Случайности не случайны

Чтобы добраться до склада — убежища, не наткнувшись на неприятных личностей, связанных с Бешаком и их компанией, у Юни уходит чуть больше времени и сил, чем она считала. Всё же, дикие псы доверяют не всем. Точнее, никому, кроме себя. Поэтому, да здравствуют темные углы, полузаброшенные здания и редкая поросль вдоль дорог — Юни все же умудряется не запутаться и заплутать остальных наблюдающих, пробираясь к месту назначения. «Вход» — проезд в гараж пропах порохом и маслом — и Юни едва не чихает от поднятых испарений, аккуратно прикрывая дверь за собой. И останавливается, ощущая, как интуиция и Пустышка засвистели в голос, предупреждая. По спине ползёт холодок, оседая неприятно на кончиках пальцах — опасно. Но Юни лишь поворачивается лицом — и улыбается, замечая фиолетовый взгляд Скалла Билла, наполняющимся узнаванием. — Здравствуйте, дядюшка. Одна пташка нашептала, что вы хотели меня видеть? — Хотел-хотел, проходи уж, — Билл улыбается неловко, взмахивая рукой, и отодвигает несколько коробок в другую сторону, оставляя место для Юни, — дай только закончить кое-что, хорошо? Девочка улыбается коротко, запрыгивая на освободившееся место, и покачивает ногами, смотря на то, как каскадёр что-то тихо ворчит под нос, с тихим лязгом переделывая устройство. Ей не сложно подождать — Юни терпеливая девочка. — Слышал, Поттер уезжает в специальную школу? — девочка вздрагивает, с удивлением взглянув на Билла, и, задумавшись, коротко кивает головой, продолжая: — Ага, в частную — его родители оплатили ему там место, когда он был совсем маленьким. — Вот как, — и юноша отстраняется от машины, вздыхая и беря тряпку в руки, чтобы протереть те, поворачиваясь вполоборота, — Не будешь скучать? — Ну, он обещал наладить переписку, — Юни улыбается, и пожимает плечами, задумчиво продолжая, — Да и не на весь год он туда уезжает — всё же летом и на зимних каникулах он сможет приехать. Юни не задумывалась о том, что ей будет скучно — всё же, она понимает, что это просто необходимо, учиться в том мире, к которому Гарри принадлежит с рождения. Но теперь, что-то всё же царапнуло по сердцу. Видимо, Билл всё же что-то разглядел в её лице — и мягко опустил ладонь на плечо, ободряюще похлопывая: — Прости, что задел. Да и останетесь друзьями всё равно, разве не так? Юни улыбается признательно, ощущая, как становится немножко легче — и поднимает взгляд на собранное Облачко, аккуратно поднимая мучающий вопрос: — Ты хотел мне что-то рассказать важное, верно? Это об атмосфере вокруг? Билл вздрагивает, словно видя кого-то другого перед собой, и вздыхает нервно, взъерошивая волосы и садясь рядом на громаду ящиков: — Тебе лучше не выходить без надобности в трущобы, и не гулять просто так. Хотя бы две недели, пока всё не устаканится. — Это связано с Бешеными и Амбер? — Юни наклоняет голову, и тихо вздыхает, замечая, как избегает прямого взгляда юноша. И аккуратно берёт того за рукав, потянув к себе, — Скажи, пожалуйста, Билл. Юни понимает прекрасно, что тот просто не хочет втягивать её ещё больше — ведь она ребенок, которого он должен защищать. Но Юни — взрослая внутри. Она слишком привыкла, чтобы на неё полагались тоже, не оставляя все на себя. Ведь настоящая семья и должна быть такой, верно? — Если не скажешь, я выясню сама, — Юни категорично отрезает, отпуская кофту, и скрещивает руки, глядя упрямо. — И нет, даже если миссис Дэнсон будет следить за мной денно и нощно, я выберусь оттуда. Билл вздыхает глубоко, также упрямо сжимая зубы, и приоткрывает рот, чтобы что-то сказать — и тут же закрывает его, видя, как непреклонно разглядывают его в ответ. «Вот и встретились два упрямца,» — говорит что-то внутри головы весёлым голосом Ворона, и Юни встряхивает той едва, сжимая ладони. И тем более, ей скоро