168 °С

Сонхва всё ещё сердито направляется на кухню, пусть и провёл в ванной по ощущениям добрых полчаса. Вода не смыла раздражение, но оно мгновенно спадает, как только Пак видит на своей кухне Яняна. Вот это встреча. Сонхва видел этого парня четыре года назад на сессии и с тех пор лишь изредка натыкался на его упоминания в социальных сетях Сяо. И какого чёрта? Пак непонятливо вскидывает бровь и теряется ещё сильнее, когда Лю резко поднимается из-за стола. — Почему Вы ушли из автоспорта? — без приветствий и прочих прелюдий спешно выдаёт Янян. Ёсан, что готовил завтрак, замирает, а Сонхва от этого уверенного и почему-то сердитого взгляда становится не по себе. Он несколько раз непонятливо моргает и встряхивает головой, после зачёсывая мокрые волосы назад. — И тебе доброе утро, — хмурится Пак, пока подходит к мужу и целует того сзади в шею, заглядывая через плечо в сковороду. — Ты зачем его пустил? — Так это тот парнишка, у которого ты преподавал, нет? — Ёсан бросает на Яняна косой взгляд и уже жалеет о своём решении. Никто, кроме него и Хёнвона, не в курсе, насколько это тяжёлая для Сонхва тема. — Ну так что теперь? — Пак садится за стол напротив и тяжело выдыхает, взглядом указывая сесть. Как только Лю опускается напротив, Сонхва не сразу продолжает диалог. — Почему ты спрашиваешь, и почему ты припёрся в мой дом ради этого? — Потому что это непростительно. — Чего? — брови Сонхва приподнимаются в удивлении. — Вы лучший из лучших, и даже я не могу с этим спорить. Весь мир не может. Последние три года подряд Вы выигрывали у топовых гонщиков, показывая высший пилотаж. Это преступление против автоспорта — просто взять и уйти. В чём дело? Вы самый отвратительный, заносчивый и высокомерный идиот, которого я только встречал, но… Но… Но Вы гений! Вы… Ваши решения на трассе… Вы… — Хватит, — Пак трёт переносицу и тяжело выдыхает, впервые видя Яняна таким растерянным, паникующим, огорчённым и вместе с тем злым. — Я знаю. Всё это знаю. Но моя эра оказалась короткой, и позавчера она закончилась. — Да почему?! — Я не рассказывал об этом ещё никому, и ты думаешь, что расскажу тебе? — Да, — без раздумий кивает Лю. — Нет, бро, — смеётся Пак. — Это не так работает. Это всё, что ты хотел? — Нет, — Янян опускает глаза и мнётся, будто решаясь. Но Сонхва внимательно слушает, и Лю поднимает решительный взгляд. — Могу я стать пилотом в Вашей команде? — Оу, — Пак усмехается и чувствует нервное негодование. Он ожидал, что будет беситься на то, что гонки проходят без него и что в Team Star Raising придёт новый пилот, но не думал, что так скоро. — Ты глянь, малыш, король-лев не успел сойти со сцены, как на его место сразу прибежал молодой львёнок. — Король-лев, тебе сырники с джемом или со сметаной? — Ёсан не вмешивается в диалог, но тёплой улыбкой даже не пытается разбавить напряжение, витающее в воздухе. — С сыром, — Сонхва опускает взгляд и трёт висок, думая, как бы отказать. — Это смело с твоей стороны, конечно, но это не моя команда. И… — Все знают, что у самого успешного пилота этого века влияния хоть жопой жуй. Я бы хотел, чтобы Вы поделились со мной своим мастерством и не умирали для Наскара совсем. Вы великий гонщик, и Вы не можете просто уйти в закат. Вы можете продолжить свою эру. — Вот уж ничего себе, наглости тебе не занимать, — усмехается Пак. — Но с чего ты взял, что заявиться ко мне домой и предлагать подобное — нормальная идея? — Не нормальная, а отличная, — сам себе пару раз кивает Янян. — Потому что я с детства мечтал стать гонщиком, но у меня нет для этого ни денег, ни связей. Вы мой единственный знакомый, и я лучше попытаюсь, чем не попытаюсь. У многих пилотов различных гонок мира не было