Дневник Экзорцистки. Книга первая: Истоки

Есть там (в Индии — прим. пер.) также мантикора, зверь, лицом человек, с тройным рядом зубов, телом лев, хвостом скорпион, глаза голубые, шерсть цветом кроваво-красная, голос — змеиное шипение, избегая опасности, взлетает; бег её быстрее полёта птицы; употребляет человеческое мясо. Гонорий Августодонский «Образ мира» (Imago Mundi)

      Для того, чтобы стать Хранителем, необходимо иметь не только красивые глазки. Получению должности предшествует экзамен, и ты уже везунчик, если просто его провалил, оставшись при этом целым. Как говорится, ритуал получился, если ты сумел рассказать о нём сам. Что до самого экзамена, то мы понятия не имели, что придумают будущие работодатели и начальники в этот раз. Слишком индивидуальная вещь, это испытание…       На циферблате часов моего товарища по несчастью слабо светились цифры. Ровно десять часов вечера. Игорь, худой долговязый парень, перелистывал страницы какого-то справочника. Уличные фонари горели оранжевым, словно десятки голодных зверей устремили на нас свои взгляды. Улица быстро пустела. Мы продолжали сидеть на лавочке, как два заснувших на проводе воробья. Некоторые прохожие косились на нас, не то сочувствуя сорвавшемуся свиданию (если бы оно у нас было, я целиком и полностью разделила их чувства), не то стараясь определить, что за штуковины у нас в чехлах. Я надеялась, что их примут за музыкальные инструменты. Ни к чему досужим зевакам знать, что в моём — два лёгоньких прямых меча со странной гардой и шуршащими шёлком кистями на навершии, а у Игоря — под видом особо крупного чего-то там — хорошая такая секира. Греческая, лабрис, как гордо шепнул мне её счастливый владелец.       Улочки парка стали абсолютно безлюдны. Мы так и сидели, то и дело вздрагивая от напряжения, которое электричеством витало в воздухе. Игорь драматично захлопнул справочник. Я предпочитала полагаться на память. Всё равно книг для повторения мне понадобилось бы ого-го сколько!       На дальней аллее замаячили три смутные фигуры. Пальцы сами потянулись к рукояти «Глока». Пистолеты и револьверы тоже нежно любимы экзорцистами, хоть и не так сильно, как холодное оружие. Крупных и подвижных монстров, зачастую имеющих разнообразную броню, пристрелить сложно. А вот лезвие наверняка пройдет между пластинами панциря, а пуля отрикошетит, лишь раззадорив чудище. К тому же, в кое-каких практиках необходим постоянный контроль рабочей поверхности оружия, чего не даст патрон…       Тем временем, троица вошла в круг света. Низкий тучный человек с прилизанными волосами стоял в центре. Рядом и чуть позади топтался крупный, весь в шрамах от чьих-то клыков и когтей, неприветливый детина с блекло-карими глазами. Его лысина сверкала в тёпло-жёлтом свете. Третий казался эдаким кумом — душой компании, словно сошёл со страниц детской книжки про казаков. Не хватало национального костюма да сабли за широким поясом. Зато в ухе поблёскивала золотом серьга.        — Полагаю, вы готовы? — Скучающим тоном осведомился первый. Мы встали и молча кивнули. — Эти господа проинформируют вас обо всём. — Голос у прилизанного всё ещё звучал так, словно мы успели порядком ему надоесть за эти жалкие несколько секунд. — Мне пора. Спешу откланяться.       Человек засеменил прочь. — Ну шо, ребята, боитесь? — Серьгастый добродушно улыбался нам во все свои тридцать два. — Ну, вы шибко не страшитесь, никто вас убивать не будет. — Хохотнул он, по-своему истолковав наше молчание. — Мы не боимся. То есть боимся, но исключительно в рамках здорового инстинкта самосохранения. — Нарушила я его монолог. — Ну, эт само собой! Звать-то вас как, а? — Игорь. Вы меня, верно, помните? Ну, ещё со школы? — Мой спутник с надеждой глянул на собеседника. — Не-а. Вас, обормотов, многенько нынче. А тебя как величать, краса? — Цзинь Лан. — Я слегка поклонилась. — Ишь ты, как заморско-то! Китай, да? — Вы абсолютно правы. — Предупреждали, предупреждали. Из какой дали ты в наш городок прилетела!.. — Их испытание состоит не в том, чтобы выдержать твою болтовню. Выдавай инструктаж. — Тихо буркнул второй.       Казак засуетился, стал шарить по карманам. Наконец, он нашёл монетку. Лысый зло заворчал, как рассерженный пёс. — Значит-с, ты, парень — «орёл», а девица — «решка». Кто выпадет, тот первым и начнёт испытание проходить. — Таинственным голосом сообщил нам серьгастый.       Выпал «орёл». Я только плечами пожала. Не получится здесь, удастся в другом городе. Мне-то какая разница!       Все вчетвером мы завалились в старенькую скрипучую машину. Поездка по ночному городу прошла практически в молчании, не считая сухих объяснений экзорциста в шрамах. Суть испытания состояла в следующем: нам дано существо, но какое именно, знать пока рано. Скорее всего, нужно будет ставить приманку. Выступаем по одному, и Игорь, соответственно, первый. Я сижу в засаде, и в бой вступлю, только если что-то пойдёт не так. В случае победы парня, на мою долю выпадет новое задание, но преимущество всё равно будет на его стороне. А там — как решат начальство и дух.       Автомобиль натужно проскрипел по чему-то, отдалённо напоминавшему асфальт, и остановился. Мы вылезли и расчехлили оружие. Я поудобнее приладила перевязь и положила руку на рукояти мечей: парные, они лежали в одних ножнах и выглядели нераздельным целым.       