Спектакль Психопата (ранее "Записки из Дома Безумия")

Утро… Алекс иногда говорит: «Лучше не понимать.» Про сегодняшнее утро я скажу: «Лучше бы оно не начиналось!» Сегодня я проснулся из-за того, что по стене, разделяющей нашу и Дазая комнаты, что-то стукнуло. А потом ещё раз и ещё. Первый удар я списал на случайность и попытался забыться и уснуть, но из-за второго, явно намеренного, удара мне это не удалось. Первый удар меня разбудил, второй — заставил задуматься о причине этих двух ударов, а третий насторожил меня и, помимо этого, разбудил Алекса. — Кто там?! — неожиданно громко и отчётливо, но хрипло произнёс он. На полном серьёзе обращаясь к стене и прижимая меня к себе сильнее. Самым неожиданным, в сложившейся ситуации, стало для меня не то, что Алекс обратился к стене, а то, что ему ответили приглушённым, но ясным и немного виноватым голосом: — Прости! — это «Прости» меня настолько поразило, что я выпутался из крепких объятий Алекса и, сев на кровати, гневно ответил стене: — Не прощу! Прилетевшее в ответ ещё одно: — Прости! — окончательно меня выбесило и я в приступе мимолётной ярости ударил со всей силы кулаком по стене. Отрезвила меня, что удивительно, мгновенная боль. — Чёрт! — выругавшись, я схватился за кулак и сморщился. Кровь, источая металлический запах, начала выступать в месте разорванной кожи и собираться в капельки, желая ручейками устремиться вниз по моим костяшкам и кисти. — Ээх блин… Дебилы. — хмуро произнёс Алекс, закрывая левый глаз, а после открывая оба и садясь на кровати. Он взял мои руки в свои, поцеловал каждую, а после, расцепив их, принялся слизывать кровь с травмированного участка кожи, аккуратно, нежно и бережно держа мою пострадавшую конечность и скользя по ней своим тёплым и шершавым, как у котов, языком. Меня этот жест поразил и обескуражил, потому я напряжённо замер, позволяя Алексу вольности подобного рода. Понемногу, боль отступила, а моё напряжение, под воздействием аккуратных и нежных прикосновений Алекса, сошло на нет и я расслабился. Когда же Алекс закончил свои «Мед-процедуры» он аккуратно подтолкнул меня в сторону края кровати и, в своей привычной манере, молча махнул головой на раковину и висевшее рядом полотенце. Я хотел воспротивиться, но увидев мягкий и вымотанный взгляд Алекса, его бледную кожу, следы недосыпа под глазами и покусанные бледноватые губы, искривлённые в острой и неаккуратной полуулыбке, такой вымученной и так ему не идущий, решил не трепать ему нервы и быть к нему более благосклонным и внимательным, чем обычно. Коснувшись губами лба человека напротив, я замер на несколько долгих, но приятных мгновений и, отстранившись, осторожно сполз с пастели и, набросив пальто и скользнув босыми ногами в сапоги, прошёл к раковине и аккуратно и осторожно промыл рану водой. Легкими прикосновениями полотенца, я вытер травмированный участок кожи, а после и другую руку. Повесив полотенце на место, я вернулся к Алексу и, сев на постель, вытащил ноги из сапог и подтянул их под себя, немного подрагивая от холода. Пока я мыл руки, Алекс смог добраться до своей тумбочки, вытащить из неё свою аптечку и, вернувшись на мою постель, закутаться в одеяло, оставив для меня место. Я развернулся к нему лицом, скользнув по его непривычно сгорбленной фигуре взглядом и отметив что он никак не изменился с того момента как я ушёл. Разве что, снял с лица эту дурацкую полуулыбку и натянул на лицо серьёзное выражение. Я молча протянул ему пострадавшую руку, а он, так же молча, аккуратно взял её и начал обрабатывать рану, а после, бережно забинтовал её и, напоследок, коснулся губами бинта, а после, поцеловал костяшку каждого пальца, и лишь потом отпустил мою руку. Несколькими минутами позже, выяснилось, что мы закончили почти к тому самому моменту, когда пора было уже идти на завтрак. Нехотя, мы выползли из комнаты и так же нехотя вползли в