Спектакль Психопата (ранее "Записки из Дома Безумия")

*— Ну ладно, прости. Иди сюда. — Алекс мгновенно сменил гнев на милость и притянул меня к себе, крепко обняв и прижав к груди. Я чувствовал как в бешеном ритме билось его сердце. — Прости… я… я… — я всхлипнул. Неожиданной волной, нахлынувшие на меня, чувства сбивали меня с толку и путали мысли, заставляя говорить то, чего я не хотел говорить или же то, о чём я обязательно пожалею. — Ничего, всё в порядке. — неожиданно он поцеловал меня в макушку и продолжил: — Прости, я сорвался. Просто… давай забудем об этом и закроем эту тему? — предложил он. Нет. Ты разве не хочешь узнать всё о нём, чтобы сделать его своей марионеткой? Не думаешь, что он подойдёт на эту роль лучше суицидника? Заткнись! Ненавижу тебя! А раньше любил. Так, что же изменилось теперь? Я никогда тебя не любил! Разве? Тогда, я просто прислушивался к тебе. Твои советы были дельными. Я рад, что ты это признал. Но что не так теперь? Теперь я понял, что ты тянул меня в Ад. И? Алекс вытянул меня из той бездны, в которую ты меня заманил. Я не вернусь туда. И? Никогда не вернусь. И никогда не стану использовать Алекса в своём спектакле. Почему? Во-первых, он мне не по зубам, а во-вторых, я не хочу этого делать. Не хочешь или не можешь? Не хочу и не могу. Почему? Потому что я его люблю! Уверен, тебе знакомо это чувство. Не так ли? Так. … Знаешь, со времени нашей первой встречи ты многому научился. … Я горжусь тобой. Ты пытаешься переманить меня на свою сторону? Нет. Что же тогда? Хочу предупредить: Он тоже Кукловод. Будь осторожен, иначе, он тебя погубит как и её. Её? Силен? Его невеста? После смерти она стала ангелом. Но является ему как злой дух искушения, хотя он помнит и представляет её себе как ангела. Понятно… Будь осторожен. Хорошо. Спасибо, что предупредил. Мерзость! Просил же! А, ладно! Пёс с тобою! Я не потревожу без надобности. Прощай. Да. Прощай. — Да, давай. — ответил я и прижался к нему, словно маленький брошенный всеми ребёнок, ищущий защиты и помощи у бездушных взрослых. Алекс был с душой. Но его душа была чёрной и греховной. Ещё до встречи со мной он погряз в грехах, а после того как он вытянул меня из Ада, он словно стал демоном во плоти. Но, для меня, он всегда был, есть и будет ангелом. Мой падший ангел, презирающий себе подобных и не желающий признавать свой статус и своё положение в мире. — Федя. Феденька? — жалостливо позвал он меня. — Да? — из-за долгого молчания вышло хрипло и надломлено. — Феденька, я пал. Пал так низко, как ещё не падал ни один падший. — Ты смог это понять и признать. Это уже хорошо. — вслух пробормотал я, хотя лучше бы я этого не говорил и молчал. Я боялся, что он меня ударит и поэтому прижался к нему ещё сильнее, сжимая его тощее и израненное тело в своих объятиях. — Федя. Феденька. Дар мой божий, помоги мне. Пожалуйста. — его голос дрожал и, мне казалось, что он сейчас упадёт предо мной на колени и станет молиться мне. — Тише, тише. Успокойся. Я помогу. Помогу тебе. — шептал я, начиная гладить его по спине и аккуратно увлекая его в сторону кровати. — Тише, успокойся. Тебе надо отдохнуть. — я усадил его на кровать. Его била крупная дрожь и мне не было ясно, холодно ему, плачет ли он, или же, это его больное сердце даёт о себе знать? Я не знал. И поэтому, я заставил его лечь и укрыл одеялом, а сам сел на край кровати и стал гладить по голове, волосам. Я касался его плеч, сложенных и прижатых к груди рук, горящих румянцем щёк, покрытого испариной лба. От прикосновений моих ледяных рук, он вздрагивал, но всякий раз пытался взяться за мою руку и прижаться к ней. Он был мертвецки бледен, но щёки его горели ярким румянцем. Я, всякий раз отмечая это, хотел пойти и позвать кого-то из врачей, но он всякий раз меня удерживал. Умоляя не уходить и остаться. Я подчинялся его мольбам. **В один прекрасный момент я понял, что у Алекса поднялась температура. Сразу возник вопрос «Что делать?», затем появился второй вопрос «Из-за чего?» и в итоге, поиск ответов на эти вопросы занял все мои мысли. Я хотел было пойти и привести кого нибудь, но Алекс так крепко держал меня за руку и так сильно дрожал, что я побоялся оставлять его одного. На моё счастье к нам заглянула Коё, которая, видя мой умоляющий взгляд, удивилась, но зашла к нам в комнату и спросила: — Что