Хочу сыграть на твоих струнах

Уже давно стемнело, когда Чимин наконец выполз из танцзала на улицу. Честно говоря, при мысли о том, чтобы тащиться сейчас через полгорода к Чонгуку, ему делалось плохо - ноги были свинцовые после многочасовой репетиции, спина ныла. Но мелкий весь день слал ему то видосики с котиками, то какой-то мегастремный рэп, который он удалил, крестясь, после парочки треков. То, что Чон нетерпеливо ждёт, было видно. Но кроме того, у Чимина ещё шевелилась тайная надежда поговорить с Намджуном о Юнги - если тот готов слушать, конечно, в чем были сильные сомнения. Но он решил рискнуть. Напрасно Пак уговаривал не присылать к консерватории Красаву на его ржавой "девятке" - просто не хотелось, чтобы однокурсники хихикали над ним потом до самого выпуска. Спасибо, но он лучше на такси! Чон сперва активно препирался, но потом что-то замолчал. А спустя час прислал с кучей плачущих смайлов горькую весть о том, что хёново ведро с гайками накрылось, похоже, окончательно. После продолжительной болезни двухнедельной неудачной починки. Пак улыбнулся, подумав, как он будет об этом рассказывать на своем колоритном наречии, и вышел на крыльцо, решив подождать машину на улице. - ...Я уж думал, ты ночевать там останешься! Резкий голос неприятно отдался в тишине. Он вздрогнул и вскинул глаза: привалившись к капоту белой Ауди, Хосок ждал его. Наверное, Чимин просто опешил от такой наглости. Только поэтому он не развернулся и не ушел в здание, а лишь ошеломленно захлопал глазами на Хосоков щегольской белоснежный спортивный костюм. Утром он был в другом, но Намджун попортил - оторвал рукав с кривовато пришитыми тремя полосками. Не специально, просто немного не рассчитал силу, отбрасывая его от Юнги. Увидев наконец таинственного Хобу, о котором пацаны Монстра рассказывали столько офигительных историй, Пак в первую минуту был даже слегка разочарован: ни рогов, ни копыт. Но это не делало его менее страшным и мерзким, только Чимин осознал это не сразу. Только когда Намджун, не очень аккуратно притиснув Хосока к капоту его же машины, каким-то горловым спазмом прохрипел имя Чонгука. Мелкого избили вчетвером. Четверо на одного. Чимин ощутил, как желудок поднимается к горлу, и приложил немалые усилия, чтобы его не стошнило прямо на Хобу. Физически выразив этим отношение к нему. Вот так учишься с человеком бок о бок, танцы ставишь, периодически общаешься, пусть и не слишком приятно... А это и не человек вовсе, а Хоба! Чонгук никогда бы так не поступил. Чимин и сам не понимал, почему ему приятна эта мысль, но это было правдой - Чонгук не жестокий. Нахальный, невоспитанный мальчишка, да, но под этой показной грубостью доброе сердце. Друзья Намджуна все чем-то похожи на него, что Тэха с задатками художника (Пак кое-что в этом понимал и восхитился его граффити абсолютно искренне), что Джин в розовых свитерах, прямо кричащих о свободе от стереотипов. Хорошие люди тянутся друг к другу, но и жестокие тоже сбиваются в стаи. У Хосока, например, целая компания таких же, как он, отморозков. И это пугало Чимина. Этим поджиданием у крыльца Хоуп ясно давал понять, что не собирается отказываться от своих... ухаживаний за ним. И что предупреждений Намджуна не испугался тоже. - Сколько можно пахать, лошадка? Чимину никогда не нравился этот развязный тон, но грубить он не любил. Так что просто пожал плечами и молча прошел мимо парня. Но вокруг запястья вдруг сжалась крепкая хватка, и его без особых церемоний дернули назад: - Куда намылился? К своим друзьям? Странный выбор, Чиминни. Что общего между тобой и ими? О вкусах, конечно, не спорят, - снисходительно добавил он, заметив выражение лица Пака. - Давай подвезу. Извиняй - высажу чуть поближе, чем начинается район этих ненормальных, но все же не на такси... Но за это ты мне расскажешь, чем тебя привлёк их маленький ушастый кролик! Ведь на редкость бестолковый - даже не понимает, что