё детьми. Лань Чжань любил проводить осенние и зимние вечера с братом, ценил их порой больше, чем летнее тепло, но в этот раз нельзя было поддаться уюту. Лань Чжань искоса взглянул на Вэй Ина, но тот держался куда лучше него, и улыбка на его губах выглядела открытой и искренней. Как же тяжело оказалось утаивать от брата свои истинные чувства и тревоги! — Заметил, что ваши сердца неспокойны, — опустился Сичэнь напротив них и первым взял чашку. — Что-то случилось? Я упустил что-то, пока был занят делами клана? Взгляд его был цепким и внимательным, он смотрел не как любящий брат, а как глава, и оттого Лань Чжань ещё сильнее встревожился. Сумеет ли он утаить, какой клубок неприятных мыслей сжимает сердце?.. — Нет, — опередил Лань Чжаня Вэй Ин и улыбнулся мягко и чуть устало. — Ничего, что должно было бы волновать главу. Последние дни мы много думали о том, что надо наконец разобраться в природе тёмной печати. Понять, насколько она опасна. Она ведь уже повредила мне, — Вэй Ин чуть пожал плечами, будто это был пустяк. — Не хотелось бы, чтобы это повторилось. — Мы полагаем, что следует заглянуть в Запретную секцию библиотеки, — кивнул Лань Чжань, поддержав супруга. Он понадеялся, что теперь для Лань Сичэня будет понятно его беспокойство. — Наверняка там можно подобрать подходящие книги. — Верно, — согласился Лань Сичэнь, но только в глубине глаз его всё же улыбки не оказалось. — Впереди холода, самое время читать и учиться, да?.. Совсем как когда-то в детстве, — он мимолётно улыбнулся, но не прошло и мгновения, как помрачнел. Тихо потрескивали угли, и жара было достаточно, но в тот миг точно ледяной горный ветер заглянул к ним на чай. — Брат тоскует по супруге? — заметил Лань Чжань, желая полностью отвлечь Лань Сичэня от мыслей о печати. — Приходили ли вести с Небесной горы?.. — Да… письмо, — Лань Сичэнь на мгновение стал совсем таким же, каким был прежде, и сердце Лань Чжаня не могло не посочувствовать ему. — А-Яо рассказывает, как спокойна там жизнь. Баошань обучает его сама, но больше времени он проводит в прогулках и медитациях, — даже голос его переменился. Лань Чжаню понятны были эти чувства, он не хотел бы вот так разлучиться с Вэй Ином, но в то же время он не имел права поддаться сочувствию. Не сейчас, когда они не нашли ответа, как обезвредить грозное оружие, которое с лёгкостью может использовать Мэн Яо. — Эта разлука терзает сердце, — договорил Лань Сичэнь. — Терзает, — повторил за ним Вэй Ин, и голос его звучал проникновенно. Он даже подался вперёд, и Лань Чжань был уверен — этот порыв искреннен. Сердце Вэй Ина было особенно чутким, в нём ни капли не было равнодушия. Однако когда он продолжил, голос его неуловимо изменился: — Но вслед за холодами придёт тепло, и вы снова будете вместе. Что-то в его интонациях чуть насторожило Лань Чжаня. Да и взгляд Вэй Ина теперь стал внимательным и нисколько больше не напоминал сочувствующий. Лань Сичэнь не мог не заметить этого тоже. Чуть усмехнувшись, он вдруг задал вопрос, которого от него совсем не ждали сегодня: — Считаете, что мы с А-Яо задумали что-то дурное?.. — прямота, с которой он произнёс это, была сравнима с ударом под дых. — Брат… — растерялся Лань Чжань. Что было делать? Признаться в своих подозрениях? Попросить открыться, спросить, куда канула та откровенность, что всегда отличала их отношения? Но Лань Чжань был не один. Вэй Ин был с ним рядом, и решения он принимал куда быстрее. — А вы задумали? — чуть наклонил он голову. — Сколько раз он повторял мне, что не простит и не отступится? И на его месте, возможно, и я не думал бы иначе. Мне понятны все его чувства, все желания его как на ладони. И помню, как обида и ненависть вскипают внутри, затмевая разум и давая прямо в руки огромную, казалось бы, силу. Жажда отомстить мне понятна… Так отчего же мне теперь считать, что А-Яо переменился, обретя счастье? И