Пламенное сердце в ледяной клетке.

      Аойи нервно перебирала пальцами рукав кимоно, сидя в кресле. Самуя стоял позади и задумчиво скользил взглядом по комнате. Высокий светлый потолок с искусной лепниной, стены, отделанные светлыми деревянными панелями. Портреты членов правящей династии, бездушно глядящие на комнату со старых полотен. Тяжёлые портьеры, скрывающие входную дверь. Большой, заваленный бумагами стол, за которым восседала красивая женщина средних лет с длинными тёмными волосами, в которые была вплетена сверкающая алмазная тиара. Она молча окинула молодых людей тяжёлым взглядом, вздохнула и тихо произнесла:       — Я не просто так пригласила вас двоих сюда. Три дня назад я получила письмо от хокаге деревни, скрытой в листве. Он просил прислать участников от нашей страны для участия в экзамене на Чунина.       — Что? — в один голос изумились Аойи и Самуя. Девушка бросила на парня сердитый взгляд. Она явно была не слишком довольна их схожей реакцией на слова королевы.       — Мы маги, а не ниндзя, мама! - всплеснула руками принцесса. - Если ты намекаешь на наши "кандидатуры", то это дохлый номер! Какое нам дело до скрытых деревень и их междоусобной грызни?!       — Потрудись следить за выражениями, - её величество недовольно поморщилась. Йоко всегда раздражали грубые слова, особенно, если она слышала их от дочери. — Этот экзамен своего рода показательное выступление, где каждое государство представляет юных воинов, тем самым показывая свою силу другим странам. Я решила отправить вас, потому что вы двое лучшие из лучших. И вам можно доверить такое задание.       — Ваше величество, — осторожно произнёс Самуя. — Это честь для меня и...       — Разве мы не были против этого представления? — перебила его девушка.       — Времена изменились, - коротко бросила королева. — Тем более, разве ты не хотела побывать в Конохе?       — Хотела, — согласилась Аойи. — Но ведь...       —Значит вопрос закрыт, - подытожила её величество, не дав дочери закончить. — Завтра на рассвете вас доставят на границу, а оттуда перенесётесь прямо на место, — Йоко подала дочери небольшой, туго скрученый свиток. — Это заклинание для телепортации, используйте его с умом.       Аойи осторожно приняла реликвию, попрощалась и вышла из кабинета матери. Самуя поклонился и вышел следом.       Кто бы мог подумать, что этот самый момент стал точкой невозврата. Йоко сцепила руки в замок. Главное что дочь будет в безопасности и подальше от дома, который перестал быть её крепостью.

