Спектакль Психопата (ранее "Записки из Дома Безумия")

*Я с трудом открыл глаза и уставился в потолок. Вроде бы всё как всегда. Но что-то явно было не так. — Эм, Алекс? Ты… ты чего у меня в кровати делаешь?! — я испытывал это чувство впервые, но я уверен на все 100%, что это была паника. Точно было что-то ещё, но что, я не понял. От моего крика Алекс, лежавший справа, прижавшись ко мне, вздрогнул и дёрнувшись назад, вцепился в мою руку и пробормотал: — Зачем же так кричать? Чёрт возьми, я сейчас упаду. Держи меня! — пока он говорил, я понял, что он куда-то сползает и поэтому, поспешил подвинуться и притянуть его к себе, чтобы он не свалился на пол. — Фууух! Спасибо, что удержал. — поблагодарил он, крепко обнимая меня. Сейчас, он обнимал меня так же сильно, как и тогда, когда я только проснулся. Не хотелось это признавать, но мне безумно нравилось то, что сейчас происходило. Мне нравилось, как Алекс крепко прижимался ко мне, согреваясь, и грея меня своим телом. Я понимал, что это грех, любить человека своего пола, но ведь Алекс девушка, что же плохого в том, что я его люблю? Да, пускай я люблю Катю как Алекса, но ведь Алекс на самом деле девушка. А значит в моей любви нет ничего постыдного и греховного. Рассуждая таким образом, я пришёл к выводу, что, если я не скажу это сейчас, то уже никогда не найду силы сказать ему это. Глубоко вдохнув, я задержал дыхание, а после, на выдохе прошептал: — Я люблю тебя. Вышло тихо и хрипло, но я был уверен в том, что Алекс услышал меня. Он прижался ко мне ещё сильнее, а после вздрогнув, сел и, схватив первую попавшуюся книгу, раскрыл её где-то на середине и найдя какой-то абзац, начал читать. Книга оказалась моим Евангелием. Я покраснел и зарылся в одеяло, надеясь на то, что Алекс не заметил моего смущения. Дверь скрипнула, простучали чьи-то мужские сапоги и замерли. — «1 Выйдя же в день тот из дома, Иисус сел у моря. 2 И собралось к Нему множество народа, так что Он вошел в лодку и сел; а весь народ стоял на берегу. 3 И поучал их много притчами, говоря: вот, вышел сеятель сеять; 4 и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; 5 иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока. 6 Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло; 7 иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; 8 иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать. 9 Кто имеет уши слышать, да слышит! 10 И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? 11 Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, 12 ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; 13 потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют; 14 и сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите — и не уразумеете, и глазами смотреть будете — и не увидите, 15 ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их.» — прочтя, Алекс замолк, а потом бережно закрыв Евангелие отложил его и крепко выругался. — Тьфу ты блин. Дьявол меня побери, Пресвятой Сатана! Да чтоб вам всем в оду гореть, Черти Бесовские! Дьявол бы вас побрал, Жалкие Божьи Создания! Чтоб вам от грехов ваших не очиститься, да чтоб вам всем в Аду гореть, Жалкие Ничтожества! Грехи Божьи! **— И что это было? — вошедший оказался Огаем. Я побледнел и затаил дыхание. — Это? Это была гневная тирада от Сатаниста. А что? Имеешь что-то против сатанистов? — Я о другом. — холодно ответил вошедший, закрывая дверь. — О чём же ином, Посланник Дьявола? — утомлённо спросил Алекс, переходя на русский. — О Господи! Прекрати ругаться! — не выдержал я. — Уууууу, ну, тогда всё понятно, не буду мешать. — гаденько протянул Огай и выскочил из комнаты, хлопнув дверью. — Нам хана. — убито протянула Катя, откидываясь на подушку. — Думаешь, догадался? — взволновано спросил я. — Нет. Он теперь считает тебя геем. — А тебя нет? — ехидно переспросил я. Ярость закипала внутри меня. Я начинал злиться на Алекса, на себя, на Огая и на всех вообще. — Я — бисексуал. И я этого никогда не скрывал. Дьявол, опять чёртова рифма! — снова выругался он. Я не удержался и ударил его по губам. — … Ай? — переспросил он, а после воскликнул, когда до него дошло, что, только что произошло: — За что?! — Прекращай ругаться! Надоело уже. — гневно сверкая глазами ответил я. — Ладно, прости. Больше не буду. — попросил он прошения. — Надеюсь! — зло ответил я. Ярость душила меня. — Кыш! Давай! Иди отсюда! — стал я прогонять его. Мне показалось, что он обиделся, но я не подал вида, выталкивая его из своей кровати. — Ладно. Не толкайся только. — примирительно подняв руки он перебрался к себе на кровать и закутавшись в одеяло, завалился на бок, апатично закрыв глаза. Я начал собираться. Я не хотел находиться сейчас рядом с Алексом, потому что чувствовал, ещё минута и я порву его на части. Я быстро оделся и бросив на прощание: — Не маячь у меня перед глазами! — скрылся за дверью. Последнее что я слышал от Алекса тогда, это жалобное: — Я постараюсь, Феденька.