на чужое зариться нехорошо. Он явно издевался. Пак сделал глубокий вдох, досчитал до трёх, и, поскольку чужая ладонь все ещё продолжала сжимать его руку, выразительно на нее посмотрел. - Ты помнишь, что тебе сказал Намджун, когда порвал костюмчик? В глазах Хосока мелькнула злоба, но почти сразу его тон стал по-прежнему расслабленным. - Брось, Чиминни! Мне столько всего говорят за день... И Монстр мне не указ, понял? Пусть сам держится от меня подальше, так и передай ему! - Ладно. А теперь отпусти, я спешу, - он снова потянул руку, снаружи сохраняя спокойствие, но внутри просто кипя от этого нескрываемого отношения к нему как к вещи. Как будто это Чонгук виноват, что Чимину не нравится Хосок! А когда они с Чонгуком ещё не были знакомы - кто тогда мешал? Каким же ограниченным нужно быть, чтобы списывать свои романтические неудачи на происки врагов! - Чё ты такой негативный? Монстр, что ли, наплёл обо мне страшных сказок? Вроде бы Хосок говорил спокойно, но пугал его тон и взгляд - упорный, давящий. Он явно не воспринимал Чиминово нежелание общаться всерьёз, и тем сильнее Пак на это злился, даже забыв на эмоциях об инстинкте самосохранения. - По-твоему, избить толпой одного - сказка? Разочарую тебя - это подлость! Даже если бы мы с тобой общались, - он подчеркнул голосом это "даже". - Даже тогда это не даёт тебе никакого права трогать людей, с которыми общаюсь я! Но Хосок только ухмыльнулся на эту взволнованную тираду. Глядя в его спокойные пустые глаза, Чимин вдруг понял, что не пробьёт его ничем - хоть убеждай, хоть кричи. И вспомнил Намджуновы слова утром: "Он воспринимает всерьёз только тех, кого боится". Тогда Пак с ним заспорил, а сейчас, глядя на Хобу, всей кожей ощутил, насколько он был прав. - Я цветочков не успел купить - все думал, ты вот-вот выйдешь, - как ни в чем не бывало произнес тот, расплываясь в своей фирменной улыбке - все в консерватории таяли от нее, восхищаясь позитивом и веселостью парня. Знали бы они!.. - Мы можем заехать за ними, хочешь? А потом погуляем! Чимин ощутил, как гнев ударил ему в виски. Ещё неделю назад он бы не знал, что делать, потому что не привык грубить старшим. Но, как видно, общение с Чонгуком и его хёнами все же не прошло для него даром. - Если ты сейчас же не отпустишь мою руку, я сломаю тебе клешню, - мило улыбнулся он и увидел, как медленно расширились Хосоковы глаза. Хватка на запястье моментально ослабела, чем он и воспользовался, ловко освободившись. Чего скрывать, Пак был доволен собой, эффектно садясь в очень кстати подъехавшее такси. Дать отпор, отстоять свои границы у него не очень-то получалось раньше. Даже на тхэквондо из-за этого ходил, но разве набивание кулаков поможет при такой душонке, похожей на мягкую тряпку? Когда-то Чимин приходил в отчаяние: парень он или кто! Не сразу удалась смириться с тем, что некоторые парни тоже нуждаются в защите и крепком плече, и перестать грызть себя за то, что он - один из них. И Юнги-хён тоже. Чимин мог бы сказать не раздумывая, что никого более мягкого и нежного не встречал в жизни, несмотря на все его видимые колючки. Он помрачнел, подумав о предстоящем сложном разговоре с Намджуном, но тут телефон чирикнул очередным сообщением от Чонгука, и уголки его губ против воли дрогнули, снова расплываясь в улыбку. Чимин не сказал бы, что его... не страх, а осторожность перед Чонгуком полностью прошла, но значительно ослабела с тех пор, как они познакомились. Он был больше забавный, чем пугающий, в отличие от Хобы, и определенно располагал к себе. Было в нем что-то, что заставляло Пака улыбаться. Только воспоминание о поцелуе невольно гасило эту улыбку. Он втайне надеялся, что это просто алкоголь виноват, что на самом деле Чонгук не думает ни о чем "таком" в его сторону. Иначе у них не получится дружбы. Пусть у них разница всего в два года, но Пак ощущал себя гораздо старше и ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось с ним дружить и общаться, но в качестве своего парня он Чонгука не представлял никак. И от души надеялся, что ему не придется расстраивать этим мальчишку. Чимину всегда мечталось, чтобы его партнёр был старше, опытнее, мудрее, что ли. Чтобы мог предостеречь и защитить. Чон, к сожалению, на эту роль не годится никак. К сожалению... "Я встречу тебя, хён!" - писал он, насыпая кучу смайлов от бурного энтузиазма, и Чимин снова заулыбался неконтролируемо. Но тут же спохватился и строго напечатал: "Ни в коем случае! Лежи и набирайся сил. Как ты относишься к апельсинам, кстати? Китай или Марокко?" "Без разницы, все равно они все похожи на тебя", - прилетел ответ, и Пак непонимающе нахмурился, на автомате запуская пальцы в свои огненно-яркие волосы. "Такие же сладкие", - тут же пояснил Чонгук с глупейшим стикером - котом в сердечках. Как ни смешон был этот нелепый флирт, но Чимин не улыбнулся. Напряженно думая, что бы такого нейтрально-дружеско-хёнского ответить, он вдруг спохватился, что единственный в этих краях супермаркет остался далеко позади. А в том магазе, что стоит непосредственно на районе, отродясь никаких апельсинов не было. "Ты плохо себя ведёшь, значит, останешься без сладкого!" - напечатал он и опрометчиво отправил, слишком поздно сообразив, что ляпнул двусмысленность. Но было поздно: сообщение окрасилось в прочитанное. В качестве реакции Чонгук разразился длинной негодующей трелью звонка. И пока Чимин размышлял, ответить или нет, водитель вдруг обернулся к нему со своего сиденья и прокаркал негодующе: - Долга стоят будэм? Тут только он сообразил, что, вообще-то, уже минут пять никуда не едет, а пялится из окошка машины на знакомый подъезд, где жили Юнги и Намджун. - Кхм... Вы не могли бы завезти меня ещё в магазин? - вежливо поинтересовался Пак, суя ему заранее приготовленные купюры. - Видите ли, я не успел купить апельсинов своему больному другу, и поэтому... - Завэзу, - лаконично каркнул водитель. - Но в магазын далэко, а тут есть ларок совсэм рядом. Апельсин, мандарын, хурма... А какой дэвушка прадавэц, вах! Сам чистый пэрсик! - Годится, - Чимин кивнул. А что ещё ему оставалось. Но как же он потом ругался! Материл на чем свет стоит и себя, доверчивого мягкотелого идиота, и водилу, который остался у ларька любезничать с "пэрсиком", и самого "пэрсика", как-то незаметно всучившего ему к килограмму апельсинов ещё кило грецких орехов, три увесистых спелых хурмы ("а вдруг хулиганы? Район у нас неспокойный! Одна хурма экономит вам три минуты, пока хулиган отковыряет ее с лица и съест - не хурма, а чистый мёд!") А ещё бананы, сок, гроздь дорогущего винограда и - как будто всего этого мало! - огромный длинный зелёный огурец. Чимин с содроганием смотрел на его кончик, высунувшийся из пакета. И, конечно, тащил все это к Чонгуковому дому он на себе. У водилы вдруг совершенно случайно не завелась машина, и он, много раз со слезами извинившись, вынужден был остаться чинить её. "Пэрсик" ему помогал. Благо, до дома было полкилометра, а не полтора, как от супермаркета. Невероятное везение. Спотыкаясь впотьмах на разбитом асфальте и вслух матерясь на чем свет стоит, Чимин волок тяжеленные пакеты. Ни один фонарь не горел в целом районе, но он скорее удивился бы, если б было наоборот. Натруженные многочасовой тренировкой мышцы вопили о предательстве, а Чонгук, всего десять минут назад бомбивший его сообщениями, почему-то вдруг замолчал. И это было тем более стрёмно в практически полной темноте, что Пак вдруг услышал сквозь свое шумное встревоженное дыхание чьи-то шаги. За ним. Кто-то. Шел. Осторожно, не быстро, ныряя в тень домов, когда он останавливался передохнуть, и вновь начиная движение одновременно с ним. Пак видел это боковым зрением и напрягался все больше, по мере того как убеждался, что незваный попутчик никуда сворачивать не собирается. В голове птицами проносились догадки на тему "кто бы это мог быть" - от Хосока до водилы, прельстившегося его цепочкой и телефоном. Ни один из вариантов ему не понравился, и Чимин ощутил мурашки и мерзкий холодок в животе. Стараясь не показать незнакомцу, что заметил его, он лихорадочно соображал, что делать. Как он сглупил! Надо было соглашаться, когда Чонгук предлагал встретить. Да чего там, сейчас он был бы рад и Красаве на его ржавой как корыто, разваленной "девятке". Но увы, слишком поздно. Телефон у него в дальнем кармане, а в руках два увесистых пакета с фруктами. Даже хурму не достать, хотя она очень пригодилась бы сейчас для антихулиганских целей, как говорил "пэрсик". А темная высокая фигура уже догоняла его. Это был мужчина спортивного вида в спортивной куртке и бейсболке, по-видимому, не пьяный. По крайней мере, он не качался в те редкие моменты, когда Пак краем глаза видел его в движении - пригнувшись, перебегающего от дома к дому. Расстояние между ними неумолимо сокращалось. У Чимина мелькала мысль повернуться и грозно (ха-ха) его окликнуть, но он почти сразу от нее отказался - ведь если бы его преследовали с добрыми намерениями, то не прятались бы! А если с недобрыми, то крикнуть - значит почти наверняка спровоцировать нападение. Имея в руках хурму вместо газового баллончика или на худой конец электрошокера. Ну почему, почему он не купил его вместо фруктов?! Чонгук, может, и услышит из окошка его крик, но пока добежит, Чимин пару раз успеет истечь кровью, если тот тип припрятал в кармане ножик. По спине прошли колкие холодные иголочки, и он в который раз выругал себя за легкомыслие: зачем было злить Хосока! Неужели не видно, что плевать он хотел на все обличения! Если бы все было так просто и лечилось одними разговорами, подобных людей просто не существовало бы. Чимин в своих розовых очках постоянно об этом забывал. И ведь его предлагали встретить. И Чонгук, и Сокджин, и даже Намджун. Если бы он был не таким глупым, то согласился, а не трясся сейчас от липкого страха. Но уже поздно жалеть. Надо на что-то решаться, да побыстрее: расстояние между ними и темной фигурой было уже не больше двадцати метров. Мужчина был молодой, стройный, гибкий и его силуэт чем ближе, тем сильнее напоминал Хосока. Поставив на землю пакеты (будто бы затем, чтобы отдохнуть) Чимин приготовился: незаметно размял пальцы, напружинил ноги. Шедший сзади не насторожился. Его шаги, лёгкие и уверенные, все так же еле слышно продолжали приближаться. Теперь он даже не слишком прятался! Чимин все сделал четко, как и учил его когда-то тренер на тхэквондо. Подпустил его насколько мог близко и рванулся назад, не поворачивая головы. Захват, хруст, бросок, хриплый крик боли... Не давая рухнувшему на асфальт человеку опомниться, Пак быстро завел ему руку назад и прижал всем своим небольшим весом, навалившись плечами и грудью и параллельно смутно начиная осознавать, что кажется это не Хосок. Но эта мысль в моменте вызвала у него одно лишь облегчение. - Зачем ты шел за мной? Что тебе нужно?! - вскрикнул он, изо всех сил стараясь подавить дрожь и придать голосу суровость. Плохо только, что после всего пережитого получилось очень похоже на жалобный обиженный писк. - Аааааа! - донеслось до него глухо, и голос вдруг показался смутно знакомым. - Отпусти! Поколебавшись долю секунды, Чимин все же рискнул немного ослабить хватку (неудавшийся преследователь не вырывался) - и тут же услышал не менее жалобное: - Хён, ты очумел?! Руки Пака медленно разжались, парень под ним с трудом повернулся, кряхтя, и он узнал в темноте Чонгуковы глаза. - Какого хрена?.. - только и смог вымолвить Чимин, потрясённо разглядывая его лицо. Сплошь покрытое оттенками фиолетового, словно сумасшедший художник его расписал. Скула кровоточила - видно, об асфальт приложился, а от виноватой улыбки разбитых губ Чимину чуть не поплохело снова. - Я... Я напугать тебя хотел, - не выдержав тяжелой паузы, признался этот