Из грязно-бурого брезента, принадлежавшего Игорю, показался уголок промасленной бумаги. Я с нескрываемым любопытством глазела на виднеющееся уже древко с четырёхгранным шипом на конце. По древку шла полоска меди с бронзой, изображавшая затейливый орнамент. Покров сорван — и моим глазам предстали два лезвия по бокам древка, напоминавшие пару лун. Сталь в тусклом свете фонарей, явно видавших лучшие времена, отбрасывала маслянистые жёлтые и красные блики. Неизвестный мне умелец вытравил на лабрисе сцену из древнегреческого мифа: Геракл не на жизнь, а на смерть бился с Лернейской гидрой. Рисунок в металле ну прямо-таки сиял. Края же, напротив, оставили матовыми, и в неверном ночном освещении они казались чем-то совсем от секиры отдельным.       Игорь поднял оружие. То ли меня глаза подводят, то ли она и впрямь для него тяжеловата? Парень ведь не Геракл по телосложению, да и по силе тоже. Впрочем, не моё это дело. Он наверняка уже привык к этой махине.       Мы оба склонились над железным контейнером с плотно подогнанной крышкой. Кураторы успели скрыться в местных тёмных закоулках, словно просочились сквозь щели в крошащихся стенах. Разбираться нам придётся самим. Впрочем, ничего удивительного. Соперник и сотоварищ одновременно нахмурился и потянулся к ящику. И тут же с хрипом рванулся прочь, зажав нос ладонью. В следующий миг я последовала его примеру. В качестве лакомства для неведомой твари выбрали тухлое мясо. Да чёрт бы с ней, с гнилью, с ней всякий экзорцист свыкся ещё с ученичества! Падаль густо полили чем-то зелёным и клейким. От «подливки» нёсся тяжёлый химозный запах, от которого глаза тут же заслезились. На языке почувствовался горьковато-кислый, немного металлический привкус, а в носу больно защипало. Боги, кто это мешал?! Впервые вижу и, к сожалению, ощущаю подобное сочетание, а я уж нанюхалась лабораторных ароматов. Надо будет найти столь талантливого, дери его бесы, алхимика, спросить, что там за состав. Я точно знаю, кому тогда посоветую сварить «зелёное желе». Есть кое-кто у меня на примете… — Что делать будем? — Немного гнусавым голосом спросил Игорь. Руку от лица он так и не убрал. — Ты это не бери лучше. Я того, в зельях не шарю, но как бы оно тебе руки не разъело. — Не должно. — Я рассматривала потёки на кусках мяса, вспоминая уроки и особенно практику на них. Желтоватый немного зернистый жир от неизвестного мне препарата набух и теперь напоминал мелкую икру. Занятно… — Но ты прав, руками лучше не лезть. Я такое никогда не видела. — Ну дак я тоже! — Паренёк развёл руками. — У меня сестра неплохо разбирается в подобной дряни, но я и у неё в лаборатории такого не встречал. — Китайцы тоже подкачали. — Я ненадолго отвернулась от тухлятины. — Оригинальное варево, никак не отнять. Но без нормальной раскладки приманки мы тварь не дождёмся. — И плакал наш экзамен. — Хмыкнул Игорь. — Ну вот что мы с тобой здесь забыли, а? Хранители недоделанные… Эй, ты чего? — Ничего. — Я покачала головой и ненароком сжала рукояти мечей сильнее, чем нужно. — Правда, ничего. Давай найдём что-то подлиннее и насадим этот шашлык на шампур, и, желательно, не в виде моих мечей.       Мой участливый соперник подметил в груде мусора толстую увесистую палку. Точить импровизированный кол пришлось моим складным ножом: паренёк на робкое предложение приспособить под это дело его секиру возмутился так, что даже позабыл об вонючем душке от мяса. Вспомнил он о смраде не сразу и потом долго и довольно забавно плевался в сторонке, перемежая брань ценными указаниями относительно того, куда мне стоит плюхнуть шмат приманки.       Закончив с грязной работой, мы отошли подальше. Чудовищу, конечно, куски тухлятины — лакомство, но вот нам душок от такого деликатеса вывернет желудок с пугающей скоростью. Игорь скосился на меня и немного виноватым голосом попросил: — Слушай, может, ты отойдёшь? Прям совсем. Я топором машу будь здоров, зацепить не хочу. Я молча кивнула и скептически оглядела наш тупичок. Спрятаться тут… Ну, мягко говоря, негде. В мусорную кучу не зароюсь, и уходить нельзя. Кураторы наверняка следят. О. Второй этаж — относительно невысоко. В случае чего, в бой можно вмешаться сверху, и обзор хороший, да и путаться под ногами не буду — действительно, больно надо, секирой получить! И, как сказал Сунь-Цзы: «Тот, кто хорошо нападает, действует с высоты небес». Мне до великого стратега далеко, так что я обустроилась со всем возможным комфортом на обшарпанном, грязном и заросшем паутиной по самые перила балконе. Я села и осторожно положила мечи на колени. Мы остались почти в полной темноте, — фонари далеко, да к тому же начали мигать, словно дрожали от страха. Я перешла на эфирное зрение. Теперь уже я стала крошечным источником света. Мои глаза засветились ярко-золотым, оправдывая имя. С земли меня можно было бы принять за кошку-переростка или за персонажа одной из тех детских страшилок, которые рассказывают в летних лагерях.       Мир несколько утратил в цвете, приобретя взамен все оттенки благородного металла. Вон Игорь — его жизнь, его душа для меня видна как золотистый пульсирующий комочек. Стены, камни и прочие неказистые элементы ландшафта слабо мерцали, будто их кто присыпал латунной пылью. Небо стало маревым, как море при лёгком ветре. Впрочем, мне сейчас вовсе не до красоты над головой. Я ждала тварь.       О, я отнюдь не нервничала, уже почти разучилась: это скорее азарт и напряжение охотника, ждущего добычу: нервы натянуты тетивой слишком тугого лука, ухо ловит каждый шорох, и сам ты становишься похож на зверя; на гончую, пущенную по следу. Не знаю, сколько прошло времени. Наверное, уже порядочно, так как я успела слегка замерзнуть. На дворе стоял май, неумолимо приближался июнь, но неподвижность в течение нескольких часов и тянущий от стены холодок, похожий на ветры, которые предшествуют появлению злого духа, сделали своё дело.       