К настоящему Саске...

      Это место чем-то напоминало лабораторию Катаске, только еще вдобавок казалось живым. Звук шагов пожирал пол: мягкий, словно резиновый, и в то же время твердый. Сами собой открывались двери и зажигался свет. Свет… За все время, что его держали во тьме, Боруто успел соскучиться по цветам, лампам и солнцу.       Новый знакомый уверенно шел чуть впереди.       — Ты сказал, как тебя, дядь?       — Сенро.       Боруто на всякий случай еще несколько раз прокрутил в голове имя. Почему-то запоминалось с трудом: память никак не хотела расправляться и включаться на полную. Он все не мог избавиться от дурацкого ощущения, что его тело — не его, или если даже его, то все-таки не до конца. Внутри шеи что-то болезненно ныло, будто в позвоночник загнали осколок. Он в который раз потянулся, прощупал тонкую полоску на шее и посмотрел на свои пальцы. Крови не было.        Боруто по инерции шел за Сенро и пялился на пустую ладонь.       Как-то пусто…        От неожиданности он сбавил шаг и по-новому взглянул на свою руку. Посмотрел на вторую. Обе ладони были чисты.       Каама.       Если метка исчезла с ладони, значит, он пропустил что-то очень-очень важное! Еще б понять что…        — Эй, приятель, не тормози. Ба ждать не любит, — проворчал Сенро.       Боруто очнулся от ступора.       — Хай-хай…        Они зашли в лифт. Стеклянные стены шахты выходили в пустую ночь, быстро мелькали перед глазами стыки между этажами. Встреча с таинственной «ба» почему-то внушала трепет.       — А кто твоя ба? — спросил Боруто.       — Хокаге.       Лифт плавно затормозил, и с его затихающим ходом что-то горько сжалось в груди. Почему-то это казалось предательством. Пока папаня жертвовал жизнью вместе с Саске-саном, в Конохе успели выбрать Хокаге какую-то бабку?       Задрожал невидимый колокольчик. Двери лифта разъехались.       Боруто шел за Сенро, не замечая обстановки одинаковых коридоров. Мысли туго ворочались в сознании. Отогнав обиды, он вспоминал свое прошлое рваными кусками. Вот появляется над Конохой Джиген. Их вышвыривает в другое место… Потом снова бой. Перелом… Боруто сжал пальцы. Никаких ощущений — рука была невредима. Почему-то он совсем не помнил последних минут до отключки. Но если он снова в Конохе, а каамы нет… И если деревня в порядке…        Я ничего не помню. Раз так, меня мог вернуть только Саске-сан…        Сенро остановился. Боруто внутренне напрягся перед раздвигающейся стеной.       Просторная комната в приглушенном свете напоминала ночной аквариум. Она располагалась на углу здания, и две стены были стеклянными. Их прикрывали опущенные жалюзи. Слабо горели стеклянные шары на дисковых базах вокруг стола в центре.       Сенро не стал заходить с ним. Стена за спиной так и сомкнулась. Боруто в растерянности оглянулся на нее и прошел к круглому столу. Одно из яйцевидных кресел само собой вдруг повернулось, и он замер, скованный взглядом, давящим, прошивающим до самого мозга.       Что-то до боли знакомое виделось ему в этой строгой немолодой тетеньке. Интуиция шептала, что тетенька как-то связана с Саске-саном, но он в первое мгновение не мог понять чем именно.       И вдруг понял.        Все та же прическа. Только очки пропали и еще над ухом появилась эта металлическая штуковина.       — Нет.       Боруто зажмурился, замотал головой и снова открыл глаза.       Сарада казалось очень усталой и в то же время какой-то неожиданно жесткой. Будто бы прожила в этой усталости уже несколько десятков лет и собиралась прожить еще вдвое больше.       Нет, не могла она быть бабулей Сенро. Разве только мамой. Бабулю он представлял старенькой, сморщенной, как иссохшее яблоко. Сарада не выглядела старухой. Ее черты обострились за годы, но морщин почти не было. Только глубокая борозда меж бровей, словно Сарада постоянно хмурилась и маска сурового недовольства приросла к ней намертво.       Боруто медленно прошел к столу. Сердце билось натужно, будто бы через силу.       Сарада…       — Ты… Ты правда его ба? Этого парня, Сенро.       Сарада пристально глядела на него. На ее щеках играли желваки.       Правда…        Боруто прошибла запоздалая догадка. Он в ужасе прощупал свои щеки, волосы, огляделся в поисках зеркала. Если для нее прошло столько лет, то столько же прошло и для него. Что же это, он валялся без сознания столько лет?! Целую жизнь…        — Ты появился две недели назад. Такой же, — ее звенящий голос знакомо дрогнул, — каким уходил.       — Но тогда почему ты… Пусть я такой же, но почему изменилась ты, Сарада?       Что-то в ней оставалось от той Сарады, которую он знал. Он автоматически говорил с ней, как с прежней, при этом ощущая давление. И от этого становилось еще больнее.       — Ты другая. Хокаге… Что же это, нас разбросало во времени? Я вернулся не туда?..         …тогда надо вернуться назад, а потом опять обратно, правильно…       — …подожди, а другие? Папаня и Саске-сан тоже здесь?       — Здесь только ты и твой паразит, — спокойно ответила Сарада. — Но его мы уже извлекли.       Боруто снова взглянул на ладонь и потер левой ноющую шею.       — Так вот почему оно… Вы оттуда…        — Нет. Болит не поэтому. Тебе внедрили стек. — Сарада сжала между большим и указательным пальцем диск с неровными краями и показала издалека. — Хранилище сознания.       Было неприятно и даже страшно представлять, как его разрезают, чтобы затолкнуть прямо в кости эту железку. Он скривился и схватился за затылок обеими руками. В позвоночнике запульсировало сильнее, и боль почему-то передалась в челюсть.        — З-зачем…        — Чтобы защитить твое сознание. Если тебя убьют, сознание останется в стеке.       Он уперся локтями в колени, пальцы скользнули выше и нырнули в волосы. Душу мучительно скручивало. Чем больше он узнавал правды, тем хуже ему становилось.       — Что вы сделали…        — Стеки вводятся всем шиноби, — сухо ответила Сарада. — Просто тебе чуть позже.       — Я не об этом!       Боруто вскочил, задыхаясь от паники и гнева. Ее холодный спокойный тон выводил из себя.       — Они не вернулись. Не знаю, почему… Они могли. Саске-сан точно мог, ттэбаса!        Он поднял пустую ладонь, на которой когда-то была метка.        — Будь у меня каама, я бы мог за ними сгонять! А теперь мы даже не знаем, почему я вернулся, а они нет, и ты… — он захлебнулся воздухом. — Взрослая…       Сарада холодно смотрела на него снизу вверх, развалившись в кресле.       Все-таки чужая… Совсем другая. Прежняя Сарада не сидела бы так спокойно, когда папаня и Саске-сан там застряли!       