не поверю, что в сердце Цзэу-цзюня, столь чутком, не возникает желания справедливого возмездия за нанесённые возлюбленному обиды. — Но при этом ты ни за что не поверишь мне на слово, верно? — Лань Сичэнь улыбнулся устало. — На чьей же вы стороне?.. Лань Чжань глубоко вздохнул и на этот раз не позволил ответить Вэй Ину, поймав его ладонь. — Брат, — начал он. Слова подбирались трудно, не хотели вставать друг рядом с другом. — Разве А-Яо не отомстил достаточно?.. Что же ещё он хочет? Кому ещё отчаянно желает смерти?.. — Отчего ты решил, что он желает кому-то смерти? — отозвался Лань Сичэнь. — Это не так. И замолчал. Снова тишину комнаты наполнил только звук потрескивающих углей. Лань Сичэнь поднял чайник и долил себе чай. У Вэй Ина и Лань Чжаня чаши вовсе не опустели. — Что ж, раз так, я повторю нашу просьбу, — нарушил молчание Вэй Ин. — Мы хотели бы обратиться к знаниям Запретной секции, это возможно? — Я не стану чинить препятствий моему брату. И никто в этом клане не станет, — ответил Лань Сичэнь, пригубив чай. — Вы свободны изучать все книги, что есть в нашем собрании. Я не враг вам. И, казалось, за этими словами затаился вопрос, но Лань Чжань осознал, что не может теперь дать простого ответа. — Благодарю, глава, — поднявшись, церемонно поклонился Вэй Ин. И Лань Чжань поспешил повторить его жест. Взгляд Лань Сичэня он прочитать не смог. *** Небеса ещё с полуночи заволокло снеговыми тучами, а едва просветлело, как из них начал сыпать первый снег, больше похожий на крохотные рисинки. В детстве Лань Чжань любил такие снегопады, кажущиеся слишком беспечными, нарушающими правила, теперь же отчего-то было совсем не радостно. Вэй Ин же, напротив, то вытягивал руку, пытаясь поймать снег на ладонь, то улыбался беспечно. Они первыми ушли с завтрака и теперь направлялись к библиотеке. — Как думаешь, Лань Чжань, — послышался кажущийся беззаботным голос Вэй Ина, — когда Баошань велела мне не прикасаться к тёмной печати более, она имела в виду вообще никогда? Неужели моё Золотое ядро останется слабым на всю жизнь? Или же она подразумевала, что только до того момента, как мы с тобой полностью оправимся? Слишком жизнерадостный тон едва ли сочетался с этими вопросами. Лань Чжань замер на месте и обернулся к Вэй Ину. — Что за мысли? — спросил он. Вэй Ин мгновенно перестал улыбаться и подступил ближе. Снегопад стал гуще и вместе с тем изменился. Теперь они стояли в вихре легчайших снежных хлопьев. Те так быстро забелили всё пространство, улеглись на крыши, на ветви деревьев и кустарника, что весь мир стал казаться белым насквозь. — Я всё думаю, не получится ли использовать могущественный артефакт во благо, не выйдет ли не просто уничтожить его, но изменить что-то к лучшему в мире, — прошептал Вэй Ин. — Но если я не могу обращаться к ней, к печати, как же я сумею сделать что-то подобное?.. — Вэй Ин… — снова тревога сжала сердце. Лань Чжань в последнее время только и делал, что тревожился и волновался, того и гляди движение ци будет нарушено этими мыслями. — Нет, нет, не нужно так смотреть на меня, — Вэй Ин немедленно обнял его. — Я не… Я не ослушаюсь Баошань, если не буду уверен, что мне это не повредит. Я не хочу расстраивать тебя, не хочу, чтобы ты плакал обо мне. Ты же знаешь, я найду способ… — В Цишань Вэнь ты не думал о себе, — с лёгким укором напомнил Лань Чжань. — Ты часто забываешь о себе, когда хочешь сделать что-то для других, Вэй Ин, — и вдруг добавил, почти неожиданно для самого себя: — Но если будет нужно, если придётся воспользоваться тёмной печатью, я это сделаю. — Ты?.. — Вэй Ин широко раскрыл глаза. — Ты слишком чист душой, чтобы она… Нет, Лань Чжань, ты… — Ей придётся покориться моей воле, — кивнул на это Лань Чжань. — И никак иначе. Снегопад был уже столь густым, поднялся такой холодный ветер, что оставаться дольше на белых дорожках Облачных глубин точно не