альтернативно одарённый и опустил голову. - Даже не думал, что ты так классно дерешься, хён! - Не думал, значит? - медленно процедил Пак, чувствуя, как невыплеснутый адреналин кипит у него в крови - адский коктейль из злости и остатков ужаса. Он чуть не отдал концы, представив себя валяющегося в канаве с ножом в боку, а этот малолетний придурок, значит, в прятки с ним решил поиграть?! - Но ты же не злишься, хён, да? В его голосе была наивная трогательная надежда. - Я? Не злюсь? Чимин секунду подумал, будто спрашивал себя - точно ли он не злится? И только потом, внезапно и больно ухватив его за ухо, от души влепил Чонгуку замечательную, смачную оплеуху. Такую, что даже услышал, как у него в пустой голове зазвенело! - Ай, хён!! - Вот теперь я не злюсь, - удовлетворённо сказал Пак, откинувшись назад и впервые за пять минут пережитого страха вздохнув всей грудью. Вот бы сейчас сюда ту Тэхину бутылочку с "микстурой"! Видит бог, ему от стресса не помешало бы. Младший потирал затылок, косился и ныл. - Я, между прочим, мог остаться дома, но решил проследить, чтобы тебя Хоба не обидел! - Ну, спасибо. За собой бы следил лучше! - Ну, пожалуйста! Шел за тобой как тень, а уже у самого подъезда решил шуткануть. Разыграть... - он осекся и отодвинулся, с опасением глядя на подозрительно непроницаемого Пака, что так и продолжал сидеть на асфальте по-турецки, нервно сжимая через пакет гладкую округлость огурца. - Шутканул? И как самочувствие? Голова не болит? Чонгук с недоумением поморгал, потом осторожно повел подбородком справа налево: вроде нет... - Тогда вставай? Протянутая небольшая ладонь Чимина замерла в воздухе. - Не могу я встать. Мигом превратившись в печального инвалида, Чонгук откинулся на спину и устремил глаза в небо. - У меня ребра болят. Ты, хён, так приложил меня! - Какое несчастье, - не поверил в его немощь Пак. - Зато будешь думать в следующий раз, правда? - Да... Но сейчас мне так больно, что я не могу думать... Если они сломаны, то не знаю, стоит ли мне идти до дома... Или лучше вызвать скорую и поехать в больницу? Чон говорил негромко, с драматическими паузами и с удовольствием видел, что Чимин начинает верить - на его лице появилось беспокойство, и он придвинулся ближе, взяв руку младшего в свою, мягкую и теплую. - Так сильно болят? - Наверно, все же сломаны... Он простонал сквозь зубы болезненно, но все же стараясь не переигрывать. - Потрогай... - Но я ничего в этом не понимаю, - растерялся Пак, и на его простодушном лице появился испуг и сочувствие. Чонгук даже забыл притворяться и замер, когда маленькая ладонь легла на его грудь осторожно, стараясь не причинить боли. Этот хён такой непохожий на всех, когда он знал раньше - слишком доверчивый, добрый, нежный. И над ним не хочется за это смеяться. Наоборот, оберегать и защищать, чтобы он всегда оставался таким. Глядя в его встревоженные глаза, Чонгук ощущал удовольствие оттого, что Чимин беспокоится за него. Знал бы Пак, о чем он думает... Он едва не хихикнул и не испортил этим все дело, но вдруг увидел совсем близко губы наклонившегося хёна. И обжигающе-ясно вспомнил тот пьяный, вертолетный поцелуй у подъезда, с острым привкусом химической вишни. Сейчас Чон был абсолютно трезв, но вдруг до мурашек, до зуда в поджавшихся кончиках пальцев захотел повторения. Ну и пусть Чимин парень. Если с ним рядом так хорошо - все остальное не так уж и важно! - Знаешь, я не разбираюсь в переломах, но ребра целы как будто... - смущённо говорил Чимин, пока его пальчики, нырнув под футболку, пытливо и ласково продолжали исследовать пострадавшее тело Чонгука. Тот лежал не шевелясь, пялился в небо и чувствовал, что вся боль, причиненная "надёжными", сейчас с лихвой ему компенсирована. Там, где касались эти руки, даже огромные гематомы вдруг как по волшебству переставали ныть. Пак, встревоженный отсутствием реакции, склонился ещё ближе, и его теплое дыхание коснулось