Мне казалось, что я впала в состояние, близкое к трансу медитации: место словно окутало меня, впитало, и я стала с ним одним целым, обратилась в чистый слух и зрение — ничего, что могло бы отвлечь или нарушить мой покой…       Слабый звук, напоминавший скрежет чего-то по шиферу. Чего-то очень острого. Я немного прищурилась, вынудив глаза вспыхнуть ещё ярче, и всмотрелась в темноту. А вот и долгожданная тварь. Крупновата, нечего сказать! Тёмный сгусток, похожий на клочок абсолютного мрака, перемещался на крышах дальних зданий странными рваными скачками. Судя по всему, чудищу поставили манки, или под шкуру вживили амулет: идёт чётко к нам, не обращая внимания на более лёгкую добычу. Интересно, а людей эвакуировали? Такое по крыше поскачет, и мертвеца разбудит! Хотя о чём я — конечно же, так всегда делают. Совсем засиделась в своём Китае, никому уже толком не доверяю.       Игорь стал в боевую стойку. Он точно почувствовал приближение врага, он-то не торчал в медитативном трансе. Хруст и гулкие удары вперемешку со звуком, похожим на хлопанье паруса, приближались с завидной скоростью. Я несколько раз глубоко вдохнула и положила руку на рукоять мечей. Гарда холодная, и успокаивает и бодрит одновременно. Теперь тратить время на то, чтобы взять оружие как следует, не придётся. Кто знает, когда придётся вступить в бой.       Оглушительно громкий лязг — загрохотала крыша под весом огромного тела, рык, да такой, что уши заложило; и в тусклом свете этого, забытого всеми богами мира, закоулка нашим глазам предстала…       Мантикора! Небо, я просто обязана познакомиться с человеком, который обеспечивал экзамен материалами! Талант, ничего не скажешь! Талант безумный и, похоже, безграничный, а такие особенно редки. И их стоит держать поближе.       Я мельком вспомнила краткую историю создания хищных химер. В вольном пересказе, который мы несколько лет назад дружно запоминали для экзамена, чтобы хоть как-то выделить историю из массы ей подобных.       Дело обстояло приблизительно так. Когда-то группа индийских алхимиков разом сошла с ума. Некоторые говорят, что то был навет злых сил, не иначе, но я в подобную чушь не верю, как и мои товарищи. Демоны ж не изверги какие! Да и им так изощряться смысла нет, у них другая манера.       Спустя некоторое количество лет кучка безумцев создала мантикору. После появления на свет первого чудовища здравый человек бы остановился и уничтожил творение рук своих. По крайней мере, я на это надеюсь, терять веру в людей мне не хочется. Но те ненормальные, не досчитавшись, правда, некоторых товарищей, продолжили исследования. Более того, треклятые энтузиасты поделились результатом с «коллегами» из Персии, Эфиопии, Греции, то есть, разослали инструкции всюду, куда смогли дойти гонцы! Древний мир не оказался заполнен подобными тварями исключительно благодаря невероятной сложности призвания людоедов, как мантикор называли персы, да ещё рвению экзорцистов, которые мне вообще кажутся единственными адекватными людьми в историческом театре абсурда. Да и то — не всегда.       Если вкратце — то в каждой стране не обошлось без идиотов… Ой, то есть, чересчур воодушевлённых и крайне безответственных фанатиков, которым идея создания монстров показалась отнюдь не бредовой, даже наоборот. И каждый принялся за свои эксперименты. Так появились мантикорьи разновидности: с шипами на хвосте и без, бескрылые, с пернатыми и нетопыриными крыльями, с человеческим лицом или львиной мордой, разных цветов, размеров… Словом, весь античный дурдом отрывался на полную катушку. А нам теперь разгребать последствия их веселья. Записи, записи-то сохранились! Александрийская библиотека сгорела, трактат Хуа То — тоже, а эти, как назло, уцелели.       Экзаменационная мантикора оказалась под три метра ростом, крылатой, с усаженным крупными шипами, словно кактус — иглами, хвостом, оканчивающимся скорпионьим жалом. Львиная голова и тело. Пасть скалилась в невероятном бешенстве и предвкушении вкусного ужина, — мантикоры падки на человечину, но памятуя об алхимических лабораториях и своих создателях, не прочь закусить и чем-нибудь химическим.       Болела я целиком за Игоря. Коллега всё-таки. Экзорцист и чудовище схлестнулись в жестоком бою, и в сумраке метался вихрь из песочного меха, багрово-коричневой кожи на крыльях и сверкания полумесяцев лабриса.       Мантикоры опасны. Они не очень быстры из-за размеров, — хотя смотря с чем сравнивать, конечно, но их преимущество совсем не в скорости. Эта вот, к примеру, вполне способна летать, хоть и не очень умело. Вон, парнишка загнал её в угол, а она вспорхнула степной дрофой и зашла ему за спину. Экзорцист чудом ушёл от щёлкнувшей пасти.       Шипы ещё плохи. Она ими стрелять умеет, да так, что дикобразы от зависти бы полысели. А там отрава, такая же, как и в скорпионьем жале. Яд у мантикоры… Неприятный. Нам он не так страшен, особенность природы, но всё равно — испортить бой может. А там — удар пропустишь, другой, сам промажешь… Исход такой схватки обычно предсказать легко, и победа явно будет не за истребителем нечисти.       Игорь успел ранить чудовище. Крови много, но рана сама по себе не опасна. Боль взбесила монстра ещё больше. Ну, давай, миленький!.. Так, секиру в обе руки и на инерции от её веса крутишься циркулем, затем бьёшь… Ах, зараза! Говорю ж, тяжёлый ему лабрис!       