денег и возможностей, и они пробивались с низов только благодаря своей наглости и упорству. Чем я хуже? Ёсан присвистывает, пока продолжает шуметь тарелками. Когда-то подобное задвигал Сонхва Хёнвону. Кто бы мог подумать. — Ты довольно хорош, конечно, — неожиданно выдаёт Пак. — И руль крутить умеешь, но я тебе не помогу. Я уже четыре года замужем, и я устал от того, что мы работаем в разных командах. Мы постоянно на расстоянии, и я провожу с ним только три месяца между сериями, а потом всё по новой. Я соскучился по мужу и наконец смогу проводить больше времени с ним. — Это, конечно, очень грустно, но Вы же не будете сидеть совсем без работы. В любом случае у такой личности, как Вы, будут продолжаться различные съёмки и прочие вот эти приколюхи селеб. — Ну это да, и меня уже два года Ламборгини зовут стать их амбассадором, а пока я работаю с Шевроле, это невозможно. Я им ещё не дал согласие, но… — Да нахер Ламборгини, Вы действительно откажетесь от своей Камаро? — Я никогда от неё не откажусь, — резко бросает Сонхва и скрещивает руки на груди. — И это ещё одна причина — она отправится в музей. На моей Камаро больше никто и никогда не сделает и круга на спидвее. Я вчера лично покрыл все контакты прозрачным лаком и привёл в негодность абсолютно всё, что в ней есть. Она ушла вместе со мной. Никто не сможет её завести, и у команды даже нет машины сейчас. — Ты серьёзно? — Ёсан оборачивается и нервно смеётся. — Ты этим вчера с утра и до самого вечера занимался? Нормальный вообще? — Я никому не отдам мою королеву, ты же знаешь, — Пак резким движением дотягивается до мужа и хватает того за штанину, притягивая к себе. Он нагло обнимает Ёсана за ногу и трётся щекой о тазобедренную кость. — Сумасшедший, — Кан смеётся и зарывается пальцами в серые волосы Сонхва. — Ощущение, что вместо меня ты сейчас представляешь свою Камаро. — Нет, это вместо неё я представляю тебя, — Пак отпускает ногу мужа, и тот возвращается к завтраку. Он наливает три чашки кофе и любезно ставит сначала гостю, потом себе и Сонхва. — Ну и что? — Янян нервно сжимает свои пальцы, пытаясь вернуться к теме. — Хёнвон когда-нибудь заведёт нового пилота и создаст для него новую машину. Это неизбежно. Но будет же куда лучше, если под Вашим руководством и с Вами вместе? — Даже если я откажу Ламборгини, забью на желание больше времени проводить с мужем и соглашусь принять участие в создании новой машины, что невозможно, ведь я слишком устал и слишком много сил вложил, и повтор такого экспириенса кажется мне сейчас неподъёмным, в любом случае… — Вам не придётся одному страдать над машиной снова, я хороший инженер, — Лю нагло перебивает и ловит не тот сердитый взгляд, который он видел четыре года назад, а спокойный и тихий. — В любом случае, я не смогу тебя чему-то научить, — спокойно продолжает свою мысль Пак. — Я не знаю, чему учить, а своим секретом побед не смогу поделиться. И не потому что жадничаю, а потому что не возьму на себя подобную ответственность. Наскар пережевал и выплюнул меня, и… Ты ещё в отношениях с Сяо? — Конечно. Мы три года в браке. — У тебя есть американское гражданство? — Ну да. — Так или иначе, но лучше возвращайся домой и не лезь сюда. По личному опыту скажу, что это всё того не стоит. Денег можно заработать и в другом месте. — Да стоит же, — глаза Лю вспыхивают, как только его мозг возвращается к миру гонок. — Я люблю скорость и соперничество. Я люблю автомобили и победы. Я люблю… — Так просто ты не отстанешь, верно? — Сонхва подпирает подбородок рукой и слабо улыбается, узнавая себя в прошлом. — Ладно, давай я поделюсь с тобой своими причинами ухода, но только если ты никогда и никому о них не расскажешь. — Идёт.