чонгуковой щеки. - Неужели совсем идти не можешь? Может, как-то вместе попробуем? Ты не молчи, пожалуйста, скажи что-нибудь... Чонгук-и? Но крепкие руки "бедного пострадавшего ребенка" вдруг сгребли его и под тихий нахальный смешок притянули совсем близко - буквально размазали по широкой твердой груди. Чонгуковы глаза светились прямо возле его глаз, и было в них все что угодно, кроме совести. - Ты удивительный, хён, ты знаешь? - спросил он, посмеиваясь. - Удивительно наивный. Тут Пак все понял, но вырваться уже не смог. - Кролик-переросток! - возмущённо ругнулся он и завис, разглядывая вблизи его лицо. Оно казалось ему детским из-за "щенячьего" выражения, но сейчас стало серьезным, вытянулось и повзрослело. Над верхней губой у Чонгука пробивались еле заметные усики, и он зачем-то протянул руку, чтобы коснуться их. - А тебе, значит, кролики нравятся? Чимин хотел ответить, что никто ему не нравится, пусть даже и не мечтает, но его пальцы дрогнули и, соскальзывая, провели Чону по губам. Таким нежным. Он тут же ощутил, что его без всякого стеснения перехватывают крепче и прижимают, удобно устраивая голову на выступе широкого плеча. И даже догадался, для чего. Вырваться было сложно, но он (вот странно!) ощущал себя в безопасности в этих руках, почему-то зная, что Чонгук не сделает ничего такого, что ему будет неприятно. И если бы кто-нибудь (например Тэха Ван Гог, соскучившийся без братана) додумался бы выглянуть в этот момент из окна какого-нибудь дома (или конкретно Намджуновой халупы) - то увидел бы, как две барахтающиеся, нелепо копошащиеся темные фигуры на асфальте вдруг слились в одну. *** Красава сначала молча курил, потом фыркнул раз, другой, и за плотной завесой из яблочного дыма вдруг послышались тонкие верещащие звуки, похожие на те, что издает мокрая тряпка, если ею повозить по стеклу. Намджун поморщился и подумал, что за пятнадцать лет так и не привык к его смеху и теперь уж вряд ли когда-то привыкнет. - Чё? - спросил, а у самого уголки губ тоже дрогнули. Пиздец он стремный, этот Ким Сокджин. И что только чики в нем находят? - Малой-то... Рыжий-то... Чиминни! - еле выговорил хён и заверещал уже не стесняясь, на всю улицу. Намджун тут же присоединился, и минуты три они орали, кашляли, плевались и лупили друг друга по спине, заходясь в настоящей истерике. Пак Чимин! Увидев его, Намджун сам было подумал, что это один из ангелочков спорхнул с небес, чтобы водворить Чонгука обратно на истинный путь примерного ученика, сына и брата, с которого тот немного сбился под влиянием корешей. Каждый, кто узрел это явление, не мог не смягчиться душою при виде компактного, щекастого и губастого посланника боженьки. А когда он своим высоким мелодичным голосом строго попросил компашку не материться, Намджун, если честно, чуть не сдох со смеху. Ангелочек-терминатор! С детства занимается тхэквондо! Представив, как Чимин заламывает ничего не подозревающего Чонгука (а кто бы на его месте хоть что-то подозревал??), а потом нежно шмякает тушку об асфальт - их прорвало окончательно, и они просто взвыли, плача и без сил приседая на корты, хлопая себя по ляжкам. Хлопали форточки, соседи ругались, но какое это имело значение. Вдруг запищала дверь подъезда. Намджун первый оборвал смех - внезапно, будто ножом отрезал. Он затих и уставился на замершего напротив парня - впился взглядом в тонкую сгорбленную фигуру и тяжелую сумку с вещами, тянувшую его вниз. Чимин говорил ему. С трудом оторвавшись от Чонгука, который не отпускал его на правах "самого больного в мире" - он подошел к Киму и попытался о чем-то поведать, но... Едва прозвучало имя Юнги, как болезненно ноющее самолюбие Намджуна вспыхнуло как спичка. С него достаточно! Он оборвал Пака, пожалуй, слишком резко, потому что в глазах у того промелькнула обида, а Чонгук насупился и недобро посмотрел на хёна. Обиженный Чимин отошёл, оставив его угрюмо раздумывать о смысле