****

      Стековая операция и сама по себе расшатывала психику, а Боруто приходилось труднее вдвойне. Он ведь еще и адаптировался к условиям нового мира. Все же стоило оставить его в реабилитации до конца недели. Зря она рассчитывала вытянуть из него больше информации, чем из Момошики.        — Ты вернулся один. Момошики завладел твоим телом, уничтожил риннеган и сбежал сюда.        — Уничтожил… — повторил Боруто. — Он уничтожил… Так что же, это я уничтожил? Риннеган…       Что-то в душе все еще тянулось к Боруто, как к равному, но в то же время воспринимать его как равного Сарада уже не могла. Он остался позади в полувеке от нее. С какой-то детской беспомощностью винил себя за проделки Момошики, и Сарада ловила себя на том, что ей все больше хочется обнять его и потрепать по голове, как она порой делала со своими собственными детьми и внуками.        — У Каваки тоже нет каамы. Без риннегана они не вернутся.       — Забудь про кааму. Она не нужна. Технологии прокола пространства в ходу уже четвертый десяток.        — Почему сразу не сказала? — Боруто взвился. — И почему тогда их все еще не спасли?!       — Как только мы получим координаты, кто-то отправится в то измерение и заберет всех домой.        — Как только… Но я тут уже несколько дней, даттэбаса!       …почти две недели…        — Нужно скорее! Там же вообще ничего нет! — Он резко взмахнул рукой. — Там и с голоду помереть можно!       — Успокойся. Измерения рассинхронизированы по времени. Еще непонятно насколько, но в том измерении, где они застряли, время течет в разы медленнее. Наводчики уже вычисляют координаты.       — Как они вычисляют…       — По кривизне излома.       По кривизне можно вычислять координаты месяцами…        Пришла пора подойти к сути.       Каждый путешественник по измерениям держал в памяти координаты локаций. Для Ооцуцуки это было привычно, но вытрясти из Момошики местонахождение Нанадайме и папы не вышло даже под пытками конструкта. Он их не знал. Знать координаты мог только тот, кто открыл портал.       — Боруто, вспомни. Какие ты задавал координаты?       Боруто разжал напряженные кулаки и растерянно уставился на нее.       — Координаты?        — Это ты открыл портал. Ты должен знать координаты.       — К-какие… я должен был это как-то понять, да?       Он в который раз взглянул на свою руку. Как будто ответы на ней выискивал.       Сарада незаметно выдохнула. Последняя надежда себя не оправдала. Боруто очевидно зашвырнул их тогда куда попало и ни о каких координатах не подозревал.       Черт.       — Я и сам-то не понимал. Все ж это не моя сила была, — пробормотал он. Поджал губы и твердо взглянул на нее. — Ты сказала, Момошики «извлекли»?       — Да. Он хранится в отдельном стеке. А вот твое тело восстановить от…       — Верните его обратно, — перебил Боруто. — В меня.       Сарада с пару секунд бездумно глядела в его решительные глаза. Она уже успела отвыкнуть от настолько безбашенных претензий. Абсолютно идиотских.        — Нет.       — Я смогу, ттэбаса! Не знаю, что за координаты, но если я снова попытаюсь так же открыть…        — Нет.       — Сарада!       — Замолчи. Один раз ты уже не справился…       — Но в этот я…        — …и папа потерял глаз. Не справишься второй, и Момошики всех добьет. В изоляции им безопаснее, чем отправлять туда тебя, зараженного Ооцуцуки.       Она встала с кресла и положила руку ему на голову. Боруто боднулся, попытался отпихнуть ее руку, но Сарада крепко ухватила его за запястье и накрыла макушку другой рукой. Вокруг ладони разлилась зеленоватая чакра.       После операции нельзя так напрягаться. Нужен покой.       — Отдохни. Завтра поговоришь с наводчиком. Может, он подскажет тебе, как разобраться и нащупать координаты.       — Сарада, — выдавил Боруто с каким-то жалобным отчаянием.       Сопротивление руки чуть ослабло. Веки Боруто сонно сомкнулись. Сарада отпустила его запястье и помогла завалиться в свободное кресло.       Жаль. Ничего не выйдет.