случилось? — Это не важно. У него температура и он весь дрожит. — ответил я, кивая в сторону Алекса. — Хм. Ну-ка. — она подошла и потрогала лоб Холмса. Её брови вскинулись вверх, а рот слегка приоткрылся от удивления. Я побледнел. Меня насторожила реакция Коё-сан. — У него жар. Я позову Йосано. — сказав это, она быстро ушла, оставив нас одних. Я смотрел ей в след. В голове было пусто. — Федя… я не хочу… не хочу умирать… — прохрипел Алекс, сильнее сжимая мою руку. — Не бойся, всё будет в порядке. Ты не умрёшь, обещаю! — я пообещал это ему и самому себе, надеясь на лучшее и на силы Йосано-сан. Коё вернулась быстро и, как и обещала, привела Йосано-сан, которая быстренько измерила Алексу температуру с помощью градусника, который показал неутешительное: 40 и 9. На свой страх и риск Йосано-сан дала Алексу жаропонижающее и, отослав Коё на пост, следить за другими пациентами, осталась вместе с нами. Я долго думал над причиной, по которой у Алекса могла подняться температура и, в итоге, пришёл к выводу, что он, вечно сидя перед раскрытым окном или подолгу гуляя на улице в дождь, наконец таки заболел. И заболел серьёзно, но я надеялся на его крепкий организм и на Йосано, которая как врач, должна была помочь. Мы просидели недолго. Примерно через десять-пятнадцать минут Алекс заснул. Йосано ушла, доверив его мне и сказав, что к концу дня пришлёт Коё с проверкой. Алекс спал беспокойным и тревожным сном. Изредка он скидывал с себя одеяло и на время успокаивался, но потом, замерзая, сворачивался калачиком и обнимал себя за плечи, желая согреться. Тогда я укрывал его одеялом и неосознанно целовал его в висок, а после краснел и закрывая лицо руками обещал себе так не делать, но всякий раз невесомо касался его виска своими губами, мысленно молясь о его скорейшем выздоровлении. А когда он начинал беспокойно ворочаться, я брал его за руку и тихо шептал что-то успокаивающее и расслабляющее. Так длилось до наступления отбоя. Через пять-семь минут после наступления отбоя к нам зашли Коё и Йосано. Йосано-сан спросила меня о состоянии Алекса и аккуратно пихнула ему подмышку градусник. Нынешнее измерение температуры показало, что состояние Алекса намного лучше, нежели чем раньше. 38 и 4. Успокоившись, Йосано попросила Коё остаться у нас и ночью проследить за изменениями в состоянии Алекса. Меня же она отправила спать. Я решил не перечить ей, потому что прекрасно понимал, так будет лучше. Насколько я мог понять, Огай ничего об этом не знал, и, пускай это было неправильно, я знал и понимал, так будет лучше для всех. Наверняка он узнает. Но это будет потом, а сейчас… лучше молчать об этом. ***В итоге, этот день был очень сложным, длинным и беспокойным. Сегодня я испытал столько эмоций, что даже страшно представить. Я волновался за Алекса и долго не мог уснуть, но, ближе к утру, когда лучи солнца окрасили комнату в нежный кремово-розовый цвет, меня одолела усталость и я провалился в тёмный и холодный сон. Во сне я ощущал присутствие Мефисто, но он меня не беспокоил. Изредка мелькали тени и силуэты отца, матери и братьев: Мишеля, Николая и Андрея. Мать считала меня мёртвым. Отец бранил и проклинал меня за то, что я опозорил нашу семью. Мишель обвинял меня в своей смерти и желал мне гореть в Аду. От его слов мне становилось больно и обидно, но я не мог ничего с этим поделать. Мишель был прав. Это я виноват в его смерти. Это я убил своих братьев. Андрей вместе с отцом и Мишелем обвинял меня во всех моих грехах. А Николай… Коленька ни в чём меня не винил. Он сожалел, что всё так вышло и ни в чём меня не обвинял. Он просто молчал и смотрел на меня своими большими доверчивыми карими глазами. И от его взгляда мне хотелось рыдать. Хотелось бежать. Хотелось рвать на себе одежду. Хотелось рвать на себе волосы. Хотелось разодрать себе горло и выколоть глаза чтобы никогда больше не видеть этого его взгляда. Почему? Почему я послушался Мефисто? Зачем я убил их? Зачем? Почему? Почему… Тьма… Тьма наступила внезапно, словно выключили свет. И в этой тьме я почувствовал, что падаю. Падаю куда-то вниз. В пропасть. Я хотел закричать, но не мог. Тьма поглощала все звуки. Я ничего не мог сделать… Внезапно, моё падение прекратилось. Я почувствовал, что кто-то схватил меня за руку. Я дёрнулся и распахнул глаза, но ничего не увидел. Я провалился в беспамятство…