нескольких своих взволнованно оброненных слов - "нравишься", "боится" и "предательство". Настроение сразу упало ниже фарватера, и он кивнул ничем не занятому Красаве - пойдем, мол, подымим. Подымили. Мин, видно, тоже не ожидал увидеть их. Он вздрогнул, как вор, отвёл глаза, и Намджун вдруг ясно представил, как он стоял за дверью и прислушивался к звукам на лестнице, прежде чем вышмыгнуть от Сонхи. Ещё полминуты назад Намджуна с Джином тут не было, так что эта встреча - чистая случайность и его невезение. Ким отчётливо увидел досаду на его лице, и острый стыд вдруг охватил его. Дурак. Так ему и надо! Вспомнив, каким быком понесся на Хобу, рискнувшего протянуть к Юнги свои клешни - даже застонал сквозь зубы. Вот смеялись, наверно, пацаны над ним потом! А Мин вообще смеялся с самой первой встречи. Он повелся на темные грустные глаза и скрипку за плечом, но одного не учел: это всё не для него! Он - люмпен, быдло, и ему никогда не пробить стену предубеждения, которой отгородились от него "нормальные люди". Такие, как Юнги. Да, теперь-то он все понимал, так какого черта раньше предпочитал не замечать?! Даже прямые намеки пацанов не доходили. При мысли, что все видели его унижение, при воспоминании о своих идиотских подкатах его лицо запылало, и он неловко полез в карман, сделав вид, что срочно ищет свой телефон. Самоуверенность, вот что подвело его: решил почему-то, что раз Юнги нравятся парни, то и у него есть шанс. Ошибся, бывает. А неловкие эти знаки внимания были лишь для того, чтобы дать понять Мину: для него, Намджуна, это всё не просто так! Никогда раньше он не думал, что захочет попробовать отношения с парнем - ровно до того, как увидел его, растерянно замершего посреди лужи со своей скрипкой. Защитить, заслонить собой от всего мира захотелось Киму эту несуразную фигурку в больших ботинках. Спасатель хренов! Но сейчас всё это уже неважно. Проехали - забыли. - ... Намджун. Тихий неуверенный голос прозвучал как будто изнутри, из его головы. Но Ким за бессонные ночи уже успел привыкнуть к глюкам, когда лежал, вспоминая тот единственный вечер в консерватории. "Не смотри на меня", - тихо просил Юнги, но Ким не слушал и никак не мог насмотреться, натрогаться молочной теплой кожи. Всё ему казалось, что условности упадут сейчас вместе с одеждой и они наконец-то почувствуют друг друга настоящих. Раз Юнги решился - значит, подсознательно он этого хочет, думал он тогда. Наивный. Но в какую-то минуту маска действительно сдвинулась - на считанные миллиметры. Подняв хёна с колен, полный нежной благодарности Намджун притянул его и только хотел поцеловать, но столкнулся вдруг с таким сопротивлением, что выпустил и изумленно уставился в яростные темные глаза. "Не будем разводить грязь!" - отрезал Мин и вытер аккуратные розовые губы тыльной стороной ладони - Намджун бессознательно проследил за этим движением. "Ты ведь не хочешь знать, кого ещё я радовал таким способом, а?" Ким мог поклясться, что видел боль в его глазах, но уже в следующую секунду она сменилась вызовом. Нарочито-вульгарно облизнувшись, Мин провел руками по телу и уставился на него, явно ожидая реакции. Но он ошибся с ней. "Мы, так-то, оба не из монастыря сбежали", - деликатно напомнил ему Ким, помогая надеть рубашку и между делом погладив самыми кончиками пальцев шею сзади - он заметил, что Юнги эта ласка понравилась, хоть он и не подавал виду. - "Странно было бы, если бы у нас не было никаких прошлых отношений... Этого уже не изменишь, но ведь главное то, что происходит сейчас, разве нет?" Мин озадаченно промолчал, и он принял это за добрый знак. Ровно до следующей после долгого молчания, подкосившей его фразы: "Надеюсь, ты удовлетворил свое любопытство насчёт секса между мужиками?" Да, вот как оно вышло! Намджун ясно давал понять, что его не волнует прошлое хёна, но лучше бы волновался за себя, потому что Юнги им попросту брезговал. Не боялся