провожать Гарри на Хогварц-экспресс, она не может так просто остаться, она же… пообещала. — Амбер тебе что рассказала? — вопрос становится слишком уж неожиданным — Юни растерянно моргает, рассматривая переведшего на неё стрелки Билла, и кусает щеку внутри, прежде чем начать медленно перечислять: — Ну, многое. То, что была раньше в Бешенных, что помогла Бешаку стать главарём, — Билл кивает, и останавливается, как вкопанный, когда Юни так же спокойно продолжает, -… то, что хочет застрелить его и половину верхушки тоже. — Так, стоп, — юноша тихо выдыхает, и девочка послушно замолкает, пока ее собеседник собирается с мыслями, растирая переносицу, — Ты знаешь об Омерте? Билл слишком напряжен и выглядит расстроенным, словно зная ответ — Юни не хочется его огорчать. Но Юни лишь коротко и извиняюще улыбается, переводя взгляд вперёд: — «Когда малыш учится говорить, он учится молчать» — и я соблюдаю Закон Молчания. Юни скашивает взгляд вбок, не решаясь ещё посмотреть прямо после такого громкого заявления, и кусает щеку, когда боли в окрашенных фиолетовым глаза становится слишком много — Билл вздыхает, и встаёт, потирая шею в раздумьях. И садится на корточки прямо напротив Юни, смотря внимательно прямо в глаза. Строго, без колебаний. — Пообещай, Юни, — Билл делает глубокий вдох, и девочка вздрагивает, когда в глазах юноши мелькает застарелая ярость, — Пообещай мне, что будешь осторожна. Юни молчит, Юни щурит глаза, пропуская не свои эмоции через себя — и задыхается в чужой ненависти, направленной на Бешака. И послушно всё же наклоняет голову, вздыхая: — Хорошо, Билл. Я обещаю, я буду осторожна и в этот месяц, и в следующий. Но, — девочка поднимает руку, останавливая юношу от преждевременной радости, — Я же смогу встретиться с главой Вендиче? Молчание слишком тяжелое, и Билл буквально вскакивает с места, в шоке хватая Юни за плечи: — В смысле, с Вендиче? Ты имеешь в виду… — Да, Бермуду фон Вихтенштайна, — Юни кивает спокойно, и улыбается уже привычно, похлопывая успокаивающе по ладоням запаниковавшего Билла, — Не переживай, это будет не скоро. Просто… хочется уточнить. На будущее. Юни кусает губу, посматривая на лицо Билла, так быстро меняющее эмоции, и тихо вздыхает про себя, когда тот всё же напряженно, но кивает: — Только предупреди меня обязательно! — Да, хорошо, я преду-, — Юни сбивается, замечая скептичный взгляд Билла, и ускоряется непреднамеренно, поднимая руки вверх, — Нет, я действительно предупрежу! — Ага, а потом я это узнаю случайно, от самой Донны. Или ещё хуже, от самих стражников. — Юни невинно отводит взгляд, рассматривая такуую интересную стену за спиной Билла, ощущая себя немного пристыженной. Она не будет говорить, что, впрочем, Билл прав. Да, не будет. Не надо ей портить настроение и без того расстроенного Билла. Может, потом… — Кстати, а вы действительно собираетесь устроить чистку? — Конечно нет, — Билл отрезает тут же, отворачиваясь, и подходит к мотоциклу, заводя тот, — Мы только… наведёт там шороха. Не больше. — Хорошо, как скажешь, — Юни тянет гласные, негласно оканчивая тему, и щурит глаза, вспыхнувшие оранжевыми бликами. У аркобалено никогда так просто и тихо всё не оканчивается. Но Юни лучше промолчит — и присоединится к безумию позже. Месяц, что был предоставлен для собирания сил, пролетел уж слишком быстро — и вот уже Гарри собирается панически вечером, впопыхах собирая вещи. Юни тихо хихикает, когда вещи чуть ли не в прямом смысле летают по комнате, и потихоньку ловит уже начавшую летать книгу по астрономии, аккуратно кладя её себе на колени. И тихо вздыхает, поднимаясь с кровати и опускаясь на колени перед сундуком, аккуратно касаясь плеча Поттера. — Гарри, давай ты не будешь спешить — у тебя ещё много времени, — на самом деле, только ночь, но Юни не