***

Весь день я провёл в гостиной, на своём привычном месте. Сидя на табуретке между шкафом и тумбочкой, я пил чай и наблюдал за происходящим в гостиной. Дазай неоднократно порывался подойти ко мне, но всякий раз его что-то удерживало. То мой грозный взгляд, то предостережения других пациентов, то врачи, которым Суицидник был нужен по той или иной причине. Меня никто не беспокоил и душа моя была спокойна. Но всё же, частые походы Йосано из медицинского в жилой коридор меня несколько настораживали, но в общем и целом, я вполне спокойно провёл день. Конечно, если гнев с нотками необъяснимой тревоги можно назвать спокойствием. Вечером, после ужина, когда время близилось к отбою, Йосано стала разгонять пациентов по комнатам. Мне тоже пришлось подчиниться. Войдя в комнату, я замер. Алекса не было. Я подумал, что он решил пойти проветриться, не мог же он весь день безвылазно просидеть в комнате. Я всегда отличался особым терпением и поэтому прождал до утра. ***С первыми лучами солнца, Алекс бесшумной тенью возник на пороге комнаты. Взглянув на меня, он вздрогнул, и поспешил скрыться в коридоре. Но я успел схватить его за рукав кофты, которую он одел только на одну руку, накинув её на плечё и придерживая за воротник с противоположной стороны. Алекс замер. Рвать кофту ни ему, ни мне не хотелось. — Давай поговорим. — предложил я. Вышло рассержено и совсем не так, как мне хотелось бы. Я сглотнул. Отчего-то мне стало страшно. — Нам не о чём говорить. — холодно ответил Алекс. Отвержение.       Этого я и боялся. — Прости… — прошептал я и отпустив рукав, отшагнул назад, в комнату. Вышло так, что я стоял в комнате с опушенными руками и поникшей головой, а Алекс стоял в коридоре, одну руку держа в кармане, а второй придерживая кофту за воротник. Нас разделял порог комнаты, но не только он. Между нами была пропасть лжи, обмана, случайностей, гнева, горя, отчаяния, одиночества и… непонимания. — Прощай. Я больше не потревожу тебя. — произнёс Алекс, собираясь уйти навсегда. — Нет! Останься! — я переступил порог и ту незримую грань, что разделяла нас. Я схватил его за плечё, надеясь удержать, и прошептал, умоляя: — П-пожалуйста… Алекс слегка отшагнул назад и, взяв мою руку, посмотрел мне в глаза. — … — он молча смотрел мне в глаза и ничего не говорил, лишь изучая меня. Я вздрогнул и прошептал: — Пожалуйста… Умоляю, останься!.. — Прости, я не могу. — когда он произнёс эти слова в пол голоса, внутри меня будто что-то надломилось и треснуло, разлетевшись на осколки. Он поцеловал мою руку и отпустил её. Развернувшись, он ушёл в сторону изоляторов, оставив меня наедине с моими чувствами и мыслями. Я стоял и чувствовал как во мне что-то умирало. Слезы неожиданно полились у меня из глаз. Я не мог остановить их, да и не хотел. Чувствовалось, как подаренные мне Алексом крылья ломались. Я вновь падал на землю. Я вновь разбивался на осколки и истекал кровью в полном одиночестве. Это конец. Впрочем…       …разве было начало? Нет, ничего не было, нет, и не будет. Ни-ког-да. Всё! Конец! Finita la commedia!