•••••

— Может, мы поедем домой? Что-то у меня плохое предчувствие, — Сонхва нехотя плетётся за Ёсаном по частной клинике и впивается ногтями в свои ладони. — После приёма сразу поедем, не урчи, — Ёсан берёт Пака под руку и ускоряет шаг, они и без того опаздывают. Кан стучится в нужный кабинет и заходит первым, запуская за собой Сонхва. — Доброго дня, — улыбается и кланяется Ёсан врачу. — Здравствуйте, — кланяется в ответ доктор Юн Джонхан и опускается в своё кресло. — Господин Пак, Ваши анализы пришли. Присаживайтесь. Вы останетесь здесь? — Джонхан переводит взгляд на Ёсана. — Эта информация конфиденциальна. Вы родственники? — Он мой муж, — Кан вскидывает бровь. — Вас не смутило, что по документам он тоже Кан? — Муж? Прошу прощения, — учтиво улыбается Юн, перепроверяя карту пациента, в которой на титульном листе написано «Пак», а на первой странице — «Кан». Грёбаная регистратура. — Я не знал. У нас в стране ведь… — Мы прилетели к Вам из Америки, просто потому, что Хва было комфортнее обследоваться в Корее, — уточняет Ёсан. — К тому же, меньше шансов, что любая информация куда-либо утечёт. — Будьте спокойны, многие айдолы и звёзды проходят лечение у нас, и ни о ком ещё ничего никуда не утекло. — Можем начать? — Сонхва не по себе. Ему хочется сбежать из белого кабинета и от слишком улыбчивого врача. Максимально некомфортно. — Конечно, — Джонхан открывает папку перед собой и поправляет очки. — Господин… Кан, мне жаль, но у Вашей усталости и сонливости довольно серьёзная причина. Вы вовремя обратились ко мне. У Вас острая сердечная недостаточность и фибрилляция предсердий. И, мне жаль, но Ваше сердце, простыми словами, в ужасном состоянии. Я составил для Вас курс лекарств, которые Вам теперь придётся принимать регулярно для поддержания нормальной работы сердца и… — Подождите, объясните пожалуйста, в чём суть? — Ёсану не нравилась постоянная сонливость Сонхва в последнее время, а его одышка после заездов и частичная потерянность и вовсе. И пусть он и потащил мужа к врачу, сейчас Кан боится услышать худшее. — Конечно. Сердечная недостаточность — это патология, при которой сердце не может полноценно справляться со своей функцией, в результате чего другие органы и ткани организма недополучают питательных веществ и кислорода. В Вашем случае недостаточность выражается в несоответствии между потребностями организма и возможностями сердца в виде упадка сил, одышки, потемнения в глазах и сонливости. На начальной стадии развития заболевания сердечная недостаточность проявляется только при физической нагрузке — когда сердце вынуждено работать более интенсивно. Но Вы довольно длительное время игнорировали симптомы, и мы теперь имеем фибрилляцию предсердий. Постоянные перегрузки в очень горячей окружающей среде вынуждали Ваше сердце работать на износ, что привело к сбою в сокращении предсердий. Мышцы предсердий перестают функционировать одновременно, они сокращаются в хаотичном порядке, из-за чего происходит неритмичное сокращение желудочков, что препятствует их нормальной работе, поэтому… — От этого можно сдохнуть? Нет, вернее, я сдохну, если продолжу быть пилотом? — Сонхва не может и дальше слушать спокойно. Он немного наклоняется вперёд и внимательно смотрит в глаза Джонхана. Тот лишь снимает очки и зачёсывает аккуратно уложенные отросшие чёрные волосы назад. — Если продолжите давать своему организму нагрузки, какие даёте сейчас, то девяносто девять процентов, что да. Вам стоит закончить карьеру, если хотите жить. Вот худшее и озвучено. Кан резко подаётся вперёд и испуганно что-то спрашивает у Юна, пока Сонхва разбито смотрит перед собой. Он настолько шокирован, что голоса на фоне меркнут, а дальнейший диалог теряется целиком и полностью. Пак поднимает глаза на мужа, что, кажется, испуган сильнее его самого и пытается понять, как им быть, и слабо усмехается. Красивый. А Ёсана трясёт и сковывает страхом — он даже представить себе не может, что Сонхва способен отказаться от Наскара и скорости. Ему кажется, что Пак отдаст всего себя без остатка, но Джонхан лишь качает головой и тактично объясняет, что никакие операции уже не помогут и в любом случае риски будут слишком высоки. И что даже сейчас у Сонхва слишком высока вероятность инсульта, поэтому ему срочно придётся перейти на хорошие лекарства, чтобы поддерживать остатки здоровья. Примерно так и разбивается сердце. В прямом и переносном смысле. Конечно же, глядя на Ёсана, что панически пытается найти выход, Сонхва уже понимает, как закончит этот сезон. Конечно, он планировал оставаться на пьедестале долгие годы, пока его не скинет оттуда достойный соперник, но этим самым соперником оказался он сам. Как иронично. «Сломается сердце, потом не жалуйтесь», — единственное, что долетает до Сонхва. Ёсан, кажется, и правда переживает сейчас сильнее, чем Пак, что оказывается в полной апатии и отрешённости. Его руки дрожат, а тревога и беспокойство за мужа переливаются через край. Они даже не знают, что сейчас сказать друг другу, и всю дорогу в их сеульскую квартиру молчат. Сонхва — просто глядя в окно без каких-либо эмоций на лице, Кан — нервно сжимая руль. Даже поднявшись домой, Пак не даёт волю эмоциям, лишь небрежно бросает куртку на диван и, не включая в комнате свет, ложится на ковёр на полу. Он обожает этот пушистый мягкий коврик с огромным белым ворсом, и это сейчас самую малость успокаивает. Ёсан же отлучается умыться — подобный уходовый ритуал и взаимодействие с водой всегда немного приводят ум в порядок и помогают его охладить. Может, даже, самую малость, эмоции. Чуть меньше хочется рыдать из-за обиды на весь мир и переживаний за любимого человека. Найдя после всех своих водных процедур Сонхва на полу, Кан, недолго думая, опускается рядом. Он пристраивается под бок и укладывает голову мужу на плечо, ласково обнимая того поперёк талии. — Малыш, — впервые за всё время подаёт голос Пак. — Да? — Я хочу домой, давай, пожалуйста, вернёмся? — Конечно, — Кан тычется носом в шею и пару раз целует. Они оба даже не успели встретиться со своими семьями, но Ёсан прямо сейчас готов изобрести телепорт, лишь бы Сонхва было уютнее и безопаснее. Весь мир подождёт. — Я возьму сегодня билеты в Канзас на ближайшее время. — Спасибо. — Чем я могу тебя сейчас поддержать или порадовать? — Ёсан крепче прижимается и ластится. — Ничем. — Может подумаешь? — М-м, — Сонхва задумывается на довольно долгое время. Наверное, проходит минут пятнадцать, прежде чем он продолжает. — Позволишь мне принять решение самому? Прошу, не говори со мной об этом всём в отношении Наскара. Пожалуйста. Я сам. — Хорошо, — Кан выдыхает и пару раз целует в уголок губ. — Я даже представить не могу, что ты сейчас чувствуешь, но, пожалуйста, помни, что я рядом и всегда на твоей стороне. Я люблю тебя, детка, всей душой.