будет нагнетать обстановку, — Так что давай сначала соберем всё постепенно. Сначала, мы положим первыми книги — ты же не хочешь, что бы у тебя всё перемешалось? Юни не привыкать собирать детей в дорогу — поэтому она спокойно объясняет, что следует за чем, и почему. — А зачем ты заворачиваешь мыло и чернильницу в пластиковые пакеты? — Гарри любопытно наклоняет голову, всё же аккуратно раскладывая одежду по стопкам: — Ты же не хочешь, чтобы это всё у тебя разлилось и испачкало твои вещи? Так что, будем предупреждать, как можем, — завязать бантик, и аккуратно положить с самого краю бутылочку с чернилами — они оба радостно выдыхают, когда эту громадину им всё же удаётся закрыть, предварительно не разломав ничего, и, переглянувшись, радостно хохочут. И Юни тихо хихикает, прежде чем подняться и, потянувшись, остановиться, чтобы быстро сорваться с места. — Подожди, Юни, ты куда? — Стой на месте, я сейчас вернусь! — девочка выскакивает из комнаты, и мигом открывает дверь общей спальни — девушки внутри вскрикивают с испуга, пока Юни быстрым ветром проходит к своему шкафчику, роясь в вещах. — Юни, нельзя так! Ты испугала нас всех, — Бэки зевает, склоняясь над книгой математики, и Джиглио Неро неловко улыбается, прижимая бережно дневник к себе: — Простите! Я просто кое-что забыла и только что вспомнила, — и тут же уходит обратно, уже более бережно прикрывая за собой. — Гарри, — Юни стучится пару раз, и заходит внутрь, тут же пряча книжку за спиной, — Мы тут подумали с ребятами, и решили преподнести тебе подарок. Поттер встает, подходя ближе, всё так же не веря своим глазам, и Юни сжимает руки за спиной, улыбаясь мягко — и выставляет дневник перед собой, мягко улыбаясь: — Вот наш подарок на твой первый год. Гарри берёт подарок слишком заботливо, рассматривая обложку внимательно, и бережно открывает, как будто не может поверить, что это его — Юни ощущает, как клокочет в груди скопившееся горе, и мягко треплет по голове, и улыбается нежно: — Поздравляю, Гарри. Ты теперь — волшебник. Гарри слишком не привык получать подарки и хоть каплю какого-то внимания хорошего, как от близких друзей, готовых сделать для тебя всё — слишком привык, что ненужный. Что он — чужой. И Юни делает шаг первая — и обнимает мальчика бережно, позволяя спрятать слёзы у себя на плече. Бывает ли утро добрым? Ну, точно не для сонных учеников — Юни с трудом просыпается, падая с кровати в полусне, и тихо ворчит на время отбытия Хогварц-экспресса, все же поднимаясь и лениво переодеваясь. Однако, когда она все же решает проведать Поттера — то в растерянности останавливается, прежде чем все же зайти в комнату, оглядывая уже одетого Гарри. — Как долго ты уже не спишь? — Уже час, — мальчик зевает, и смотрит в куда-то за плечо девочки, сонной моргая, — А надо было…? — Все же поспать. Ну ладно, вставай тогда уж, — она берет Поттера за рукав, и мягко тянет за собой, заставляя подняться за собой, — Пойдем, попьём чай в тишине. Тихий звук подъезжающей машины едва проникает в сознание — Юни лениво улыбается, когда на кухню проходят Джо и Ворон, и медленно машет рукой, подходя ближе к Ворону и утыкаясь макушкой в бок, обнимая крепко. — Как успокоить юного волшебника, если он не хочет успокаиваться? — Почему не хочу? — Гарри вскидывается, едва не переворачивая свою кружку, тарелку и стол в придачу, и Юни в подтверждение кивает, поворачиваясь к Поттеру: — Вот, первое подтверждение, — и улыбается безобидно, хихикнув, когда мальчик досадливо вздыхает, отворачиваясь и продолжая без энтузиазма ковыряться в тарелке. Но Юни знает — Гарри не обижается. Их объятия — последние этим летом — самые крепкие и надежные. Юни тихо выдыхает, смотря строго — и не может сдержать радостной улыбки, встрепав воронье гнездо на голове мальчика. Поттер едва