разочаровать, не переживал за будущее их неначатых отношений, а искал способа отделаться! И нашел. Вот и вся загадка. Лишь в редкие бессонные минуты Намджуну казалось, что он всё-таки ошибся в своих выводах. Он вспоминал сложные глаза хёна и боль в них, и в нем вспыхивала глупая надежда, что Юнги подумает и все правильно поймёт. Сделает шаг или хотя бы позовёт его. Он не гордый, ему и намека хватит! Но Мин не только не звал, но и на все последующие попытки Намджуна отвечал так, чтобы не осталось сомнений: презирает. Брезгует. Хочет отделаться. Что ж, зря переживает в таком случае, Ким не станет препятствовать. У него тоже, может, гордость есть. - ...Намджун. Он не среагировал, все так же продолжая копошиться в кармане, приговаривая: - Сука, куда же он девался? Хён, набери мне, слышь! - ткнул он локтем Сокджина, который почему-то не торопился выполнять просьбу. - Тебя, кажись, зовут, Монстр, - проговорил многозначительно, крепко пихая его плечом в обратку. Раньше он себе такого не позволял, сразу вскипев, подумал Ким. Видно, крепко просел его авторитет после этой истории, будь она неладна. Он прикусил губу и встряхнул головой, чтобы выгнать из нее воспоминания о том, что раньше Красава вел себя ещё менее почтительно - он всегда считал, что разница в полтора года в его пользу покрывает любое хамство. Сам виноват: поплыл, как дерьмо на солнце, позволил Мину себя унижать, вот пацаны и берут пример! Юнги поймал его взгляд и сразу сжался, отвернулся, стиснув в кулаке ручки сумки. Его шея и скула порозовели еле заметно. - Поговорим? - то ли спросил, то ли предложил он тихо, и Намджун встрепенулся: о чем? Но тут же плечом ощутил, как замер, напрягся рядом Красава, и злобно скосил на него глаза. Хён думает, что он намерен быть шутом бесконечно? Хён ошибается! Он чувствовал, что с великим удовольствием сейчас врезал бы Джину по его красивой самодовольной физиономии, и даже отодвинулся от греха подальше. Но тот понял это движение по-своему и подорвался сам: - Ну вы базарьте, а я... - Сиди! Куда собрался? Ким резко схватил его за плечо и усадил, мимолётно с удовольствием осознавая, насколько он сильнее. Вот теперь порядок, хён больше не выглядел расслабленно! Увидев в глазах Намджуна просыпающегося Монстра, сразу пожалел о своем неуважении. Но не он был целью Кима сейчас. Ещё раз встряхнув, он отпустил плечо Красавы и повернулся к замершему Юнги, который теперь смотрел на него. Его подбородок был вздернут с обычным дерзким выражением, но в глазах Намджун увидел страх и обозлился ещё больше. Смотрит так, будто перед ним дикий зверь, бешеная собака! Ещё никогда Ким так не ошибался в людях, как в нем. Аж самому смешно. Да и кто не ошибся бы, увидев эти глаза? Намджун подумал тогда, что человек с таким взглядом просто не может не видеть больше остальных. А Юнги, вероятно, все время их знакомства напряжённо ждал, когда его уже побьют или потащат насиловать в подворотню. И судя по выражению лица - думает, что наконец дождался. Даже жаль его разочаровывать. - Базарить? - вдруг развеселился Ким, не спуская с него жёстких глаз - Юнги медленно краснел, смущенный и присутствием Красавы, и этой переменой в обращении с ним. - Да я бы только рад побазарить с интересным собеседником! Но о чем с тобой-то говорить? Этого Мин не ожидал. В его раскрытых глазах промелькнуло удивление, потом понимание, стыд, горечь... а потом он опустил их, и больше Намджуну ничего прочесть не удалось. Два тёмно-красных пятна на скулах горели как пощечины, и Ким, преодолевая снова накатившую ноющую боль в груди, ощутил злобное удовлетворение, как будто сам его ударил. - Не ты ли сам заявлял, что у нас маловато общего? Видишь ли, я подумал и понял, что ты прав! Так что не нужно сбегать в такой спешке - никто за тобой не гонится. Оставайся у Сонхи, если хочешь. Пацаны тебя не тронут, а я тем более. Не буду больше к тебе клеиться, выдохни! Не нужен ты мне!