Парень ловко зашёл сбоку и очень красиво замахнулся на тварь. Удар должен был размозжить череп, как гнилую тыкву, но… Промах. Мантикора текучей водой ушла из-под лезвия, Игорь из-за тяжести завалился вперёд и длинный шипастый хвост отправил его в полёт, закончившийся ударом об стену. Вот чёрт! Она ж сейчас его сожрёт как миленькая! — Вторая! Выход! Старт! — Орал старший экзорцист из рации, оставшейся на балконе. Я бросилась в бой сразу после злополучного замаха, чисто инстинктивно, и потому выиграла несколько ценных секунд. Которые потратила на смертельный номер: «Как спуститься со второго этажа по ржавой пожарной лестнице, используя только одну руку». Очередной рывок в мышцах. До земли ещё метра два. Я крикнула короткое грубое заклинание, маня монстра на себя. Эгей, я здесь, я вкусная! Мантикора уже соизволила обратить внимание на мою скромную персону и мчалась со всех лап к новой игрушке. Ну, давай поиграем, кошечка!.. В момент, когда тварь почти достала меня когтями, я изо всех сил оттолкнулась от перекладины, отозвавшейся болезненным звоном, и перемахнула через монстра, оказавшись сзади. В голове пусто. Как и всегда в момент боя. Я никогда не видела последствий и, похоже, даже о них не думала. Так было всегда, начиная со школьных лет. Я просто кружусь, как в вихре, и есть лишь миг, а что-то внутри словно знает наперёд, когда и как ударить, но это знание простирается лишь на один выпад. Наставник называл это «что-то» чутьём. Я, за неимением лучшего, соглашалась с ним.       У местных экзорцистов есть занятная поговорка: «Чем больше шкаф, тем громче падает». Выражаясь более литературно, колосс на глиняных ногах. Собственно, наша техника боя с соперником крупным выглядит именно так. Лишить опоры, заставить споткнуться, упасть, сравняться в росте и открыть уязвимые точки. Сила одновременно и слабость, это мы все уяснили давно.       Я крутнулась и хлестко ударила сдвоенными клинками под колено твари. Металл гладко вошёл в мясо, разрубая сосуды и мышцы. Лезвия скрежетнули — упёрлись в кость. Я тут же кинулась вбок, подальше от удара смертоносных когтей. Пляска, постоянная, непрерывная — остановиться нельзя, иначе умрёшь.       Короткий взмах. Я, почти играя, прыгнула и провела кончиком одного из мечей по крылу, словно бы хотела погладить. Я почти почувствовала, как чужая кожа рвётся, будто ткань, и вновь ушла от разъярённого монстра. Ещё, и ещё! Хвост хлестал совсем рядом, вот чуть-чуть и заденет мне то плечо, то бедро, то ступню, а когти разорвут на клочки! Но этого не случается раз за разом — я успеваю уйти, так, как это делает тварь. Одинаковый крадущийся стремительный шаг, одинаковая обманчивая мягкость движений.       Мы вдвоём кружились в бешеном танце из серебристой стали и грязно-песочного меха. Я опять вспорола нетопыриную шкуру, теперь уже на другом крыле, быстро, будто шутя, пронзила его основание. Прыжок в сторону, хитрый пируэт, молниеносный укол в другую конечность, и чудовище захромало уже на две лапы. Я нырнула под брюхо, полоснула по нему. Жаль, не так глубоко, как хотела. Прежде, чем раненый соперник успел воздать мне сторицей, я вновь ушла из досягаемой зоны.       Вслед полетели шипы. Я успела поставить щит — чудом заметила характерное движение хвоста. Ядовитые иглы застряли в ставшем невероятно твёрдом воздухе, а я вновь улизнула: без прямого контакта с носителем слабенький щит лопнул, как мыльный пузырь. И игра началась сначала.       Мантикора сильная. Намного, намного сильнее и выносливее меня. И регенерирует тоже быстро. Но от потери крови страдать она будет так же, как человек. Тварь не может сосредоточиться на всех ранах сразу, и процесс замедляется. На мою долю выпадает ожидание — совсем легко, если, конечно, не учитывать, что моё бренное тело пытаются то разодрать, то раздавить, то отравить, а то и вовсе всё сразу!       В какой-то момент, когда уже порядком исколотое и разъярённое чудовище вновь попыталось проткнуть меня жалом, я извернулась ужом и рубанула мечом, как веером. Острый загнутый шип полетел наземь. Из обрубка хлынула кровь и мутная белая жидкость. Ночь опять разорвал ужасающий рёв.       Занятно… Осознавать происходящее, когда всё уже позади — долго-долго, а на деле — вот миг, вот другой, и ты весь в крови, как и соперник, только та алая жидкость, что насквозь пропитала одежду — не твоя, а его… Мантикора, вся мокрая и оттого чёрная, как дёготь, вновь атаковала. Я … Ей-богу, не помню, каким образом избежала стальных когтей и клыков, но посреди хрустальной пустоты в голове сверкнул жёлтым в неверном свете один меч, скользнувший по звериной шее и затерявшийся в густой гриве, а второй — неведомо как вошёл в основание затылка по самую гарду. В теле лезвия задержались не более секунды — они выскользнули наружу, но теперь уже такие же чёрные, как и разводы на мехе монстра.       Я отскочила назад и стала в стойку, готовая к новому бою. Но мне было уже не с кем воевать. Мантикора дёргалась в конвульсиях. Громадные когти взрывали то нечто, что когда-то звалось асфальтом, а грива стремительно темнела. На земле масляным пятном блестела дрожащими бликами лужа. Чужая кровь.       Я заученным до автоматизма движением вытерла клинки о сухой участок шерсти и опустила их в ножны. Как всё закончится, придётся их опять хорошенько почистить. Странно. Почему до сих пор нет медиков? Они должны были прийти ещё в самом начале, мало ли, какая помощь потребуется испытуемым. Прячутся там же, где и кураторы, или и вовсе не явились?       