фырчит, приглаживая волосы — всё же, бесполезно те пытаться привести в порядок — и обнимает сильнее, прежде чем отпустить. — Договор в силе, верно? — Ворон выглядит слишком довольным, перешептываясь, словно заговорщик — и Юни щурит глаза, когда Гарри улыбается точно так же, переглядываясь с Джо. Кажется, от неё снова что-то скрывают. Впрочем, мальчики — уже довольно взрослые люди (опустим то, что она даже не знает, сколько Ворону вообще), и могут делать то, что хотят — она то им точно не преграда. Но ей всё ещё любопытно. — А о чём вы договаривались? — Юни проскальзывает под рукой Ворона, наклоняя голову испытующе, и наблюдает, как прячет взгляд Гарри и усмехается Ворон, встрепав тяжелой рукой причёску. — Если всё выгорит, то это — сюрприз, — Джо улыбается примиряюще, поднимая в знак примирения руки — но Юни продолжает смотреть внимательно, прищурившись. Словно раздумывая. И со вздохом качает головой, улыбаясь и отступая. — Ну раз уж сюрприз — то допытываться не буду. Но ты обязательно расскажешь всё после, хорошо? И про письма не забудь! — Ага, — Гарри улыбается уже более расслабленно, переставая сжимать руки в замке — и Юни чувствует, как тонкое облегчение всё же распространяется по венам, давая шанс жить дальше. И улыбается облегченно, всё же заставляя отпустить себя чужие руки. Дети быстро вырастают — мелькает мысль, пока состав медленно отходит от перрона — и Юни едва усмехается той, продолжая махать руками вслед вместе с остальными ребятами.

И едва вздрагивает, оборачиваясь резко — и смотрит-смотрит на толпу людей, стараясь найти их — и не находит.

То, что на них смотрят уж слишком пристально, Юни не волнует — ну подумаешь, у неё волосы отливают синевой да странная татуировка под глазом — ей кажется, что у волшебников много что может быть… не так. Хотя, раздраженные искры, поднимающиеся при малейшем прикосновении к Ворону, уж точно не были миражами — и Юни аккуратно всё же уводит раздражённого информатора от чужого внимания, проходя в толпу обычных людей, которым уж точно всё равно, у кого волосы разноцветные. — Ворон, расслабься, — Джон, словно прочитав её мысли, похлопал по плечу товарища, стараясь ослабить напряжение, — Это было неизбежно. Уважаемые маги слишком редко… интересуются повседневной жизнью обычных людей. — Поэтому ведут себя, словно в зоопарке увидели редких зверушек? — Ворон вздыхает, пожав плечами, и переводит взгляд на Юни, на что та удивленно поднимает бровь, — Как чувствуешь себя? — Нормально, — девочка пожимает плечами, отводя взгляд вперёд — всё же, к нежелательному вниманию можно привыкнуть, хоть и сложно — и мафия прекрасно учит этому, — Ничего же сверхнеобычного не было же, верно? Ну, исключая то, что на них очень сильно обращали внимания и тыкали пальцами маленькие дети — да, всё прекрасно. Нет, это, конечно, прекрасно, что все так хорошо контролируют свои эмоции и мысли — но вот делать трагедию из того, что кто-то не держал всё в себе, было слишком для Юни… странно. Хотя, то, что она прожила всю свою жизнь в ослепляющей и шумной Италии, чьи жители славятся своими нравами и шумной жизнью, не могло не сказаться на ней, несомненно. Поэтому, то, что для других естественно, ей вполне может показаться странностью. И наоборот. Это — нормально, правда? Только, когда раздаются выстрелы, и бегут вооруженные чем только можно вообразить люди, не самого дружелюбного вида, между прочим — совершенно не нормально. Даже для такого района, как их. — Юни — сидеть, — Ворон спокойно поворачивает в противоположную сторону, но Юни — не была бы Юни, если бы не попыталась рассмотреть всё — и поэтому быстро открывает окно, чтобы высунуться и разглядеть странную «процессию». И тихо пищит, когда Джо, положив большую ладонь ей на макушку, непреклонно опустил её