столовую. Желания, да и смертельной необходимости в питании не было, потому мы взяли чай и с большим энтузиазмом вернулись в комнату. По возвращении, Алекс тут же занял мою постель и совершенно серьёзно лёг спать. Мне спать не хотелось, да и я небыл уверен в том, что смогу заснуть, потому я устроился на краю своей кровати со сборником произведений Бредбери в руках и принялся читать, бережно и аккуратно переворачивая, слегка пожелтевшие от времени и частого использования, страницы. Я не был особым любителем и ценителем этого автора, но Алекс перед ним преклонялся так же, как и перед произведениями Агаты Кристи, Эдгара По, Марио Пьюзо, а именно «Крёстный отец» и Томаса Харриса — «Молчание ягнят». Книга эта не моя, а как раз токи Алекса. Я взял её у него лишь по тому, что читать мне больше было нечего, хотелось чего-то нового, а то что было, я уже прочёл, да и Алекс посоветовал, сказав: — Почитай. Хочу обсудить его именно с тобой. Другие его не поняли, а об остальном с тобой говорить скучно. Ты ведь только психологию и Евангелие читаешь. А мне с тобой об убийствах поговорить охота. На мою фразу: — Давай обсуди твои убийства. — он ответил: — Это не примечательно и слишком омерзительно. — А в книгах, думаешь, не омерзительно? — Нисколько! — Почему? — Цензура! — он улыбнулся, слегка наклонив голову и сверкнув глазами. — Ладно. Я прислушаюсь к твоему совету, всё равно скучно. — Ага. Как прочтёшь всю книгу — скажи. — Хорошо, обязательно. И спасибо, что даёшь мне её. — Пожалуйста. Мне не жалко. Мне сейчас очень Агату Кристи почитать хочется. Но это так. Мелочи и незначительные, легко решаемые проблемы насущного и настоящего. — Так наш диалог тогда и закончился. Агату Кристи он вытребовал у Йосано и та сжалилась над ним и принесла ему, столь желанную им, книгу. Этой книгой оказался известный роман Агаты Кристи «Десять негритят», который из-за политкорректности иногда называют «И никого не стало». Алекс спал около двух часов. Этого времени мне хватило на то, чтобы ознакомиться почти с половиной книги. К моему удивлению, Рей Бредбери оказался довольно интересным писателем. Во всяком случае, те его работы, которые я прочёл за эти два часа мне понравились, а сам процесс чтения принёс мне неожиданно разнообразную гамму приятных и неожиданных ощущений, захвативших мою душу и утопивших сознание в чувствах. Как я сказал ранее, Алекс спал около двух часов. Проснувшись, он заворочался и забурчал как недовольный кот. Почему-то… в последние два дня я стал слишком часто сравнивать его с котами… Но, буду надеяться, что это не принесёт ни мне ни Алексу проблем. Минут пять проворочавшись и пробурчав, Алекс наконец-токи сел и, потерев глаза, уставился на меня так, будто я рассказал ему наизусть слово в слово «Войну и Мир». Но потом, проморгавшись, он чутка отодвинулся от меня и, перестав прожигать меня взглядом, медленно сполз с постели и отправился одеваться, дабы потащить меня на обед. Но, одевшись, он глянул на время на своём телефоне, похожем на телефон из Матрицы и используемом как плеер, посмотрел на себя в зеркало, висящее над раковиной, и, положив телефон на стол, бросил: — Вернусь. Жди. — и выплыл из комнаты, даже не надев свою любимую чёрную кофту. Этот его поступок меня поразил, но я решил, что оставленная в комнате кофта может быть его своеобразной гарантией возвращения. Так и произошло. Алекс действительно за мной вернулся. Мы вместе пошли на обед. Вместе там посидели. Вместе взяли чай, полдник и десерт. И так же вместе ушли к себе. После, вместе немного посидели в гостиной. Потом, вместе сходили на ужин. Вместе вернулись к себе. Вообще, … так вышло, что весь сегодняшний день мы были вместе. Ничего плохого, ничего греховного, мы просто были вместе. Мы были вместе и поэтому, мы были счастливы.

Мне ничего не надо для счастья.

Лишь бы всегда быть подле тебя.

Лишь бы всегда любить лишь тебя.