После всех нужных манипуляций я подошла к Игорю. Тот ошалело переводил глаза то на меня, то на огромное слабо вздрагивающее тело позади. Выглядело это так, словно он смотрел теннисный матч. — Шипы попали? — Вообще-то, у нас имеется регенерация повышенная и устойчивость к большинству ядов, но мало ли. Чем Люцифер не шутит, хотя последнему вовсе не до шуток. — Не-а, н-не очень. Меня больше т-того, об стену приложило, и то я щит успел поставить, а так всё окей. — Неудачливый сотоварищ улыбнулся. — Тебя того… Кто учил? — Прилетел с японских гор тэнгу[1], сказал: «Давай-ка, девочка, сделаем из тебя настоящую онна-бугейся[2], а то, кар-р-р, чего как ненашенская». Забрал пятилетней и спустя восемнадцать годков вернул к вам, людям. Вот такие вот моти[3]. — Ну грех же не поизмываться над стереотипами про Азию! Имею право, чёрт возьми!       Судя по физиономии моего собеседника, приобрётшей максимально возможную для человеческого лица длину, он принял мой нервный трёп за чистую монету — видимо, тоже от нервов, и пытался сообразить, как охотника на нечисть могла эта самая нечисть воспитать. — Шучу. Всё как обычно: Дар, школа, наставник, несколько десятков приключений на задницу прилагались в комплекте. Да шутила я про японского гоблина, шутила! Не двуручник же у меня в руках, в конце-то концов!       Последний аргумент, похоже, убедил чересчур впечатлительного паренька. Всем известно, что тэнгу — прирождённые мастера меча — предпочитали исключительно катаны всех видов и длин, да порой ещё кинжалы дзюттэ[4]. Мечи, вроде моих, по мнению угрюмых сварливых ёкаев[5], годились на нарезку роллов из тухлой рыбы и гнилого риса. Для меня, как и для большинства экзорцистов из Чжунго и Страны восходящего солнца подобное упрямство оставалось нелепицей и сумасбродством. И среди японского оружия бывали прямые клинки, и среди китайских вооружений затесался гигантский меч чжанмадао — «рубящий лошадь». Но мне сейчас не до чужих тараканов, пусть и сверхъестественных. — Что у тебя с секирой? — А? — Игорь забавно дёрнулся. — А что с ней не так? — Да тяжёлая она для тебя вроде. Как будто ты не свыкся с её весом до конца. Но мне может и казаться, я всё-таки мечник. — Так ты про это… — Протянул паренёк задумчиво. — Есть немного. Это фамильное оружие, отец настоял, чтобы я взял для главного боя именно этот лабрис. Он у меня вообще на традициях помешанный, так что я решил последовать уговорам папаши. Сама видела, что в итоге вышло. — Ага. Скорая встреча со стеной. С тобой точно всё в порядке? — Да точно, точно! — Отмахнулся Игорь. — А с топором… Глупо вышло, знаю. Я с другим тренировался, он полегче будет. Думал, с этим тоже проблем не возникнет. И я тут того, подумал. Знаешь, даже хорошо, что меня в стенку впечатало. Я пока лежал да на твои пляски смотрел, размышлял, а надо ли мне вообще на Хранителя идти. Нет, я согласен, это слава, почёт, все дела. Начальство пылинки сдувает, чуть ли не на руках носят… — Но что с другой? — Собачья это работа. Сидишь в городе, как на привязи, без дозволения духов ни шагнуть, ни дыхнуть, и вечно на нервах. Так что пёс с ним, с престижем! Я в вольнонаёмные экзорцисты подамся. Платят, конечно, меньше, но свобода… — Мой собеседник мечтательно прикрыл глаза. — Свобода, она любых денег стоит. А ты что думаешь? — Твоё дело. Мне эта должность нужна, и всё тут. Есть на то причины. — Я пожала плечами. Срочно менять тему, срочно! — Как думаешь, если у мантикоры выдрать пару клыков в качестве трофея, никто не будет злиться? — Поделишься, дантист?       Клык мантикоры — отличная штука. Из него можно сделать не один десяток сильных амулетов, он удобен в обработке, достаточно велик для нанесения нужного количества символов, да и на полочке у камина смотрится очень даже ничего. Словом, просто необходимая в хозяйстве вещь.       Меня слабо передёрнуло, когда я снова повернулась к телу громадного зверя. Всё никак не могу привыкнуть до конца, что убиваю не живое существо, а просто подвижную куклу. Хотя сколько уже лет прошло… Что с того, что у неё из ран льётся кровь, а мускулы на лапах мелко дрожат в предсмертной агонии? Всё равно жизни в ней не больше, чем в груше для битья. Разве виню я себя, когда наношу удар манекену или выпускаю пулю в жестяную мишень?       С мантикорами вообще всё довольно интересно. Они относятся к рукотворным химерам, и вопрос о том, считать ли их чудовищами в полной мере тревожит великие умы до сих пор. Загвоздка заключается в следующем: хорошо сделанные мантикоры получаются очень долговечными и весьма активными. Более того, некоторые экземпляры умудрялись оставлять потомство, которое тоже оказывалось способным к размножению! Если мои знания меня не подводят, то целая стая таких диких крылатых кошечек ещё живёт где-то в Иране, в горах. Кажется, тамошние экзорцисты не очень-то любят это своё достояние, и мечтают избавиться от такой прелести как можно быстрее. Но не дают. Международное общество экзорцистов полагает диких мантикор чуть ли не сокровищем, и, покуда те никого не жрут, оберегает их как зеницу ока. Но труп на земле к таким не относился. Склейка не самого лучшего качества, такие жить могут месяца два, может, три от силы. А потом… О-о-о, потом начинается разложение. Не самое приятное зрелище, должна признать. Здоровенная гниющая туша, которая всё ещё способна отправить экзорциста на тот свет, если тот будет питать иллюзии относительно опасности умирающей твари.       Теперь надо бы изгнать сущность из мантикоры. Движущая сила здесь она, злобная бесплотная гадина с нижних кругов Ада, тело же лепится магом или алхимиком из такой кучи ингредиентов, что даже мой учитель с негромким ворчанием откладывал список и принимался за что-то другое, не столь сложное. Не-е-ет, мне определённо нужно побеседовать с тем человеком, который создавал нам задание. Уверена, нам будет, что обсудить. Определённо!       