Отпуск превратился в рабство

Мы с Егором смотрели фильм, рука устроилась на моем животе. Я наслаждалась этим вечером, ровно до того, как наш малыш толкнулся. Глаза мужа стали большими, он погладил пинающую его ножку. — Что такое? Тебя нельзя гладить и трогать? — усмехнулся Егор, выводя круги на моем животе. Малыш пинался и толкался. Я сама погладила его, умиляясь этому. Кто бы мог подумать, что это чувствуется именно так? Удивительное, хоть и не самое приятное чувство, очень необычное чтобы описать его. — Похоже ей или ему и правда не нравятся прикосновения… — Ладно, раз ты такой противный я не буду, — усмехнулся Егор, опуская руку мне на бедро. Как только рука поднималась к животу, малыш толкался. — Так! Прекрати играть с малышом, я не хочу быть грушей. Смотри фильм! Требовала я, убирая руки мужа от живота и малыша. На мои прикосновения он тоже двигался и толкался. Ты живешь во мне, почему ты такой игривый сегодня! С другой стороны, я рада тому, что наш малыш двигается. Мой живот все больше и как говорила бабушка, я поправилась. И вот теперь мой живот похож на огромную бочку, от которой я хочу избавиться, спина постоянно ноет, мои роды назначены на третье февраля. Мы с нетерпением ждем этого момента, Егор почти читает часы до этого. Ноги отекли, так что я полностью перешла на гардероб мужа, а также обувь. Егор смеялся, увидев меня в его гардеробе. Я рассматривала ассортимент маек, на мне были лишь трусики и огромный бюстгалтер. Я даже не знала, что такие существуют. От размера груди болели плечи, я сочувствую женщинам, которые родились с такой грудью - это же каторга. — Опять? — сменялся он, рассматривая мое положение, — Эмили, ну сколько можно? У меня уже не осталось вещей. Я закатила глаза, натягивая его очередную майку, при этом поправляя ее на животе, предварительно вытащив шелковистые пряди волос. — Между прочим, это ты обрюхатил меня! А ребенок растет. И ему требуется больше места, так что живот растягивается. А моя одежда слишком мала. — Не обрюхатил, это было добровольно! Дорогая, мы разве не купили одежду для беременных? — опираясь на косяк двери, спросил муж. — Она мне мала! - я показала на себя. — А твоя в самый раз! Не ты ли мне говорил, что я вполне неплохо смотрюсь в твоей одежде? — Я говорил. Но это было до того, как ты набрала 12 килограмм. Сейчас даже моя одежда мала. Может в магазин за новой? — уточнил муж, поднимая майку и целуя мой живот, сразу же получив пинок. — Что зайка, не целовать тебя? — Осталось четыре дня до родов, я все же потерплю и буду ходить в твоей одежде. — Спина все еще болит? — Невыносимо, — выдохнула я. Егор обнял меня со спины, приподнимая мой живот. С губ сорвался стон от удовлетворения. Мне стало невероятно хорошо, это чувство лучше всех на свете. Даже секс меркнет на этом фоне. Я откинула голову Егору на плечо. Мы стояли так некоторое время, пока малыш пинался в руки отца. Не знаю почему, но он или она устраивали бои только когда его или ее трогали. Мы так и не узнали кто у нас будет. Я все еще мечтаю о мальчике, который будет похож на Егора. Эта мысль просто не дает мне покоя. Я недовольно выдохнула, когда Егор отпустил живот. — Почему ты не можешь держать его всегда? Я уже не могу! Это просто невыносимо, — продолжила жаловаться я. — Потому что он или она против, — целуя меня в шею, бросил муж. — Потерпи немного и все будет хорошо. Всего четыре дня. — Хочу посмотреть комнату… — нетерпеливо произнесла я. — Там пахнет краской.. — Мне нравится. Краска очень приятно пахнет. — Хватит ее нюхать. Я и так дважды повелся на это желание. Мы подождем, когда она высохнет. Мой муж отказался завозить меня в магазин за выбором краски и тогда я в первый раз почти расплакалась, умоляя его сделать детскую зеленой. В следующий раз я плакала от того, что зеленые стены не сочетались с кроваткой и мебелью. Так что в тот же вечер я сидела на пуфике и ела яблоко, пока мой муж красил детскую в цвет слоновой кости. Не понимаю, что плохого в этом запахе? Ну нравится мне и что? Я же не прошу устриц или утиной печени. После этих мыслей хочется есть. Я выдохнула, поглаживая малыша, и получая пинки. Мне нужно остановиться с едой, иначе я не смогу проходить в двери. — Голодная? — Мне нужен жаренный слон.. Можно целиком, — Егор застонал. — Это метафора или мне правда нужно найти слона как яйца страуса в прошлый раз? — Не знаю. Не корми меня. Я слишком огромная. — Эми. Я люблю тебя, и ты не огромная. И если ребенок требует еды, ты должна дать ее ему. Он и так ждал долго до определённого момента, позволяя тебе сохранить фигуру, сейчас ему или ей мало места. — Мне все равно. Потому, что сказал доктор, я могу покушать через пару часов йогурт. Кто вообще придумал диеты для беременных? Это физическое и психологическое насилие. — А почему физическое? — уточнил муж. — Между прочим меня бьют! — Егор рассмеялся. — Может это реакция на то, что ей или ему нравится? — Не похоже. Я не была такой, — нахмурилась я, направляясь на кухню. Ну ее к черту! Если я не поем, он или она точно вылезет и заставит меня есть. Я стала готовить салат, мне необходимо правильно питаться, для того чтобы малыш был не слишком большим. Как сказал доктор, если он будет больше нормы, мне придется делать кесарево. Хоть Егор и сказал, что будет рядом и ничего его не напугает, я не хочу видеть еще и огромный шрам на животе. Это не ему потом жить с таким телом, а мне. Да и порваться мне особо не хочется. Так что контроль питания превыше всего. — Похоже он или она пошла в меня, я тоже был трудным ребенком. — Дайте мне терпения. Мне на тебя его не всегда хватает. Что я буду делать с твоей копией? — выдохнула я, стараясь медленно есть салат. — У нас есть много нянек. Пусть они мучаются. Все будет хорошо. Хочешь я тоже наберу пару килограмм? Потом займемся спортом, и все сбросим? — Нет. Мне нельзя будет пока я буду кормить, не хочу, чтобы ты толстел ради меня. Я люблю тебя. — И я тебя люблю. И ты тоже должен или должна любить маму, — строго бросил Егор животу.