вниз, заставляя спрятаться. — Эй, я даже ничего не сказала, — девочка тихо ворчит, аккуратно выворачиваясь от руки — но всё же остаётся внизу, наблюдая, как Джо обратно закрывает стекло, всё же доставая палочку и тихо говоря под нос, ставя щиты. На плохой случай. — И почему ты сказал это только мне? — Потому что ты — единственная среди присутствующих, зная, что тебя ждёт, всё равно полезет в самое пекло, — информатор тихо вздыхает, пока Джо тихо кашлянул, скрывая смех — и Юни показательно вздыхает, предпочитая не развивать довольно… скользкую тему. Она итак дала обещание Биллу, которое была не в силах выполнить — а второе, которое неизменно вытечет из этой темы, будет ещё труднее. Только Юни всё равно ворочается в кровати, пока отзвук в барабанных перепонках не становится тоньше писка комара — и тихо вздыхает, всё же сползая с кровати под молчаливую тишину. Неприятную такую, напряженную. Юни передергивает плечами, стараясь избавиться от дурного привкуса, ползущего по горлу внутри — и мягко взбивает одежду и подушки, чтобы всё выглядело, как надо, и более… по-живому. Этот дом, в котором они жили, и днём казался не слишком приветливым — лишь люди, жившие в нём, наполняли его тем, что называется духом. Ночью же — когда детские голоса смолкали, а мерные разговоры взрослых затихали — здание казалось мёртвым. Нет, даже не так — бездушным. Юни мягко сжимает руки, обнимая себя в попытке добиться тепла — и с тоской вспоминает свой дом, в котором если не провела детство, то повзрослела рано — и жила со своей Семьёй. Место, где она жила ребёнком, вдали от матери и семьи — как та считала, подальше от опасности мафии — было маленьким домиком в далёком поселении, принадлежащим их семье. Она жила под присмотром нянечки, и не знала о том, что же ждёт её дальше. Только вот, только по идее Арии ничего не знала. Юни то всё давно помнила. Юни не нравилось там. И сейчас ей всё напоминало это. У Юни мурашки по коже бегут, заставляя вспоминать все свои детские (и не только) кошмары — и ей это не нравилось вообще. Она выдыхает, прищуривая глаза в полной темноте, стараясь не скатиться по ступеням вниз, и берётся крепко за перила, боязливо переставляя ноги в темноте. Она уже успела пару раз пропустить ступеньки в темноте в прошлые разы — и то ощущения «падающего сердца» ей бы очень не хотелось переживать снова, честно-честно. Пустышки привычно находятся под боком, согревая иллюзионным теплом — Юни же тихо проходит в их общую гостиную, оглядывая комнату целиком, и залезает в кресло с ногами, сжимаясь в комочек. И тихо всхлипывает, прижимая руки ко рту как можно плотнее — чтобы никто не услышал, никто не увидел. Ей показалось. Показалось. Показалось, что Бьякуран и Тсуна были там. На платформе. Так близко и так недосягаемо, что хочется кричать во всё горло. Но это же… не могло быть? Или же могло? Юни в растерянности, Юни не знает, что ей делать — руки едва дрожат, намекая, и девочка напрягается, стискивая зубы как можно сильнее, пока её трясёт всю, не давая ни шанса на спокойствие. Похоронная процессия встаёт перед глазами, как живая — и Юни закрывает глаза ещё сильнее — но это бесполезно. Воспоминания слишком сильные, их нельзя вырвать с корнем или же стереть — лишь аккуратно сложить на край, так, чтобы не вспоминать больше — и засыпать, зарыть чем угодно — работой, делами, разговорами, воображением — так, чтобы эта коробочка больше не мелькала перед глазами. Так, как будто так и должно было быть. Юни икает едва, всхлипывая, и трёт руками сердито слёзы, сильно, зло — так, чтобы выбить из головы всё лишнее, стереть, чтобы и напоминания не осталось — и тихо сворачивается в комочек, сдерживая Пламя, нервно свернувшееся в комочек где-то в животе в ответ. Ей нужно просто пережить это. Как и долгие годы назад.