Так, сначала изгнание, а потом приятные знакомства и разбор туши. Если поспешить, можно такой материал испоганить! Сущность-то останется. Ей дробление тела носителя нипочём, как и гниение. Теперь бы что-нибудь писчее найти. Тушь с кистью и коробка с мелом остались в гостинице, в рюкзаке, туда добираться бес знает сколько, ещё и по незнакомому городу. Не кровью же круги чертить! Может, к кураторам пойти? Игорь уже шагал в их сторону.       Мел у кураторов всё-таки был. На робкое возражение серьгастого, мол, маг задерживается, но скоро придёт, проведёт должные ритуалы, и что нам нечего лезть куда не просят (это уже добавил лысый), Игорь разразился бурной тирадой. В итоге нас отпустили с миром и мелом, что не могло не радовать. Мы закружились вокруг трупа, то и дело перебрасываясь парой фраз.       Вскоре около мёртвой мантикоры образовалась относительно ровная окружность, испещрённая внутри множеством символов. Парнишка доверил заканчивать сердцевину круга мне. Видимо, его сильно впечатлил бой с тварью. Или ему лень. Или просто хотел сделать девушке приятно. Бес их разберёт, этот противоположный пол! Я заканчивала последний иероглиф «возвращение», как раздался уже знакомый скучающий голос прилизанного и новый, живой и энергичный.       Я резко подняла голову.       Полный экзорцист и среднего роста человек с копной светло-рыжих волос до плеч, собранных в хвост. Хм, похож на мага. Наша братия не носит таких амулетов. На шее у незнакомца висел кулон в виде вороньего глаза — четыре листика с ягодкой-бусиной в центре. Он, ежели память не решила сыграть со мной злую шутку, отводит дурные взгляды и наветы. Экзорцисты предпочитают защиту иного типа, либо вовсе не заморачиваются. Нам мелкие порчи, что с гуся вода. А вот ведьмы и колдуны почувствительней будут.       Колоритная парочка ссорилась. — Неужели нельзя было создать что-то менее затратное? — Толстячок скривился, глядя на труп. — Мантикора… Шуму много, да проку мало. Или ты надеялся показать свои способности? Я, кажется, просил дать им серьёзного соперника, а не твою очередную штучку, Фауст!       Фауст?! Кхм, говорящее имечко! Интересно, у него родители были ярые фанаты Гёте или он сам решил вот так назваться? Хотя… Ох, не о том думаю!       Игорь присвистнул. Я промолчала, сдержав всё-таки нервный смешок и брань. Весёленькая у меня будет жизнь, с таким-то начальством… Мантикора ему не серьёзная, оказывается! Вот бы его сейчас на арену, дать ему полуторный меч в руки и вот такую бестию напротив. Интересно, сладит ли этот героический крючкотвор, которому здоровенный людоед не соперник?! По его комплекции не скажешь, ну вот никак. Сидячая у прилизанного работа. Он чуть сутулится, да и мышцы, вероятно, дряблые, жирком подзаплывшие… Руки. Вот на что смотреть надо, вот! Они у него больно нежные, пухловатые, и ни мозоли, ни шрама, ничего. Такое тоже бывает, взять даже мои — мягкий стиль боя и хорошая регенерация делают своё дело, да и перчатками я не брезгую. Но в сочетании с неведением такие способности не встречаются, это почти что прописная истина. Так кто же мне в руководители достался? Экзорцист ли он вообще, этот холёный глупец? — Грифовы яйца, в следующий раз призывать существо будете вы! — Огрызнулся волшебник. — И объясняться перед родственниками погибших тоже, упаси духи! Хочу видеть, как вы перед мантикорой попляшете! Или вы её из винтовочки подстрелите?       Игорь подошёл ко мне поближе и красноречиво кивнул на побагровевшего толстячка. Я опять пожала плечами. Мне, чёрт возьми, эта работа необходима. А нравится мне или нет — да кто меня спрашивал! И уж тем более неважны личностные качества начальника. Я перечитала информацию по Хранителям ещё в Китае, штудировала я её и в поезде, и в самолёте. Я буду подчиняться напрямик духу города, если такой тип взаимоотношений вообще можно назвать подчинением. А люди… Люди дело десятое, они так, подспорье…       Тучный экзорцист достал из кармана пиджака блокнотик с чёрной обложкой и массивную ручку. Что-то чиркнул, нахмурился и показал колдуну. Тот побелел, потом пошёл красными пятнами, но не проронил ни слова. Только молча кивнул и отвернулся, злобно глянув на начальника исподлобья. Что ж там в бумажечке-то написано? Не видно, он ко мне листок не поворачивал, а спрашивать неудобно.       Прилизанный наконец заметил труп. Осторожно, избегая луж, подошёл поближе. Боится замараться?       Будущий шеф прищурился и наклонился над мёртвой тварью. Маг почти что обречённо вздохнул и щёлкнул пальцами. В воздух взвилась сфера оранжевого тёплого света. Шарик покачался немного, а затем подлетел к мантикоре и медленно описал вокруг неё круг. Бурые потёки избороздили грязно-коричневый мех, и большая кошка казалась полосато-пятнистой, будто гепард или тигр. Кое-где шерсть уже стала колом от спёкшейся крови. Я следила за лицом толстячка. Он брезгливо морщился, глядя на узкие раны от моих мечей. Потом достал платок и как-то боязливо, слово чудовище всё ещё могло нанести ему удар, оттянул жёсткую гриву. Сияющая сфера услужливо нырнула поближе, высветив длинный глубокий разрез. Шерсть под ним выглядела сплошной кровавой рекой.       