***

      Лучи восходящего солнца постепенно освещали Великие горы. Здесь, на высоте, уже лежал снег, и свет нового дня заставлял его слабо переливаться и искриться. На одном из крутых горных склонов стояли двое. Парень и девушка. Одна задумчиво глядела вперёд на долину, которая виднелась где-то далеко внизу. Другой, не отводя взгляда, смотрел на неё.       — Прежде чем мы перенесёмся, ответь мне на один вопрос, Самуя, — девушка повернулась к нему, стараясь заглянуть в пустые глаза. — Зачем ты это сделал? Зачем?       — Мне нужны были силы, —безэмоционально ответил парень.       — Но не такой же ценой! — воскликнула Аойи. В её голосе слышались болезненные нотки. — Это проклятие! Ты говорил, что не станешь таким как они, как те, кто воевал тогда!       — Ты правда думаешь, что я этого хотел? -внезапно закричал Самуя. Он махнул рукой и сильный порыв ветра со свистом пролетел мимо Аойи, растрепав её волосы, заплетённые в косу.       — Все вокруг меня говорят загадками, — на глаза девушки навернулись горячие слёзы.       — Как будто все что-то знают, но не говорят мне. Что заставило тебя продать душу? Должны же были быть другие способы! Я никогда тебя не пойму! Что заставило маму отправить нас за тридевять земель от дома? Я чувствую, что глупый экзамен совершенно тут не при чём! И скажи мне, что заставило отца уйти тогда!! — сбивчивая речь сорвалась на крик.       Аойи всегда говорили, что будущая королева не должна быть чересчур эмоциональной, и что ей следует держать лицо, но сейчас девушке было не до королевского протокола. Она дала волю слезам, они оставляли мокрые следы на щеках и капали на холодный снег. Ей хотелось кричать, хотелось врезать этому напыщенному идиоту прямо в лицо. Аойи подбежала к Самуе и заколотила кулаками ему в грудь. Парень поймал её запястья и аккуратно опустил руки девушки вниз.       — Мне очень жаль, что всё так получилось, правда жаль, — лицо Самуи выражало грусть, Аойи заглянула ему в глаза, но две голубые бездны оставались холодными и пустыми. В них не было ни капли сожаления. Он ничего не чувствовал.       Юная принцесса вспомнила, как эти глаза смотрели на неё совсем по-другому. В них плескалось столько тепла и нежности, что можно было захлебнуться.       И когда-то давно, как будто в другой жизни, она любила эти глаза, и была готова отдать все сокровища из королевской казны, лишь бы подольше в них посмотреть. Она почувствовала себя птицей, которой вырвали крылья.       Аойи знала Самую с самого раннего детства. Он был сыном первого советника королевы и по совместительству наместника северной провинции. Дети играли, учились и росли вместе. Так прошло десять лет. Годы пролетели быстро, как стая белых лебедей и Самуя превратился в красивого парня, а Аойи в очаровательную девушку. Любовь пришла незаметно. Они оба помнили как ловили на себе взгляды друг друга, как смеялись до слёз, и как Самуя первый раз взял тонкие, вечно мёрзнущие руки Аойи в свои ладони. Но ничто не вечно. Счастье хрупкая вещь, одно неосторожное движение, и оно разлетится на миллион сверкающих осколков, и останутся лишь болезненные воспоминания.       Однажды мать Самуи заболела. Тяжело заболела. Неизлечимо. Лучшие медики ничего не могли поделать и только опускали взгляд и разводили руками. Парень поклялся на краю Печального утёса, что вернётся как только сможет и не забудет Аойи. Соврал.       Прошёл день, неделя, месяц, а от него не было ни одной вести. Аойи писала ему письма, плакала по ночам и требовала у матери разрешения поехать за Самуей, но Йоко только качала головой. Девушка совсем отчаялась и хотела уже бежать из дворца и тайно пробираться на север.        Но одним пасмурным утром ворота зеркального дворца распахнулись, и во двор въехал экипаж из которого вышел тот, кого Аойи так долго ждала. Увидевшая его из окна девушка помчалась вниз по лестнице во двор прямо в ночной рубашке. Принцесса подбежала к Самуе и заключила его в свои объятия шепча всё то что писала ему на бумаге. Но тот осторожно, но твёрдо освободился от рук девушки. Она взяла его лицо в свои озябшие ладони и повернула к себе, разглядывая в глаза. Они были пустыми. Самуя как будто ослеп. Вся сказочная лазурная глубина пропала, уступив место ледяной белизне. Аойи вскрикнула и отдёрнула руки.       — Что...Что это такое? — ошеломлённо прошептала она. — Что с тобой случилось?       — Считаешь меня уродом, да? — тихо проговорил Самуя. - Я хотел спасти мать, мне пришлось воспользоваться запретным заклинанием. Я отдал душу, но взамен получил силу, которая творит чудеса!       — Это проклятие ледяного глаза! — с ужасом догадалась Аойи. Она читала об этом жутком обряде. Человек должен был проткнуть свои глаза куском кристалла, взятого из глубин пещеры, что покоится у подножия Великих гор. Обладатель ледяных глаз получал огромные магические силы, но плата за могущество была страшной. Помимо поистине ужасной боли во время обряда, несчастный лишался души, а значит и возможности что-либо чувствовать. Такой человек был не способен плакать, смеяться, ощущать боль и быть счастливым. Отныне и впредь лишь ледяное спокойствие и холодное равнодушие. Некоторые из клана Самуи пошли на этот страшный шаг во время войны с краснооким человеком. Они не прожили долго — проклятие сгубило их. Аойи прижала ладони к лицу.       — Самуя...Самуя... — шептала она. Девушка подошла к нему, взяла его холодные руки в свои.       — Мне плевать! Я всё равно люблю тебя! — слетело с её посиневших от холода уст. Она говорила это впервые в жизни, но нисколько не сомневались в своих словах. — Мы что-нибудь придумаем.       — Прости, но между нами ничего не будет. Я не люблю тебя и никогда не любил, — спокойно сказал Самуя, отдёрнул руки и не оборачиваясь подошёл к экипажу, забрался в него и ,стремительно сорвавшись с места, унёсся в предрассветный туман, оставив после себя лишь одно разбитое сердце.       Аойи помнила всё. Вплоть до самой незначительной детали. Она ничего не забыла и ей было больно. Тогда она пообещала себе больше никогда не влюбляться, а уж тем более не признаваться в своих чувствах, чтобы не разбивать своё сердце и не калечить душу ещё раз. С тех самых пор она носила маску безразличия, и когда Самуя вместе с отцом приезжал во дворец, старалась его не замечать или отпускала в его адрес колкости в надежде причинить ему хотя бы тысячную часть той боли, что испытала по его вине.       — А ты ведь до сих пор меня любишь, глупая, - сказал Самуя, беря девушку за подбородок. Это было утверждение, но в нём скрывался вопрос.       Ответом на него послужило молчание, только завыл где-то в горах ветер и сердце Аойи тихо заныло.