•••

— Примерно так, — подытоживает Сонхва. — Я мог словить инсульт и либо остаться инвалидом, либо помереть, если не убрал бы перегрузки, поэтому до конца жизни мне теперь только чиллить и не напрягаться. И я ни в коем случае не смогу поделиться с тобой опытом, потому что мой опыт забрал у меня здоровье. Я не стану поступать подобным образом с кем-то ещё. Это слишком. — Звучит ебано, конечно, но Вы гениальны не только за то, что выжимали педаль газа. Вы талантливый стратег и автор многих шикарных приёмов. В Вас тонна того, с чем можно выиграть и без отрыва на целый круг. — Ты меня слышишь вообще? — усмехается Пак. — Упёртый, прям как… — Прям как ты, — улыбается Ёсан. — Он мне кое-кого напоминает. Может, подумаешь? — Что? — Сонхва поднимает несколько удивлённый взгляд на Кана — ему казалось, что тот только рад уходу мужа из индустрии. Почему-то. — Ну, в тебе и правда много пыла и жизни, которые я не представляю, куда ты теперь направишь, — Ёсан пожимает плечами, глядя в свою тарелку. — Я думаю, ты в любом кайфе помаешься год, максимум два, а потом придумаешь себе собственное дело или что-нибудь такое. Я знаю тебя, у тебя шило в заднице. — А я думал, твой… — Хва, — Кан одёргивает смеющегося мужа и легко бьёт того в плечо. — Бессовестный. — Ладно-ладно, — Пак смахивает слезинку и подмигивает Ёсану. — Если я скажу, что подумаю, ты уйдёшь? — Да. Но… — Без «но», — обрывает Яняна Сонхва. — Я подумаю, но ничего не жди и ни на что не надейся. А теперь кофе дохлебывай и… — Да что ж такое, — Ёсан щипает мужа за бок и неловко улыбается Яняну. — Извини, он с утра бывает той ещё занозой. — Только с утра? — выдыхает Лю и поднимается, так и не притронувшись к своему кофе. Он слишком нервничает и переживает. — Спасибо, что уделили мне время. Хорошего дня. Выход найду сам. — Подожди, — Ёсан одёргивает парня и протягивает тому свой телефон. — Оставь свои контакты. Пак снова сердито вздыхает и скрещивает руки на груди, ожидая, пока Лю закончит и покинет их дом. Что за бесячка? Что тогда умудрялся выбесить, что сейчас. — Ты и правда подумаешь? — без видимых эмоций, но с надеждой внутри интересуется Кан. — Нет. — Почему? — Потому что это всё слишком внезапно, и я не готов вкладывать душу в ещё одну машину, и… Ну, — Сонхва задумывается, откусывая свой сырник. — Я бы хотел больше времени проводить с тобой. — Знаешь, ты был бы отличным главой команды. И, думаю, это не помешало бы нам уделять больше времени друг другу. Да и если он говорит, что что-то соображает в машинах, то пусть он и вкладывает душу. А ты бы мог просто наблюдать или корректировать. Я помню его Ниссан. Он был довольно резвым и почти догнал твою Камаро стоимостью раз в десять больше. — Не знаю, это всё равно слишком странно и внезапно. — Тебе ведь нравилось преподавать, ты стал бы отличным наставником. А у этого парнишки явно есть страсть, стиль и какой-то скилл. — Думаешь? — Пак ворует сырник у Ёсана, хотя у самого ещё есть. — Уверен.