Раздался плеск: экзорцист всё-таки вступил в липкую грязь, когда дёрнулся от открывшегося перед ним зрелища. Потом как-то подобрался, приосанился и степенно осмотрелся, задержавшись взглядом на колдуне. Волшебник с необычайно живым интересом рассматривал полустёртую загогулину на стене, как будто на свете не существовало ничего более любопытного, чем закорючка на крошащемся кирпиче. — Кто из вас убил это существо? — Спросил прилизанный, смотря почему-то в сторону Игоря. Парень молча указал на меня. Я чуть приподняла оружие, чтобы начальник рассмотрел наконец мои клики и чуть поклонилась, приветствуя. — Фауст, разберись. — Коротко бросил пухленький и ушёл в тень, к кураторам. Волшебник отвлёкся наконец от созерцания пятна краски и повернулся к нам. На его лице застыло лёгкое недоумение. — Э-э-э… Шэй ши чжунго жэнь ма? — Протянул он, переводя взгляд то на меня, то на Игоря.       Я не удержалась и прыснула со смеху. — Господин маг, я всё-таки не совсем забыла родной язык. Прошу, не утруждайте себя изучением разговорников. — Хвала духам! — С явным облегчением вздохнул рыжий чародей. — Значит, ты у нас за азиата? — Именно. Вас так это смутило? — Я был уверен, что иностранцев они не берут… Погоди-ка! Ты ж из тех самых, по программе? «Золотой век» или как-то так. — Вы правы, господин маг. — Я хотела добавить ещё кое-что, но волшебник меня перебил. — Не думал, что эта затея даст всходы. — Он немного помолчал и добавил: — Вивернова печень, встретить тоже не ожидал. А ну, посторонись, экзорцистка, хочу проверить вашу науку.       Маг перепрыгнул через надписи, на миг став похожим на ребёнка, играющего в классики. — Ага, спиральный принцип… — Пробормотал он, рассматривая рисунок. — Знаки мэйд ин Чайна, это опустим, но система имеется. О! — Тут он просиял. — Я знаю, кто тебя учил, экзорцистка, ну или догадываюсь, по крайней мере. — Не сейчас. — Негромко отозвалась я. — Не здесь, маг. — Почему? — Раздался позади всё тот же скучающий голос.       Резкий оборот, даже, пожалуй, слишком. Экзорцист уже стоял совсем рядом и неотрывно смотрел мне в глаза. Вот зараза! — Почему? — Подхватила я вопрос, чтобы хоть немного выиграть время. — Он сам велел не упоминать его имя без крайней на то необходимости. По его словам, тогда Вы будете оценивать не меня, а моего учителя, и либо соблазнитесь его славой, либо будете сравнивать ученика и наставника. Ни то, ни другое не принесёт мне пользы, равно как и Вам, достопочтенный. Но если Вы настаиваете… — Нет. — Прилизанный снова заглянул в блокнот, что-то прочёл, чуть шевеля при этом губами. — Я знаю, у кого Вы учились. Думаю, тот человек прав, если учесть его статус. Только… Неужели всех способностей ему не хватило, чтобы научить Вас работать чисто?       Я виновато улыбнулась и чуть прикрыла глаза, словно от смущения. Так лучше прятать настоящие эмоции — сейчас я зла, как чёрт, хотя и те, кажется, бывают подобрей. Это наставнику не хватило способностей?! Скорее, этому глупцу не хватило мозгов, и притом прилично! Молчал бы хоть, а не позорился! Ну нельзя, нельзя с мантикорой работать «чисто», её выматывают и обескровливают, чтобы ослабить регенерацию, которая даже у слабо склеенного чудища такая, что любому экзорцисту остаётся плакать от зависти! Если бы я ударила в сердце, а такая возможность у меня была, то кто мог бы поручиться, что тварь не встанет? Нет, так тоже можно, но после обязательно отрубают мантикоре голову, а мои мечи для таких манипуляций не очень приспособлены. Цзяни ведь лёгонькие, тонкие, ими почти не рубят, колют, в основном. Шпага на китайский лад, если проще, только здесь гарда не такая мудрёная, клинком можно действовать одной лишь кистью, не задействуя всю руку.       Я снова мило улыбнулась и ответила покаянным тоном: — Прошу простить, но Вы сравниваете ученика с учителем. Куда уж мне до него! Ваша покорная слуга лишь бледная тень выдающихся талантов своего мастера. Однако, благодарю за науку. Я непременно запомню Ваш совет и обязательно им воспользуюсь. Кто-то из кураторов не сдержался и закашлялся. Маг же вытаращился на меня так, будто я вдруг покрылась чешуёй или ещё чем похуже! Тучный экзорцист улыбнулся и даже немного надулся от гордости. — Рад, что молодёжь всё же иногда прислушивается к опыту старших. — Напыщенно произнёс он.       «Ага. Щас! — Мрачно подумала я. Вряд ли сумеет считать эмоциональный фон, для этого зрительный контакт нужен, и довольно долгий. — Только в твоём случае я скорее обреюсь налысо и подамся в монахи. Ох, хорошо, мастер, что Вы этого не видите, Вас удар бы хватил!» — Полагаю, Фауст введёт Вас в курс дела. — Продолжал тем временем бубнить начальник. — С остальным ознакомитесь на следующий день или же позднее.       Он снова вернулся к кураторам. Теперь рядом с ними стоял опять обалдевший Игорь. Всё-таки, по меркам нормальных экзорцистов я только что сморозила несусветную чушь, только оная ну никак не вязалась с умениями. Я подмигнула пареньку из-за спины шефа. Говорить-то я говорю, но кто сказал, что я всегда правдива? — А ты не так проста, экзорцистка. — Прошипел мне на ухо колдун, когда я снова склонилась над рисунком, якобы подправить несколько знаков. — Что это было? — Стратагема плута. — Едва слышно ответила я. — Старый, но, как видишь, действенный трюк. Один вопрос, маг. — Да зови меня Фаустом, чего ты мучаешься! — Мантикору создал ты, это ясно. — Я смирилась и послала этикет куда подальше. — Но с той мерзостью на приманке? — Что, понравилось? — Довольно осклабился чародей. — Ты даже не представляешь, как… Могу я узнать её состав? — Какая шустрая! — Он хмыкнул. — Это мой личный рецепт, экзорцистка, я ими не разбрасываюсь, кому попало. К слову, зовут тебя как? Цзин Лань? — Наоборот. Цзинь Лан. Ты меня только что орхидеей назвал, Фауст. — Какой ужасный язык… — Протянул маг. — Слушай, — я подметила, что он смотрит мне на волосы, почти не отрываясь, — я вот понять не могу, это тебе мозгов хватает так краситься, или… — Или, маг. — Коротко и глухо ответила