стоило. Они поспешно добрались до библиотеки и, сбив снег с плеч на крыльце, вошли внутрь. После короткого разговора там, в плену снежной круговерти, Вэй Ин молчал, погрузившись в собственные мысли. Лань Чжань же перебирал в памяти его слова, и всё больше в нём крепло понимание — Вэй Ин и Мэн Яо были похожи. Но каждый из них по-своему отвечал на обиды. И если Вэй Ин искренне стремился помочь другим, Мэн Яо склонен был сначала думать о себе. Так что же случится, если такой лис получит власть над тёмной печатью?.. Лань Чжань ещё помнил, что когда Вэй Ин лежал без чувств, когда лекари клана ничего не могли сделать, в лице Мэн Яо было сочувствие и понимание. Он никак не мог понять, где же истина. Кто на самом деле Мэн Яо такой, показывается он настоящим хоть когда-нибудь? Может, сам Лань Чжань слишком прямой, слишком бесхитростный, чтобы суметь разобраться в этом?.. — Снова ты тревожишься, — Вэй Ин поставил жаровню, в ней уже разгорались угли. — Что на этот раз занимает твои мысли? — Подумал, что… ты и… — Лань Чжань на мгновение почти испугался — можно ли вот так запросто сказать Вэй Ину, что он видит сходство между ним и Мэн Яо? Можно ли вообще сравнивать их, пусть в их судьбе определённо есть сходство? — Я… — он не сумел продолжить, но Вэй Ин как будто бы читал прямо в его душе. — Да, я понимаю Мэн Яо потому, что мы похожи. И потому, что мы отличаемся, — кивнул он. — И знаю, что должен, непременно должен уничтожить эту печать, потому что если он подчинит её, то перекроит мир… И, может, так будет даже правильно, но только… — Вэй Ин коротко вздохнул. — Только есть между нами крохотная разница, размером с ту самую крупинку снега, Лань Чжань. Когда он будет добиваться собственных целей, он не подумает о том, насколько справедливо разит всех и каждого. — Что ты хочешь сказать? — Лань Чжаню было ясно, о чём речь, но он хотел услышать вот так — складно и чётко. Как будто это помогло бы. — Когда я едва не стал хули-цзин, в руках моих был не только Вэнь Жохань, — продолжал Вэй Ин, на этот раз глядя на то вспыхивающие алым, то вновь угасающие угли, — в одно мгновение я весь Цишань Вэнь держал в своей ладони. Стоило сжать посильнее пальцы, и силой тёмной печати я сумел бы стереть в порошок и Вэнь Жоханя, и его сыновей, и Дворец Солнца и пламени, и весь Безночный город. Ничего не осталось бы, лишь камни, полные неупокоенных мёртвых душ… Но мне всего этого было не нужно. И жажда мести моя утихла, едва я уничтожил Золотое ядро того, кто был виновником гибели моих родителей. Он замолчал, как будто бы давал Лань Чжаню возможность самому увидеть, что следует дальше. И Лань Чжань вспомнил о Цзинь Гуаншане, пусть и заслужившем свою судьбу, но всё же… Он вспомнил о Лань Цижэне. — Мэн Яо, по-твоему, не остановился бы, будь у него такая возможность? — обозначил он вслух. Вэй Ин кивнул и уже собирался пройти вглубь стеллажей, прямо к печати, охранявшей вход в Запретную секцию, когда Лань Чжань поймал его за локоть. Мысль, что пришла ему прямо сейчас, холодом сковала его, и никакая жаровня не могла дать достаточно тепла. — Но за Мэн Яо отомстил не он сам, Вэй Ин. Месть свершилась руками моего брата, — он коротко вздохнул. — Нет, нельзя больше разделять их. Они вместе, как и мы. И потому я не знаю, что они задумали. — Мэн Яо хотел стать Верховным заклинателем, — подхватил Вэй Ин, — и казалось, что он всего лишь ищет власти, потому что многие, пережившие то, что выпало на его пути, стремятся к власти — ведь лишь в ней видят для себя спасение. Но на самом деле теперь у него может быть другая цель. — Какая? — Лань Чжань смотрел на Вэй Ина так, точно тот мог сразу же дать ответ на подобный вопрос. Лишь мгновением позже опустил взгляд. — Мой брат. Мой брат знает. «На чьей же вы стороне?» — спрашивал Лань Сичэнь, а они никак не могли понять, у кого в руках чёрные, а у кого белые камни для вэйци.