я. — Или. — Грифовы яйца… — Охнул волшебник. Похоже, это было его любимым ругательством. — Ты же… Ты же совсем молодая! Сколько тебе сейчас, двадцать три? — Верно, ма… Фауст. Только возраст здесь не причём. Это же не настоящая седина, раз уж на то пошло. — Вот ведь… — Рыжий маг добавил совсем уж неприличную брань. — Я… Честно, думал, что оно встречается только у стариков, видел, по крайней мере, у них, драконий потрох! А беспокойства эта штука тебе не доставляет? — Если не считать дурацких вопросов, то нет. — Отрезала я и подправила иероглиф в одном из кругов. Мне там чёрточка не понравилась, больно тонкая. — Я обидел тебя, экзорцистка? — Нет. Ты не выдаёшь рецепты проходимцам, а я не рассказываю про свою жизнь людям, с которыми знакома меньше пяти минут. И зови меня по имени, в конце-то концов! — Да мудрёное оно у тебя… — Колдун почесал затылок. — Ещё раз скажи. — Цзинь Лан… А, неважно. Зови Волчицей, раз с языком не складывается. А что же, ты здесь самый грамотный? Четыре экзорциста, как ни крути, а заметил чародей! — Не-а, я здесь, грифовы яйца, самый невежливый. — Волшебник ухмыльнулся. — Ваши кураторы точно отметили, просто смолчали. Они поосведомлённей меня будут. А мальчишка и недоразумение в костюме не знают. Первый по неопытности, а второй… — Тут он развёл руками, дескать, сама понимаешь. — К слову, кто он? Экзорцист?       Фауст наклонился ко мне ещё ближе, сделав вид, что проверяет круг, и едва слышно ответил: — Из ваших, но слабый. На уровне нашего четверокурсника, как я понял, не знаю, какая в Китае программа. Вы ведь на два года дольше учитесь? — Угу. — Я кивком подтвердила свои слова. — И почему тогда он руководит? — Для бумажной волокиты он отменный работник, лучше не найти. Интересуется делами регулярно, но хвала богам, редко, иначе я бы повесился на лабораторном шланге. Кровь, правда, здорово пьёт. В переносном смысле! Знаю я вашу породу! Чуть что, так сразу осиновым колом… Но вот его абсурдные идеи терпеть придётся, пока на пенсию не уйдёт! Эх, наслал бы порчу, да ведь самому разгребать!.. Ладно, Волчица или как там тебя, давай, начинай.       Он встал и нарочито громко заявил, что осмотр окончен и что на должность, за неимением других победителей, заступлю я. Прилизанный что-то проворчал, но скорее для порядка. Ему ведь нужен Хранитель почти так же, как мне — эта должность. Осталось только с духом связаться, чтобы он решил окончательно, но это уже после. Может, завтра, а то и позднее.       Круг вспыхнул золотом. Игорь благоразумно решил не лезть и отошёл ещё дальше. Даже новый начальник с колдуном притихли, глядя на мою работу. Кисть окатила горячая волна, словно пламя лизнуло ладонь, и по руке забегали мурашки, покалывая кожу от плеча до кончиков пальцев. В голове гудело, будто там развели огромный костёр, пожирающий всё лишнее.       Я стояла, широко раскрыв руки, неподвижная, как статуя, а рисунки, грязно-белые на крошащемся асфальте, полыхали золотым огнём. Вначале занялась сердцевина, и, точно от горящей бумаги, языки света поползли к краям, грозя выплеснуться за границы и поглотить всё и вся.       Но я здесь, и сейчас я властвовала над безумной стихией. Тёмный сгусток, словно клок беззвёздного неба, заметался в огненной клетке, совсем как мотылёк в пламени свечи, на манящий зов которой так спешил. Воздух наполнился электрическим жужжанием, стал вязким и мокрым. Гул в голове нарастал, будто шум приближающегося шторма.       Огонь запылал ещё ярче и сильней, и мои глаза ответили тем же. Я почувствовала, что тёплое пламя вот-вот взовьётся вверх, что ему уже тесно под веками. Пространство взвизгнуло комариным писком, замерцало всеми оттенками золотистого пожара и… Лопнуло натянутой струной.       Круг затухал, как угли догорающего костра. Сущность сгинула. Моё дело выполнено. Нарочито медленно я сложила руки на груди и плечах, точно намеревалась заключить себя в объятия. Прислушалась к напряжённому и взбудораженному телу, к этому сложному и тонкому инструменту: не пошло ли что не так? Не изменилась ли беззвучная его музыка, состоящая из неизмеримого множества переливов энергии?       Но всё хорошо. За спиной ещё одно пройденное испытание. Сколько их будет? Не знаю. Я иду по тёмной дороге, где вижу лишь на шаг вперёд, словно в бою.       Я полной грудью вдохнула ночной воздух, от которого слегка тянуло далёкими выхлопами машин и горячим асфальтом дорог.       Я никогда не знаю, какой шаг будет для меня последним. И не узнаю, покуда не сделаю этот самый шаг… — Ну что, экзорцистка, пощиплешь тушку? — Маг кивнул на мантикору. — Или доставишь сие удовольствие мне?       Я рассеянно кивнула. Осталось ещё одно дело, и вряд ли оно займёт столько же времени, сколько убийство монстра. Я достала мобильник. Экран мигнул зелёным, открывая мессенджер. Я коснулась клавиатуры и напечатала совсем короткое сообщение, словно телеграмму: «Сдала. На работу приняли, свяжемся в то же время». Ответ друзей (я не сомневалась в том, что они сидели вместе над одним телефоном, как Кощей над златом) не заставил себя ждать: «Ура! Рады относительной твоей целости. Выйдем на связь, если не завалим свои экзамены». «Ни пуха, ни пера», — Отправила я древнюю фразу, сопутствующую всем экзаменам и студентам. «К чёрту. В буквальном смысле».       Маленький значок потух. Пользователь вышел из сети.       Я подняла голову. Там, высоко, всё сияло какой-то необычайной чистотой. Бархатно-синее небо словно улыбалось каждой звездой-веснушкой, звенело тонким, переливчатым, будто множество маленьких колокольчиков, смехом. И я тихо рассмеялась в ответ.